Снежные вершины товарного поезда

Зимний солдат не понимает, какого черта он не может нанести последний удар по цели. Ну и что, что «я твой друг» или «я с тобой до конца», чем это принципиально отличается от «пожалуйста, не убивай» в контексте задания? Но в упор не может он его ударить. Рука не держится, и он опускает ее. Корабль рушится, но Солдат успевает перехватить тело до падения. Зачем? Зимний списал на страдания сидящего внутри Барнса, тот все ныл и ныл. — Э, харе, харе. Это мой лучший друг, прекрати! Ну хоть помоги ему, иначе работать не дам. Солдат вздохнул и понял, что работать он и так больше не будет. Но как никак гордость и честь у него внезапно проснулись, и теперь ему тело вот так вот тихо и безропотно никто не будет (а бунтовщик он хуже Старка-старшего, когда захочет), соответственно, придется мирится со Стивом Роджерсом и невыполненной миссией. И еще его больше не в какие злые военные организации не возьмут, но это так, мелочи. Он выволакивает тело на берег, и не может уйти. Хочется, конечно. Но он не уходит, пока этот мамкин моралист не открывает глазки — зря, что ли, вытаскивал? Все то время у него внутри дулся Барнс, жалуясь на то, что тут его лучшего друга избивают и не дают ему сказать даже слова. Еще и обиделся, гаденыш. Солдат нехотя пропускает сознание последнего на волю, когда просыпается Роджерс. — Стив! — и Роджерс, все еще озадаченный резкими сменами настроения и водой в легких, отвечает скорее на автомате этим объятиям. — Мне жаль, что так произошло, я не хотел… Стив мгновенно забывает все обиды, впитывая все проблемы Баки, как промокашка, и на все доводы друга отвечает нечто в стиле «Баки, это был не совсем ты, а еще мне насрать» Баки не знает, как благодарить всех возможный пособников того, что у него есть Стив. Гидру тоже, наверное, но в минусовой степени. Баки не может уйти, Зимнему некуда пойти, а Стив хочет быть с ним до конца их времен (интересно, а сколько живут суперсоладты?). Зимний недоволен, ворчит, сидя внутри, но яро не протестует, Баки и Стив, оба счастливые в определенной степени и максимально для их положения, уходят куда подальше, пока Старк не прислал помощь (точнее, наряд полиции за Баки). Больно надо, Роджерс и сам справился.

***

Тони не сразу понял, что играть в игру (да даже если бы это была монополия, он бы проиграл) с капитаном Америкой и Баки в качестве противника — это заведомый проигрыш. Еще не догадываясь, что в это ангаре его ждет бесславное выбивание дерьма двумя инвалидами второй мировой, он шел сюда с довольно четкой целью — попросить Капитана Америку вернуться к разуму и наконец понять, что убийца сидит в тюрьме, а не ест сливы (они, вообще-то, казенные) в апартаментах символа Америки. Но Тони оказался не слишком дальнозорким. Он никогда не ходил на миссии с Роджерсом, он ходил в Капитаном, с маской, а человеком под маской он только срался. Была бы Наташа более добра в последнее время, она бы сказала, как поступить, жалко, что лояльность Наташи он благородно просрал. Стив никогда не выберет условного х, пока условный у — это чертов Баки Барнс. Баки был для него всем — да даже жизнь всего мира не стоила для капитана сейчас столько, сколько бы он был готов заплатить за старого друга. Впрочем, и очевидно его боевой товарищ оценивал Стива также, что добавляло им очков дружбы. Победили они его тоже силой дружбы и читерством, старые сволочи. Во-первых, двое против одного нечестно. Во-вторых, они солдаты, их обучали убивать, а он тут без убийственной подготовки, на ярости держится. В-третьих, это обидно и больно. В-четвертых, он убил его маму. Баки смотрит на Тони волком, когда тот выстрелил в Стива, но не попал, потому что — да кто вообще хватает за ногу во время битвы двое на одного? — его отвлекли мощным толчком и буквально одной левой уложили на живот (чему Тони обрадовался больше, чем надо, но вот костюм жалко). Стив отключился, но все, что сделал Баки — это подхватил тело друга и поплелся к выходу. А мог ведь и избить, и дать по лицу хотя бы ради приличия. Старк отметил, что и ходит Баки Барнс подобно