Blood in the water

Выспаться не удалось, ибо в голове по-прежнему сменялось несколько картинок. Повернулась на левый бок, когда зашел юноша со светлыми волосами. Свет в окне успел сменился на пряно-желтый, возвещающий, что день переходит в предвечерье. Почему-то стало не по себе, хотя я уже осознала, где нахожусь и куда попала. Монстры, разрывающие людей на части, запах мочи и испражнений, кости, рвущиеся мышцы, Каска с застывшим пустым взглядом. Ее тело, как тряпичная кукла, безвольно рухнуло на кровавые лица у ног Фемто. Гатс, изможденный, уставший. Все смешалось воедино. — Вы уже пришли в себя? — вздрогнула, посмотрела через плечо. —Да, все в порядке. Спасибо, что позаботились обо мне, — слова довались с трудом, руки дрожали, в горле застыл ком. Я опустила ладонь на живот, не болит, но пульсирует. Когда открыла глаза в первый раз, то думала, что окажусь дома в окружении старой мебели, но почему-то осталась здесь. «Рикерт», — открыла рот, но тут же плотно сжала зубы, схватилась за голову. Слезы сами катились по лицу, меня трясло, началась истерика, но надо держать себя в руках и не называть никого по имени. Странным было еще то, что они понимают мой язык, а я их. Почему апостолы не убили меня? Почему пощадили?! Какого черта я вообще тут забыла?! Всхлипывая протянула ноги к груди, уткнулась лбом в колени. — Эй, — Эрика попыталась протянуть ко мне руку, но Рикерт перехватил ее. — Не надо, — вздохнул он. В голову закрались подозрения, но их было так много, что найти нечто все объясняющее, было сложно. Рыцарь в странных доспехах, спираль, уходящая в небо, одежда товарищей в крови. Что произошло? Еще и девушка со странной внешностью. Юноша задумчиво почесал затылок. Каска уже пришла в себя, но она… Она… В животе что-то перевернулось и к горлу подступила тошнота. Я встала, выбежала на улицу. Еще со вчерашнего дня ничего не ела, тогда почему?.. Делаю глубокий вдох. Головная боль, как и тошнота, не проходила. Ждала минуту, две, опустившись на колени и сжимая голову ладонями, но облегчение не наступало. Меня вывернуло на блестевшую от расы траву. Встала, превозмогая головокружение. Цвета вокруг стали яркими до рези. Ноги делали, казалось, все, кроме нужных действий – сплетались друг с другом, уходили в стороны, подгибались в коленях, но только не шли прямо. —Если вы и дальше будете так выбегать, то ничем хорошим это не закончится, — Рикерт схватил меня прежде, чем я успела свалиться на бок окончательно. Что происходит? Почему болят руки, живот и во всем теле такая слабость?.. По мере приближения к кровати боль доходила до белого каления. Нечленораздельно взвыв, каким-то чудом умудряясь не упасть. Перед глазами мелькнул серый поддон кровати, одеяло из грубой ткани, подушка, не мягкая, но все же… Это лучше, чем ничего. — Вот так, — юноша заботливо помогает лечь. Стоит голове коснуться подушки, как веки становятся тяжелее. Мельком до меня долетает часть разговора: — Рикерт, кто она? — Я не знаю. Еще секунд пять-десять смотрю на них, пока наконец меня не укрыли одеялом, и не провалилась в блаженную тьму. Когда я вновь открыла глаза, был уже день. Гатса на соседней кровати не было. На деревянном столе, рядом со стеной, покоилось несколько грязных тарелок. Как же тихо в доме... Мне не нравится, когда в четырех стенах нависает гробовая тишина. Обычно у меня постоянно включен ноутбук и звучит музыка на минимальной громкости, но сегодня все иначе. И тишина вновь начинает уносить на гребне невеселых мыслей. Боюсь верить тому, что вижу и что окружает меня. Предпочитаю каждый раз обрывать свои мысли и убеждать себя – ничего нет. То, что было, теперь сокрыто за ледяными тучами времени и кануло в Лету. Утонуло в тинистой пучине прошлого, откуда ему уже не выбраться. Но в такие минуты – когда слышу только биение собственного сердца, – сомнения накатывают на меня волнами, болезненно слизывая песчаный берег. И на короткое время находит понимание. Страшное понимание. Я могу своими нелепыми мерами предосторожности лишь ненадолго оттянуть время... но избежать контакта с другими людьми, не удастся. И эти безмятежные стены, на которых отливает свет от солнца, вскоре не смогут послужить мне приютом. Устало сажусь на край кровати, оглядываюсь. Справа камни, соединенные между собой досками. Сквозь небольшое отверстие над потолком проникает желтоватый свет. Также тут есть водопад или речка (вроде бы). Чуть дальше лестница, которая, кажется, поднимающейся прямо в небо. Снаружи был лес и горы. Холодный ветерок дул прямо в лицо, успокаивая, отрезвляя. Меня не должно здесь быть, однако я здесь и все еще жива. Глубоко вздохнула, выдохнула. Почему тогда, когда смотрела на Войда, мне показалось, что отец все еще жив и что он и есть… К горлу подступил ком, на глаза стали наворачиваться слезы. Сжала руки в кулаки, поднесла к лицу. Я не могу успокоиться, ведь так долго старалась не думать о нем. Игнорировать сам факт смерти — не получится, но вот заняв себя чем-то, все же отвлекусь. — С вами все в порядке? — Рикерт — славный мальчишка. Если бы не он и не Рыцарь Череп, кто знает, что было бы… В голове резко возник образ Фемто. Демон протянул руку, словно хотел вернуть свою добычу, сжал пальцы. Меня передернуло, но стараюсь держаться отстраненно. — Да, все хорошо. Правда, — спустя всего