Сердца и шпаги.

«Решение того или иного вопроса всегда бывает непростым. Но сложно принять его, когда накону жизнь самых дорогих тебе людей!» Мушкетёры проснулись едва над Парижем показалось яркое, дарящее тепло солнце. Друзья позавтракали, вспоминая случай на Королевском кладбище и пытаясь найти логическое объяснение череде происходящих там странностей. Однако, уже через час бесконечных предположений все четверо почувствовали слабую головную боль и решили отложить разговор. Но все они были уверены, что эта ситуация впрочем как и все остальные не решится так быстро как хотелось бы. Неожиданно, посреди их разговора в окно постучал гвардеец полка Дезессара. — Арамис - обратился он к товарищу. — Капитан де Тревиль приказал тебе немедленно явиться к нему. Молодой человек быстро надел плащ и взяв шпагу последовал за гвардейцем, попутно размышляя, что такое он мог сотворить, чтобы дойти до разговора с капитаном один на один. Арамис вошел в здание полка и едва поднявшись к кабинету капитана ощутил злость исходящую с той стороны двери, но собравшись с духом постучался и вошёл. Де Тревиль сидел за своим столом, разбирая стопку важных бумаг, среди которых были королевские указы и рекомендательные письма, но едва услышав шаги капитан поднял голову. — Вы вызывали меня, господин капитан? - тихим голосом спросил Арамис, изящно поклонившись. — Вызывал - с некой ноткой злости произнёс де Тревиль. — Что такого могло случиться? - подумал молодой человек, едва уловив злость в словах капитана. Слова нескончаемым потоком лились из уст де Тревиля и Арамис уже потерял счёт сыпавшимся на него обвинениям. Молодой человек не мог поверить, что капитан говорит именно о нём и можно было подумать, что он ругает кого-то из караульных, но нет гневные слова были направлены на него и слушая обвинения Арамис нервно сжимал свои перчатки, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Едва дослушав капитана до конца, и оставив на его столе отцовскую шпагу молодой мушкетёр спешно покинул полк, а по возвращении домой он надел тёмно-голубой плащ, и оставив друзьям короткое письмо сел на коня покинул Париж через городские ворота. На душе было скверно, а неприятное чувство отсутствовавшее до этого нахлынуло с новой силой, каждую минуту мушкетёру казалось, что что-то не так и что капитан просто ошибся. Однако, все в Париже, а в особенности король высоко ценили ум, честность и проницательность капитана мушкетёров, а потому верить в то, что обвинения его были ошибочны было бесполезно. Арамис ехал все дальше от городских ворот, но неожиданно его окликнул знакомый голос, который он ни с кем бы не перепутал и в то же мгновение к нему подъехал Ла Порт - верный камердинер королевы Анны. — Арамис, куда вас чёрт несёт? - осведомился он, глядя на едва ли не красное от слёз лицо мушкетёра. — Капитан приказал мне покинуть Париж - молодой человек перевёл взгляд на пустую дорогу, поросшую по бокам кустами и деревьями, где-то вдалеке виднелась голубоватая полоска моря, которое казалось уходило прямиком в небо. — А как же ваши друзья? - вдруг спросил Ла Порт. — Неужели вы вот так просто бросите тех с кем прошли половину своей жизни? — Людей, которые вам по настоящему дороги, с которыми вы столько пережили? — Подумайте, друг мой... — Если вы уедете сейчас, сможете ли вы когда нибудь простить себя за это? — Простите ли вы себя за то, что с ними случился беда, когда и вас не будет рядом, чтобы помочь им и защитить? - от этих слов у молодого мушкетёра резко закололо в области сердца, появилось неприятное чувство, что с друзьями и правда что-то случилось, но не успел он и очнуться, как на дорогу вышли де Жюссак и несколько гвардейцев кардинала. Все они, как один сдерживали смех, глядя на мучившегося от боли мушкетёра. — Проблемы с сердцем, господин Арамис - насмешливым тоном спросил де Жюссак, которому боль его казалось доставляла истинное удовольствие. — Это всё вы! - прошептал Арамис, морщась от приносимой сердцем боли. — Это ваших рук дело! - он сел на лошадь и сунул ноги в стремена. — Но ни один человек не заставит меня бросить дорогих мне людей на произвол судьбы. С этими словами молодой мушкетёр помчался в сторону городских ворот. Неприятное чувство беды не оставляло ни на минуту, а сердце кололо так будто его пронзали сотни острых игл, однако Арамис продолжал путь, изо всех сил игнорируя ставшую невыносимой боль. Едва доехав до монастыря Дэшо, откуда отчётливо раздавался звон шпаг он отвёл лошадь в безопасное место, а сам подобрался к месту дуэли. Прячась за высокими резными колоннами молодой человек увидел