Blood in the water

Руки опустились, кажется, что надежда растворилась и уже ничто не в силах помочь. Из-под ног будто выбили почву. Отчаяние в душе, и похоже, что выхода нет. Эмоциональный ступор и четкое ощущение того, что проблему не получится решить никаким способом. Безжалостное, затопляющее собой все вокруг отчаяние забивается в каждый уголок души, растворяется в крови, бежит по венам, растекаясь по телу с такой силой, что кажется, сейчас захлебнешься. Состояние отчаяния и безысходности отнимает силы бороться и жить. Наступает уныние. Кажется, что весь мир рухнул и помощь не придет никогда и не откуда. В душе зреет мысль, что больше ничего не изменишь, а все попытки окажутся тщетными. Находясь в тоске, человек начинает видеть мир в черных красках и разочаровывается в своей способности проживать эту жизнь счастливо. Чтобы сохранить и приумножить остатки шаткого положения, человек обращается за помощью к друзьям, но советы, порой, не помогают: сходить в кафе, погулять по городу, привести мысли в порядок. Быть оптимистом и не поддаваться унынию – не всегда получается (тем более, когда ты находишься в плену). Трудно назвать мою участь пленом. Сижу в шатре, наблюдая за людьми. Полог едва колышет слабый ветерок. Снаружи суетятся люди. Несмотря на отчаяние, всегда нужно помнить, что наступит завтрашний день, а значит, возможны новые изменения и другие эмоции. Чаще всего эти и иные советы от отчаяния не спасают. Когда мне больно, то не хочется никого видеть. Я хочу одного – чтобы гигантская черная дыра, зияющая в душе, наконец-то затянулась. Чтобы вновь почувствовать вкус жизни. Странно, но, наверное, отчаяние близко к апатии. Раз так, то со мной происходит что-то странное. Я почти ничего не чувствую. Даже не знаю, как это описать. Нет абсолютно никакого желания покидать свой шатер в поисках Фемто или кого-то еще. Тут нет моих знакомых. Точнее, есть знакомые персонажи, но смысл с ними разговаривать, ведь они меня не знают? И снова вакуум, веющий космическим холодом. Будто остро отточенное лезвие ножа перерезало тонкую нить. Ладони налилась тяжестью олова. Стоит поплакать, но нет ни сил, ни желания. Потоки мыслей выбели из колеи. Мой медальон, подаренный отцом на четырнадцатилетние, пропал. Без него, я чувствую себя как-то иначе. Словно, отобрали кусочек души. Холодный воздух, скользящий по шее, подобно подушечкам собственных пальцев. Я почти ничего не чувствую. Мне все равно, зачем он меня сюда притащил. Во всяком случае, ему нужна не я, а то, что внутри меня. Солнце уже скрылось за горами, оставив лиловую полосу на воде. Сам лагерь (иначе как назвать эту пародию на добродетель?) окружен со всех сторон лесом. Мир по ту сторону гор должен отличаться от того, что вижу сейчас. Смотрю на свои ноги, на обувь, которая износилась. Тяжело это признавать, но из меня никудышней стратег. Не могу похвастаться знаниями в определенной сфере, затрагивающей жизнь других людей. Также не претендую на титул гения или чемпиона по шахматам. Мой отец мог бы похвастаться и тем, и другим. Я, к сожалению, нет. Почти бесформенные струи дыма возносятся в ночное небо. Лагерь оживает ночью. В шатрах копошатся люди. Снаружи не утихает гул голосов. Пару раз мне удалось разглядеть в толпе зевак сэра Локуса – рыцаря Лунного света. О нем здесь много говорят и, в основном, хорошее. Люди всуе поминают короля Мидланда и его дочь – принцессу Шарлотту. Не скажу, что им плевать на смерть монарха. Для них король – это помазанник божий на земле и все, что с ним связанно, свято. Тяжело говорить, что испытывают при этом перебежчики из Кушанской империи. Для них король Мидланда ничего не значит. Теперь всем балом заправляет Ястреб Света. Странно, что большинство людей забыли спросить у своего командира, а как он исцелился? Все словно ослепли. Впрочем, победителей не судят. Тут итак ясно, кто победит: Ганишка или Гриффит. Кутаясь в грубую ткань одеяла, сажусь подальше от входа в шатер. Полог все еще слабо покачивается на ветру. Комаров днем не так много, но, ближе к вечеру, их становится все больше и больше. Еще невыносимее запах людского пота и дыма. Левой рукой случайно задеваю жирную прядь волос. Наверное, месяца еще не прошло, а уже много раз побывала на пороге смерти. И… вся эта атмосфера действует, как наркотик – быстро забываешь о прошлой жизни. О ценностях, которые много значили раньше. Чтобы выжить — приходиться думать о том, что есть сейчас, а не о внешности, не о косых взглядах. Об этом как-то… Забываешь. Если раньше я мыла голову каждый день, то теперь такой возможности у меня нет и… Не знаю… Меня это как-то не беспокоит. Стоит оказаться на краю, как мирская шелуха слетает с глаз в один миг. Будто прежней тебя не существовало никогда. Странно, но куда подевалась прежняя я?.. Та, что боялась спать ночью в темноте и без света в коридоре, теперь спокойно спит с кинжалом в обнимку. Где все мечты о карьере? Где все это?.. Неужели прежняя я осталась где-то за горизонтом. Видимо, этот кошмар никогда не кончится. Да, слова закончатся и начнется новая глава. Похоже, что кто-то, кто так легко распоряжается чужими душами, с чьего пера вершатся судьбы людей, забыл добавить еще в самом прологе от моего лица: «Если вы это читаете, значит меня нет в живых.» Проснувшись рано утром, подошла к бадье с холодной водой. Не помню кто именно и с какой радости ее сюда притащил, но это лучше, чем ничего. С остервенением плеснула на лицо. Холод мгновенно прояснил разум, оттеснив полупрозрачную вуаль сна. Что ж, зеркала с собой нет, волосы пришлось заплетать наощупь. Удивительно насколько подросла челка. Она стала длинней и теперь лезла в глаза. Это не тот случай, где прядь волос можно заправить за ухо. Нет. Лучше бы я их отрезала. Переборов в себе раздражение, двинула полог шатра чуть в сторону, вышла. Снаружи дул прохладный утренний ветерок, люди кучками собирались у костра. Что сказать, у меня не было какого-то определенного плана. Все равно далеко не уйти. Я здесь, как почетный гость, только без приглашения. Что ж, все познается в сравнении, а сравнивать было с чем. Страницы манги хоть и были содержательными, но я бы не поверила, что Гриффит станет сидеть за одним столом с кушанскими генералами и спокойно обсуждать какие-то планы. Не скажу, что бледнокожие мидландцы были в восторге от такой компании. Многие воротили нос от своих спутников, но война равняла всех. Кроме кушанцев и мидландцев здесь были также выходцы из простонародья. Люди, лишившиеся