несколько лет ты узнаешь правду, и она тебе не понравится. Ты окажешься в Фальконии и встретишься лицом к лицу с тем, кто когда-то был твоим командиром и другом. Но до этого еще так далеко. —Спасибо вам за спасение, юный господин, — разворачиваюсь, кланяюсь. — Да нет, не стоит, — он, опешив, начал махать руками. — К сожалению, тут не нашлось подходящей для вас одежды, так что… Я оглядела себя. Хм, действительно, на мне старая розовая пижама, а халат, видимо остался в другом измерении, как и тапочки, но это не главное. Главное, что жива. — Кто вы и как оказались там? — по его лицу было ясно, говорить о произошедшем — не хотелось, но интерес давал о себе знать. К тому же, Гатс ему ничего не сказал, я тоже не скажу. Пусть история идет своим чередом, без моего участия. — Я — Марина, — имя лучше не придумывать, ибо могу запутаться, — вместе с несколькими людьми, перевозила товар, но в Мидланде спрос на наши вещи был маленький, вот и путешествовали из города в город, пока на границе случайно не оказались вблизи урагана. Честно, мне сложно описать, что произошло. Я помню все обрывками. Вспышка, смерч, затмение, крики людей. Со мной, было еще несколько человек, как вы поняли, но они... — Мне жаль, но никто из них не выжил. Жаль людей, да. Только жаль ястребов. Я думала, что многое можно изменить, но история пошла по наклонной и наличие лишнего героя, вряд ли, как-то изменит всеобщую картину. Просто не представляю какого сейчас Гатсу, но я ничем не могу ему помочь. Вспоминая сцену с изнасилованием, меня вдруг обуяла ярость; значит люди, которые тебя спасли — никто. О них можно просто вытереть ноги и выкинуть? Мечта твоя стоит того?.. Таких жертв?.. Гриффит мне напомнил одного персонажа. Рейстлин Маджере, из мюзикла Последнее испытание, тоже мечтал о власти, в итоге мечта сбылась, но наслаждения от нее он так и не получил. Какой финал ждет Его будущее Величество, я не знаю и знать не хочу. Как оказалось, находилась в горах, на окраине Мидланда. Об этом мне сообщил ворчливый старик, старый кузнец с давно поседевшими волосами и длинной бородой. Он был слегка горбатый, а еще говорил только по делу. Голос его был хриплый, грубый. Жил он чуть дальше от шахты вместе с Эрикой. Забавная девочка. Вот и сейчас она суетилась около открытого очага на котором готовили пищу. Окнами служили небольшие щели, в которых не было стекол. Интерьер был скудный: всего пара стульев, стол и кровать. Вместо перьев для подушки была солома, накрытая грубой тканью. Убранство не из богатых, зато как много оружия было в другой части дома. Будь другие обстоятельства, я бы смотрела на все это с восторгом, но, когда на твоих глазах разрывают людей еще и копаются в голове, то все становится безразлично. — Вот, примерь это, — Годо принес длинное платье из грубой шерсти. Я сидела на стуле у окна и смотрела вдаль. Мне нужно найти человека, который сможет отправить меня домой или хотя бы Рыцаря Черепа. Уверена, он знает дорогу к Флоре. — Спасибо, — я стала перебирать складки платья, наткнулась еще и на нательное белье, пропитанное древесным дымом. Это что-то вроде дезодоранта для крестьян. Также тут была обувь из толстой ткани или кожи. Не мой размер, конечно, но и это лучше, чем ничего. — Это вещи моей жены, — он сел на ближайший стул и хлопнул ладонью по колену, — недалеко отсюда есть деревня, но людей в ней мало. До ближайшего города очень далеко. — Я не хочу вас стеснять, но и не откажусь от крова, — мужчина нахмурился, словно пытался уловить подвох. — У нас не так много места, но тебя никто не гонит. Оставайся, сколько посчитаешь нужным. — Я постараюсь помочь вам хоть в чем-то, — дверь натужно скрипнув, отворилась и в помещение вошел Гатс. Мне еще не доводилось видеть его настолько близко. Сказать, что эта встреча чем-то отличалась от остальных?.. Нет. Так можно встретить какого-то человека на улице, посмотреть на него, он посмотрит в ответ и пройдет мимо. Ничего не изменилось бы. Мечник был в одних штанах и если я изучала его, всматривалась в грубые черты лица, то он меня совершенно не замечал. — Нужно сделать ограду, чтобы она вновь не бродила снаружи, — Каска. А я ее почти не видела после того, как… И снова этот бешеный ритм в голове заиграл под новый аккомпанемент: Фемто, насилующий Каску, Гатс, придавленный апостолами, морды демонов, смотрящие без жалости, без сожалений, Войд, ладонь, тянущаяся ко мне. Обувь выпала из рук, как и одежда. Меня начало трясти, по щекам покатились слезы. Нужно держать себя в руках, но не получается. Вытираю тыльной стороной ладони слезы, пытаюсь успокоиться. Не замечаю, как Эрика подходит и обнимает меня и как странно смотрит Гатс. Довольствоваться пришлось ужином, который включал в себя хлеб, кашу, тушенное мясо и сезонные овощи. Соль, как и сахар, отсутствовали. У каши был странный вид и вкус. Не думала, что когда-нибудь буду есть такое, но из-за голода особо не брезгуешь. Интерьер жилища, к вечеру, стали освещать свечи, сделанные из сала. Пахло от них довольно неприятно. Я ужинала в компании Эрики, Рикерта и Годо. Гатс же, взял себе продукты, которые заранее приготовила для него Эрика. Я помогла ей только с корзиной и овощами. Все остальное девочка хорошо делала сама. Я воздержалась от глупых вопросов, почему он ужинает не с нами, ибо ответ был ясен — он