Свет в моей душе

Хирузен стоял в своей излюбленной позе, сложив руки за спиной. Шляпы на нём не было, и открывался вид на седые, уже начавшие редеть волосы. Фугаку, стоя напротив него, снова подумал, что Третьему хокаге пора бы на пенсию, и в этот раз не желание самого Учихи занять пост стало причиной таких мыслей, а простой факт — Сарутоби действительно был слишком стар. Тем не менее, он всё ещё был хокаге и, кажется, передавать полномочия кому-то другому пока не собирался. Поэтому сейчас, дослушав отчёт о проваленной миссии, он взял со стола трубку и принялся набивать её, раздумывая над услышанным. — Скажи честно, — наконец произнёс он, — этот Тёмный убийца действительно настолько хорош, или всё же в случившемся есть и ваша вина? — Он силён, — холодно ответил Фугаку, — и мы его недооценили — в этом наша вина. Третий закурил и, выпустив дым, сел в кресло. — И что же мы будем делать дальше? — спросил он, подняв взгляд на капитана. — Я прошу вас оставить это дело мне. Мои люди уже поднимают всю информацию о Кацухиде и Такахаши. Я отправлю ещё людей узнать всё об остальных жертвах, и я уверен, что результаты расследования позволят нам вычислить следующего в списке убийцы. В этот раз мы его не упустим. Хирузен снова выпустил дым и задумчиво посмотрел на стол с кучей документов. — Как долго продлится расследование? — Мы постараемся закончить как можно быстрее. Меньше недели, в любом случае. — А если он успеет убить ещё кого-нибудь за это время? Фугаку покачал головой. — Между убийствами всегда проходит как минимум месяц. Хирузен повторил его движение. — В данном случае нельзя полагаться на статистику. — Мы постараемся закончить расследование как можно быстрее, — с нажимом повторил Фугаку. — Других вариантов я не вижу. Он умеет скрывать свою чакру, он умеет прятаться, и найти его будет сложнее, чем иголку в стоге сена. Объявлять в розыск — бессмыслица, он заляжет на дно, да и информации у нас пока мало. Третий отложил трубку. Нахмурившись, отчего на его лбу залегли глубокие морщины, он задумался. Учиха молчал. Ему почему-то казалось, что напряжение внутри него перешло и в пространство, в эту комнату, и теперь хокаге вот-вот почувствует его и заподозрит неладное. — Ты прав, —заключил Третий, снова закуривая, — Другого выхода у нас нет. И раз этот убийца смог противостоять даже Итачи, думаю, лучше всего будет, если клан Учиха займётся его поимкой. Так что делай, что должен, Фугаку. Последняя фраза резанула по Учихе не хуже остро заточенного меча. Не меняясь в лице, он смотрел на хокаге с глухой ненавистью, спрятанной внутри. Не ему говорить, что он должен. Только не после того, что случилось тогда. — Разумеется, — коротко кивнув, капитан собрался покинуть кабинет. — Подожди, — остановил его Хирузен. — Ты так и не сказал мне, как он выглядит. Ты же вроде видел его лицо, разве нет? Этой темы Фугаку не собирался касаться, но теперь, когда был задан прямой вопрос, многолетняя выдержка спасла его, и он ответил, совершенно не выдав своих эмоций. — Если честно, я не успел хорошо рассмотреть. Было темно, а потом он использовал ту технику… — Но хотя бы в общих чертах ты можешь сказать? — в глазах Третьего загорелось любопытство, что неприятно удивило Фугаку, — Столько говорят про Тёмного убийцу, а ведь даже неизвестно, кто это — женщина или мужчина? И про возраст тоже ничего… — Это совершенно точно не женщина, — ответил Учиха, — А возраст… Мне показалось, что это почти мальчишка, но с большой вероятностью я ошибаюсь. — Хм, — протянул хокаге, — Но, в любом случае, видимо, он моложе меня, да? — он улыбнулся, зажав трубку между жёлтыми зубами. В этой странной шутке Фугаку распознал желание разрядить напряжённую обстановку и очередную попытку сгладить эту «неловкость», как однажды сказал Хирузен, которая была