POV Ивонн
Вдруг мне вспомнилось, как я однажды случайно стала свидетелем словесной перепалки, произошедшей в семье Тима несколько дней тому назад. Несколько дней назад, квартира семьи Тима, вечер. Я сидела на кухне с Ириной Дмитриевной, мы пили чай и заканчивали разговор, как вдруг хлопнула входная дверь. Из прихожей донеслись голоса Тима и еще какого-то мужчины. Судя по всему, он был сильно пьян. Тим был этим недоволен, и возвысил на него голос, не давая ему говорить и пройти из прихожей в квартиру. Я услышала только его последнюю фразу: -… Не смей ее трогать. Ты понял? Если тронешь — я уйду из дома, вместе с ней. — Ну и иди, — пьяно хрюкнул в ответ мужчина. — Не больно — то ты здесь нужен. После чего вторично хлопнул входной дверью и ушел. Тим, смущенно кашлянув, заглянул в кухню: — Я дома, мам. Я посмотрела на Ирину Дмитриевну. Та покивала мне, мол, «не обращай внимания, это наши проблемы». Внезапно у меня зазвонил телефон — звонила моя мама, спрашивала, где я и как скоро буду дома. Я коротко ответила, что у Тима в гостях, и засобиралась домой. — Тимофей, — строго сказала ему Ирина Дмитриевна, — проводи гостью, а когда придешь, нужно будет поговорить. …Когда мы с Тимом вышли со двора на оживленную улицу, направляясь в сторону моего дома, я спросила у него: — Тима…. Что произошло? — Где? — голос парня прозвучал неожиданно отстраненно. — Ну… Дома. — Я сделала вид, что не заметила подвоха. — Ботинок, сраный мудень, нажрался! — Внезапно рявкнул он, — в дрова! И попытался на тебя бочки катить. А я не дал. Не позволил. — Кто такой «Ботинок»? — Спросила я. До меня все еще никак не доходил смысл выражения «катить бочки» в том контексте, в каком Тим употребил его, — и какие бочки? — Отец напился, — уже спокойнее разъяснил он мне. — Ты его знаешь, он и трезвый — то тебя не сильно жалует, а уж когда к бутылке приложится, то вообще пиши пропало. Моей маме от него достается, сильно, и я не хотел, чтобы и тебе попало. — Он её…- Я не договорила, но Тима кивнул, подтверждая мою догадку. — Он ее бил. Истязал. — по голосу я поняла, что парню больно об этом говорить, и прервала его, жестом показывая, что не хочу это знать. Дальше мы шли молча.******
«Вынырнув» из воспоминаний, Ивонн отметила, что по-прежнему крутит в руках молчащий телефон. Родителей дома все еще не было, а на улице уже темнело. Положив аппарат на прикроватную полку стоящего рядом шкафа, девочка, подумав, уселась за стол и, включив настольную лампу, начала писать что-то в тетрадке, заменявшей ей личный дневник. Уроки были приготовлены еще вчера, в субботу вечером, поэтому все, что ей осталось на завтра — это просто собрать портфель. В своих записях Ивонн часто уделяла много внимания Тиму, доверяя дневнику свои чувства, свои тайны, но в этот раз озаглавила запись словом «Непонятки». »…После того, что видела и слышала в гостях у Тима, — писала Ивонн, — мне очень и очень хотелось помочь ему, защитить. Но что я могу сделать для него, к примеру, вот сейчас? Ничего. В полиции мне не поверят — я для них (равно как и Тим) никто, и зовут меня никак. И это даже несмотря на то, что я — дочь самого авторитетного человека (так о папе говорят) в городе. Поэтому про визит в участок (в сопровождении мамы, разумеется) я даже не думала. Я немного знала про происходящее в городе, про то, что ещё до моего рождения город был полем боя для бандитских группировок. Пока что мне многое непонятно, например, странное словосочетание «highest authority», которое частенько употребляют в беседах между собой мама и папа.»********
Тиму в тот вечер тоже досталось — пришлось пережить сложный разговор с мамой на кухне. Ирина Дмитриевна была недовольна тем, что он возвысил на отца голос. — Какое мне дело? — дерзко спросил Тима, сев на стоявшую возле стола табуретку, — Отец был пьян до такой степени, что своим видом напугал Ивонн! Кроме того, он нес всякую чушню и пытался угрожать ей! Ты считаешь, что я должен был стоять в стороне и смотреть на это? Нет. Если ты или папа будете на нее давить, я уйду из дома. Сказал — и замолчал, не глядя на мать, отвернувшись. Ирина Дмитриевна покачала головой. Подобный ультиматум она слышала от сына впервые и была озадачена. — Тима…- осторожно окликнула она его. — Пятнадцать лет уже Тима, — резко, но смягчаясь, произнес он. — Что?*******
Наступила следующая неделя. В понедельник утром Ивонн, позавтракав и проверив портфель, вышла из дома и направилась в сторону автомобильной парковки, где Ксения Валерьевна попросила ее подождать. Через несколько минут девочка села в подъехавшую черную Мазду. Сидевшая на водительском сидении Ксю спросила у неё: — Принцесса, мы не опаздываем в школу? -Не должны, — Ивонн сверилась со своими «умными» наручными часами — они показывали половину восьмого утра, — Поехали.*********
День в школе начался без каких-либо эксцессов. Ивонн была активна на уроках, тянула руку, часто правильно отвечала, но мыслями оставалась с Тимом. Ей все время не давал покоя разговор парня с его отцом — почему так… Жестко? Наверное, у них что-то произошло, но что именно — девочка могла только гадать. На переменах Тим иногда писал ей, спрашивал, как у нее дела (они учились в параллельных классах и пересекались крайне редко из-за несовпадений расписаний уроков. Пока дочь была в школе, Ксю созвонилась с Маратом и договорилась о первой тренировке для нее. В тот вечер Хантер- младшая вернулась с первой тренировки уставшая и расстроенная. — Как ты? — с легкой усмешкой спросила у нее Ксю, когда та, ворча, взобралась на диван и блаженно растянулась на нем. — Устала, — проворчала девочка, — все тело как будто свинцовое, понимаешь? Ни рукой, ни ногой пошевелить не могу — не чувствую их совсем! Это бывает, Принцесса. Или Ваше Лисье Высочество не желает проигрывать? Ивонн промолчала.