решил остаться с Каской. В некоторой степени, его понимаю. К вечеру похолодало, но все же выбралась на улицу, прихватив с собой шерстяной плащ. Солнце еще не зашло, но его лучи уже оседали на горы золотой рябью. Шла по извилистой дороге, до выступа. Кроны деревьев покачивал слабый ветерок, создавая иллюзию гармонии. Я опустилась у края обрыва и, свесив ноги вниз, посмотрела вдаль. Чуть дальше виднелась деревня, начали зажигаться огни; один за другим. Прикрыв глаза, глубоко вздохнула. Тут так тихо и спокойно, словно никакого пиршества и не было. Мир погрузился в тишину. Интересно, ястребы тоже проводили свой последний вечер наслаждаясь скудным ужином и крепким вином?.. Наверное, так оно и было. Даже не знаю, что чувствовали они, сидя у костра, поигрывая лютней… Обычные люди, как и все, хотя, если бы мне и довелось встретиться с ними, сомневаюсь, что они были бы для меня сейчас обычными, ибо каждый человек —индивидуален. Говоря отдельно про то, кто прав, кто виноват — сложно определить с какого ракурса смотреть. Ведь очень много мыслей в голове. Если иметь в виду эпизод у фонтана, то как точно заметил Честертон; чтобы понять человека по-настоящему, нужно увидеть, чему он улыбается наедине с собой. Тут сразу же вспоминается лицо Гриффита, который узнал о смерти графа Юлиуса и Адониса. Кутаясь в плащ, я так и просидела тут до ночи в глупой надежде наткнуться на Рыцаря Черепа. Гатс был с ним здесь днем, но подойти и завязать разговор, так и не решилась. Хотелось обговорить все наедине, но сколько бы тут не сидела, никто не появился. Уже по дороге домой, подошла к шахте, не близко. За деревянной решеткой во тьме приступал силуэт в белой рубахе до колен. Каска. Ее было не сложно узнать, однако она изменилась, хотя я не видела ее лица, но и не горела особым желанием увидеть. Мне было страшно находиться рядом с ней. Окольными путями кое-как добралась до временного пристанища. Не помню, как оказалась под своеобразным одеялом, но засыпая я надеялась проснуться дома. Следующий день встретил меня, как и предыдущий; резко и холодно. Хотелось поспать подольше, но вновь начал пульсировать живот и, вдобавок, разболелась поясница. Странно, но эти дни у меня еще не должны начаться, так в чем дело? Умывшись холодной водой, изучила свое отражение. С прискорбием заметила, что швабра на моей голове останется надолго. Хорошо, что Эрика одолжила мне одну из своих лент для волос. Сделав некое подобие хвоста, натянуто улыбнулась вошедшему в дом Рикерту и Гатсу. Мечник вновь искоса посмотрел на меня своим глазом, а юноша даже не предал моему присутствию особого значения. Так даже лучше. К глубочайшему интересу, стоило начать разговор о сплетнях, а именно о магах, колдунах, феях с Годо, как получилось не то, что думала. Обычно люди преклонного возраста любят вспоминать о прожитых годах. С мужчиной было иначе. Внятный вопрос: — На что тебе это? — застал врасплох. В моих интересах не рассказывать о путешествии по разным мирам, но, если логически поразмыслить, зачем спасшейся торговке нужен маг или колдун? Решила не ходить вокруг да около и выдала почти правдивую историю. — Поле случившегося, совершенно позабыла дорогу домой. Я не из здешних земель и мне не смогут помочь ни корабль, ни возница. Мой дом находится за морем, вдали от земель Мидланда, — старик прищурился, затем вновь продолжил свою работу. — Вот откуда этот странный наряд, — звон молота о наковальню вновь заполнил помещение, — но здесь нет магов, фей и подавно. Ты зря потратишь время, рыская по тавернам в поисках информации. — Неужели поблизости совсем никого нет? — спросила с надеждой, вытирая руки о передник. — Нет, — кратко ответил, — но, в здешних краях есть один дом у обочины дороги, — он остановился и вытер рукой пот со лба, — там живет женщина с ребенком. Почти твоя ровесница. Эрика часто берет у нее продукты. Если хочешь, можешь наведаться к ней. Кто знает, может она что подскажет, только одна не ходи, не то поймают, изнасилуют и убьют. Девка ты симпатичная, но меча в своей жизни в руках не держала, как и простым вещам по дому не обучена. Не спрашивай откуда знаю, руки у тебя нежные, ухоженные, без мозолей. — Боюсь, есть кое-что что вам лучше не знать, — старик посмотрел на меня выжидающе, будто ждал продолжение, но так и не дождавшись, молвил: — Коль есть что — держи рот на замке. Меньше хлопот другим будет. Что ж, с этим не поспоришь, но попросить с собой хоть кого-то пойти, оказалось не так легко. Эрика целый день провозилась с едой, а Рикерт в компании Гатса. Он второй день упорно пытался уговорить его не уходить, но все попытки были тщетны. Пришлось помогать девочке. Малышка, снующая повсюду, отдавала приказы направо и налево. Наверное, я никогда не забуду, как готовила густую похлебку. Зато теперь понимаю тех людей, которые ждут реакции своих друзей или гостей на собственную стряпню. В моем же случае, получить положительные отзывы от жури — не удалось, ибо не впечатлило. Рикерт ел в спешке, Гатс в шахте, Годо же предпочел похлебке вино, хотя почти все съел. Эрика подбодрив меня, принялась убирать со стола, но я одернула ее за рукав платья и покачала головой. — Сегодня уберу я, отдохни, — девочка нерешительно перевела взгляд на мужчину и получив утвердительный кивок, помчалась на улицу. Честно, если у