между ними уже много лет. Капитан растянул губы в неком подобии улыбки. — Это точно. Из резиденции глава клана Учиха вышел в скверном настроении, в который раз подумав, что с отчётом надо было отправить Итачи — тот всегда справлялся лучше с подобными разговорами. Для прямолинейного же Фугаку было сложно скрывать что-то, притворяться и лгать. Однако Итачи не отвечал за миссию, и послать его к хокаге с отчётом, значило бы, по меньшей мере, вызвать ненужные вопросы. А рисковать сейчас было нельзя. Вздохнув спокойнее, капитан направился в район Учиха. Несмотря на то, что он, как и Итачи, был уверен в том, что в поместье Кацухиды они видели именно Саске, предпринимать какие-то действия только на основе своей уверенности он не мог. Кроме того, глубоко внутри себя он чувствовал, что просто не сможет принять тот факт, что его сын, которого уже несколько лет считали погибшим, жив, пока не увидит достаточно убедительные доказательства. Страх ошибиться был слишком силён, чтобы Фугаку мог довериться собственным глазам. Поэтому ранним утром, перед визитом к хокаге, он пришёл в дом к надёжному эксперту из клана, чтобы отдать ей для сравнения два образца ДНК — кровь с катаны Итачи и собственную слюну. Результаты уже должны были быть готовы. Изуми открыла почти сразу, видимо, ожидала его. — Всё готово? — на всякий случай спросил Фугаку. — Да, буквально десять минут назад закончила, — ответила девушка, ведя его в одну из комнат, переоборудованную в домашнюю лабораторию. — К сожалению, возможностей дома у меня гораздо меньше, распечатать всё как положено я не могу, но, вот, всё основное я расписала, — она взяла со стола листок с цифрами и иероглифами, — если хотите, я позже проведу повторный анализ в полицейской лаборатории, там всё будет… — Не надо, — остановил её Фугаку, — Я доверяю тебе. Просто скажи мне результат. — Так, — она пробежалась глазами по листу, — Вас ведь интересует анализ на родственную связь, верно? — капитан кивнул. — Процент совпадения — пятьдесят четыре, из чего можно сделать вывод о родстве первого порядка. Какие-нибудь ещё сведения необходимы, Фугаку-сан? — Нет, пока больше ничего не надо, — смерив Изуми отрешённым взглядом, Фугаку покинул комнату, на выходе бросив, — спасибо. Хлопнула входная дверь. Изуми ещё раз посмотрела на результаты, а потом в окно, на удаляющуюся спину капитана полиции. Его реакция определённо была странной, но девушка побоялась спросить, как всё это связано с тем, что оба образца ДНК, которые она сравнивала, принадлежали членам клана Учиха. Микото не было дома, и Фугаку неожиданно обнаружил, что рад этому. Он ещё ничего не говорил ей, но ему казалось, что сейчас ей стоит только один раз взглянуть на мужа, чтобы всё понять. Фугаку знал, что рано или поздно он должен сказать ей, он просто не имел права скрывать это, но… что будет дальше? Что почувствует Микото, узнав, что её сын жив, ещё можно было предугадать. Но что она почувствует, узнав, что Саске стал убийцей?.. Фугаку не мог ответить на этот вопрос. Чай остывал, но Учиха уже забыл о нём. Ощущение подвешенности и неопределённости не давало ему покоя, мешало сосредоточиться. Снова. Снова перед ним стоит выбор и снова времени… Впрочем… Он наконец обратил внимание на чашку, стоящую на столе, и взял её, крепко стиснув пальцы. Впрочем, на этот раз времени у них гораздо больше. Он уже созвал самых надёжных людей клана. Ещё раньше должен прийти Итачи. Он вместе обсудят сложившуюся ситуацию, и тогда может… — Папа! — громкий детский голос заставил его вздрогнуть. Пятилетняя девочка с двумя украшенными бантиками косичками бросилась ему на шею. — Почему ты не зашёл ко мне, когда вернулся? — тут же спросила она с наигранным возмущением. — Прости, Асами, — Фугаку отставил чай, одной рукой приобняв дочь, — у меня сейчас