Коты-рыцари: Ветровой

– "Я убегаю от рутины, но она быстрее в разы". Меня освободили от занятий — ничего не успел даже сказать. Остролист отпросил меня и сказал, что сегодня я буду помогать ему по делам смертным. Ему нужно сделать обход и проведать больных жителей деревни, которых не умещают в военном лазарете по понятным причинам. Их много и они не совсем образованы. Опасно на закрытую территорию пускать котят-инвалидов, а уж старых старушек, которые не в себе, держать рядом с собой тем более неразумно. Когда Лися это объяснял, взгляд его был убийственным. Не любил он говорить, а уж очевидное повторять каждому идиоту — попросил бы увольнение. Я вздохнул. Протестовать было поздно, а попытку бунта могли расценить крайне критично. Не оставалось вариантов, как брать огромнейшую ношу в виде корзинки со склянками на спину и плестись за Остролистом. Я шёл практически вслепую. Целитель закрывал своей фигурой путь передо мной, а по сторонам смотреть — недолго и споткнуться. Мы обошли большое количество разных домиков. От детей выше поставленных лиц, которые приболели, до стариков и отставных воинов. Именно последнее застало меня врасплох, когда мы подошли к хижине Вечного Молчания. Остролист не знал о том, что я навещаю её до сих пор, да и мало кто вообще знал, отчего и вопросительный взгляд расценил как «поясните, пожалуйста, кто это такая?», но пояснять не стал. Моя белая подруга сидела в кресле с книжкой и с тёплой улыбкой встретила Остролиста, а тот заметно помутнел. — Давай осмотрю, — тихо поднатужился лекарь, отнимая у меня тяжёлую корзинку и отставляя её на порог, чтобы достать какие-то склянки и инструменты типичного целителя. — Кашель всё мучает? — Да, — делает тяжёлый вздох она, поправляя своё платье. Она была мне как сестра и, видимо, привязанность была взаимной, ведь я чувствовал от неё эту покалывающую ладони уверенность. Я бы вёл себя так же, если бы был смертельно раненным, и на меня смотрел маленький братец. — Здесь очень влажно и это вредит тебе, я ещё раз прошу тебя, — нервно произносит чёрный кот, потирая глаза. — Давай я тебя переведу в целительскую при казарме, там ты сможешь хотя бы окрепнуть, — и тут Остролист замирает. Я не видел его таким никогда, он будто действительно её умолял не быть такой упрямой, а не очередное оказание вежливости... И будто знал весомую причину такого поведения, раз не назвал это глупостью. — Я не могу. Мне пришлось отвести взгляд, когда она сказала это. Почему? Это же так глупо, отказываться от помощи. Тем более от помощи Остролиста, который очень редко кому делает снисхождения. Я бы сказал, даже никому. Больно смотреть на это. — Ты не испортишь никому ничего, — перебил он её. — Это не из-за тебя. — Из-за него? — Нет, — беззаботно произносит отставная воительница, откладывая книгу и открывая свой шрам Остролисту. — Тебе не кажется, что наш диалог, как день сурка? Ты каждый раз приходишь сюда, спрашиваешь одно и тоже — я отвечаю одно и то же, но если ты думаешь, что изменив обстоятельства разговора, изменится и мой ответ… Ты ошибся. Это некрасиво с твоей стороны. — Неправенький, принеси воды, — слышу я глухой голос Остролиста. Я не понимаю, о чём они говорят. Они много раз обсуждали это? Кивая, я выхожу на улицу и иду к колодцу, но все ещё слышу каждое слово, от чего у меня холодит нервы. — Ты должна жить, пожалуйста... — Ради чего, чтобы потешить или не добивать своей смертью тебя? — Я его прошу придти — он упирается. Я честно хочу тебе лучшего. Молчание, послушай, я вижу, что ты старалась всю свою жизнь не быть обузой, но ты абсолютно не… — Тебе больно, что он выбрал не меня? Ты казался мне менее чувственным. Я ушёл слишком далеко, но при всём этом я даже моргнуть не могу. Я не видел смерть, но представлял, что это такое. Это героическое сражение предводителя и смерть от ран после поверженного противника — иначе я представить не мог. Молчание предпочитала смерть в муках чему? Какая глупость могла закрасться в её голову, раз она решила, что кашель ей помощник? Видеть Остролиста слабым стало для меня не меньшим потрясением, но это лишь обострило чувство тревоги и усиление моих переживаний насчёт Вечного Молчания, ведь... Если волновался Лися, то причины были весомые. Когда я вернулся, Молчание кинула странный взгляд на Остролиста, будто осуждала его. Я вышел