крова. Они с ужасом вспоминали о набегах на собственные деревеньки. И все же, здесь, рядом с Ястребом Света, им было спокойней. Дети носились по округе с деревянными мечами в руках и со знаменем спасителя Мидланда. Девушки, в основном, занимались готовкой. Меня это как-то не интересовало. Не собираюсь здесь задерживаться надолго. Нужна карта, но весь день крутится у огромного шатра было глупо. Фемто там, словно прописался. В основном, мужчина раскладывал какие-то непонятные пергаменты, писал письма и при всем при этом сохранял каменное выражение на лице. Ни один мускул не дрогнул, ни тогда, когда он забрал меня, ни сейчас. Ястреб буквально ушел в работу с головой. Хм, интересно, почему у входа в столь важное место нет охраны? Такие люди и без охраны?.. С трудом верится. И все же, мне не очень повезло с Фемто. – Прошу простить, что врываюсь сюда в столь ранний час, лорд Гриффит, но… Я потеряла свой медальон, – хоть язык мне и дается легко, но вот правил этикета не знаю. Сложно сказать к какой конкретно стране Миура относил Мидланд. То ли к Франции, то ли к Англии. Стараюсь не смотреть на него, ибо не принято человеку без рода и племени смотреть в глаза тому, кто, по статусу, выше. Я тут, как и те люди, лишившиеся крова – не хочу нарываться на неприятности. — И вы решили поискать его здесь, хотя тут ни разу не были? — и бровью не повел. Согласна, логики никакой. — Я не исключаю возможности найти его здесь, – не смотрю на Ястреба. Взгляд блуждает по карте. Главное запомнить координаты местности. Да хоть что-то. Он даже не смотрит в мою сторону. Все внимание приковано к другим деталям. Гриффит сидит во главе стола, расслабленно, будто король на троне. — Это очень важная для меня вещь. Там было изображение моей матушки. Лгу в открытую, хочу увидеть хоть какую-то реакцию на его лице. Бесполезно. — Очень жаль, леди, но его здесь нет. Боюсь, вы зря потратили время, — коротко и четко. — Прошу прощения за причиненное неудобство, лорд Гриффит, — бессмысленно искать помощи и ждать ответа от того, кто никогда не отвечает на прямо поставленный вопрос. Сделав некое подобие реверанса, выхожу. Сложно сказать, что происходит в душе сейчас, когда стою и смотрю на восход солнца. Точно такое же чувство появлялось и не раз, но при других обстоятельствах. Однажды, на каком-то курсе, одним дождливым утром искала курсовую на ноутбуке. Кропотала над ней всю неделю, а к утру обнаружила синий экран мониторе. И, вроде бы столько нервов угробила, столько сил, но… Когда увидела этот «синий цвет» – поняла, что мои старания не имели абсолютно никакого смысла. Иногда даже посещали мысли – зачем жить, если останутся только воспоминания?.. На мокрой, от дождя, дороге встретила несколько темнокожих кушан. Людей тут было много; шатры тянулись до леса, дальше была походная кухня и площадь для тренировок. К сожалению, современные знания о средневековой кухне почерпнуты в основном из косвенных источников. Самый распространенный вид хлеба – суржик – выпекался из смеси озимой пшеницы с рожью. Часто в муку добавляли незерновые растения, особенно в годы неурожая. Если не ошибаюсь, именно здесь Шарлотта должна возиться с «бревном на тарелке» (так обычно говорят про Баумкухен). Более двух тысячелетий назад древние греки выпекали так сдобренный медом хлеб: намотанное на огромные шампуры тесто пеклось над открытым огнем. Сейчас, подходя все ближе и ближе, заметила некий знакомый силуэт. Светлая кожа, каштановые пряди волос. Подошла ближе, но… Нет, мне показалось. Это была обычная девушка, коих тут было много. Пристроившись у дерева, посмотрела на голые ветки. Был бы выбор, то осталась бы с Годо, Эрикой и Рикертом. А там, гляди, вернулся бы Гатс с Каской и тогда ушла с ними. По крайней мере, это лучше, чем быть здесь. Из-за сильного ветра ветки задрожали. Мне кажется или… Повернула голову, на меня смотрел сэр Локус — прославленный мидлендский воин. В человеческом обличие у него были изящные черты лица и длинные вьющиеся волосы. В новом отряде Ястреба, он возглавляет кавалерию. Зрачки, в прорезях шлема, недобро блеснули. Апостол оглядел меня придирчивым взглядом и, уставившись в одну точку, слабо улыбнулся уголками губ. Я нахмурилась, скрестив руки на груди; не очень приятно, когда на тебя так смотрят, а у демонов Гриффита это дело вошло в привычку. Локус был на коне в вычурных доспехах. Он редко их снимал, еще реже его можно было застать без копья и без сопровождения. Интересно, а слуга и лошадь тоже апостолы?.. В голову закралась мысль, но тут же исчезла, когда какой-то наглый сорванец, толкнув меня в сторону, пронесся мимо. Ударившись спиной о дерево, сползла вниз и чуть ни села на землю. Не хватало одежду испачкать. На новую нет денег; все сбережения остались у Годо. Проследила взглядом за уносящимся вдаль мальчонкой, услышала несколько проклятий не в свой адрес. Выдохнув, встала, опираясь на дерево правой рукой, и вновь посмотрела на Локуса, только рыцаря на прежнем месте не оказалось. Исчез. К вечеру, когда на небе начали появляться первые звезды, а небесное светило выглянуло из-за туч, я вновь забралась к себе в шатер и плотно задвинула полог. Не хватало еще на ночь комаров впустить. Даже ночью здесь не умолкал гул. Заснуть и не рассчитывала. К сожалению, роскошь в виде тишины, мне недоступна. Балаган из народа; суматоха, неумолкающий гул. Складывается впечатление, будто живу у аэропорта или школы. Стоит уйти с головой под своеобразное одеяло и еще добавить на голову ткань. Бесполезно! Растрепанная и злая, я бы с превеликим удовольствием собралась и ушла. Будь у меня такая возможность, но что могу?.. Глубоко вздохнув, начала мысленно считать до десяти и обратно. Не нужно спешить. Надо взвесить все, что есть. Мьюла и Сони тут нет, Шарлотты тоже. Значит, Гриффит еще не помог Мьюлу и не спас Шарлотту, но… Рядом с ним сейчас Локус и Зодд. Это точно! Я их видела. Если эти двое здесь, значит Ирвин, Ракшас и Грюнбельд тоже тут. Исходя из всего, Соня тоже тут. Фемто встретил ее параллельно со своими адептами. Раз так, то… Плюхнувшись на подстилку, удрученно вздохнула. Вскоре тут появится Мьюл, затем Шарлотта. Принцесса Мидланда будет вешаться Гриффиту на шею. Ему будет не до меня. Ага, конечно. Сомневаюсь, что отстанут так просто, но ему нужна не я, а то, что внутри меня… Или же… Обхватив руками живот, согнулась пополам. Нет, это просто запасной вариант. Если ничего не поможет, то придется… Веки кажутся тяжелыми. Зевнув, слабо