Изгой

      Мидория сидел в поезде и слушал музыку, смотря в запылённое окно.        «Да уж,» — подумал Изуку. — «Разнообразный пейзаж, нечего сказать…»       И правда, за стеклом проносились однообразные серые коробки многоэтажек, а по грязным, мокрым от дождя улицам бродили люди. Люди, люди, люди…       «И сколько их? Зачем их так много? Ведь половина только и делают, что тратят попусту время, воздух…» — равнодушно пронеслось, нет, скорее, протянулось в голове у Изуку.       А ведь это они виноваты во всём.       Нет. Они ни при чём.       Ты уверен?       Мидория крепко сжал зубы. Опять. Опять он спорит с самим собой. …точно, он сходит с ума…       Ты в этом уверен?       Да.       Но ведь это они сделали твоего отца изгоем, а Всемогущего возвысили до небес.       Они не виноваты, их просто провели. Это всё Символ Мира.       Но разве это не они вынудили твоего отца уехать, бросив семью, из страны?       Изуку стиснул зубы ещё сильнее, так, что они заскрипели. Нельзя поддаваться. Иначе — Символ Мира станет Символом Войны.       Но голос внутри и не думал замолкать. Наверное понял, что парень начинает терять уверенность в невиновности общества.       Или, может быть это Всемогущий?       Насмешка. В голосе слышалась насмешка. ОН ведь понимал всё куда лучше. Нет, парень и сам всё прекрасно понимал, но он боялся. Боялся признать.       Не. Все. Люди. Такие. Идиоты.       А ты упрямый. Но согласись, если бы на месте тех ублюдков оказались любые другие люди, то они поступили бы точно так же, поверь.       Изуку взглянул в окно, надеясь, что там что-нибудь случится, и это отвлечёт его мысли от прошлого. Но нет: за окном проплывал всё тот же унылый пейзаж. Изменилась только погода. Заморосил дождь.       Парень вздохнул. Видимо, этот день обречён быть таким же депрессивным, как и череда предыдущих. В последнее время, Изуку полюбил путешествовать, так сказать, по Токио — то есть, брать билет до конечной остановки и ехать туда, а потом ждать обратного поезда. И так каждый день. Из спутников только телефон с любимыми песнями и наушники.       Изуку привык к одиночеству. Ещё тогда, в детстве, он чувствовал, что не нужен никому из дворовых ребят. И Ка-чану в том числе. Отец его любил, заботился о нём, воспитывал, и в отличие от отцов большинства знакомых Изуку детей, Хисаши после работы отправлялся не в ближайшую забегаловку, а прямиком домой, к жене и сыну. А дома его ждали весёлый пронзительный крик Изуку на весь дом и вкусный горячий ужин, приготовленный Инко. Хисаши Мидория по воскресеньям отправлялся с сыном в парк в центре города, чтобы поиграть там и устроить пикник. Изуку обожал такие прогулки, ведь именно в это время он осознавал, что хоть кому-то нужен. Но…       Деку зажмурился что было сил. Ему не хотелось отдаваться воспоминаниям. Тем более, связанным с ним.