поезду, с которого упал когда-то лично. Громко дышит, как лошадь на водопое, согнулся, как будто сейчас будет угли закидывать в печку, дабы поехать дальше в путь вместе с бедным покалеченным Стиви. — Я не собираюсь убивать тебя. — он сглотнул, поправив съехавший шлем на Роджерсе. — Если я ему не помогу сейчас, потратив на тебя время, Стив может умереть. Стив может умереть? Тони опустил последнюю рабочую пушку, глядя на спину Барнса. О том, что у него полно переломов, вывих на одной рук, разбито лицо и возможно сломан нос, Старк решил не упоминать ради собственной безопасности, там и так внезапно растаявший Т’Чалла их ждет. Ваканда вроде страна развитая, вылечит. Оставалось только надеяться, что лечат в Ваканде не так, как лечит время (строго говоря, оно вообще не лечит или лечит крайне избирательно.) Интересно, а как он реагирует на убийство Зимним солдатом его отца? Был ли у них разговор в стиле «ладно, прощаю»? Или мудрый король прощает тамплиеров? Один не простил. Закончилось это плохо. И все же, от такого количества ран не умирают, правда ведь? Щит, который ради пролятого, чертового, ебучего Баки, отбросил Стив подлетел к ногам Старка. Барнс сплевывает буквально каждую букву, и Старк думает, что большей ярости он в жизни не слышал, разве что испытывает прямо сейчас. Глаза Баки горят праведным огнем и в них можно прочесть ненавязчивую мысль: «Если Стиви умрет, ты вылетишь с этой планеты мусор собирать, консервная банка». Ну, что ж, иногда выжить - это худшая участь. Тони надеется, что это его обойдет стороной. — Подавись. Не, ну это, знаете ли, после того открытия, что именно зимний солдат убил его маму, уже чересчур. — И костюм по почте пришли тогда, раз такой остряк! Баки даже не повернулся. Грубиян. — А вот костюм твой отец не делал, пошел к черту. Тони смотрит, как уходит Стив, аккуратно, почти подобно тому, как если бы в руках у Барнса была собственная жизнь, поддерживаемый Джеймсом, и не понимает, почему капитан Америка, символ целого поколения, шедевр (иногда срывающийся на собственные амбиции, но все же) науки и воспитания, так просто отдал все за какого-то солдата, убийцу сотен людей. Хотя, наверное, этого стоило ожидать, когда всю жизнь дилемма "долг-собственные желания" давит на тебя, и ты не можешь позволить себе выбрать второй вариант. Взял — и в одно мгновение, как никогда не было это важным вовсе. Мир, люди вокруг, репутация — Тони бы так не смог. А Стив смог — и для него началась новая война. Старк и не подозревал, что можно вот так вот хвататься за прошлое, что бы отпускать настоящее в туманное небо мутного будущего, которое ему светило после таких вот выкидонов. Снег за окном осыпает крыши поезда, что проезжает рядом. Интересно, сколько внизу вот таких вот условных Барнсов и таких же условных Стивов, которые цепляются друг за друга как близнеца в материнской утробе? И Барнс этот, тоже хорош. Старк ожидал увидеть холодного убийцу, ведь зимний солдат и он одно и то же (впрочем, Старк уже сомневается — Зимний странно повел себя, перед тем, как уступить место Барнсу), а наткнулся на верную псину (как и сам Стив, такой же, сукин сын) с отравленной слюной. Минуту назад Железный Человек был готов выстрелить в Роджерса, но дернувший его Баки с внезапно неизвестно откуда вытащенной силой принял удар на боевую руку. Теперь он снова инвалид, но зато — боже мой, сколько стоит жизнь капитана в глазах Баки, если по руке попали по чистой случайности, расчет уже велся на более «живые» точки тела солдата. Тони не понимает, зачем сейчас это было сделано? Ради человека, который не помнит даже собственного имени? Или ради того, кто просто взял и отказался от целого мира ради подоженной нитки прошлого? Впрочем, и у него времени для лечения маловато. «Хрен с ними, с этой парочкой стариков, что не хотят видеть истину, » — думает Тони, набирая базу. В небе за окном, где проезжают товарные поезда на скорости выше ста километров в час, взлетает Т’чалла, Стив и Баки, Тони же — гребет пыль с пола, пытаясь хоть как-нибудь встать. Тони звонит Пеппер. Та мгновенно соглашается