Мы все преодолеем

      Прошло две недели.       Погода в этот день выдалась хмурой, небо заволокло серые тучи, за которыми совершенно не было видно солнца. Да и в самом Логосе было не до веселья — две недели назад погиб один из учеников. Сегодня должны приехать родители, чтобы забрать вещи Артема Калинина.       Погода словно оплакивала парня вместе с остальными обитателями школы. Этот день траурный для всех: для одноклассников, для учителей — для людей, на чьих глазах он вырос. Они с болью на душе вспоминают, каким беззаботным и веселым был десятиклассник Тема. Многие учителя злились, когда парень отпускал шутки на занятиях, придумывал сатирические стишки, тем самым иногда срывал занятия. Только теперь этого всего им не хватает. В класс изменилась атмосфера, стала мрачной, без веселья, шуток, подколов.       Но беда не приходит одна! Следом за этой страшной новостью последовала другая — пришел отчет о результатах вскрытия тела Калинина. Заключение патологоанатома шокировало всех! Причиной смерти послужила передозировка наркотиками. В тот же день, когда директор узнал результаты, устроил обыск всех комнат. К сожалению, в вещах друзей Артема тоже была найдена эта дурь.       Это никак не укладывалось в голове Виктора. Первый случай с кокаином в школе. Страшно даже было подумать о таком. «Не уследил, а ведь должен был», — обвинял себя мужчина. Новость о кокаине, словно по ветру, долетела до членов попечительского совета — на сегодня было назначено заседание.       Приезд родителей Темы, собрание попечительского совета — все в один день свалилось на несчастного директора. Добивало Виктора еще то, что среди этих воспитанников-«наркоманов» был его подопечный. Поляков пытался поговорить с парнем, но у того не было ни малейшего желания обсуждать эту тему.       Виктор сидел в комнате, полностью погруженный в мысли. Он даже не заметил, как открылась дверь, и зашла Елена. Она печально взглянула на мужа, глубоко вздохнула и присела рядом. Женщина обняла Виктора за плечи.        — Я знаю, как тебе сейчас тяжело, — успокаивающе прошептала она.       Лена погладила мужу руку, и этот жест был словно бальзамом на душу. Ее поддержка, забота, ласка помогали мужчине.       — Я не понимаю, как это могло произойти. Мы все это время даже не замечали.       — Мы не можем за всеми уследить, к тому же такой сложный возраст.       — Я должен был, — он перевел взгляд на жену.       — Виктор, — Полякова печально улыбнулась и погладила мужа по голове, — скоро приедут родители Артема. Надо встретить.       — Хорошо, — мужчина резко встал.       — Мы справимся вместе, — Елена взяла руку Виктора и крепко сжала ее.       — Спасибо!       Ее поддержка вытаскивала мужчину из пропасти, дарила силы. В сложной жизненной ситуации он всегда мог рассчитывать на ее плечо. А разве это не счастье, когда рядом есть тот, на кого можно положиться? Вместе они все преодолеют: разделят горе, радость, ведь Виктор и Елена есть друг у друга.       Прозвенел звонок на перемену — коридор школы оживился. Из классов постепенно выходили ученики. Митя, взяв в руки рисунок, который он нарисовал на уроке в подарок папе, направился в сторону кабинета математики. Малыш вышел в холл и заметил, что у колонны постепенно собираются ученики. Воронцов из любопытства подошел ближе и прорвался через ребят. Его взгляд наполнился страхом, маленькие губки задрожали, дыхание участилось.       Сумерки. Лес. Молодой парень с беспокойством разглядывает надпись на дереве, держа в руке телефон. Неожиданно старшеклассник оборачивает, оглядывается по сторонам и не замечает, как сзади к нему подкрадывается кто-то в черном и закрывает ему рот тряпкой, но попытки оказываются бесполезными — он без сознания падает на снег.       Мальчик шагнул назад. Из его рут выпал рисунок. Он продолжает смотреть на фотографию в черной рамке, угол которой перевязан черной лентой. Это невозможно. Его кошмар воплотился в реальность. «Сны не сбываются», — говорят мальчику отец. Но тогда почему это произошло?       — Папа! Папа! — Митя забежал в кабинет математики.       — Что случилось? — Кирилл с беспокойством посмотрел на сына и тут же подошел к нему.       