меня появится муж, он будет есть все, что приготовлю. Надеюсь, к тому моменту буду уже готовить получше. Улыбнувшись, слабо рассмеялась и это не ускользнуло от внимания мужчины. — Ты уже улыбаешься, это хорошо. — Почему? — Все эти дни ты только и делала, что молчала и почти ни с кем не разговаривала. — Видимо, немного абстрагировалась, — пожала плечами. Мужчина слегка поддался вперед, нахмурился. — Что это значит? — Что именно? — Слово, которое ты сказала, — ах, да. Здесь не совсем могут меня понять. Оказалось, что некоторые слова в лексиконе людей из этого мира просто отсутствуют. — Я имела в виду, что привыкла. У вас так хорошо, но я не могу остаться. Дома меня ждут, — не знаю, произвел ли этот разговор должный эффект или это было просто совпадение, но на следующий день меня решили проводить к окрестностям ближайшей деревни. Рикерт, Гатс, я и Эрика —почти, как четыре мушкетера, в поисках приключений на пятую точку, выдвинулись в путь. Дорога оказалась недолгой, у самого входа в деревню, мы разошлись. Девочка настойчиво и с возгласами потащила меня вглубь леса, а Гатс с Рикертом решили обойти деревню и попытать там счастье. Думаю, что у мечника был свой мотив. Он ждал, что кто-то призовет Руку Бога, воспоминания о которой вызывали дрожь и желание бежать куда глаза глядят. — Вот мы и пришли, — звонкий, радостный голос девочки вывел меня из размышлений. Эрика крутанулась вокруг своей оси на носке и помахала женщине вдалеке. Как оказалось, женщину звали Манжетта. Это была стройная девушка с молочным цветом кожи, русыми волосами, заплетенными в косу и зелеными глазами. Также у нее был сын, с которым, как потом выяснилось, любила нянчиться Эрика. Пока девочка играла с ребенком, я решила выведать что-то у девушки, но ничего нового о колдунах и прочих, узнать не удалось, зато нечто иное всплыло во время разговора. Как оказалось, девушка не спроста живет тут, отдельно от остальных. Ее муж был из тюдорцев, а в деревне таких не жалуют. А все потому, что спокойная жизнь в Мидланде давно закончилась, мало кто такую и помнил. Не одно десятилетие шла война с империей. Это была странная война. И не только тем, что длилась с незапамятных времен, она больше похожа на разбойничью – невесть откуда взявшиеся и чьи отряды появлялись из леса, нападали, разоряя и унося все, что могли, и исчезали. Кому жаловаться и у кого просить защиты? Сейчас осталось много людей, лишенных чинов и званий. Вот они и справляются, как могут. После окончания Столетней войны был подписан шаткий мирный договор. Почему шаткий, да потому что набеги со стороны империи продолжались и по сей день, также, со слов той же Манжетты, на руку принцессы Шарлотты претендовал император Великой Кушанской империи — Ганишка. Но король воздержался от четкого ответа, продолжая раздавать пустые обещания направо и налево. Почти вся армия Мидланда была направлена на поимку ястребов. Вместо того, чтобы уберечь собственных людей он тешил собственное самолюбие. Идиот, одержимый дочерью. — Господь милостив, и пока деревню большие беды не задевали, хотя жить, каждую минуту ожидая нападения и разора, очень тяжело. И новости, которые приносили путники, проходящие мимо, редко бывали хорошими, — я молча кивнула, допивая травяной чай. — Уже очень много лет новости были не слишком радостными. Одну деревню разорили. Захватывали замок за замком, город за городом, мы находимся на самой окраине Мидланда, на границе, но и здесь задаются вопросом: «Что же будет?» Как оказалось, люди в деревне были не настолько жестокие, чтобы бросить на произвол судьбы путника, ибо путников здесь ждали, как у моря погоды. Что происходит в мире ведь всегда интересно. Признаюсь, честно, я мало что узнала о Манжетте. Мне не довелось сдружиться с ней настолько, чтобы я могла назвать ее своим другом. Она всегда радостно встречала меня и Эрику у дверей своего дома. Мне нравилось помогать ей, слушать истории о императоре Гейзерихе, и о Мудреце. По легенде, Великий император встретил его, когда пересекал Кушанскую пустыню. Он шел со своей армией уже несколько дней и вот, вдали показался силуэт. Мудрец был один, без спутников, что и поразило императора. В дальнейшем, Гейзерих основал империю, прогнал всех магов с земель. Его правой рукой и главным советником стал человек из пустыни. Никто не знал, откуда он родом, но это и не играло особой роли, для того, кто стал Святым человеком, принесшим новую верю на эти земли. Символ Бога этого мира — Кадуцей. Это символ настолько древний, что невозможно установить, откуда он появился. Латинское слово caduceum произошло от греческого «вестник, предвестник». Кстати, в греческом языке, оно имеет общий корень со словом петух. Я рассмеялась, вспомнив об этом. Похоже древние люди знали, кто их будущий спаситель. Как символично. Спустя несколько дней, когда начал накрапывать дождь, мы с Эрикой решили принести чуть-чуть еды Манжетте и ее сыну. Дождь загнал местных под крыши, мы примчались к знакомой, укрываясь от потоков с неба куском рогожи. — Манжетта, открывай, — взволнованно позвала девочка, но никто не ответил, — может, она за домом. Эрика помчалась, не спросив не разрешения, ничего. Я не стала ее задерживать и попыталась открыть дверь сама. Кое-как, но та поддалась. Свет в доме горел, но на душе, все равно, было не