помочь (Хотя ради нее и мир можно отложить, думает Старк), и присылает Хэппи и Питера (если хорошо подумать, то хуже того, что его избили, только то, что он вовлек в это пятнадцатилетнего пацана), совсем еще мальчишку. Что будет с парнем, если мир будет в большой опасности, а он, Тони, не сможет его защитить от действия, продиктованных юношеским максимализмом? Тони до сих пор не понимает, почему капитан оставил его тут, Барнс не убил, а черная пантера улетел лечить их обоих, несмотря на все обстоятельства. Почему только Тони не понимает, почему этой парочке все спускают с рук? Наташа, сидя на кушетке в башне, холодно, как будто сама только что в этой Сибири была, говорит. — Ты никогда не знал Стивена Роджерса. Ты знал Капитана Америку. Товарный вагон в Сибири проноситься снова перед глазами тенью Барнса перед ударом в железо руки. Разлетевшиеся куски метала перед его лицом кажутся больше самой руки: так Старк плохо помнит, как он тогда себя чувствовал. Это было похоже на состояние транса — перед глазами лица родителей в предсмертной агонии. Впереди лежит Стив с побледневшем лицом, кровь на его лице кажется еще ярче, она почти черная на бледном полотне с носом. Барнс смотрит сначала на Стива, потом на Тони. Сейчас Старк понимает, что ему просто повезло, что личное обаяние Стива Роджерса спасло ему шею, ибо только потому что бывший капитан оказал влияние на обе части тела Барнса, миллиардеру, плейбою и филантропу не сломали позвоночник и не переломали конечности. Роуди, кажется, понял бы проблемы Тони, но он сейчас недоступен. Щит в руках Тони покорежен, с каплями крови, кусочками железа, и Старк в нем уже не отражается, зато образ Капитана — вполне, если всматриваться или хотеть увидеть в капельках образ бывшего сокомандника. И железный человек смотрит на себя в зеркало и не совсем понимает, почему он ничего не видит. Стекло с серебром напоминает ему товарный вагон, посыпанный снегом. Наверное, все трое: и Капитан, Стивен Роджерс и тем более Баки трижды прокляли этот чертов вагон со снегом. Скоро и Тони начнет такими темпами. Он начинает сравнивать поведение капитана и Стивена Роджерса, и спустя час нашел больше различий, чем сходств. Стив Роджерс готов расторгнуть контракт с целым миром ради одного человека, Капитан Америка раздает общественное благо, несмотря на лица. Во время одной из миссий Капитан спас пять человек, при этом он явно не особо выбирая, которые похожи на Пегги, а какие нет. Даже тоски какой-то не было видно — как машина. Раз — и спас. Стивен, когда спасал какого-то мальчонку, отчаянно смотрел к нему в глаза, пытаясь найти в нем хотя бы часть своего прошлого. Капитан Америка не выбирал быть Стивеном Роджерсом, но Стивен Роджерс выбрал эту роль почти сразу после смерти Баки. Капитан никогда не говорил что-то вне миссий, назад он едет молча. Стивен, выходя на пробежку с Сэмом и обратно, без умолку болтает о том, какие красивые эти цветочки или что он вчера посмотрел «Звездные войны». Сэм, конечно же, не согласен, что приквелы - вещь достойная, но у Стива свое мнение. Стивен Роджерс не способен предать человека из прошлого — он верная собака, которая все ждет и ждет, когда же там ее позовут гулять или защищать хозяина. Капитан Америка не выбирает кого защищать — у него в хозяевах весь мир ходит, ему что левый босс из Щ.И.Т.а, что тетка из местного магазина, помочь надо всем. Когда они арестовывали ветерана за какую-то хрень — то ли траву на 100 грамм больше хранил, то что, Америка не дрогнул, сажая его в машину. Как снял костюм — так давайте отпустим, вы что, как же так, ну пожалуйста, технически это был не он. Тогда ветерана и отпустили — Стив остался доволен «подвигом». Зеркало насмешливо сливает цвета щита и костюма Тони. Получается мешанина, которая почему-то вызывает лишь печальную усмешку. Человек он может и железный, только в морали ничего не смыслит, к Озу не ходи. Тони отворачивается от сверкающего серебра, когда до него доходит, в чем его ошибка уже спустя час после ухода Наташи. Стивен Роджерс никогда не был его другом. И больше не будет.