Портоса и д'Артаньяна прислонившихся к одной из стен и всё ещё продолжавшего сражение Атоса. Весь вид мушкетёров давал Арамису понять, что ещё немного и его друзья лишаться сил и в лучшем случае будут доставлены под конвоем к капитану, обвинённые в нарушении королевских эдиктов о запрете дуэлей, а в худшем их просто убьют. Арамис только на секунду опустил голову как вдруг, что-то тронуло его сзади и он обернулся, почти сразу замечая Атоса, лицо которого покрылось бледностью, кажущуюся смертельной из-за солнечного света и окруживших его гвардейцев. Молодой человек спрятался за колонну, в мыслях витали слова капитана и поддразнивания Де Жюссака, а в глазах темнело от ярости. Но неожиданно, Арамис снова ощутил прикосновение, от которого по телу разлились волны спокойствия и готовый к бою он изо всех сил сжал серебряный крестик на шее. Вокруг его ног образовался рисунок в виде трёх связанных лентой корон, волны льда взметнулись по его коже, делая её почти прозрачной, вместо привычного ему камзола появились белые монашеские одежды, наполовину скрытые чёрной сутаной, а на лбу проступили очертания яркого серебристого креста. Прошло не больше двух секунд как молодой человек встал перед Де Жюссаком со шпагой в руке, закрыв собой Атоса. Тот обомлел, едва увидев молодого человека в таком виде, однако выбора не было и их шпаги скрестились. Де Жюссак следил за каждым ударом, будто вознамерившись разорвать противника на части, Арамис же напротив, следил за его рукой, чтобы в конце концов, впечатать капитана гвардейцев в стену и пробить ему грудь лезвием его же шпаги. Однако, как бы он ни старался ему не удавалось даже увернуться от шпаги противника и уже на пятой минуте дуэли почувствовать, что сил не осталось. Арамис прижался к стене, и в ту же секунду услышал звук падения, сразу повернувшись в сторону. Жюссак оттащил к стене, где были Портос и д'Артаньян мертвенно бледного Атоса, все трое были обессиленны, на каждом алели кровью глубокие царапины, мелкие кровавые пятна усеивали лица. Де Жюссак подошёл к Арамису, надеясь наконец избавится от надоедливой четвёрки, но в ту секунду, когда он занёс над молодым человеком шпагу вдруг раздались громовые раскаты, белые облака собрались на над Дэшо в грозные чёрные тучи, ослепительная молния вперемешку с мощным ветром сотрясла монастырские стены. В центре этой монастырской площади стоял д'Артаньян, сжимая в руке средних размеров серебряный крест, сверкающий словно маленькая луна, взятая с небес. Гасконец очертил командира гвардейцев сверкающими линиями, образовав ловушку и грозная молния ударила в него навсегда пригвоздив к земле с крепко зажатой в уже мертвой руке шпагой. — Арамис - д'Артаньян опустил крест, бросаясь к другу. — Вы слышите меня. — Прошу, скажите что-нибудь? - гасконец осторожно перевязал раны на его руке, после проделал тоже самое с Атосом и Портосом. — Что произошло? - в недоумении спросили оба мушкетёра, оглядывая место дуэли. — Он жив? - спросил Атос, касаясь плеча д'Артаньяна. — Да, но он не приходит в себя - с волнением отозвался гасконец, но не успел он и договорить как во дворе монастыря появился Дэ Тревиль в сопровождении троих мушкетёров. — Что тут происходит? - гневно процедил он, однако увидя всю картину происходящего, понял, что опоздал. Он осторожно подошёл к лежащему без чувств молодому человеку. — Простите меня, Арамис - тихо произнёс капитан мушкетёров. — Я зря вас обвинил в том, чего вы не совершали. — Я знаю, что приняв всерьёз мой приказ вы едва не покинули Париж, и я жалею, что так поступил с вами - в эту минуту Арамис медленно приоткрыл свои голубоватые глаза, и взглянул на капитана. — Капитан, многие из нас совершают ошибки - тихо сказал он. — Но даже за самые мелкие ошибки иногда платишь самую высокую цену, нежели за нечто большее. — Простите вы меня или нет - со вздохом сказал Тревиль. — Решать вам, Арамис, однако я всегда буду рад видеть сына одного из своих лучших солдат в своём полку - с этими словами он протянул молодому человеку руку и даже не почувствовал как холодные от рождения тонкие и бледные пальцы коснулись его руки. — Я не держу на вас зла, капитан - сказал Арамис, с помощью д'Артаньяна сумев подняться на ноги. — Я продолжу служить королю, даже если вдруг окажусь мёртв и ни один приказ, каким бы он ни был не заставит меня покинуть Париж и бросить на произвол судьбы самых дорогих мне людей. Капитан мушкетёров невольно улыбнулся. Слова молодого человека, разом и потрясли и обрадовали его ибо не каждый имеющий смелость может ослушаться приказа ради спасения своих друзей и близких.