~F l a s h b a c k ~

       Хисаши плёлся по улице, мрачно глядя себе под ноги. Как ему сообщить Инко о том, что он уезжает и может даже навсегда, оставив её одну с четырёхлетним Изуку? Как ему сказать малышу, что он уедет и больше не вернётся, больше не пошутит над его картавой торопливой речью, больше не поиграет с ним в парке, больше не устроит пикник?.. Он сам не мог себе чётко и внятно сказать: я уезжаю отсюда навсегда. Как?.. Теперь этот вопрос поглощал всё его внимание, поэтому, прежде чем добраться до дома, Хисаши отдавил пальцы ног минимум трём людям, рассеянно за это извинился перед парой-тройкой других, ещё нескольких случайно толкнул плечом прямо в лужу.       Со скрипом отворилась дверь небольшой квартирки, и высокий худощавый человек, заметно невыспавшийся и нервничающий, ввалился внутрь. Впалые щёки, глубокие впадины покрасневших глаз, бледная жёсткая кожа — не лучший видок. Тем более, мужчина промок насквозь под холодным осенним дождём.  — Хисаши, ты опять зонт забыл, устало сделала замечание женщина, держа за руку малыша. — Совсем ты себя не бережёшь, простудишься ведь. Будь, пожалуйста, внимательнее. А сейчас марш на кухню — ужин остынет!  — Да! Остынет, остынет! — с нетерпением воскликнул мальчишка и, схватив отца за руку и не дав тому сказать ни единого слова, рванул изо всех своих силёнок на кухню.       Обычно, когда Изуку тащил отца на кухню ужинать, последний громко смеялся и подхватывал сынишку на руки. Но сегодня Хисаши молча проследовал к ужину и без всякого аппетита съел свою порцию. У него к горлу подошло что-то противное, тяжёлое, не дававшее ни улыбнуться, ни засмеяться. Он всё размышлял о том, как преподнести семьи ужасную новость, как они это перенесут. И перенесут ли вообще, кто знает. Но это НАДО сделать, причём чем раньше, тем лучше.       Хисаши решил говорить прямо. Он привёл всю семью в гостиную и сказал: — Мне предложили отправиться в командировку в другую страну… За это я получу хорошую плату, так что, возможно, мы даже сможем переехать в квартиру попросторнее, — Хисаши замялся. Он не любил и не умел врать. Тем более, когда из-за лжи могут пострадать его близкие. Но сейчас выбора не оставалось.  — А там будет лошадка? — наивно хлопая глазами спросил Изуку.       У Хисаши на глаза навернулись слёзы. Он не может бросить их. — Да… будет. Обязательно будет, — глава семьи выдавил из себя улыбку, которая получилась скорее печальной и скорбной, нежели весёлой и ободряющей. — Ура! Ура! — ребёнок начал прыгать и носиться по комнате. — У меня будет своя лошадка! Я буду на ней кататься! Ура!       Ночью Хисаши никак не мог уснуть. В голову лезли мысли о том, что скоро, может быть даже завтра, он покинет этот дом, да ладно дом, свою семью навсегда. Он должен предупредить Инко, что может не вернуться из «командировки». Вернее, из изгнания, он просто не выдержал гнёта и угроз общества. От тех людей, которые раньше именовали себя его преданными друзьями и сторонниками, защитниками справедливости. Но, стоило этим «защитникам справедливости» соблазниться взяткой от одного из американских героев, который приехал в Японию якобы её спасать, а на самом деле в Токио просто больше платили героям. А таким бездельникам как он, вообще хоть что-то платили. И теперь они опять «представляют справедливость», только почему-то она перешла на противоположную сторону. А тот, кого раньше почитали все борцы за эту самую справедливость, теперь главный преступник. Теперь он должен, бросив всё, уехать куда подальше. А если он этого не сделает, тогда… Нет, лучше об этом не думать. — Инко, — Хисаши выдержал некоторую паузу, чтобы собраться с силами. — Я хочу кое-что тебе сказать. — он сжал в руке одеяло. — Я… могу не вернуться оттуда. Совсем. — Тогда может ты откажешься? — с надеждой спросила женщина, но Хисаши слышал волнение в её голосе.  — Нет, уже поздно. О возможности такой концовки я узнал только подписав этот чёртов договор, — Хисаши вздохнул с облегчением — теперь на его душе стало чуточку легче. На следующее утро, он тихо, чтобы не разбудить спящих жену и сына, собрал вещи и ушёл. Навсегда. Вот так вот, тихо. даже не попрощавшись…

~ E n d F l a s h b a c k ~

      От этих воспоминаний у Изуку закружилась голова.       Ну вот. теперь-то ты понял, что виноваты в этом люди?       Да, понял.       Ведь это они борются за свою справедливость, якобы до последней капли крови. А нас самом деле, предложи ты им радужное будущее и исполнение всех мечт, пусть даже не самым честным путём, они и побегут за тобой, послав справедливость к чертям собачьим.       Да, голос на сей раз был прав…