спокойно. — Прости, что вошла без спроса, я… Когда Эрика вернулась, я настойчиво развернула ее, сказав, что никого нет. Не хотелось вдаваться в подробности о увиденном, но все внутри вопило —неужели жизнь не имеет смысла, раз так легко можно умереть?.. Насколько надо быть мразью, чтобы задушить и так жестоко обойтись с женщиной и ребенком?.. На стенах, на полу, всюду было так много крови. Годо встретил нас злым у самого входа в дом. — Почему вы пошли в такую погоду? — старик сверлил меня взглядом, скрестив руки на груди. Эрика, потупив взгляд, молчала. — Мы можем поговорить наедине? Я рассказала все, что увидела, сидя за столом. Кузнец слушал, не перебивая. В дом зашел Гатс, когда я закончила говорить. Мечник молчал, он почти всегда молчит. Уже привыкла. — Мы должны похоронить их, но не сегодня. В такую погоду могилы не копают. — На войне людей не хоронили, но тут дело другое. Не думала, что мою мысль поддержат, однако и не ожидала помощи от Гатса. Он был единственным, с кем вообще не удалось наладить контакт (не считая Каски). Мужчина выкопал две неглубокие могилы и вот тела уже покоятся на дне. Когда все было законченно, зашла в дом, и оперлась спиной о дверной косяк. Будто ничего и не было. Точнее, словно кто-то с ней разговаривал, но это была ни я, ни Эрика, а два других человека. — Словно это было не со мной, — не оглянулась, услышав шаги за спиной. Внутри была пустота. Словно кто-то выдрал кусок мяса, не оставив ничего. Как бы не произошло трагедии в больших масштабах, но и ничего хорошего не было. Весь последующий остаток дня прошел, как на автомате. Делала все, лишь бы не думать о произошедшем. Не проигрывать в голове накопленный ужас. Я устала, я так устала. Предложила подменить Рикерта и покормить Каску. — Ты уверена? — Будь иначе, не предложила бы свою помощь. — Но ведь… — молодой человек попытался возразить, но Гатс лишь покачал головой. — Пусть делает, что хочет, — отлично, мы уже разговариваем. Хорошее начало, однако. Каску кормить было не так сложно, как думала, но проблемы все же были. Девушка брыкалась, еда почти не попадала в рот. В основном, она пыталась лакать похлебку, как собака, несколько раз опрокинула тарелку себе на колени. Что-то оказалось и на моей одежде, но мне было плевать. Плевать, что жжет, плевать, что приходится здесь быть, плевать на то, что переодеваю ее. Не помню даже, как попросила у Годо старую светлую сорочку для Каски, как помыла ее и, в конце концов, одела во что-то новое. Все воспоминания выстроились в ряд, словно карточный домик и рухнули в одночасье. Каска дотронулась до моей щеки, угукнула и только сейчас я поняла, что вновь плачу. Снова плачу. Глубоко вздохнула, вспоминая, было ли темно, когда я пришла сюда. На моих плечах был темный плащ Гатса. Когда он успел?.. Наткнулась взглядом на мечника не сразу. Он сидел на кровати, опершись спиной о стену. — Иди отдохни. Ты сделала достаточно. Я кивнула. Да, действительно, я истощена, но и он, и Рикерт тоже устали. — Вам тоже следует отдохнуть, — повесив плащ на стул, стала подниматься по каменным ступенькам. Каска спала, поджав под себя ноги. Наверное, когда к ней вернется разум, она захочет увидеть Гриффита. Я ее не виню, но неужели она не видит насколько ей повезло?.. Гатс в тысячу раз лучше, пусть он и не обладает цепляющей внешностью, в нем нет харизмы, как у Гриффита, но в нем больше человечности, чем у Ястреба, хотя время его изменит. Оступившись, стала падать. выставила руки вперед, надеясь хоть как-то смягчить падение. Мир вокруг поблек, начал меняться, и я провалилась в темноту. Через окно в квартиру проникал желтовато-грязный свет, полосами падающий на пол. Закат угадывался даже через слой тумана, облегающий город, и незримый дух вечера создавал своеобразный уют и умиротворение в комнате. Я села, преодолевая сонную истому, которая тянула обратно в сладкое беспамятство. Коридор застилала тьма, особенно непривычная после неяркого света свечи. Неужели я?.. Резко вскочив, открыла дверь кухни и немного постояла у порога, вслушиваясь в тишину. Ничего. Абсолютное молчание, от которого звенит в ушах. Вышла из квартиры, снаружи стояла удушливая спертая атмосфера с неповторимым привкусом формальдегида. Потолок располагался необычно низко, приходилось то и дело нервно коситься вверх, чтобы не задеть макушкой грязную лампу. Или он мне только казался высоким? Впрочем, лампу в общем коридоре давно не меняли. Озадаченное выражение не сходило с моего лица — как такое возможно?! Я снова дома, в стенах квартиры. Левой рукой нащупав стену, сползла вниз. Я дома в свое одежде. Я дома. Это просто не укладывается в голове. Встав с пола, метнулась в зал. Схватила мобильник и разблокировала экран. Четвертое октября, полседьмого вечера. Прошли всего сутки тут, в то время, как там… Опустилась на краешек дивана, глубоко дыша. На мне все та же одежда, моя одежда, какую я носила в мире Берсерка. Это был не сон, а реальность. Нервно вздохнула, встала и начала мерить шагами комнату. Выходит, тот мир реален? А если так, и Войд прекрасно знает, что я из другого мира, значит другие Ангелы тоже в курсе. Как глупо, рассуждаю о персонажах, которые существуют только в манге. Докатилась, Марина. Просто слов нет. Чтобы хоть как-то расслабиться, выпила успокоительное и приняла теплый