Мальчик ни слова не ответил, лишь учащенно дышал.       — Что случилось? — повторил Воронцов.       — Папа, — жалостливо, дрожащим голосом проговорил малыш, — мой сон сбылся, понимаешь.       — Митя, — Кирилл глубоко вздохнул и прижал к себе сына, он заботливо гладил его по головке, чтобы малыш смог успокоиться.       — Тот старшеклассник умер, — по нежным детским щечкам покатились слезы. — Его убили. Я видел это.       — Сынок, Артема никто не убивал.       — Нет, папа, его убили, — мальчик поднял испуганные глазки и доверчиво посмотрел на любимого отца, надеясь, что он поверит его словам.       — Митенька, — Воронцов вытер слезки сына, — сны не могут сбываться. Тебе приснился тот парень, но это не более чем совпадение.       — Нет, — упрямо повторил Митя и обиженно повертел головой, не понимая, почему родной отец не верил ему, — его убили. Я видел это во сне.       — Митя, — более грубо повторил он, — забудь об этом и не вздумай сказать кому-то о своем сне.       — Но папа …       — Обещай, что никому не расскажешь и сам забудешь. Сны не сбываются. И не нужно себя убеждать в этом. Ты меня понял?       Слова Кирилла задели сердце мальчика.       — Хорошо, — он опустил покрасневшие глазки и обиженно надул губки, — я никому не скажу.       — Вот и умничка, — его тон стал более мягким.       Мужчина хотел поцеловать сына, но Митя вырвался из его рук и убежал прочь…       Все ученики отправились на уроки — Мария приступила к уборке их комнат. Девушка решила начать со спален парней. Маша открыла дверь и зашла внутрь, волоча за собой тележку с уборными принадлежностями. Мария собиралась приступить к своим обязанностям, но заметила, что Максим так и не ушел на уроки. Парень сидел на своей кровати, рассматривал фото друзей. Под его глазами образовались темные круги из-за бессонных ночей, депрессий. Размышления о предстоящем собрании попечительского совета порождали страх. Его непременно исключат. И что же будет дальше? Он вернется к отцу-тирану.       Вершинина тяжело вздохнула. Девушка словно чувствовала его страх, боль, как свои собственные, ее сердце сжималось.       — Максим, — тихо произнесла она и присела рядом с парнем. Но Морозов будто бы не слышал ее, он продолжал смотреть на снимок.       — Я знаю, как тебе сейчас тяжело, — она осторожно коснулась его, думая, что старшеклассник сейчас нахамит ей и выгонит, но этого не последовало, Макс продолжал неподвижно сидеть. — Тема был твоим другом, — она более смелее погладила ученика по спине.       — Почему был? — он поднял на уборщицу пустые, покрасневшие глаза, — Он и сейчас есть, и будет им всегда, — Максим снова посмотрел на фотографии, на которой посередине стоял Тема, такой веселый, улыбчивый, счастливый. — Я виноват в его смерти. Если бы только пошел с ними… — парень сглотнул ком и, шмыгнув носом, отвернулся к окну.       — Если бы каждый знал, где упадет, подстелил бы солому, — девушка продолжала гладить его, она говорила тревожно, предавая словами все сожаления о погибшем друге.       К удивлению, Морозов даже не отверг ее. Он на мгновенье закрыл глаза, стараясь не думать о боли и страхе, и тяжело вздохнул. Максим сам себе не признавался, но женской заботы и ласки ему не хватало. Вершинина, словно мать, успокаивала его, а подобных знаков внимания парень не ощущал с детства, даже не помнил теплоту женских рук. Конечно, у него была девушка, но это совсем другое дело. Материнскую любовь не заменить. А с Марией старшеклассник представил, что получает то самое желанное еще в далеком и забытом детстве, когда он был маленьким мальчиком, испуганным, нуждался в защите. Он долго ждал этой самой заботы, и именно эти ожидания очерствили душу подростка. Максим перестал надеяться на лучшее, верить в хорошее, доверять. Только лучшие друзья были рядом, не бросали, хоть он и не всегда подпускал ребят к себе, надевал маску грубияна и хама, но в душе оставался добрым и искренним.       Как ни странно, Мария видела в сыне его настоящую сущность, а шипы, которые парень часто выпускал на окружающих, считала защитной реакцией и последствием тяжелого детства.       — Скажи, — он перевел на уборщицу взгляд, в котором мелькнула надежда, а то, что она не осудит его, — ты тоже считаешь меня наркоманом?       — Нет, — уверенно ответила Вершинина. — Я считаю, что это какая-то ошибка. И я уверена, что все обязательно выяснится.       — Спасибо! — Морозов улыбнулся не ехидно, не с насмешкой, как он делает это обычно, а по-настоящему.       Благодаря одному лишь слову эмоции переполнили Марию, она старательно сдерживала улыбку. Впервые за долгое время сын душевно поговорил с ней. Как же девушка давно мечтала об этом. Всю силу счастья невозможно описать одними лишь словами.       — За что?       — За все.       Этому теплому мгновению не суждено было долго длиться. Дверь неожиданно открылась, и в комнату зашел тот, кого Мария хотела видеть меньше всего — Петр Морозов!       — Привет, сынок!       Он оценочно осмотрел Марию, но девушка не растерялась, она встала и, подняв подбородок, с презрением взглянула в его глаза.       Неужели это тот самый человек, которые отнял у нее сына, упрятал в психушку Машу, который перечеркнул ее жизнь. Да, Мария уверенно держалась, но ноги пошатывались от страха. Вершинина хоть и на сто процентов была уверена, что он не видел ее и тем более не помнит, ведь прошло много лет, но все равно боялась. Его взгляд был холодным, злым, черты лица не из приятнейших.       — Привет, Папа, — безразлично ответил Максим и отвернулся к окну.       Мария все еще стояла в комнате, она не хотела уходить, оставлять сына наедине с этим типом, но ее присутствие напрягало Петра.       — Вы можете идти, — сказал он, словно прислуге.       Маша подавила в себе все негативные чувства, которые испытывала к нему. Он сломал ей жизнь, а сейчас смотрит и говорит с ней так, словно девушка существо из низшей касты. Конечно, одета Маша не так богато, как Петр. Дорогие костюм, сверкающие туфли, брендовые часы, золотые запонки и зажим на галстуке значительно повышали его статус, помогали завоевать уважение среди ему подобных. Было бы за что уважать, ведь за всей этой дорогущей показухой скрывается самое настоящее безжалостливое, циничное, лживое существо.       — В чем проблема? — на повышенном тоне повторил он, ведь уборщица так и не покинула комнату.       К сожалению, Марии оставалось только одно — уйти. Девушка с отчаянием посмотрела на Максима и вышла. Он называет его отцом. А разве Морозов заслуживает это?       Она прислонилась спиной к стене и сжала кулаки, стараясь не дать воли слезам. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Это помогло ей успокоиться. Уходить Маша не собиралась, она тихо приоткрыла дверь комнаты и прислушалась к их разговору.       — Максим, попечительский совет настаивает на вашем исключении. Я не могу ничего сделать.       Маша почувствовала, как в нее вонзили миллиард острых игл. Девушка закусила губу и с болью в сердце продолжили слушать разговор.       — И что теперь? — отчаянно спросил Максим.       — Переведем тебя в другую школу.       — В пансион? — усмехнулся Максим.       Другого от своего отца парень не ожидал.       — Знаешь, сынок, я тут подумал и решил. Хватит тебе в пансионе жить. Давай я тебя устрою в хорошую частную школу в Москве, после уроков будет возвращаться домой с моим водителем.       И тут Вершинина почувствовала, как ноги стали ватными, руки заледенели. Девушка с горечью прикрыла рот рукой.       — Правда? — спокойно спросил парень.       Странно, но сказал Максим это с доверием, как будто давно мечтал услышать от папы эти слова и забыл о всем плохом.       — Конечно, будем, как нормальная семья, завтракать и ужинать вместе.       — Ты серьезно?       — Да.       — Я согласен.       И эта радость в голове Морозова младшего пугала девушку. Он поверил приемному отцу, снова дал слабину, сам подставил щеку под удар. Маша прекрасно понимала, что не с проста Петр предложил это, не ошиблась …       — Сынок, — замялся отец, — я хочу попросить у тебя об одном одолжении.       — Каком?       — Помнишь, женщину, которая жила со мной последние три года?       — Допустил, — парень глубоко вздохнул.       — Дело в том, что она подала на меня в суд. Ну, ты же, как любящий сын, скажешь, что я ее и пальцем не тронул?       Максим замолчал, прокручивая в голове варианты ответа. И тут он начал осознавать, что Морозов собирается просто воспользоваться им. Только почему-то сомнения с каждой минутой становились все прозрачнее и прозрачнее.       Вершинина вздрогнула, она с волнением ожидала ответа сына, но, с сожалению, судьба снова решила сыграть с ней злую шутку, а Максим в очередной раз наступить на те же грабли.       — Хорошо, папа, я выполню все, что ты скажешь.       И слова эти, словно приговор, девушка поняла, что может потерять сына навсегда.       Внутри Марии разбушевалась настоящая буря, которая несла страх из-за уезда Максима и злость из-за его приемного отца. После того, как девушка подслушала разговор Морозова с сыном, все негативные чувства, которые они испытывала к Петру, словно поднялись с новой силой.       Как жаль, что девушка сейчас совершенно бессильна. Единственное, что Марию сейчас успокаивает — это посуда. Она уже полчаса вымещает всю злость на несчастную тарелку, упорно протирая ее полотенцем.       Вершинина настолько была погружена в свои мысли, что даже не заметила, как к ней подошел Володя.       –Маша, что случилось? — он осторожно коснулся ее руки.       И это помогло Марии взбодриться, девушка резко остановилась и отчаянно взглянула на Соколова.       — Володя, — ее голос дрожал, Маша положила полотенце и тарелку на стол, — я так больше не могу, — совершенно не смущаясь, она уткнулась в его грудь.       — Маша, — ласково произнес повар ее имя.       Мужчина крепко обнял Вершинину. Девушке даже стало легче, она почувствовала ту самую мужскую заботу, поддержку, которая была ей так необходима.       — Я так устала.       — Опять Максим нахамил?       — Нет, его отец забирает из школы, — Маша подняла на мужчину покрасневшие от слез глаза, — что мне делать? Я ведь только нашла его.       — Мы что-нибудь придумаем, — Соколову с каждым разом становилось все сложнее видеть страдания девушки, мужчина взял в ладони ее лицо.       — И что ты придумаешь?       Порыв слез усилился, девушка увернулась от повара, но мужчину это нисколько не обидело, не задело, он продолжал с жалостью смотреть в ее глаза.       — Я не знаю, но постараюсь сделать все возможное.       — Максима исключат из школы, ничего уже не исправить, — Мария сглотнула воздух, — Володь, я уеду за сыном.       — Куда? — мужчина не мог поверить, что слышит эти слова. — Куда ты поедешь?       — Не знаю, но я найду способ быть рядом с сыном.       — Маша, — Соколов не хотел, не мог поверить, что теряет ее, той которую полюбил не только он, но и его дочь, — не нужно принимать поспешных решений.       — Это уже решено. Я хочу быть с сыном, Володь, прости меня — она с болью прошептала последние слова.       Не хотела девушка расставаться с мужчиной, который стал ей дорог, которому доверилась. Маша даже почувствовала себя предательницей, ведь Соколов так помог ей, а теперь она оставляет не только его, но и Риту. Вершинина и сама привязалась к этой очаровательной и искренней малышке с добрым сердцем.       — За что?       — За то, что бросаю тебя. У нас могло бы что-то получиться.       — Я понимаю, нет ничего важнее сына.       Мужчина вовсе не осуждал ее, ведь сам бы ради дочери пошел на многое, отказался от любви, счастья.       — Я буду приезжать.       Девушка приподнялась на цыпочки и начала медленно приближаться к его губам. У них осталось не так много времени, может, стоит заполнить пропуски того, чего не успели. Только Мария приготовилась ощутить теплоту губ мужчины, как на кухню, как и обычно, в самый «подходящий» момент зашла Галина …       После заседания попечительского совета Виктор в ярости влетел в учительскую. Остановившись у стола, он налил в стакан воды и жадно выпил содержимое.       Члены Совета настаивают на исключении провинившихся ребят из школы. Директор всячески пытался возразить им, но возмутившаяся толпа родителей и слушать ничего не желала. В противном случае они угрожали назначением нового директора. И эти слова задели Виктора за живое. Разве Поляков может допустить это? Нет, он поднимал эту школу с нуля, добился звания лучшего пансиона страны. А сейчас что? Пришли какие-то люди, у которых нет ни совести, ни души, и пытаются отобрать весь многолетний труд директора.       — Виктор, — буквально через минуту следом замужем зашла Елена, — они требуют тебя, — нервно проговорила женщина.       Полякова уже устала от всего этого за две недели. Сначала в школу три дня подряд приходила полиция, а после инцидента с наркотиками, все словно обезумели: собрание попечительского совета, звонки от родителей, несколько раз приезжали журналисты, жаждущие написать о детях-наркоманах элитной школы. К сожалению, от последних сложно было отделаться. Елене достаточно было сегодня утром выйти во двор школы, как из ниоткуда появился чересчур болтливый журналюга с оператором и задавал оскорбительные вопросы. В такие моменты начинаешь ненавидеть эту прессу. У людей горе, проблемы, а они только спят и видят, как сделать из этого сенсацию.       — Я не пойду. Я им все сказал.       — Витя, — женщина устало вздохнула и подошла к мужу, она хотела коснуться его щеки, но мужчина отстранился, чем задел чувства жены. — Послушай, у нас нет другого выхода. Они все равно добьются своего. Но Андрею позволили остаться.       «Позволили остаться», — усмехался Поляков. Как будто весь персонал школы слуги этого злостного совета, а сам директор уже лишен всяческого права самостоятельно принимать решения. Больно, оскорбительно, обидно.       — Меня это не устраивает, — повысил голос мужчина. — Я считаю, что ребятам нужно дать второй шанс.       — Но что мы можем сделать? — Елена развела руками.       — Если нужно, то я оставлю пост директора.       Услышав слова мужа, Елена широко открыла рот, ничего не смогла сказать. Шок. Виктор столько сил вложил в школу, да и Елена немало. Все, что сейчас они имеют — это целиком и полностью их заслуга. И теперь? Просто взять все и отдать?       — Ты не можешь, — с некой грубостью и упреком сказала Полякова.       — Очень даже могу, — продолжил настаивать на своем Виктор. — Я не собираюсь прогибаться под это сборище. Они ничего не понимают в воспитании детей. У меня есть свои принципы.       — Принципы? — возмутилась завуч. — И что они тебе дадут? Из-за них мы все потерям.       — Пускай! — крикнул мужчина.       — Ты не можешь так поступить со мной.       — Как, Лена?       — Отказаться от всего этого. Мы вместе поднимали эту школу. А теперь давай отдадим ее постороннему дяде. А все из-за того, что не можешь исключить ребят.       — Я думал, что ты будешь на моей стороне, — он с разочарованием посмотрел на жену, на ту, в чьей поддержке сейчас так нуждался.       — А я думала, что ты сможешь адекватно оценить ситуацию.       Их спор продолжался бы и дальше, если бы в учительскую не зашел Павел.       — Вы куда пропали?       Лобанов посмотрел на друзей. Виктор стоят у стола, а Елена отвернутая к окну. Выражения их лиц все уже сказали без слов — они поссорились.       — Из-за чего поцапались?       — Да так, — истерично усмехнулась женщина, — просто кому-то принципы важнее всего, даже наших отношений.       — Да, у меня есть принципы, от которых я не намерен отступать, — повысил голов директор.       — Простите, что лезу не в свое дело, — спокойным тоном сказал Павел и присел на диван. — Я считаю, что ты Витя, — он поднял взгляд на друга, — не прав, — от слов друга мужчина усмехнулся, — да, именно. Вот кому ты что хочешь доказать? Попечительский совет хочет добиться твоей отставки, — физрук тяжело вздохнул и опустил голову.       — Прекрасно, — язвительно усмехнулся Виктор.       — Что прекрасно? — Павел резко встал с дивана и подошел ближе к другу. — Ты хочешь просто так нас всех оставить? Новый директор все равно исключит провинившихся, а ты останешься ни с чем.       — Паш, да какой толк ему что-то объяснять? Он же ничего не слышит, — Полякова развернулась к мужу и с обидой в глазах посмотрела на него.       — Витя, — более спокойно начал Лобанов, — они уже хотят назначить нового директора. Вот ты ушел, а эти ублюдки начала обсуждать новые школьные правила. Ты даже не представляешь, что они предлагают. Школа превратится в колонию строго режима. Ты этого хочешь? Подумай об остальных воспитанниках.       