из задумчивости и взглянул на лекаря, в котором дыру проглядели. — Ладно, — нехотя протянул он, а затем взял два бокала и кивнул на них. Я отлил в них воды, и чёрный кот залпом выпил жидкость, а затем взглянул на отставную воительницу. — Я не уверен, что ты сделала правильный выбор... Нет, я полностью не поддерживаю такое решение, считая его слишком глупым. Неужели ты правда... — Что здесь творится? — наконец у меня закончилось терпение. Я устал ждать объяснений и слушать несвязные слова. Они будто говорили на другом языке. — Молчание, ты же не умираешь, и кашель я не слышал, и вообще, что за бред он несёт? Молчание улыбнулась и протянула мне яблоко, а затем игриво склонила голову. Лися заметно потемнел, а затем буркнул, что нам пора. Я взял яблоко и даже забыл, о чём спросил, но затем снова настойчиво взглянул на мою подругу. — Давай ты придёшь вечером, после работы, а я тебе кое-что расскажу? Только если ты обещаешь не ворчать на нашего почтенного целителя... — До вечера потерплю. Она снова улыбнулась, но уже более терпимо. До последнего не хотела разочаровываться во мне? Меня аж дёрнуло от такого взгляда, и я уставился себе в лапы, будто нашкодил. Я не хотел её обижать, но, видимо, этими словами расстроил. — Хорошо. Она погладила меня своей нежной, любящей материнской лапой по ушам и подтолкнула к выходу, где ждал Остролист. Я его не шибко люблю за вечные колкости и предвзятое ко мне отношение, но я не могу точно сказать, что ненавижу его. Это просто неприятно, но не переросло в ненависть. Он натянул себе на спину почти опустошённую корзинку и глубоко вдохнул, когда я вышел. Взглядом он снова был тем самым целителем, который меня недолюбливал, но смотрел он сквозь меня, будто всё ещё видел Молчание. Я повернулся — она также сидела в своём кресле и читала книгу, будто мы только пришли и ещё не были у неё в этот день. И тут я услышал хриплый кашель. — Я никогда не слышал... — тихо проговариваю я, отшатываясь от дома. — Она терпит такие боли в груди, что я за это выдал бы ей медаль, — Лися продолжил идти, обращаясь, видимо, ко мне. — Вечно рвала все когти, непонятно зачем, а затем напоролась грудью о камни. Кто-то в схватке её оттолкнул, и она неудачно приземлилась. Я молчал и разглядывал деревья, стараясь найти в них поддержку, надеялся, что они скажут, что это неправда, и что она здорова. — Она не переживёт эту зиму, Неправенький, — надавил на меня Остролист, заставляя дёрнуться. Я не хочу в это верить. Ну уж нет, я должен сделать всё возможное, чтобы всё было хорошо. Я её уговорю… А если не получится, буду помогать всем, чем смогу. Да, ведь так? Всё будет хорошо… — И мы не можем в этом помочь. — Врун, — сквозь зубы выдаю я, от чего слышу горький смешок. Он ведь её ненавидит, да? Ведь не помогает, он недостаточно делает, чтобы помочь. Он дурак, раз так хорошо её знает и даст ей умереть. Или ненавидит её. Нет другого объяснения. Ненавижу. Мы идём дальше тихо, а мне остаётся лишь обиженно смотреть на тёмную фигуру и плакать.

***

Темнота. Одна сплошная темнота. Это комната? Я не могу понять, где тут пол, где потолок. Мне душно. В висках пульсирует студёная жидкость, причиняя боль. Я задыхаюсь. Темнота, она давит, я не могу пошевелиться. Я хочу кричать, но почему я не могу? Потому что не положено, забыл совсем. Где я? — Ликующенький. Ясно, где я. Лежу на ученической койке и корчусь от боли. Знакомый баритон едва касается моих ушей, как я уже вскочил с кровати и встал по струнке. Отдав честь и стараясь не опускать взгляд, смотрю прямо на него. — Вольно, — тихо добавляет Дурманящий Звёзды, кивая на спящих оруженосцев вокруг. Мне нужно вести себя тихо. Я уже успел выучить каждый его жест за то время, как он взял опеку надо мной. Взял вверх надо мной, не иначе. Я должен быть благодарен, но с поздней тренировки я спал всего пару часов, следовательно сейчас хочу только придушить его вместе с его добродетелью. Он спит вообще? Как же тело ломит, я едва разбираю его жесты. Он просит выйти на улицу — значит, хочет поговорить, надо приготовиться морально. Я иду за ним, проклиная его и Звучнолапа заодно, дёрнул же окаянный ему помочь. Мы останавливаемся, и мой наставник не поворачивается, рассматривая луну над крышей крепости — даёт время придти в себя и привести себя в порядок. Хочется сплюнуть, но он услышит. Я