душ. Позвонила маме. Надо же, не думала, что буду настолько счастлива оказаться дома и услышать ее голос. Я разговаривала с ней долго, до часа ночи. Смотрела сериалы до пяти, но веки все равно закрывались. Не хочу спать, ведь снова могу оказаться там, но усталость взяла верх, и я заснула. Прошло всего три дня, но для меня, будто вечность. Время томительно переходило, перетекало из секунд в часы, а дальше в дни. Сказать, что чувствовала себя уставшей — не сказать ничего. Во снах была жуткая тьма, болотистая, липкая. Я тонула в ней, мои легкие наполнялись вязкой жидкостью и все повторялось снова и снова. Каждая ночь страшнее предыдущей. Я привыкла к кошмарам, но не привыкла чувствовать себя уставшей и разбитой. Живот редко болел, но сходить в больницу не помешало. Как и думала, врачи ничего не нашли. По пути домой заскочила в магазин, продавщица встретила равнодушным взглядом. Купила рис и котлеты, хотела хоть что-то приготовить, но есть не хотелось. Прошла на кухню, оставив пакеты в коридоре, плюхнулась на диван. Все это началось сразу после затмения. Эти странные боли в области живота. Как там говорилось, люди, связанные с демонами — прокляты и обречены на ад. Может, я тоже, как и Гатс, после смерти окажусь в воронке. — О Боже, — уткнулась лицом в ладони. Начала массировать виски. Состояние близкое к апатии. Надеюсь, больше не окажусь там. Такое чувство, будто ездила в театр военных действий. Нельзя оставаться одной, надо хоть кому-то позвонить, но кому?.. Моих друзей можно сосчитать на пальцах. Позвонила Вадиму, но он не скоро освободится. Как и ожидалось, он не перезвонил. Почему, когда больше всего ждешь чего-то, то получается не как хочешь, а как-то иначе?.. Ненавижу ждать. Потом пришла ночь, и все изменилось. Укладываясь на постель, пребывала в приподнятом настроении, смешанном с возбуждением и чувством провала в бездонную пропасть. Нельзя сказать, что мне это не нравилось. Предвкушение завтрашнего дня было сладким и завораживающим, но я все смотрела в потолок – иногда любимейшее, иногда отвратительнейшее занятие, – и сна не было ни в одном глазу. Часы фосфоресцировали зеленым отливом. Полночь. Короткий писклявый сигнал, и все цифры сменились на нули. Завтра наступило неожиданно. В честь этого, перевернулась на другой бок. Постепенно все образы и мысли исчерпали себя и сошли на нет. В голове на некоторое время повисла пустота, как копилка, из которой вытряхнули монеты. Чтобы чем-то занять образовавшийся вакуум, начала считать овец. В полпервого на небосвод взошла луна, на этот раз чуть ущербная, и воздух снова пронизался голубыми струнами. Отец. Прекрати, строго приказала себе. Он умер. Его больше нет. С этим нужно смириться, но как? Как можно смириться, продолжать существовать изо дня в день, пытаясь заполнить зияющую дыру внутри?.. «Он смотрел вечерние новости, когда умер», — сказала мать. Смотрел новости и умер — вторил голос в голове. Тихо встала, откинув одеяло. Хотела включить свет, но оставила выключатель в покое. Бутылка с молоком в холодильнике была наполовину полна. Я жадно припала к горлышку, судорожно глотая холодную жидкость. Желудок недовольно забурчал, но жар в голове заметно ослабился. Когда бутылка опустела, швырнула ее в мусорную корзину, под раковиной, и уселась за стол, обхватив лицо руками. Щеки горели, пальцы незаметно подергивались . Ну что, что такое? Успокойся. Все прошло. Вот именно. Все прошло. Отец был последним, кто связывал с прежней жизнью – маленькой, мирной, наивной; последним, кто увидел ту простодушную, страшащуюся незнакомого мира девушку, которая набирала отцовский номер, чтобы сообщить — все в порядке. Обычно мысль о том, что события потихоньку погружаются в черный пруд забвения, ободряла, но, как назло, не сегодня. Вновь захлестнуло до боли знакомое ощущение абсолютного одиночества, непонятости. Зашла в ванную, повернула кран и подставила ладони под холодные струи воды. Подняла взгляд на свое отражение. Я такая страшная. В квартире было жарко, но все равно легла спать в черных спортивных штанах и светлом топике. Волосы каштановыми прядями спадали на грудь. Ополоснула лицо, но это не помогло. В голове послышался слабый шепот, словно кто-то припал устами к уху и начал шептать, молить. Я мотнула головой, когда в глазах начало рябеть. Не помогло. Мир начал меняться. Стены поплыли. Зажмурилась, закрыв лицо руками. Выждав несколько секунд, открыла вновь. Мир вокруг напоминал картину голландского художника Эшера «Относительность». Парадоксальный мир, в котором не применяются законы реальности. В одном мире объединены три реальности, три силы тяжести направленны перпендикулярно одна другой. Едва устояла на ногах. Оглядываюсь по сторонам. Нет, только не снова. Мне для полного счастья их не хватало. — Это они и есть, апостолы Руки Бога? — прошептал Пак. — Гриффит! — с ненавистью процедил Гатс, не отрывая взгляда от Фемто. Тот улыбнулся почти добродушно. А потом его взгляд переместился на меня. — О, и ты снова здесь, малышка, — пропела Слен. Я открыла рот, но тут же закрыла. — Что это значит? — глаза Гатса переметнулись с графа на меня. —Ты? — Вы знакомы? — Пак смотрел то на мужчину, то на меня. Войд шевельнулся: — Твое желание выжить открыло врата и призвало нас! — сказал он. — Войд, глава Ангелов! — обратился к