Записки психбольных

- Да что ж это такое-то, га?! - в который раз возмутилась санитарка на своём родном диалекте, всплеснув руками и с нарочитым угрюмым выражением лица запрокинув голову в потолок. Свет опять отключили, но через несколько секунд привычное гудение возобновилось и лампа с характерным приглушённым треском мигнула, вновь заработав. Жизнь в больнице вновь возобновилась. Пропустив мимо двух врачей, идущих деловым, но не ускоренным шагом, она вновь продолжила елозить шваброй по светло-голубой плитке - отточенными и резкими движениями, которые говорят о грубости и, возможно, качестве работы. Однако, вышестоящему персоналу больницы не было дела ни до уязвлённых санитарок, ни до скачков напряжения, которые наблюдались с самого утра и уже успели вывести из себя половину врачей. Но не их. Две фигуры, тихо разговаривающие между собой, словно не замечали поминутной пропажи света, ибо одна продолжала уверенно идти вперёд и сворачивать в нужном месте даже в темноте, а вторая так же решительно следовала за ней, чуть замедляя шаг. - Как бы вы описали его состояние? И я говорю не о возвышенных терминах, а чисто человеческой точке зрения, - мужчина, на лице которого при очередном включении света можно разглядеть только появляющиеся в уголках глаз морщинки, обладал негромким, но очень спокойным и даже теплым оттенком голоса - именно таким, с которым ассоциируются уроки первого учителя в начальной школе. Эдакого бодрого старичка, который помогает каждому сорванцу, а на перемене угощает конфетами. - Человеческой, значит... - грустно усмехается его спутник, который вновь, при очередной замерцавшей лампе, обогнул столик дежурной медсестры в проходе. - Парень многое пережил. Я звонил в школу, его с детства задирала шпана, а из-за работы родителей они часто переезжали и времени завести друзей у него не было. А теперь они погибли в автокатастрофе, сам он еле выкарабкался, две недели провёл в коме. Как узнал об этом сразу впал в апатию. - Его никто не навещал? - Нет, - тот грустно качает головой. - Есть лишь далёкие родственники, с которыми ещё не удалось связаться. - Плохо дело, - удручённо вздыхает мужчина, в его голосе мелькает искреннее сожаление, глаза тускло блеснули в мелькнувшем свете. - Надо поскорее найти ему компанию, иначе парень совсем загнётся. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. - Спасибо, мистер Хильстон, - врач резко останавливается у широкого окна рядом с непримечательной дверью. - Надеюсь, вы ему поможете. - Я тоже надеюсь, - говорит он в ответ, уже не глядя на коллегу, и поворачивает ручку. Слышится характерный скрип, свежий воздух опаляет лицо только вошедшего в палату человека. В уши врезается характерный писк аппаратов, которые, будучи подключёнными к запасному генератору питания, не подвержены то и дело исчезающему электричеству. Палата большая, но скорее не из-за размеров, а от того, что практически не заставлена вещами. Небольшой комод слева от выхода, пара стульев справа, маленький столик у окна на противоположной стене и высокая кровать, справа и слева от которой громоздятся различные приборы, поддерживающие жизнь в изрядно истощённом теле. Врач ставит свой портфель на один из стульев и немного одёргивает рукава чуть маленького для него халата, после чего вновь поднимает взгляд на пациента. Молодой парень двадцати лет, со светлыми короткими волосами и тёмными глазами словно был вырван из общей атмосферы болезненности этого места. Если не приглядываться, то его можно было принять за мирно размышлявшего над чем-то человека, однако затем в глаза бросаются детали: впавшие щёки, потускневший взгляд, несколько крупных пластырей на лице, обмотанные бинтами руки, выглядывающие из-под светлой простыни... - Здравствуй, Ланс, - произносит мужчина, ставя стул рядом с кроватью и присаживаясь. - Я Марк Хильстон, твой психотерапевт. Он смотрит на бледную фигуру, но не так, как это обычно делают врачи, а с должным вниманием и терпением. Проходит некоторое время, прежде чем голова парня поворачивается к нему, а тёмный взгляд отрывается от окна и фокусируется на незнакомом спокойном лице. Затем - ещё несколько секунд, прежде чем слышится короткий тихий ответ: - Здравствуйте. Видно было, как черты лица Марка разгладились ещё больше, чем до этого, и его лицо приобрело более мягкое выражение. - Вижу, ты идёшь на поправку. Говорят, в