делаю глубокий вдох после того, как смог разобраться со своим растрёпанным видом, как бы напоминая о себе. При этом я начинаю чувствовать пульсирующую боль во всём теле после трёхчасовой тренировки. — Ликующенький, нужно разобраться с беженцами из Грозового племени, которые у нас живут на протяжении тридцати лет. У меня есть подозрения на их счёт. И что он от меня-то хочет? В таком состоянии я максимум могу лечь и сдохнуть где-нибудь. Видимо, опять следить за всеми. — Грозовое племя тихо ведёт свои дела, при этом больше не покупая и не принимая в дары ресурсы Ветра. Они не хотят видеть ветровых котов на своей территории — напрашивается само за себя. — Хотите сказать, что они делают что-то, что может повредить Ветру? Конечно, тут и без слов понятно. Чёртово плечо, опять не вовремя. Я морщусь, пока предводитель смотрит вдаль, но я прекрасно знаю, что он «видит» любое моё движение. Боится предательства от собственного ученика — кто же тебя довёл до такого? — Именно это и хочу сказать. У нас есть свои уши и глаза в стенах Грозы, но их изолировали. Донесений о ходе дел я не получаю уже который раз, следовало об этом задуматься раньше, но я был немного занят поисками Звучнолапа. Отлично, конечно, перекидывай всё на меня. Это из-за меня, никак иначе, Звучнолап дал дёру от тебя и твоих проблем. — Извините. — Уже поздно извиняться. На тебя оставляю смотреть за перебежчиками — надеюсь, не подведёшь хоть в этом. Я пытаюсь не делать возмущённый вид. Если я такой недотёпа и подвожу тебя — повесил бы сразу, чего дожидаться, когда я сам это сделаю, как только стану глашатаем? Конечно, если он не вернётся, а у меня уже сомнения, что у него были шансы выжить. — Так точно! Я могу пойти доспать до пробуждения учеников? Дурманящий Звёзды поворачивается и вручает мне бумажку. Благо луне — прочитать могу. Пара секунд и я благодарно вбираю воздух в ноздри, дабы выдать все «спасибо», на которые способен. Освобождение от занятий на неделю, я на большее надеяться и не мог. — Скажешь, что вывихнул плечо. Остролиста я предупредил — подтвердит в случае чего. Надеюсь на тебя. И уходит. Идеально. Можно отдохнуть и забыть про его существование. Только спать не хочется. Я поворачиваю голову, лёжа на койке, и смотрю туда, где должен быть этот идиот. Где он? В лунатики записался? Неправенький спит — в ус не дует, а Грозненький решил воздухом подышать? Надо проверить. Я беззвучно поднимаюсь, осматриваю всё помещение. Соломеннолапа; Верболапа; Неправенький; пустая кровать Грозненького; Диколапа; Листолап; Вольноусик; Памятненький; пустая кровать Железика; пустая кровать Ночнолапы; Греховнолапик; Молчаливенький... Только троих. Кого-то ждут неприятности. Чем они могут заниматься в столь поздний час? Я не спешу покидать казарму, обхожу все коридоры, прислушиваюсь к любому звуку. Проходя мимо комнаты Дурманящего Звёзды, я понимаю, что искать Остролиста в целительской — смысла нет. Да и если бы вообще собирался его искать сегодня. Я презрительно хмурюсь, размышляя над тем, мешать им или нет. С одной стороны, я должен предупредить о том, что оруженосцы куда-то пропали, а с другой я могу и сам разобраться, при этом не гневя наставника и вредного дурака Лисю. Решено — пускай развлекаются, я не шибко хочу это видеть. Только один вопрос всё еще в голове крутится — спит ли он вообще? Стоило мне представить себя на его месте — меня передёрнуло. Чёртов Звучнолап, кинул меня, обещал, что сам станет глашатаем, только нужно спасти Лунное Сияние. Видите ли, у него чуйка на неприятности и он уверен, что здесь замешаны другие племена и именно я могу ему помочь! А вот вернётся он — обязательно изъявит желание Дурманящему Звёзды убрать меня из кандидатов на пост, ведь он и сам справится прекрасно. А ещё он первый ученик и лучше меня во всём. Почему я только сейчас понял, что он и сам не шибко хочет становиться этим самым заместителем? Ответственность, отсутствие сна, вечные проблемы с политикой, казной, и ещё оруженосцы поганые, сваливают куда-то на ночь глядя. Если я их поймаю — изобью. Максимум, что мне сделают за это — усилят тренировки и морали о том, что нужно подавать пример, а не бить всех подряд. А я зато повеселюсь. Снова в голову приходит вопрос о том, чем они могут заниматься… На голову будто вылили кипяток и я снова вспоминаю слова наставника.