закрыла глаза. Я посплю хоть пять минуточек. Просто посплю. Мир вокруг пестреет, растягивается. Плавно одно перетекает в другое и вот вижу собственный дом. Нет, я на даче. С отцом, матерью и еще несколькими людьми. Слышу, как они смеются, но не вижу лиц. Знаю, что они есть. Мы за круглым столом, но не чувствую пол под ногами. Отец что-то говорит. Да, он говорит, но не слышу предложений. Лишь знаю, что он говорит. Он просит что-то принести. И я встаю и ухожу. Иду, хотя, мне кажется, стоит уйти и все вокруг изменится. Возвращаюсь, но в руках ничего нет. Людей тоже нет. Нет больше стола, стульев и синего неба. Нет больше дачи. Я будто внутри смерча и эпицентр его находится всего в нескольких шагах от меня. Стулья, дома, вещи — все кружит по спирали вверх и вниз. Смотрю на сотканного из света человека. Он сидит в центре этой воронки. Смотрит ли он на меня? Нет. Смотрит ли он на людей, которые хотят убить его? Тоже нет. Его атакуют тени, похожие на людей. Им стоит подойти, как тут же обращаются в пыль. Мужчина, сотканный из света, сидит в темноте. Его глаза… Он очень похож на Гриффита. Это Гриффит?.. В какой-то момент усомнилась, что это настоящий сон. Цельный круг, под ногами, распался на четыре части, которые удлинились и приняли правильную овальную форму. Они вращались вокруг центрального образа. Звон клинков превратился в мерный шелест. В зыбкий момент перехода из сна в явь поняла, что лежу на кровати и смотрю на своеобразный потолок. — Сон, — с удивлением подумала, — только сон. Пожалуй, из всех приятных мыслей, посещавших на протяжении жизни, это была лучшая. Не было кровавого кошмара, не было истекающей кровью девушки, не было трупов ястребов. Больная фантазия, фантом ночи, не более. Опять зародилась безумная надежда, что стоит немного сфокусировать взгляд, как все проясниться. Я окажусь дома, не будет Фемто и Зодда, дурацкого лагеря. Даже в нынешней эйфории понимала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но ведь ничто не мешало насладиться тем, что лежу на постели, а не ползаю раненная на локтях, убегая от апостолов. Солнце только вставало. Начинался новый день. Услышала гул на улице и увидела пасмурное небо. Серая масса туч сегодня не раздражала, как вчера. Все в мире идет к лучшему. Ведь так? Но когда послышался шум, улыбка сама сползла с губ. Я замолчала, как пристыженная, разбив вдребезги маленькое счастья. – Боже, что за... Не договорив, перекувыркнулась на кровати (поморщившись при этом от боли в ногах) и прильнул к пологу, чуть отодвинув в сторону. Двое рыцарей уныло топтались у повозки и изредка делали нетерпеливые жесты руками, отгоняя чересчур любопытных прохожих. Неужели, очередное пополнение в банде Ястреба?.. Кхм, отряде Ястреба Света. – Прошу прощения, но, при нынешнем положении дел, сложно говорить о годной провизии, — он рассмеялся, проведя рукой по светлым волосам. Я прищурилась; сложно говорить кто он, пока не вижу его лица, зато кое-кого из тысячи узнать можно. Девочка, стоявшая рядом с ним, сомкнула руки за спиной. Она была худенькая и чем-то походила на Розину в человеческом обличии. Соня? Стоило мне об этом подумать, как медиум посмотрела на меня. Неловко отшатнулась от полога, обхватив руками голову, которая взорвалась пронизывающей мигренью. Сделав глубокий вдох, судорожно осмотрела себя. Такое чувство, будто кто-то небрежный резко открыл черепную коробку, впуская холодный воздух внутрь и также небрежно закрыл, совершенно не заботясь о последствиях. Смотрю на собственные ноги, пытаясь унять дрожь в пальцах. Она ребенок, дитя войны, но это не оправдывает наличие такой силы. Этот взгляд, так не может смотреть человек. Скорее апостол или Ангел. —Боже, — в сотый раз за три дня осознала, как сильно хочу домой. Просто вернуться домой и не находиться здесь. Мьюл был еще молод, совсем молод для войны и таких зрелищ. Его шокировал подход сэра Локуса и все то, что он увидел, в целом, не поддавалось объяснению. Сплоченные люди — кушане и мидландцы — на одном поле, сражаются за одну страну. Как такое вообще возможно?! — Поверь, ты многого не знаешь, — Соня подходит незаметно. Она всегда так делает. Он уже привык, смотря на свою тень, видеть ее рядом с собой. Молодой дворянин даже не смотрит на нее. Ему кажется, что в глазах этой девочки, родителей которой сожги кушане, ничего не было. Он видел только свое отражение. Словно смотрел в бездонный колодец, на дне которого покоилась незримая пустота. —И, все же, сделать кушан своими боевыми товарищами, разве это может быть верным решением? — как лорд Гриффит допустил такое? Как он смог приютить врага под общим знаменем?.. Это непростительно! Такие люди не заслуживают прощения. Соня улыбается. Крутанувшись вокруг своей оси, медиум оперлась спиной о ствол сухого дерева. Юноша покосился на нее с подозрением. И, все-таки, он ее не понимает. Дворянин вновь смотрит вдаль на верхушки шатров. В то время, как снаружи люди гибнут от нападений кушан, здесь процветает мир и гармония. Это сон или иллюзия? Все слишком… Нереально. Брови сходятся на переносице, он вновь чешет затылок. Мьюл не понимает, как Соня с такой легкостью смогла простить кушан. Как она может быть такой беззаботной рядом с убийцами? — Мидландцы тоже убивают людей, — сказано настолько легко, словно он в замке отца ведет светскую беседу с приглашенной из дальних земель леди. Мьюл медленно поворачивает голову, чтобы встретиться с пустым взглядом. — Ты сделала это снова? — он не говорит, что имеет в виду. Порой слова не нужны. Соня вновь улыбается, искренне, как ребенок. Ее мало заботит благое дело. Она не Мьюл, она не рыцарь. У нее совершенно иные приоритеты. Соня считает себя равной Гриффиту. Ведь только она понимает его. Она думает, что понимает его. Но она заблуждается во многом. Смотрит сквозь призму прошлого. Вспоминает перекошенные лица людей, сползающих вниз по стене. Стрелы, торчащие в ногах, в груди. Соня помнит отрубленные головы, глаза, которые смотрят. Там, откуда ее забрал лорд Гриффит, было много мух. Запах в красном, от заката, городе был сладкий. Такой же запах был в ее доме, когда сдохла мышь. У мыши тоже были застывшие зрачки. Такие же, как у людей в красном городе. Мухи ползали по трупам, вороны кружили в небе. Этот отвратительный запах был не хуже того, другого. Людей было много, но кушане были избирательны. Они оставляли в живых женщин и детей. Соня не помнит всего. Она помнит, как ее мать и отца приволокли к огромному столбу. Как