эту больницу ты поступил не в лучшем состоянии и буквально боролся за свою жизнь. Ты знал, что две недели пробыл в коме? Ответа нет. Тишина нарушается лишь треском то и дело тухнувших ламп, но в палате всё равно было светло - большое окно хорошо пропускало утренний белый свет. Наконец, когда уже можно было подумать, что ответ так и не последует, парень медленно кивает. - Надеюсь, ты хочешь как можно быстрее выйти из больницы? - постепенно продолжает свои вопросы врач. Он не торопит Ланса и не торопится сам. Спина его чуть сгорблена, руки лежат на коленях сомкнутыми в замок. Парень, чей корпус чуть приподнят благодаря спинке матраса, моргает. - Нет. - Вот оно как, - мужчина с пониманием чуть наклоняет голову, прикрывая глаза. - Это ты зря, Ланс. Жизнь была несправедлива к тебе и ко многим из нас тоже, но это не значит, что на ней надо ставить крест. На этот раз пауза длилась куда дольше, чем до этого. Марк чуть выпрямился и тоже посмотрел в окно, видимо, вспоминая отдельные отрывки своего прошлого. Глаза его - такие же тёмные, как и у его пациента, но с более живым блеском - смотрели в одну точку, пока наконец не послышалось тихое: - Не думаю. - Слушай, Ланс, - психотерапевт вдруг поворачивается к нему. - Я представляю себе то, что ты сейчас чувствуешь, только благодаря тому, что когда-то и сам это испытал. Пустота в голове, отсутствие мотивации и тяги к действиям, некий сковывающий барьер, верно? - он заглядывает в тёмные глаза и, видимо, отыскав в них что-то, продолжает: - Для того, чтобы избавиться от этого, тебе понадобится две главные вещи: время и поддержка. Скажи мне, сколько ты здесь находишься с того дня, как очнулся? Взгляд парня медленно опускается вниз, он сцепляет пальцы перебинтованных рук и находится в таком положении примерно пару минут, после чего поднимает голову и, смотря прямо в глаза Марка, спрашивает: - Сколько? - Три недели, Ланс. Срок, может быть, и не большой, но надо постепенно возвращать привычные краски жизни. Знаю, к тебе за это время никто не заходил, но теперь это буду делать я. Не думай обо мне, как о лечащем враче. Считай меня своим новым знакомым, хорошо? - ...Ладно, - смиренно соглашается тот после небольшой паузы, вновь опуская взгляд на свои пальцы. Дальнейшая и практически односторонняя беседа между пациентом и врачом несла в себе мало практической пользы. Сам Марк ожидал от неё не больше, чем от простого знакомства, ибо именно с этого и планировал начинать курс восстановления. Многие говорили о его новой эффективной методике, многие писали о нём и у многих он был на слуху кем-то вроде знаменитости, однако сам психотерапевт не видел в своих методах ничего нового и экстраординарного. "Нужно просто стараться открыться и узнать того, с кем начинаешь работать. Не нужно считать, что вы "врач и пациент". Надо позиционировать себя, как нового человека в жизни другого человека и стать ему в первую очередь другом." - так он считал с самого начала своей карьеры и то же самое говорил всем, кто хотел узнать его несуществующие секреты. Под конец этого сеанса он знал уже чуточку больше, чем весь остальной персонал больницы, контактирующий с Лансом, ибо умел быть терпеливым и наблюдать. И вот, когда в руках мужчины вновь оказался коричневый, чуть затёртый портфель, а лампы перестали моргать от скачков напряжения, он произнёс: - Даже если ты думаешь, что у тебя никого нет, помни, что тебя ждёт мир. А теперь и я. Так что до встречи, Ланс. Никто не видел, как среди огромного количества людей шёл один небольшой человек с тёплым взглядом и умиротворённой улыбкой на лице. Никто не видел и того, как парень, лежащий один под капельницей и с многочисленными приборами у изголовья кровати, повернул голову в сторону тихо скрипнувшей минуту назад двери и долгое время смотрел в никуда, после чего вновь отвернулся в сторону окна. Да и вообще, мало кто способен видеть по-настоящему. Но некоторым этого и не нужно.

***

Пациент: Ланс Фолкридж, 1998 года рождения. Больничная биография: Поступил в больницу А.М. Силькена в тяжёлом состоянии после автомобильной аварии, не приходил в сознание две недели, находясь в коме. Спустя месяц переведён в палату интенсивной терапии. Записан к профессору А.М. Хильстону для наблюдения за психическим состоянием. Диагноз: Ярко выраженное состояние депрессии, сопровождаемое апатией и замедлением темпа мышления.