много работы. Асами надула щёки, но дальше возражать не стала. — А где братик? — она села рядом с отцом за стол, обняв украшенные ссадинами колени. — Я не знаю, — Фугаку правда не знал, — но он обещал прийти до обеда. — Здорово! — Асами захлопала в ладоши, — Он обещал почитать со мной, когда вернётся с миссии, — доверительно сообщила она. — А знаешь… Она начала о чём-то рассказывать. О чём-то, что они делали с Микото, как смог уловить Фугаку. Он уловил только это, потому что просто не слушал девочку. Его мысли были далеко. «Братик обещал…» Что-то такое часто говорил Саске. И сейчас, когда все мысли Фугаку были только о втором сыне, Асами живо напомнила его, снова поднимая в душе отца неприятное чувство, о котором он лишь совсем недавно смог забыть. «Асами не была заменой Саске». Фугаку мог говорить эту фразу многим. Жене, сотни раз. Родителям жены. Близким друзьям. Даже коллегам в полиции, если вдруг кто осмеливался задавать такие личные вопросы. Но всегда было два человека, которым он никогда не мог сказать это. Он сам. И Итачи. Фугаку не мог лгать самому себе. Он знал, что некоторым подобное удаётся, но сам он никогда так не умел. А Итачи знал, что эта фраза — ложь. Знал ещё до того, как Фугаку впервые озвучил её в разговоре с Микото. Прошло почти шесть лет, но взгляд Итачи, направленный на него после того, как Микото сообщила о своей беременности, до сих пор ярко всплывал в памяти Фугаку. Взгляд был осуждающим. Почти шокированным. Он словно говорил «я всё понял». Итачи никогда не озвучивал этого, более того, он больше никогда не смотрел на отца так, но одного раза было достаточно. Просто потому, что это была правда. После того, как им сообщили о том, что Саске почти со стопроцентной вероятностью мёртв, Микото перестала быть похожей на саму себя. Всегда спокойная и сдержанная, после этой вести она не просто плакала. Она устраивала скандалы и истерики, обвиняла во всём мужа, в исступлении била его. Тяжело переживая потерю младшего ребёнка, она начала безумно бояться за старшего, не пускала его на миссии, как могла, порой даже не хотела, чтобы он покидал пределы дома. Кроме того, она перестала готовить и вообще что-то делать по дому. Все, кто знал её, поражались перемене. Но Микото можно было понять. Два года она держалась. Всё время, после похищения Саске и до известия о его смерти, когда никто не знал, где его держат, как с ним обращаются, что он чувствует, она старалась не отчаиваться, верила, что будучи спокойной и собранной, возможно, однажды сможет ему помочь. Но горе сломало тот стержень, который был в ней, и смотреть на эту сломанную женщину было тяжело и больно. Естественно, ни о какой супружеской близости не могло быть и речи. Их семья распадалась на глазах. Итачи, и до этого молчаливый и замкнутый, тогда совсем ушёл в себя и, несмотря на страхи Микото, дома появлялся редко, проводя много времени либо в компании Шисуи, либо где-то в одиночестве. Он будто смирился с состоянием матери, не возражал ей и ничего не предпринимал, чтобы помочь ей. В один момент Фугаку осознал, что, кроме него самого, некому спасти его семью. Но он не знал, что делать. Идея завести ещё одного ребёнка сначала показалась ему бредовой, невозможной и глупой. Но чем больше времени проходило, тем больше Фугаку понимал, что иного выхода он не найдёт. А ещё он точно знал, что как бы Микото не любила Саске и не страдала из-за него, она никогда не сможет сделать аборт. И точно так же она никогда не сможет относиться к невинному ребёнку с меньшей теплотой и заботой. Он хорошо помнил эту ночь, когда Итачи всё-таки ушёл на какую-то миссию и когда, по срокам, было удачное время. Помнил хорошо, но старался никогда не вспоминать. Он не насиловал жену, нет. Фактически — нет. Но в ход пошли и уговоры, и алкоголь, и едва