привязали цепями, набросав сухих веток под ноги. В этом ужасе каждый был сам за себя. Было ли там много людей или сожгли только ее родителей?.. Она никогда не забудет запах горящего человеческого мяса. Вопли, крики о помощи. Мать, бьющуюся в агонии, но цепи держали крепко. Отец задохнулся от дыма, но мать еще долго мучилась. Соня смотрела на нее, не отводя взгляд. Кушане что-то кричали. Дети плакали. Все смешалось в единый гул и, наконец, достигло апогея. Она помнит, как ее мать звала их с отцом за стол, и она же видит эту женщину сейчас, горящую в огне. Образ накладывается на образ. Разве ее мать сожгли? Разве ее родителей сожгли? Понимали ее родители? Может да, может нет. Кто знает. Правда всегда где-то посередине. Медиум Ястреба смотрит на девушку с каштановыми волосами. Ее мысли, как на ладони. Она думает об отце, о побеге, о другом мире. Возможно, незнакомка сошла с ума, — кажется Соне. Во всяком случае, она нужна лорду Гриффиту. Пока что нужна. —Эй, Мьюл, иди посмотри на это оружие! — слишком неофициально и резко. Соня отвлекается. Она ловит на себе… Нет, на этом странном дворянине, которого лорд Гриффит недавно взял в отряд, угрюмый взгляд Локуса. Юный рыцарь цокнул языком и исчез в направлении шатров. Девушка вновь улыбается; ее лицо ласкает легкий ветерок. Она смотрит в спину странной незнакомки и разворачивается, чтобы удалиться прочь. Она сделает все, чтобы оправдать ожидания лорда Гриффита. Сделав шаг, замирает. Правая нога застыла в воздухе и лишь пятка коснулась травы. Кто-то, за ее спиной, смотрит в упор. Не отводя взгляд. Резко. Противно. Неприятно. Тысячи, нет сотни глаз, уставились в одну точку между лопаток. В легких застыл холодный воздух. Хочется выдохнуть, но не может. Сердце колотиться, как бешенное. Стоит обернуться и посмотреть, но она… Боится. Коршун боится? — шепчет ветер. Она слышит его голос. Раньше этот голос вел ее, теперь говорит с издевкой. Нет. Ни так. Это просто слова. Резко оборачивается, но за спиной никого нет. Среди одинаковых шатров угадывается силуэт незнакомки. Аура внутри ее тела медленно сошла на нет. Сегодня было особенное утро. Воздух в шатре был наэлектризован и наполнен ощущением надвигающихся перемен. Особенно остро чувствовала это сейчас, когда сидела на кровати и вяло следила за «телешоу». Все как всегда... и в то же время совсем не так. Стоит подольше вперить взгляд в жизнерадостного пьянчугу, спорящего с двумя людьми – и стены начинают сдвигаться за спиной, отнимая жизненное пространство дюйм за дюймом. Они душат, хотят раздавить в своих силках. Кончилось тем, что в раздражении накинула на себя плащ и откинулась на спину. Хотя бы «потолок» не вызывал столь яростных воспоминаний в голове. Что сказать, я все чаще вспоминала Рикерта, Эрику и Годо. Их компания казалась более сносной, чем люди, маячившие снаружи день ото дня. Было уже несколько попыток заговорить с кем-то, но разговор особо не клеился. Женщины, проводившие время у походной кухни, в основном обсуждали недавние подвиги Ястреба. Также похвала звучала из уст сэра Локуса. — Настанет день и истинное солнце озарит этот мир, — сказала он то ли обращаясь ко мне, то ли к одному из кушан. Фемто почитали все. Почти все. Недавно, прогуливаясь среди голых деревьев, наткнулась на странную картину. — Отец — не умер! Как ты можешь стоять на коленях и улыбаться?! Почему все думают, что это были умершие родственники? Это же магия? — мальчишка яростно топнул ногой, сверля взглядом мать, но женщина была непреклонна. Она даже не слушала собственного ребенка. Хм, странно, но его лицо мне кажется знакомым. — Как ты можешь говорить такое? Твой отец ушел на войну по собственной воле. Он сделал это не потому, что хотел оставить нас, а потому, что хотел защитить нас от кушан. — Когда он уходил, то выглядел грустным, — мальчишка смотрел под ноги, затем резко поднял взгляд, — так почему сейчас, зная, что больше нас не увидит — он улыбался? Почему он улыбался и почему улыбалась ты? — мне показалось, или женщина посмотрела на меня. Пришлось скрыться за стволом дерева. Смотря на голые ветки, начала соображать — какой смысл Гриффиту призывать фальшивых духов? Разве, по его воле, здесь появляются иллюзии? Не понимаю. Поворачиваюсь на бок. На улице собирался дождь. Просто тихий дождь, без грома и ураганного ветра. Такая погода мне нравилась. Нравился неторопливый стук миллионов капель и прозрачные лужи, с молчаливым достоинством распухающие на асфальте. Можно просто стоять у крыльца и подставлять лицо, не боясь, что тебя унесет взбесившимся шквалом или испепелит молнией. Да, дождь дома и дождь в здесь —совершенно разные вещи. Но только ли это дождь? Щемящее чувство в груди говорило: нет, не только. Что-то должно было произойти, необычное, интересное... быть может, страшное. Я не имела ничего против этого с одним условием: чтобы не пришлось покидать свой спокойный приют. Звуки, которые донимали — были сегодня такими чистыми и отливали звоном хрустальных шаров, что приходила в святой ужас при одной мысли, что они умолкнут. За прошедшие две недели лагерь пополнили Мьюл, Соня и еще несколько незнакомых мне лиц. Гриффита я почти не видела, так только изредка мелькала белокурая макушка у вершин холмов. Все остальное время ушло на бессмысленное блуждание вокруг лагеря. Совершенство рождается от ошибок — так любил говорить мой отец, но… Я не знаю. Не вижу выхода, разве что бежать через лес? Можно было бы попытаться залезть в бочку и свалить вместе с телегой, но не получится. Ястреб Света приказал проверять всех людей, кто покидал и, кто приезжал в лагерь, в поисках крова. Был ли смысл бежать через лес? Там апостолы. Да и куда бежать то? Мы не сдвинулись с мертвой точки! Надо подождать, пока лагерь подойдет к городу или какому-нибудь еще населенному пункту. Все зашло слишком далеко. Повернулась на другой бок. То, на что был способен Гатс, я не способна. Но, если заблужусь в лесу, то смогу определить стороны света с помощью мха, растущего на деревьях. Он растет с северной стороны. Почему мох растет именно с северной стороны? Мох не любит прямого солнечного света и лучше всего растет в тени. Провожу ладонями по лицу. Холодные. Стоит пойти и попросить у кого-то из людей плащ. Думаю, это не худшая идея, ведь знакомых здесь почти нет. Тех, кого я знаю по манге и аниме, навряд ли станут со мной контактировать нормально. Это не Рикерт, не Годо или Эрика. Это клуб безумных фанатиков. Они все помешались на Ястребе из