нему граф. — Мое желание — жизнь этого человека! — Мы не можем этого сделать! — Почему?! — Врата открыло твое желание выжить и страх перед смертью, — ответила Слен, — но не желание мести! — Мы пришли исполнить твое истинное желание! — поднял указательный палец Убик. — Но это же Темный Мечник! Он уже убил много демонов! Он ваш враг! — Враг? — удивился Войд. — Нам нет дела до погибших демонов! Ему все равно не уничтожить всех! — Это арка с графом, Ангел желаний, — полушепотом произнесла, смотря на Фемто. Он усмехнулся, рассматривая меня. Рядом, всхлипывая, отползла подальше Тереза. Гатс воспользовался моментом и, схватив меч, двинулся вперед. Его снова скрутила боль, но он устоял и сделал еще один шаг. — Как интересно! — заметила Слен. — С такими ранами он все еще стоит на ногах! У него невероятная воля! — она облизнулась. — Его держит на ногах жажда мести! — добавил Убик. — Это Фемто подарил ему эту жажду! Потому что Фемто был тем, кто заклеймил его. Но как долго он сумеет оставаться на ногах? Стиснув зубы, Гатс потихоньку поднимался по лестнице, волоча за собой огромный меч. В памяти всплыло название - убийца драконов. Наполненный ненавистью взгляд был устремлен на Фемто и только на него. — Да, — подметил он. — Ты хорошая жертва! Следивший за ними Пак прошептал: — Что же произошло между этими двумя? Гатсу оставалось преодолеть совсем немного, когда из его клейма вновь брызнула кровь. — Глупец! — сказал Фемто. — Ты ведь знаешь, как метка реагирует на нас, демонов. Самые слабые способны лишь уколоть тебя, но чем сильнее зло, тем сильнее твои страдания. Если же мощь демона велика, ты просто умрешь от боли. Очевидно, это тебя и ждет… Гатс сделал еще один шаг. Из горла вырвался сдавленный стон, зрачки закатились, и он стал заваливаться назад. Но, невероятным образом изогнувшись, мечник выровнялся и с диким криком взмахнул мечом. Его клинок почти коснулся Фемто, но в ту же секунду неведомая сила отбросила его назад. — Гатс! — Пак метнулся к нему, но человек не подавал никаких признаков жизни. Под разбитой головой быстро растекалась лужа крови. — Это была замечательная схватка, — улыбнулась Слен. — Просто невероятно, что ему удалось поднять меч! — Тем более после битвы с графом! — приподнял палец Убик. — Если бы этот человек мог присоединиться к нам! — томно вздохнула женщина, массируя соски. — О, это было бы изумительно! — Но он не был избран судьбой, — возразил Конрад. — Он не может стать одним из нас!.. К тому же… Возможно, он уже мертв. — Довольно! — вмешался Войд. — Церемония начинается! Итак, граф, где твоя жертва? — Как насчет Темного Мечника? — прохрипел апостол. — Он не подходит! — возразил Убик. — Но почему? — голос графа дрогнул. — Он уже был однажды принесен в жертву! — пояснил Конрад. — И он всего лишь твой враг, — добавила Слен. — Ты не можешь принести в жертву кого угодно. Это должен быть кто-то из твоих близких, кто-то, кто занимает место в твоем сердце! — Когда же ты пожертвуешь, — подхватил Убик, — ты сможешь наконец избавиться от своей человечности! — Что вы… Что вы хотите?.. — лицо графа исказилось гримасой боли. Фемто поднял руку и показал на Терезу. Девочка вскрикнула и отодвинулась назад. — Кто… Кто вы такие? — пролепетала она. Ее тело обмякло, глаза закатились, и она потеряла сознание. «Нет, пусть весь этот ужас окажется сном. Пусть, снова проснусь в своей квартире», — я отступила назад, но края не было. Под ногами исчезла пропасть, появилась гладкая холодная поверхность плит. Я чувствовала холод подушечками пальцем и хотела, чтобы это был сон. — Ты до сих пор не веришь, что это реальность? — спросил Убик. Он подлетел, но не близко. — Это реальность. Такая же, как и в твоем мире. Мы реальны. В свое время я пытался доказать существование других миров, но мне никто не верил, — он говорит так беззаботно, словно я — гость или студентка, попавшая в неудачный момент на глаза преподавателю. — Граф, — в прорези шлема сверкнули глаза Фемто. — Вырежи свою любовь прямо сейчас. — Подождите, мой лорд! — воскликнул он. — Я могу пожертвовать кем угодно, но только не Терезой! — Неужели? — усмехнулась женщина. — Если не она, то все это бесполезно! — Не будь таким нерешительным! — подбодрил Убик. — Просто сделай это также как в тот раз! —Почему я здесь? — спросила, осев на пол. —Почему? — захихикал Убик. — Правильнее сказать — зачем? — Тебе осталось сделать еще одну жертву, — сказал Войд. — И твое желание наконец полностью осуществится! — Тереза! — закричал Пак. Зачем?.. Это что, какая-то тупая история про попаданку?.. Я — часть чьих-то планов и от меня что-то зависит?.. Странно, но члены Рука Бога меня не трогают. Тогда... — Пак! —закричала насколько возможно громко. — Исцели правую руку Гатса. — Откуда ты..? — спросил растерянный эльф. Убик неодобрительно хмыкнул, а вот Слен улыбнулась. — Не задавай глупых вопросов, просто сделай! Пак обернулся и ошалело уставился на неестественно вывернутые пальцы Гатса. — Да быстрее же… Мужчина чуть дернулся и в глазах потемнело от боли. Вместе с болью пришли образы из прошлого. Из прошлого, которого, возможно, никогда и не было. Рассвет, разговор с Гриффитом. С тем, другим Гриффитом. Которого он считал своим другом, но не с этим. — Большинство человеческих жизней на этой земле принадлежат их королям и лордам, — сказал