ли не гендзюцу. В последний момент, когда Фугаку уже собрался использовать его, Микото согласилась. Но согласие это было вынужденным, вытребованным, вытянутым против её воли. И после, взглянув ей в глаза, он чувствовал себя последним ублюдком, чувствовал, будто действительно изнасиловал её. И тот взгляд Итачи говорил, что он понял и это тоже. Сын никогда не говорил об этом, ничего не спрашивал, и Фугаку не знал, что он про него подумал. Но Итачи не мог не догадаться, что ничего хорошего в ту ночь не произошло. Это было очевидно. Забеременев, Микото изменилась. Она перестала плакать и скандалить. Подобно Итачи, она ушла в себя, большую часть времени либо читала, либо убирала дом, либо вышивала странные геометрические узоры, в которых не было смысла. Она вернулась к готовке, но готовила теперь реже и без всяких изысков. Наконец, девять месяцев спустя, появилась Асами. На удивление, учитывая состояние её матери, девочка родилась здоровой и бойкой. Она оправдала все ожидания, которые на неё возлагал Фугаку, став тем самым, так необходимым им всем, лучиком света. Микото лелеяла и опекала свою малышку, Итачи проявлял к сестре неподдельные интерес и заботу, да и сам Фугаку, раньше сторонившийся маленьких детей, с радостью брал её на руки. Асами сразу же, в один миг, стала любимицей семьи. С самого раннего детства ей позволяли гораздо больше, чем когда-либо было позволено Итачи и Саске вместе взятым. Патриархальный, традиционный метод воспитания был забыт, Асами никогда не держала нужную дистанцию с Фугаку, никогда не называла его отцом, никогда не переживала, что он будет недоволен ею. У неё была счастливая, беспечная жизнь с мамой, папой, братиком, тёплыми объятьями и весёлыми играми. Асами ещё не ходила в академию, но её обучением и тренировками занимались дома — в этом Фугаку был непреклонен, тем более, что в после всего, что случилось, ему было спокойнее со знанием, что Асами, по крайней мере, умеет сражаться. — Ты меня слушаешь, папа?.. — девочка склонила голову, внимательно смотря на него чёрными блестящими глазами. — Что? — на автомате переспросил Фугаку. — Прости. Устал. — Но ведь сейчас только утро! — возразила Асами. — Я… — из коридора послышался звук открываемых сёдзи, — просто не выспался, — несколько отстранённо закончил Фугаку. Подняв взгляд на дверной проём в кухне, он напряжённо ожидал, кто войдёт. — Я дома, — раздался голос Итачи. Асами сдуло с места. — Братик! Братик вернулся! Наконец-то! — её звонкий голос заполнил собой, казалось, всё пространство в доме, заглушая тихие извинения Итачи. На кухню вошла Микото. Она сделала это так тихо, что Фугаку, по-прежнему смотревший на дверной проём, но поглощённый своими мыслями, не сразу понял, что она здесь. Он едва не вздрогнул, когда всё-таки взглянул на её лицо. По рассеянному взгляду, в котором отражались и радость, и печаль одновременно, будто Микото никак не могла определиться, что же ей чувствовать, по прикушенной губе и дрожащим, сцепленным в замок рукам, нетрудно было догадаться, что Итачи рассказал ей про Саске. Микото молчала. Фугаку тоже. Асами вбежала в кухню, следом за ней вошёл Итачи. — Мама, а ты знаешь… — начала девочка, но, увидев лицо матери, осеклась. Микото всё так же рассеянно взглянула на неё. Асами обернулась на отца, посмотрела на брата и в этот момент остро почувствовала странную напряжённую атмосферу. Она испуганно переступила с ноги на ногу, сжав пальцами край футболки. — Асами, иди пока к себе в комнату, — первым нашёлся Итачи. — Но… — Асами вновь мельком взглянула на мать, — ты говорил, что почитаешь со мной, — пролепетала она совсем не то, что собиралась. — Разумеется, — Итачи улыбнулся, — я помню. Но сначала нам с родителями надо поговорить. А ты пока перечитай то место, на котором мы закончили. Он легонько