пророчества. Все говорят о империи, которую он создаст. Не знаю почему, но вспомнила разговор с Манжетой. В одной из ее историй говорилось, что Войд стал приближенным Гейзериха. И, его, на тот период времени, все знали, как благочестивого и доброго человека. Он помогал людям, исцелял их. Он хотел, чтобы людям было хорошо, поэтому он и ушел. Несколько лет его не было, но, когда вернулся, Гейзерих стал другим человеком. Его Величество погрязло в войне и междоусобице. Брат шел на брата, семья на семью. Люди гибли из-за болезней и голода. Император забыл о народе, но народ не забыл об императоре. У него не было прямого наследника, зато был друг, который теперь совершенно изменился. Что сказать, время непоколебимо в своих изменениях. Все меняется. Эпохи и люди. Войд предложил Гейзериху выход, но император лишь бросил его в темницу. Что это был за выход — никто не знает. Свидетелей тому не сохранилось, зато все знают, что башня Возрождения не зря стала символом Мидланда. Когда империю поразил огонь, только башня осталась стоять. Говорят, что там Гейзерих держал другого пленника. Ценного. Именно этого пленника он потом и казнил. Странно, но… Манжетта сказала — пленник сам молил о смерти. —Привет, — полог резко отодвинули в сторону и в проеме показалась светловолосая макушка, — я —Соня. Посмотрела на нее через плечо и до свидания. Ушла с головой под плащ. — Я не знаю, кто и с какой надобностью тебя сюда прислал, но, в такую погоду лучше не выходить. — Дождя не будет. — Это ничего не меняет, — как и мое мнение. Впрочем, никто не будет интересоваться — чего хочет какая-то там девка. Каждый выживает, как может. Плащ отбросили в сторону. Я села, недовольно тряхнув головой. — Тебе нужно пойти со мной. Это приказ лорда Гриффита, — вот и отлично! Если ему нужно со мной встретиться — пускай сам сюда и приходит! Можно было бы ответить так, но… Не знаю, чего мне ждать от Фемто. За резкость в свой адрес Ястреб и шею свернуть может. Соня встала, уперев руки в боки и встряхивая бурю светлых прядей. Она смотрела на меня пристально, молча, но, похоже, сдалась. — Ты должна пойти со мной, — пойти так пойти. У меня не было иного выбора. Кто знает, может силком потащат, если не соглашусь. Да и какой смысл упираться рогами, отстаивать свою точку зрения. Тут полно апостолов. Что я могу противопоставить им? Разве только то, что внутри меня. Путь был не долгий. Шли мы по какой-то неровной дороге. Тропа, змеей извивалась и уводила вдаль. — Еще немного, — Соня задорно помчалась вперед. Завидую ее настрою, меня хорошее настроение давно покинуло. И, как и всегда, пришли на холм. И чему я удивляюсь? Это же Гриффит; найти самое высокое место и стоять, смотря вдаль — работа не из легких. Из всех апостолов. Пожалуй, рада была встретить только Зодда. Зодд выглядел, как мускулистый мужчина огромного роста с несколько звероподобным лицом и красными, без зрачков, глазами. Отчетливо виднелись выступающие изо рта клыки, чуть заостренные уши и всклокоченные волосы. Глаза вспыхнули багровым огнем, изо рта двумя струйками повалил пар. Я остановилась, замерла. Он страшнее тех монстров, что мне довелось увидеть раньше. Хотя… Нет. Посмотрела налево. Есть кое-кто гораздо страшнее Зодда. Ангел с каменным лицом. Фемто вообще больше похож на статую, чем на человека. Его бы в парк поставить. Уверена, голуби бы оценили. Конечно, плоский юмор. Нервно смеюсь, делая шаг назад. Я могу перенести многое, кроме самого жуткого – ощущения пустоты под ногами. Сразу вспоминаю башню Возрождения и ступеньки, уходящие вниз. А здесь даже не холм, а некая возвышенность. Сложно сказать, что именно. Я еще не подошла к краю. — Мы пришли, — радостно заявила медиум. Зодд смерил ее скучающим взглядом, затем поднял голову и недовольно фыркнул, разглядев среди верхушек деревьев чью-то тень. «Тень» посмотрела на нас и скрылась среди деревьев. Ракшас? — Опять дурью мается, — прокомментировал воин. Я инстинктивно отошла подальше. Совершенно не было никакого желания находиться рядом с ними. Апостол посмотрел на меня, на его лице появилась улыбка (я бы сказала — ухмылка). — Лорд Гриффит! — девушка сорвалась с места и рванула вперед, не замечая людей вокруг. Прям истинная фанатка. Тут и добавить нечего. Людей было много и у всех глаза сияли. У кого от слез, у кото от счастья. — Черт, — резко развернулась и направилась к обрыву. У самого края росло дерево. Его голые ветки тянулись к невидимому солнцу. Дотронулась до ствола, закрыла глаза, наслаждаясь легким ветерком. Ненавижу скопление тупых овец. Их вера сыграла с ними злую шутку. Пусть даже Гриффит и воздвигнет Фальконию, где все будут счастливы, но это до поры до времени. Ну не верю я, что Фемто нужен только трон Мидланда! Ястреб слишком амбициозен, и довольствоваться малым не будет. Он заберет все. А этих людей мне попросту жалко. Смотрю на пейзаж, простирающийся под ногами. Эти люди — глупы. Они хотят быть обманутыми. Наверное, это грубо говорить такое, ведь я ничем не лучше них. Я тоже была такой. Когда отцу поставили диагноз — рак щитовидки, мы ездили к одному целителю. Это было в августе. Ездили мы туда каждые две недели. Встаешь в пять утра и едешь. Отец вел машину, мать спала, а я читала романы. Легкие, чтобы не забивать лишними мыслями голову. Мне тогда было лет двенадцать-четырнадцать. Подношу левую руку к лицу, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь волос. Всегда хотелось быть героиней хоть какого-то сказочного мира, где обязательно будет прекрасный принц и какая-то особенность в виде клише. «И только она сможет спасти этот мир! Только ее сила!» Наивная маленькая дурочка. Всегда, когда начинала верить во что-то хорошее, реальность била по лицу. У того шарлатана было много людей. Да, он сказал, что не лечит рак, но может снять порчу, которая была на мне. Пятнадцать тысяч и жизнь изменится к лучшему. Мать купилась, а отец, как и всегда, не стал с ней спорить. Он никогда с ней не спорил. Он предпочитал не скандалить, а идти по иному пути. Мою же точку зрения никто слушать не стал. Сказать, что это изменилось спустя пять лет? Нет. Все осталось по-прежнему. Меня выводили эти поездки, я брыкалась, пыталась остаться дома, но все было тщетно. Наверное, многие люди, посещая больницы, натыкались на очередь. Там была несусветная очередь и все ждали, когда же он их примет. Сколько людей, столько и мнений. Существует много мнений, но почти всюду встречаются те, кто недоволен и те, кто уповают на чудо. Такие