командир. — И на полях сражений, подобных этому, жизни солдат ничего не стоят… Но даже король не может жить так, как хочет, — продолжал он. — Все люди лишь пытаются выжить в этой огромной реке, которая называется судьба. Но когда их жизнь подходит к концу они даже не знают кто они… Но есть и другие. Есть люди, что приводят в движение весь мир и определяют законы вселенной… И потому я хочу знать — кто я и что могу? Странно… Гатс, ты первый, кому я это говорю. Солнце вылезло из-за горизонта, окатило Гриффита светом, и, в этот миг, он напоминал ангела… Один образ наложился на другой и теперь, вместо рыцаря в доспехах, он видел Фемто. — Мелкий, чего ты ждешь… — прошептал он Паку. — Итак, граф, приносишь ли ты эту девочку в жертву? — прогремел требовательный голос Войда. — Пак! — яростно зашептал Гатс. — Но Тереза… — пролепетал Пак. — Если ты не хочешь, чтобы твоя подружка заполучила такое же клеймо как у меня, вылечи мою правую руку, чтобы я мог держать меч! — Но что ты можешь сделать? — пробормотал Пак, но все же бросился к руке Гатса. — Бесполезный человек? — нехорошо улыбаясь, пробормотал Гатс. — Он сказал — бесполезный человек… — Граф, время пришло, — напомнил Фемто. — Но Тереза… — взмолился он. — Не забывай, граф, ты такой же, как мы, — сказала Слен. — Если ты умрешь, то не обретешь покоя. — Посмотри сюда, граф, — сказал Фемто. Его вытянутая рука указывала на воздушную воронку, возникшую над пропастью. Она быстро разрослась и вскоре уже можно было различить, что она состоит из множества призраков. Уродливые, искалеченные тела, оскаленные лица, все это сплеталось в одну длинную бесконечную спираль. Эльф задрожал и обхватил руками голову. — Пак, быстрее! — я упала на колени, схватившись за живот и мучительно застонала. «Проходи! Это всегда проходило... ну же!» Боль не стихала. Качнулась, стоя на коленях, и стала валиться вперед, на пол. Неимоверным усилием выбросила окаменевшие руки вперед и оперлась ими о пол. — Я чувствую огромное сосредоточение зла, — прошептал он. — Эта воронка… Она всасывает все зло этого мира… — Неужели это… — в ужасе прошептал. — Да, — отозвался Фемто. — Это и есть ад. Ты отправил туда очень много людей, граф. И теперь, когда твое тело погибнет, твою душу засосет в это место… И ты будешь погребен во тьме навечно! Ты станешь каплей в этом океане душ! — Это судьба ждет всех людей, так или иначе связанных с демонами, — улыбнулась Слен. — Связанных с демонами? — повторил Пак. — Это значит, что Гатс?.. — Идиот, хватит болтать! — прошипел Гатс. — Долечи же мне раны наконец! «Чертов Гриффит, хватит!» — Ангел посмотрел на меня, но в его взгляде не было и намека хоть на какие-то эмоции. — Граф, у тебя есть только два пути, — сказал Фемто. — Возродиться демоном или позволить этим голодным душам пожрать тебя и обратить в ничто! В воздухе перед Терезой запылало клеймо. — Скажи это, граф, — приказал Войд. — Неужели пришло мое время умирать? — прошептал граф, глядя в бурлящую воронку. — В этом чудовищном обличье? Мне холодно. Неужели я утону в этом океане душ? Навсегда? Нет! Я не хочу этого! Я не хочу умирать! Взгляд его упал на дочь. В умирающем мозгу возникло видение; он увидел ту самую картину, много лет уже висевшую в комнате дочери. Он увидел себя, каким он был раньше, жену и маленькую Терезу. Дочка улыбалась на этом портрете… Висевшее напротив Терезы клеймо вспыхнуло ослепительным светом и исчезло. Боль стала угасать и я, кое-как поднявшись, сорвалась с места. Фемто проследил за мной взглядом. На мгновенье, я увидела что-то странное в его взгляде, но это сейчас не имело никакого значения. — Нить судьбы оборвана! — провозгласил Войд. В тот же миг из воронки метнулось длинное щупальце, составленное из сотен и даже тысяч призраков, сплетенных между собой. Десятки рук впились в графа и потащили за собой. Среди искаженных лиц мелькнуло одно знакомое. — Варгас? — изумленно прошептал Гатс. Облик графа изменился; вместо уродливой головы демона в руках призраков забилось человеческое тело. Его тащили вниз, хотя он сопротивлялся. — Тереза! — вскрикнул граф, протягивая к дочери руку, но она была без сознания. — Жертва! — завопили призраки. Они вцепились в ногу Гатса и поволокли в воронку. Вокруг с криком заметался Пак, но сделать что-либо было не в его силах. Эльф в растерянности застыл над моей головой и обомлел, наткнувшись на взгляд Фемто. Правда он смотрел ни на него, и ни на мечника. Боль немного отступила, я отошла подальше от края, чтобы не мешать мужчине. Уже в воздухе, Гатс привычным движением сыпанул в свою пушку пороха, закинул ядро и щелкнул стальным запястьем, высекая искру. Он метил в Фемто, но не попал. Точнее, ядро взорвалось на расстоянии вытянутой руки от демона. Но тот даже не шевельнулся. — Кто-то что-то говорил о избранности? — Слен повернулась к Убику, но смотрела на меня. На ее лице вновь заиграла прежняя ухмылка. — Теперь, ты останешься здесь навсегда. В тот же миг исчезло все; другой мир, воронка, апостолы. Гатс рухнул на пол и страшно закричал от бессилия и ненависти. — Мы вернулись? — пробормотал Пак. — Мы вернулись… «Останешься здесь навсегда?» — покачнувшись, уставилась в точку перед собой. Не почему, а зачем? Зачем я здесь?.. Сердце по-прежнему гулко колотилось в груди, а в голове так и звучало — зачем?..