подтолкнул её к выходу из кухни, и Асами не заставила себя ждать, лишь ещё раз обернулась. Улыбка старшего брата немного успокоила её, но волнение всё равно читалось в детских глазах. Когда, судя по звуку шагов, Асами дошла до своей комнаты, Фугаку спросил: — Что именно ты уже знаешь? — он обращался к жене. — Всё, — за мать ответил Итачи. — Я рассказал всё. Прости, возможно, тебе стоило это сделать, но я не смог промолчать. — Ты рассказал такое, когда ещё не было доказано, что это точно он? — хмуро уточнил Фугаку. — Я повторю — я уверен, что это он. Или я не прав? — Итачи сунул руки в карманы, оставаясь стоять в проходе, — Ты ведь сделал тест, верно? — Да, — уставший взгляд скользнул по нему и остановился где-то на столешнице, — Ты прав. Это действительно Саске. Микото не издала ни звука, лишь прижала ладонь ко рту, так, будто у неё внезапно заболели зубы, и опустила голову. Итачи с беспокойством приобнял её за плечи. — Мама? — она замотала головой в немой просьбе не спрашивать её ни о чём. Итачи понял. — Присядь. Он провёл её до стола и помог опуститься на подушку, однако сам садиться не захотел. Вместо этого он отошёл обратно к стене и прислонился спиной к косяку. Напряжённую донельзя тишину первой нарушила молчавшая до этого момента Микото: — Что ты теперь собираешься делать, Фугаку? — надломленным голосом она задала тот же вопрос, что не так давно задавал и Итачи. Фугаку раздражённо выдохнул. Он не понимал их, не понимал, почему они спрашивают его о дальнейших действиях в то время, когда очевидно, что он не может принимать такие решения в одиночку. Во-первых, одному придумать выход из такой сложной ситуации, в которой, к тому же, ещё многое оставалось неизвестным, не представлялось возможным. А во-вторых, что бы он ни придумал, от этого будет зависеть судьба как отдельно его семьи, так и всего клана. Примерно это, медленно и тщательно подбирая слова, и озвучил Фугаку. — Опять те же слова, — холодно и сквозь зубы проговорила Микото, — В прошлый раз ты тоже говорил про семью и клан. А в итоге ты просто ничего не стал делать, подставил и клан под угрозу, и Саске потом… — она осеклась, едва не сказав «убили», ещё ниже опустив голову. — Разве ты не помнишь, что сама уговаривала меня ничего не предпринимать, когда я… — Это было, когда мы все думали, что Саске мёртв! — прошипела Микото, яростно взглянув на мужа. — Тогда я не хотела других жертв, не хотела, чтобы ещё хоть одна мать испытала то же, через что прошла я! К тому же ты был в таком состоянии, что легко мог наломать дров, сделать всё ещё хуже! А потом родилась Асами, и естественно я хотела мира, пусть унизительного, но мира, ради неё! Не этого ли ты добивался? Фугаку вздрогнул, узнавая в ней давно, казалось бы, забытое состояние, когда она кричала и ругалась. Сейчас Микото тоже хотелось говорить как можно громче, это было видно по её лицу. Но наверху была Асами. Глава клана провёл рукой по лбу, вновь чувствуя резко накатившую усталость. — А чего ты хочешь сейчас? — наконец спросил он жену. — Войны? Она посмотрела на него круглыми глазами, и Фугаку показалось, что теперь она точно начнёт кричать. Но, к удивлению, она наоборот будто успокоилась и перевела взгляд на сына, смотря ему куда-то в ноги. — Когда родился Итачи… Помнишь, ты мне обещал, что наши дети будут счастливы? Посмотри на Итачи. Разве он счастлив? Я молчу про Саске. Счастливой можно назвать только Асами, но то не можешь гарантировать, что она и дальше будет такой… Всё, что я хочу, это видеть перед собой всех моих троих детей, и, глядя на сыновей, улыбаться так же, как я делаю это глядя на дочь. Вот и всё. — Я не меньше твоего хочу, чтобы наши дети были счастливы, — со вздохом ответил Фугаку, отводя взгляд. — Но сейчас ситуация сложнее, чем была тогда. Мы не смогли