люди приезжали со своими детьми. Это страшное зрелище, когда заплаканная мать, держа ребенка на руках, шепчет — все хорошо, все в порядке и тут же рядом носится толпа карапузов. Неугомонных, для которых нет правил и рамок. Их родители либо сидят в телефоне, забыв о своем чаде, либо уводят в сторону, делая жалкую попытку, остановить шторм. Сидеть там, среди людей и ароматических свеч, смотря одно и тоже видео на мониторе телевизора, читать по сто раз один и тот же журнал — и все это ради двух минут неразборчивого шепота у уха?! Звон падающего шлема выводит из мыслей. Оборачиваюсь, смотря на Зодда, который неспешна поднимает шлем, упавший со склона над головой. Апостол смотрит вверх, силясь разглядеть силуэт Ракшаса. Сжимает в руке шлем и кидает обратно. Сверху доносится недовольный крик. Кушанский апостол вновь выглянул, смотря на воина сверху вниз. Слегка склонив голову, издает нелепый звук и исчезает. Смотрю на воина, смеюсь; похоже, не только у меня плохое настроение. Чуть правее от себя слышу уже знакомый голос: — Сотни миль, простирающиеся под твоими ногами. Сотни миль безжалостного мира, готового тебя поглотить и ради чего? Ради того, кому ты даже не нужна? Я слишком переоценил твои умственные способности и, приходится повторять дважды. Я не настаивала на аудиенции с тобой и не нуждаюсь в оценке собственных действий со стороны — но говорю совершенно другое. —Я поняла Вас еще с первого раза и не нуждаюсь в демонстрации, — ему хватило всего несколько встреч со мной, чтобы понять мысли? Вспоминается фраза из Золотого века — не совсем понять, я могу почувствовать. Да, он способен читать человека по жестам. Тут итак все было очевидно. Бьет по больному; знает, что Гатс меня не любит. Зачем об этом напоминать? Зачем давить на больное? Хотя, в лагере я в относительной безопасности. С этим не поспоришь. Соня выглядывает из-за Гриффита. Она постоянно крутиться около него. Но это… За спиной послышался первый раскат грома. Медленно подхожу к мужчине, смотрю в глаза. Он смотрит спокойно, легко. — Люди любят быть обманутыми, лорд Гриффит. Можно обмануть других, но себя редко обманешь, — не только у меня есть тараканы в голове. Речь идет о мечте, лорд Гриффит. Будете ли вы так счастливы, когда добьетесь своего? Королевство, построенное на костях — это и есть ваша мечта? Прохожу мимо него, стараясь не встречаться взглядом. Мне уже приходилось разговаривать с Рикертом о ястребах, но разговор о командире застал его врасплох. — Гриффит? Почему ты о нем спрашиваешь? — Эрика, став свидетелем подобного разговора, скрылась из виду. Годо недовольно стукнул ногой, я моргнула. — Просто, в империи Тюдер все говорят о воине, который смог поразить губернатора Геннона, — сажусь за стол. Стул скрипит под моим весом. Юноша проводит рукой по волосам —я знаю этот жест. Так он делал, когда нервничал. — Прости, видимо, не стоило об этом говорить. Просто, мне было интересно, какой он человек? — Рикерт редко говорил о ястребах в прошедшем времени. Мне не хотелось его обидеть, не хотелось и ворошить старые раны, однако любопытство брало верх. Что за человек был командир банды Ястреба? Был ли он тем воином, о котором сейчас так много говорят. Настоящего Гриффита знает сам Гриффит. Рикерт сел, шумно выдохнув. — Ты ведь знаешь, — он сцепил пальцы, смотря в одну точку на столе, — что Гриффит оказался в темнице. Я мало что знаю. Все подробности обошли меня стороной, но Гриффит был… — он посмотрел на меня и тут я пожалела, что спросила. — Я должен был пойти с ними и умереть там, но я остался здесь, понимаешь, Марина? Я остался, хотя так хотел помочь своим товарищам. Остался, потому что так сказал Джудо, — он посмотрел на пламя свечи. — Прости, что спросила. Я не хотела напоминать об этом. — Гриффит был хорошим человеком, но каким он был — почти никто не знает. Я знал его не так близко, как Гатс. Ему куда тяжелее, чем мне, — он отвернулся, — но какую роль это играет сейчас, ведь его нет? — последнее предложение было сказано с иронией. В тот же вечер Годо добавил, когда Рикерт ушел: — Типун тебе на язык, девка. Такое не спрашивают. Есть раны, которые со временем становятся все глубже и глубже, — это понятно. Лучше вернуться к себе в шатер и отдохнуть. Прошло несколько дней, свыкнуться с мыслью о собственном заточении не получилось. Когда мы уже окажемся вблизи города? Не знаю, но торговцы затеяли «побег» из лагеря. Вританис еще оставался золотой жилой, на улицах которого было полно людей, готовых приобрести любой товар. Там должен быть Гатс. Я так думаю. Была еще предпринята жалкая попытка переодеться в солдата, но скакать на лошади, да еще и поудобнее устроиться в седле, не получилось. — Кто пустил этот мешок с картошкой в седло? — грозно прошипел Локус, схватив поводья и смотря в глаза. Его гнев сменился на равнодушие (скорее всего, потому что он узнал меня.) Бросив поводья он меланхолично добавил: — Леди не место в седле, — да, леди место на кухне. Мидландские командиры еще долго смеялись над всей этой ситуацией. Где это видано, что девка и в седле! Аргументы, сказанные в собственную защиту, прошли мимо ушей. Странно, но кушане не нашли ничего смешного в этой ситуации. Ну и ладно. На кухню не пошла. Вернулась в лес, где чуть дальше от лагеря располагалась речка. Вода в ней была холодная, но меня привлекало не это. Свободная от апостолов территория. Тут никого нет, кроме меня. Здесь обычно тренировалась метать нож. Трудно сказать, получалось или нет. «После неудачного броска нож отскакивает от цели с той же скоростью, что и летит к ней, а вот успеешь ли ты отскочить — еще вопрос. Поэтому затупи лезвие и само острие немного. В дерево нож все равно вопьется, а в тебя уже вряд ли», — вспомнила наставление Рикерта. Та-а-ак, для начала нужно найти центр ножа, побалансировав им на указательном пальце. Хорошо, что это нож, у которого центр тяжести находится ровно в геометрическом центре. Берусь за найденную точку большим и указательным пальцами. Кончиками остальных прижала лезвие к ладони, расположив на линии жизни, по направлению к себе. «Не сжимай нож изо всех сил. Держи так, будто стараешься не выпустить из ладони воробья. Лезвие должно свободно проходить между пальцами.» Встала от цели не больше четырех метров. Брошенный с этой точки нож, сделав пол-оборота, подлетел к мишени острием вперед. Нож впился в дерево, и я глубоко вздохнула. Это тяжело. Это очень тяжело. Надеюсь, в дальнейшем получится лучше. —Знаешь, а у тебя