Школа.

       Прошло несколько лет с того утренника, который никогда не забудется ни мне с Федей, ни другим родителям. Нашей Маргошке в начале июля исполнилось семь лет. Сейчас уже середина августа, солнце ещё греет, но уже не так сильно, как пару недель назад. Кое-где немного пожухла трава, а листья на маленьких кустиках украсились желтовато-оранжевой каёмкой. Несмотря на то, что все принадлежности к школе, — форму, портфель, обувь, пенал, тетрадки и всякую другую мелочевку, — мы уже купили, подготовка всё ещё идёт полным ходом: мы с мужем никак не можем успокоить перепуганную дочу, которая из дома вон рвётся, потому что считает, что это последнее, как она сама говорит, «свободное лето» в её жизни. Мы с Федей, конечно, смеёмся над Маргошей, но всё же невольно вспоминаем свои школьные годы.        — И радость, когда они закончились! — это сейчас мой муж прокомментировал, услышав, как я читаю написанное вслух. Ну да, он отчасти прав: мысль о том, что тебе каждый день нужно вставать рано утром, одевать жутко неудобную одежду, надевать на плечи тяжёлый рюкзак с дурацкими учебниками и тащиться в школу, в которой пробудешь половину дня, изучая «очень интересные предметы», вместо того, чтобы играть дома — не комильфо.        Но, всё-таки, согласитесь, что в школе есть какое-то своё уникальное обаяние, и ходить в неё со временем становится не так уж и противно. Хотя… Нет, в неё все одиннадцать лет ползать не очень приятно. Ну ладно, не будем отходить от темы: медленно проходят эти две последние недели лета, и вот оно — на пороге стоит зловещее Первое сентября, заставляющее плакать многих школьников. Вот кто-нибудь из вас смотрел мультсериал про смурфиков? У меня маленькая дочь, поэтому я знаю его почти наизусть. И в заставке была такая фраза: «Если вы прислушаетесь, то услышите злобные угрозы Гаргамеля». В общем, сейчас это говорят по-другому — если ночью тридцать первого августа вы выйдете на балкон и прислушаетесь, то услышите плач миллионов школьников.        Это и про нашу дочку. Мы с Федей встали рано утром, приготовили завтрак, потом я пошла будить Маргошку. Она, сонная, еле встала и умылась, потом я помогла ей натянуть колготки и надеть сарафан, а пока она ела, я заплетала ей косички. После завтрака наш масяшик немного оживилась, но всё ещё не до конца понимала, что происходит. Подходило время выходить. Мы с Федей быстро оделись, он взял букет, а я помогла доче надеть куртку и ботиночки. И тут к ней пришло осознание: Марго, как кошка, которую пытаются искупать в ванне, цепляется за всё, за что только можно и нельзя, лишь бы не идти в школу. Она начала плакать, но Феде всё же удалось её успокоить. Взяв дочурку за руку, мой муж вышел в лифтовый холл и нажал кнопку вызова, я закрыла входную дверь и пошла к ним. Спустившись на первый этаж и выйдя из подъезда, нас захлестнула волна первоклассников и просто школьников — вся улица пестрила разноцветными букетами, бантами девчачьих косичек, новенькими портфелями и мешками для сменки. Некоторые первоклашки чуть ли не бежали навстречу знаниям, а другие (они, конечно же, были в большинстве) либо просто грустно и нехотя плелись рядом с родителями, либо плакали, упираясь. Марго уже успокоилась и шла с папой за руку, лишь изредка наигранно и якобы обиженно шмыгая.        — Ну, Марго, чего ты такая кислая? — немного взволнованно, сверху вниз, сказал Федя.        — Не хочу в школу… — надув губы и опустив голову, ответила доча. Эх, я её понимаю. Как бы приободрить?.. Хм… А, придумала!        — А мне кажется, что тебе там понравится, — как бы невзначай сказала я, подняв взгляд в небо. Чистое, светлое. Поймав на себе непонимающий и даже заинтересованный взгляд Марго, я, не опуская головы, продолжила.        — Там наверняка будут твои друзья из садика, — ещё не закончив говорить, я сразу поняла, что масяшик улыбается. Она заметно повеселела, и в таком настроении мы дошли до школы. Постояв где-то сорок минут на линейке, я, пока Фёдор считал ворон, познакомилась с учительницей, а ещё встретила нескольких мамочек, с которыми знакома с детского сада. Ну, с Маргошиного детского сада, конечно же. А Марго встретила нескольких своих друзей и уже вовсю носилась по двору школы, играя с ними в догонялки. Линейка прошла спокойно, и мы с мужем пошли домой, а доче ещё нужно отучиться пару уроков.        Мы с Федей пришли, выпили чаю, переоделись в домашнюю одежду. За окном светило ласковое солнце, золотистыми лучами путаясь в тюли нашей кухни. Вдруг на столе зажужжал Федин телефон — он вздохнул, поставил чашку с недопитым чаем на стол, встал и, взяв телефон, вышел в коридор.        — Мы скоро придём, у Маргошки кончились уроки, — донеслось из коридора прямо перед хлопком входной двери. Я, не найдя ничего лучше, просто села смотреть телевизор, чтобы хоть чем-то себя занять — не сидеть же, пялясь в потолок, верно? Под разговоры какой-то телепередачи я начала уплывать, видимо, опять слишком поздно легла. Так и заснула, сидя на диване.        Меня разбудил щелчок провёрнутого в замочной скважине ключа, открывающаяся дверь и радостный смех масяшки. Судя по шуму, на пол полетел портфель, а за ним и куртка, а Марго, прямо в ботинках, побежала ко мне в комнату и прыгнула мне на колени, улыбаясь. Федя повесил свою и её куртки в шкаф, снял кроссовки и подошёл к порогу комнаты, встав в проёме и облокотившись плечом об одну стену.        — Ну что, я была права и тебе очень понравился твой первый день в школе? — переведя взгляд с мужа на довольную, чуть ли не прыгающую от счастья на моих коленях дочурку, спросила я, улыбаясь. Тут Марго помрачнела и очень непонимающе посмотрела на меня. В комнате повисло молчание. Я тоже перестала улыбаться, а Федя стоял с поднятыми уголками губ, будто уже знал, что случилось. Я посмотрела на него, но он лишь хихикнул.        — Как это — первый?.. — тут любимый не удержался и засмеялся. Я немного подвисла, но потом обняла Марго и тоже залилась смехом. Просмеявшись и вытерев выступившие слёзы, мы с Федей объяснили доче, что в школу ей ходить ещё долго. Рассказали ей про свои школьные годы, чем заметно развеселили нашу масяшку. Где-то в девять часов мы уложили Марго спать, а сами ещё долго сидели на мягком диване в обнимку, делясь тёплыми детскими воспоминаниями из школы.