защитить Саске, когда он был невинным ребёнком, а теперь он преступник и защитить его будет ещё труднее. К тому же, теперь нам надо думать и о безопасности Асами. Но при всём этом мы по-прежнему не можем сражаться с Конохой. Конечно, шаринган это не единственная сила клана, но без него мы теряем все преимущества. У нас нет шансов решить проблему силой. Он говорил то, что думал. То, что было правдой. И слишком поздно, лишь взглянув на жену, понял, что не стоило это озвучивать. Каждое его слово заставляло Микото всё больше сжиматься и, видимо, ножом проходило по её сердцу. Однако врать или говорить бессмысленные слова, дабы подарить надежду, Фугаку не умел и не мог. — Мне кажется, именно теперь у нас появился шанс, — вдруг подал голос Итачи. Микото вскинула голову. — Что ты имеешь ввиду? — спросил Фугаку. — Помнишь, тогда, после того, как Саске пропал, прошло двое суток и Данзо объявил, что за этим стоит Коноха, — говоря о событиях, перевернувших жизнь его семьи, Итачи тем не менее старался быть хладнокровным, — Он озвучил ясную угрозу — Саске убьют, если мы попытаемся совершить переворот. А потом… сколько мы думали? Три дня? Да, — он сам ответил на вопрос, — На четвёртый день несколько людей из клана не выдержали и напали на анбу. И анбу смогли неизвестным нам образом заблокировать их шаринган, передав, что смогут повторить это с каждым. Фугаку нахмурился. — Кажется, я знаю, о чём ты. — Да. Тогда мы были чуть ли не в панике и слабо соображали. Но сейчас… по-моему, это очевидно. Они ещё не умели делать это, когда похищали Саске. — Иными словами… — Не шантаж был главной целью похищения, — кивнул Итачи, — Скорее всего, Саске, как Учиха, был нужен им, чтобы закончить исследования и разработать технику блокирования шарингана. — Хочешь сказать, на нём ставили эксперименты? — не своим голосом спросила Микото. — Я не знаю, — он не глядел матери в глаза, — Может быть, они просто анализировали его. В любом случае, — он повернулся к отцу, — наши исследователи ведь тоже не сидели на месте. У них есть предположения, несколько предположений, но проблема именно в том, что их несколько, а рисковать, выбирая что-то одно, мы не можем. — Саске может что-то знать, — закончил за него Фугаку, скрестив руки в своём излюбленном жесте. — Саске может многое знать, — подхватил Итачи. — И его знания здорово помогут нам, я уверен. Фугаку взглянул на часы, висевшие на стене, потом на сына. — Я позвал всех, кому можно доверять, в дом Шисуи. Через два часа нам надо быть там. То, что ты говоришь… действительно обнадёживает. Но нам надо всё хорошо обдумать. — Разумеется, — ответил Итачи и, чувствуя, что ему больше нечего сказать, вышел из кухни, оставив родителей решать свои проблемы между собой. Асами лежала на полу, держа книжку перед собой на вытянутых руках, так что лица её не было видно. Итачи остановился рядом, но девочка не посмотрела на него. — Нельзя так читать, — сказал он мягко. — Мне так удобно, — коротко отозвалась Асами. Потом всё-таки опустила книгу. — О чём вы говорили? — Тебе зачем знать? — О братике Саске? Итачи внутренне похолодел. Он бы заметил, если бы Асами подслушивала. Ведь так? — С чего ты взяла? — У мамы было такое лицо, какое у неё всегда, когда она говорит о братике Саске, — уверенно сказала она и снова закрылась книгой. После паузы девочка тихо спросила, — Мама… опять будет плакать? — Надеюсь, что нет, — он действительно надеялся. — Но давай пока не будем об этом. У меня есть время, чтобы выполнить обещание. Так что, — Итачи наклонился, — иди-ка сюда. Он поднял её с пола и, сев на кровать, усадил к себе на колени. Асами улыбнулась. — Как много времени? — Главу дочитать успеем, — заверил Итачи, обнимая её одной рукой, — Где мы остановились? — Сейчас… — она перевернула страницу, — Вот, на этом месте.