неплохо получается, — обернулась, встретившись с молодым человеком. У него были карие глаза и светло-русые волосы. Вообще, у мидландцев была светлая кожа, так что не сложно было понять кто он. — Вам что-то нужно, лорд..? — Лорд, нет, я — рыцарь. Обычный рыцарь, похоже, как и ты, — он начал подходить ко мне. Рука инстинктивно потянулась за ножом. Заметив сие действие, он выставил руки вперед. — Ты не так все поняла. — Кто тебя подослал? —Что? Нет, господи, о чем ты только думаешь, — он рассмеялся и, признаться честно, меня это выбило из колеи. Рыцарь подошел и опустился на камень, рядом со мной. — Меня зовут Лукас, а тебя?.. Промолчала. — Ладно, можешь не отвечать, но ты сильно отличаешься от остальных людей, что живут в этом лагере. — И это повод познакомиться? — Ты всегда такая осторожная? — вопросом на вопрос ответил он, посмотрел на небо. Черные тучи висели над лагерем уже давно. Такая погода навивала тоску. Я опустилась на камень чуть дальше от него. — Марина. — Что? — Ты спросил, как меня зовут. Марина. Удивительно, но обычно люди, при первой встрече сразу не переходят на ты, — подметила. — Да, так и есть, но это не наша первая встреча, — удивленно посмотрела на него, — это наша уже пятая встреча. Ты не против? Он начал снимать доспехи. Я пожала плечами: — Делай что хочешь, — слова возымели должный эффект. И он расслаблено начал снимать доспех, затем латы. — Ты даже не представляешь, как это тяжело быть рыцарем, тем более ходить и бегать в этом, особенно в жару, — он снова улыбнулся и мне показалось, словно я вижу перед собой Гриффита, только другого. До Затмение. Что за странное наваждение. Этот парень был чуть выше меня ростом, в то время, как Фемто выше меня на голову. Очень странно. Отвернулась и начала массировать виски. — Что с тобой? — Ничего. — Ты ведешь себя так, словно хочешь покинуть это место, в то время, как другие наоборот хотят сюда попасть. Почему? — Напомни мне, где это мы раньше встречались? — Это покажется странным, но… Я знаю, что тебе нравятся птицы. Соколы, я прав? — не дав возможности возразить, продолжил. — Я видел тебя. Ты часто приходила и смотрела, как сэр Локус тренирует новобранцев и, сколько бы раз, я тебя не видел, ты вечно была печальная. Знаю, это может показаться глупым, но тут не только у тебя погибли родственники и, мне не интересно, что с тобой произошло. Просто, тебе следует перестать думать об этом. — Не могу понять, зачем незнакомцу приходить и успокаивать меня? — Я не стараюсь успокоить или утешить тебя. Просто, когда ты приходила и смотрела, как я вожусь с птицами, мне все время казалось, что ты завидуешь им. Ты хочешь уйти от чего-то, но ты не можешь. Похоже, у меня все на лице написано. Что сказать, играть я не умею. Притворяться тем более, но смешивать ложь с правдой — легко получается. — Я хочу попасть в город, но многие люди говорят, что это опасно. — Так и есть, — кивнул. — Да, знаю. Но там должен быть человек, который поможет мне попасть домой. Не спрашивай, как и почему. Я лишь хочу покинуть это место. Вот и все. — Хм, это и правда глупо. Ты можешь это сделать, когда война закончиться, — война будет длиться еще несколько глав. Мне нужно туда сейчас. — Пожалуйста, если у тебя есть способ мне помочь, то помоги. — Я посмотрю, что можно сделать, но ничего не обещаю. — Я заплачу, но только не сейчас. — Боюсь, ты меня неправильно поняла, — он встал и начал отряхивать одежду, — мне не нужны твои деньги. Что плохого в том, чтобы просто помочь человеку? Люди, которые любят птиц, не должны быть плохими. — Но и не обязаны быть хорошими. Ты совершенно меня не знаешь, чтобы утверждать — какой я человек. — Возможно, — Лукас расхлябанно пожал плечами, — но точно не плохой человек. Прошло еще несколько дней блужданий по лагерю, но на этот раз я могла хоть с кем-то поговорить по нормальному. Лукас оказался не таким плохим парнем. Он стал мне почти младшим братом. Не скажу, что удавалось поговорить с ним каждый день, но это было лучше, чем ничего. Не знаю, смогу сбежать или нет. Во всяком случае, смогу понять, чего можно ожидать от Фемто, если миссия провалится. Кстати о командире отряда Ястреба. Был один странный инцидент, когда, во время одной из бесед с сокольником, почувствовала на себе чей-то посторонний взгляд. Обернулась и наткнулась на Фемто. Гриффит смотрел так, как и тогда: в башне Возрождения и во время арки Ангел Желаний. Так обычно он смотрел на своих врагов или на жертву. Ненавижу, когда он на меня так смотрит, но, чтобы избежать дальнейших инцидентов, просто перестала общаться с парнем. Хоть он и искал со мной встречи. Наконец-то, когда лагерь оказался вблизи города, можно было начать действовать. Лукас сказал, что Гриффит послал несколько людей в город узнать новости и еще что-то. В общем, среди них был один его знакомый и меня вполне могли провести вместе с остальными людьми туда. Оказывается, город еще стоит, император Кушан — Ганишка, еще не напал. В городе есть корабли, которые очень важны для войны. Во всяком случае, у меня не было времени медлить. Ночью, прихватив с собой чуть еды и оружие, решила срезать дорогу через лес. Было не так темно. Могла разглядеть камни под ногами и… Споткнувшись, упала. Поломала ноготь на правой руке. Было больно, но терпимо. Встала, схватила сумку с едой. Не имеет значение, как бешено колотиться в груди сердце, как вспотели ладони. Нужно было добежать. Еще немного. Еще чуть-чуть. В голове проскользнули воспоминания о минувших днях. Пусть Гриффит думает, что хочет и вертит людьми, как пожелает. Я не марионетка и не стану частью его планов! Чьи-то руки настойчиво и неожиданно сползли по плечам вниз. Вскрикнув, зажмурилась. Тьма вокруг заполнила собой все пространство. Где я? Что происходит? Почему?.. Мысли обрывками роились в голове. Попыталась протянуть руки, нащупать хоть что-то. Бесполезно. Мои глаза закрыты или я ослепла? Что случилось? Наконец-то резко стало светло. Свет резанул по глазам. Выставив руки вперед, прищурилась. Что это? Споткнувшись о что-то, брякнулась. — Оставь ее, — этот голос. Гриффит. Подняла голову, чтобы встретится все с тем же холодным взглядом. Ангел сидел за письменным столом и что-то читал. Казалось, ему не нужен свет, чтобы видеть в темноте. Резко развернувшись, отползла от прежнего места, чтобы встретиться с тенью человека в полный рост. Сначала показалось, что это тень, но затем, при лучшем рассмотрении, удалось разглядеть узнаваемые черты. Ракшас. —О-о-о, кто бы мог подумать, что леди окажется такой безрассудной, — его маска находилась на уровне с моим лицом, при этом апостол сохранял дистанцию. Знает же, что не один здесь. Кушанский апостол, некогда один из клана Бакирака, задумчиво склонил голову. У него не было глаз, но глаза были у маски. Апостол издал звук, похожий на свист, и поклонившись Фемто, удалился. Резко, спонтанно. Я продолжала сидеть, молча смотря на колыхающийся полог шатра. Пальцами нащупала пыльное покрывало, начала сжимать и разжимать его. И снова тут. — И куда ты собралась идти, ведь то, что тебе нужно, находится в другой стороне, — услышав скрип дерева за спиной, посмотрела через левое плечо на Гриффита. Мужчина вальяжно отложил книгу в сторону, согнув уголок страницы. Как же он меня..! Не могу спокойно смотреть на него. Каждый раз, как вижу, вспоминаю, как он насиловал Каску, крик Гатса, Рикерта с печальным взглядом, ястребов, Шарлотту и… Юношу внутри башни. Взгляд, которым одарил меня пленник. Взгляд, наполненный угасающей надеждой, его длинные пальцы и жалкие попытки согнуть их и сжать мою ладонь. Это невыносимо. Взглядом нахожу старую лохань, кровать, такую же, как у всех и кинжал. Кушанский. Только у кушан на оружие изображен глаз. Вновь смотрю на Фемто, поднимаюсь. — Ты не мог бы уточнить в какой именно? — его шатер находится дальше от всех и ближе к лесу. И что за дилемма — мы переходим на «ты», когда рядом никого нет?.. — Зачем я нужна вам, сэр Гриффит? Что может дать обычный человек, такому, как вы? — Это что-то изменит? — спокойно спросил он, поднявшись с места. На этот раз он был без доспехов. Что меня очень удивило, но ненадолго. Видимо, он понял мою мысль, но слишком поздно. Быстро схватив клинок обеими руками, резко направила его в свою сторону. Удар пришелся бы на живот, но… Смотрю, на застывшее в нескольких сантиметрах от моего живота лезвие, на руки, схватившие мои. Поднимаю взгляд и встречаюсь со спокойствием на лице, однако Гриффит нахмурился. —Ты до сих пор думаешь, что это сон? Но это твое настоящее тело, — он забрал кинжал и привычным движением отбросил его в сторону, — если умрешь здесь, то не вернешься назад, однако, ты сделала это не ради смерти, но чтобы доказать то, что не требует доказательств. Да, я знаю. Знаю, что ты будешь защищать меня, пока тебе это выгодно… — И все же ты пошла на это ради еще одной глупости, — неужели он, — под предлогом прогулок, запомнить местность — легко, но вот попросить помощи у незнакомца — не самое мудрое решение. Нет нужды претендовать на звание гения. Стараюсь делать то, что в моих силах. Вот и все. — О своей репутации заботятся многие, о своей совести — некоторые, — говорю спокойно, сжимая руки в кулаки, — хорошая репутация ясно доказывает, что у вас не слишком любопытные соседи, лорд Гриффит, но поврежденную репутацию можно попробовать склеить, однако люди все равно будут коситься на след от трещины. Уже ночь, слишком поздно для встреч, лорд Гриффит. Да и люди нас могут неправильно понять. Посторонняя девушка, крича, выбегает из шатра командира отряда Ястреба. Она молит о помощи. Ведь на нее напали и, кто знает, может попытались изнасиловать. Да, люди поверят вам, не мне, но бельмо на глазу останется. Позвольте покинуть вас, лорд Гриффит и спокойной вам ночи, — склонив голову в легком поклоне, разворачиваюсь и ухожу. Да, я не смогла сбежать, но зато узнала, что хотела. У Фемто, как и у Зодда, есть определенные рамки и он не оступится их, пока ему это не выгодно. Это его кредо может сыграть мне на руку. Нисколько не удивившись, командир отряда Ястреба вновь опустила на стул, как ни в чем не бывало. Девчонка не превзошла, ни оправдала его ожиданий. И все же… Он открыл книгу, вместо закладки был круглый медальон с вставленной внутри фотографией отца и дочери. Ее медальон. Ястреб взял его в руки, усмехнулся. Он мог заключить с ней сделку, но знал, что она откажется еще он знал о ее мире гораздо больше нее. Удивительно, каким запасом информации располагает Идея Зла. Всего несколько секунд, и он может узнать все, но… Гриффит отчетливо помнил то, что с ним было в башне Возрождения. Девушку, которая показалась ему такой знакомой, только потом, во время трансформации в Фемто, он узнал все. Вплоть до мельчащих подробностей. Кто она и зачем ее сюда притащили. Кто бы знал, что от гостьи из другого мира будет столько пользы. Она нужна для исполнения его мечты. Фемто старался игнорировать прошлое, но не мог от него избавиться. Он не мог избавиться от Гатса, ведь тот тоже был частью его плана, не мог избавится и от девушки. Она смотрела на него без доли сомнений, когда взяла в руки оружие. Гриффит знал, она может себя убить, если захочет. Порой глаза человека говорят гораздо больше, чем жесты. Она не боится смерти. Ей больше нечего терять. Она не хотела жить, но и не хотела умирать. — Как забавно, — отчего то, он провел параллель между ней и собой. Когда его освободили, и он оказался со своими людьми, Гриффит позабыл о девчонке, которая была с ним в камере. Он был с ястребами. Да, он был с ними, но он уже тогда осознал, что будущее закрыто. Назад дороги нет, а время не вернуть. Тогда же Ястреб, во время нападения Вьяльда, узнал, что Гатс и Каска хотят уйти. Он много раз спрашивал себя —почему, но получив ответ, ничего не изменилось. Легче не стало. Стало только хуже. Попытка убить себя ни к чему не привела. Ему повезло. Он упал в какое-то мелкое озерцо. Кое-как приподнявшись, Гриффит обнаружил торчащую из локтя кость, но боли он не чувствовал, рука была как чужая. Некоторое время он разглядывал кость, а потом его разобрал приступ смеха. Отсмеявшись, Гриффит разглядел невдалеке остроконечную корягу. Не раздумывая, он подполз к ней и запрокинул голову, чтобы острие смогло пролезть под край шлема. Коряга легко проткнула кожу, по шее заструилась кровь, но затем он отдернулся. Он не хотел умирать. Он это понял совершенно ясно. Он не хотел жить. И не хотел умирать. Ястреб и раньше вспоминал прошлое, но не настолько долго. Он старался забыть все, что было, но не мог. Он старался выкинуть образ девушки из башни Возрождения, забыть. Но, всякий раз, как видел ее, вспоминал ту башню и то, как после пыток, лежа нагой в абсолютной тьме, он порой ждал именно ее прихода. Ждал, чтобы вновь почувствовать тепло рук, запах яблок. Окунуться в тот недоступный мир с головой. Да, в ней нет и не было ничего особенного. Она только вызывала воспоминания, которые он так силился выкинуть из головы.