Павел был на все сто процентов прав, да и сам Виктор начал осознавать это, но упертость не позволяла сдаться.       Но спасение пришло откуда его не ждали. В холле неожиданно заиграла громкая музыка, послышались крики учеников: «Исключайте нас всех!       Да, новость о новых правилах быстро разлетелась по школе. К счастью, старшеклассники быстро подсуетились. Странно, что Павел, когда направлялся в учительскую, не заметил затевающийся бунт. А может, заметил, но проигнорировал.       Поляковы и Лобанов вышли из учительской, а там старшеклассники сидят на стульях, топают нагими, в руках у многих плакаты с криво-написанными буквами: «Исключайте нас всех!» «Долой репрессии!» «Долой правила!», на полу стоит переносной магнитофон.       Виктор встал возле лестницы, скрестив руки на груди. Мужчина победно смотрел на выходящих из столовой членов попечительского совета. Павел и Елена пытались успокоить ребят вместе с этими взъерошенными родителями. Долго пытались, но ничего не помогало, даже угрозы. В результате пришлось принять требования ребят, то есть не исключать провинившихся ребят, не вводить новые правила и не менять директора.       К вечеру за окном разбушевалась вьюга, снежинки закружились в воздухе с такой силой, что ранили лица тех, кому не посчастливилось оказаться на улице. В такую погоду хочется сидеть в теплом доме, укрыться пледом, выпить чашку горячего чая и смотреть на расписанные морозом окна.       — Папа! Папочка! — восторженно закричала Рита. — Ты напечатал фотографии?       Теплая улыбка появилась на лице мужчины.       — Конечно.       Володя достал из ящика стола толстый конверт и, присев рядом с дочерью, погладил ее по голове.       — Вау! — Соколова торопливо достала пачку фотографий.       — Ну как? Я выполнил твое желание?       — Да, — девочка крепко обняла отца. — Ты самый лучший папа!       За такие искренние слова, за крепкие детские объятия, за блеск в глазах родного человека можно горы свернуть.       — Ну, что? — Володя щелкнул дочку по носу. — Давай расставлять их в альбом?       — Давай, — малышка кивнула и, встав с дивана, поспешила найти фотоальбом.       Мужчина взял в руки стопку фотографий и с теплой улыбкой начал рассматривать одну за другой. Несколько снимков было сделано на митинге 9-го Мая. Тогда он с командой ходил на праздник, с собой, конечно же, взял Риту. Володя посадил дочь на шею, а она в белой блузке и черной юбке, с шариков в одной руке и с мороженым в другой, высматривала взглядом Ветеранов. Этот момент заснял Степа. И еще он успел сфотографировать, как Маргарита уронила мороженое прямо на голову отцу, ведь девочка так засмотрелась на парад, что совершенно забыла о вкусности. И эту фотографию мужчина не смог не напечатать.       — Я нашла, — сказала Соколова и вернулась к отцу.       Тем временем Мария со счастливой улыбкой направлялась к Володе. Она буквально минут десять назад узнала о том, что ребят оставляют в школе. Мало сказать, что девушка была счастлива. Вершинина в тот же миг почувствовала душевное облегчение. Ей не придется уезжать, начинать все с начала, а главное — она не расстанется с Володей. Маша остановилась у его двери, заправила волосы за ухо и, глубоко вздохнув и выдохнув, постучала.       — Папа, а кто это? — малышка подняла на отца вопросительный взгляд.       — Не знаю, сейчас посмотрим, — мужчина встал с дивана и, подойдя к двери, открыл ее.       — Маша, — улыбнулась Соколов.       — Володя, — на выдохе произнесла Вершинина.       Ее глаза сияли, словно звезды, повар смотрел на нее и чувствовал безумный прилив сил.       — Что-то случилось?       — Володя, — с улыбкой повторила она, — Максим, он остается.       — Как?       Он не мог еще поверить, что Виктор смог добиться своего. Еще утром Владимир был уверен, что ребят отчислят, а Маша уедет навсегда. Соколов пытался смириться с тем, что ее не будет больше в школе, что больше не встретится с ней на кухне, а самое обидное было осознание того, что помочь мужчина не в силах. Но в одном Володя был уверен! Он обязательно нашел бы ее, как бы далеко Мария не уехала.       — Я сама не знаю, — девушка сглотнула воздух, — ребята устроили бунт, попечительскому совету пришлось сдаться.       — Маша, — он на мгновение замолчал, продолжая смотреть на девушку.       — Тетя Маша, — радостно закричала Рита, — а папа фотографии напечатал. Не хотите посмотреть?       И тут Володя сообразил, что до сих пор не пригласил Марию войти, более того, он невольно стоял в проходе, перегораживая девушке путь.       — Да, проходи, — наконец сообразил Владимир и отошел в сторону.       Наверное, если бы Рита не позвала Вершинину, то они так и продолжали бы стоять и обмениваться взглядами.       — Спасибо! — она застенчиво улыбнулась и, пройдя, присела на диван.       — Тетя Маша, — девочка положил фотоальбом на колени Вершинной.       — Смотрите, это мы с папой летом ходили в цирк, — ласково проговорила малышка и перелистнула страницу, — а это папа меня с воздушными гимнастами сфотографировал, — Соколова указала на снимок, на котором ее обнимали двое воздушных артистов, одеты оны были в яркие, переливающиеся костюмы. — Когда я вырасту, я тоже буду на цирковой арене выступать. Правда, папа?       — Правда, солнышко, — улыбнулся дочери мужчина.       Удивительно, что такая маленькая, а уже точно знает, к чему стремиться. Конечно, у маленького ребенка еще все может измениться: мечты, цель, желание, радости. Но это может случиться потом. А сейчас Володя не говорил Рите обыденных фраз: «Вырастишь, там и решишь» или «У тебя еще не один раз все поменяется». Соколов только поддерживал свою принцессу и всегда говорил, что все получится.       — А это вы где?       Вершинина со счастливой улыбкой рассматривала снимки. Каждый из них напоминал о радостном и веселом моменте. Смотря на эти прямоугольные карточки, Мария ощущая душевное умиротворения, словно сейчас переживала все эти моменты на фотографиях. Такой домашний и уютный вечер согревал девушке душу, дарил веру в то, что черная полоса в ее жизни однажды, непомерно, сменится на белую линию.       — А это мы в аквапарк ездили, — ответил Соколов и присел рядом с дочерью. Мария внимательно присмотрелась к фотографии, на которой помимо Риты, удобно устроившись на спине отца, стола молодая пара с девочкой лет десяти.       — А это ваши друзья?       — Да, Степан и Вера, — Володя глубоко вздохнул и на мгновенье прикрыл глаза.       Прошло уже полгода, но изображения лучшего друга на фотографии по-прежнему приносили боль.       — А эта их дочь? — улыбнулась Вершинина.       — Нет, у них нет детей. Это племянница Веры.       — Когда Лиля приезжала на каникулы к тете Вере, мы с ней часто играли, — пояснила малышка. — Папа, а помнишь, как мы в зоопарк ходили?       Девочка достала из конверта фотографию и протянула ее папе.       — Помню, — усмехнулся он, — ты еще тогда хотела накормить жирафа сладкой ватой.       — Да, — засмеялась Рита, — а охранник меня отругал. Сколько же у Риты и Володя ярких и красочных воспоминаний. Мария с некой печалью слышала их, сердце начинало невольно выть. Признаться честно, она даже завидовала Володе. Он счастливый человек, ведь у него есть любящая дочь. Хоть и на минутку девушка ощущала себя своей среди этой небольшой семьи, но все равно они оставались не ее. Ей не дали почувствовать вкус этих счастливых моментов, отняли эту возможность.       — Все, все фотографии мы вставили, — малышка отложила фотоальбом.       — Ну, что? Довольна? — Володя любящим взглядом посмотрел на дочь и погладил ее по голове.       — Да, — с улыбкой кивнула Рита. — Пап, а ты обещал еще в дельфинарий со мной сходить.       — Вот будут у тебя каникулы, обязательно сходим.       — А тетю Машу возьмем?       От слов девочки Вершинной стало неловко, девушка немного напряглась.       — Ну, если только тетя Маша не против? — он перевел взгляд на девушку.       — Я не знаю, как-то неудобно.       — А что неудобного? — спросил Володя.       — Ну, пожалуйста, тетя Маша, — умоляюще проговорила Рита, и посмотрела на девушку взглядом кота из Шрека.       — Ну, пожалуйста, — Соколов попытался повторить действие дочери, но это у него получилось достаточно забавно.       — Хорошо, — рассмеялась Мария.       — Ура! — закричала малышка и крепко обняла Вершинину.       Действие девочки затронули ее сердце, оно словно сжалось. В ответ Мария тоже обняла Риту. Как же прекрасны детские радости, улыбки и объятия. И испытав эти моменты именно с Ритой, Маша чувствовала себя счастливым человеком. Детскую любовь и привязанность сложно чем-либо заменить. Только малыши могут так искренне, без обмана, фальши и лицемерия, проявлять свои чувства. Рите Маша в качестве мамы нравилась, и она не скрывала этого.       Володя с улыбкой смотрел на эту картину. Он видел, как дочь привязана к Вершинной, а это для него было с самый главный показателем.       — А давайте поиграем, — вдруг предложила девочка.       — Поиграем? — усмехнулся Володя и щелкнул дочь по носу, — а кому-то уже спать пора.       — Ну, пожалуйста, — надула губки малышка. — Совсем немножко. Ну, пожалуйста.       — Полчаса, — сдался мужчина.       Разве можно отказать этим уговорам?       — Хорошо, папочка, — Соколова подбежала к столу, на котором лежало семейство кукол.       — Тетя Маша будет мамой, — девочка подала первую куклу Вершинной, — Папа будет папой, — она отдала куклу Володе, — а я буду Вашей дочкой.       Да, Рита делала все возможное, чтобы эта игра однажды стала реальностью.       Маше хоть было и неловко в такой ситуации, но идея с игрой пришлась ей по вкусу, ведь девушка сможешь хоть и недолго почувствовать себя частью семьи.       — Папа, мы с мамой пошли в магазин, — спародировала малышка свою героиню.       Они играли уже около получаса и совершенно не заметили, как пролетело это время.       — Хорошо, — ответил Володя.       — Папа, ну ты же должен поцеловать маму.       Соколов заметил, что девушка смущенно отвела взгляд, ему даже стало стыдно за столь бурную активность дочери, но прерывать игру мужчина не собирался.       — Конечно, — улыбнулся Соколов и целовал куклой пластмассовую «жену».       — А теперь, — Рита заинтригованно приставили указательный палец к нижней губе.       Ожидать от своей милой дочки можно было все, что угодно. Она и так уже весь вечер вгоняла Марию в краску, пора бы уже прервать ее сводничество.       — А теперь кому-то пора спать.       — Ну, папа, — обиженно прошептала девочка.       — Я все сказал, — строго повторил Володя.       — Ладно, — малышка неохотно встала и убрала куклы, затем забралась на обратно диван и укрылась одеялом.       — Ладно, уже поздно, я пойду.       Только Вершинина собиралась встать и уйти, как Рита тут же вставила свое слово.       — Тетя Маша, пожалуйста, не уходите. Папа сейчас сказку будет рассказывать.       Соколов недовольно посмотрел на малышку, но она сделала вид, что не заметила ничего. Нет, он был рад приходу Маши, но Володе стыдно за дочь.       — Хорошо, — согласилась девушка.       — Ну, ладно, слушай, — улыбнулся мужчина и, устроившись поудобнее, начал рассказ. — Жил-был один Царь, и была у него маленькая дочь. Царь очень любил свою малышку, он каждый день ходил с ней в лес, они собирали грибы, ягоды.       — Даже зимой? — девочка вопросительно посмотрела на отца и мило улыбнулась.       — А зимой, — протянул мужчина и поправил одеяло, — они ходили на каток, катались на лыжах, санках, а по вечерам Царь читал малышке сказки возле камина, — Соколов задумался, начало то он придумал, а вот продолжение — Нет.       Но энтузиазма у девочки не отнять. Она умело взяла инициативу в свои руки.       — Все у них было хорошо, — продолжила Рита, — только вот мамы не было, — с некой грустью произнесла она. — Однажды они гуляли в лесу и там встретили Царицу. Царица была доброй и красивой, и она сразу же понравилась Царю и его дочери. Они подружились, а потом Царь с Царицей поженились, и у них родился малыш. И жили они долго и счастливо, — закончив свою сказку, Соколова невинно улыбнулась и перевела взгляд с папы на Машу.       Володя напрягся, тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся, мужчина виновато посмотрел на Марию. Да, неловко ему было перед девушкой за свою дочку. Но Маша с восхищением смотрела на теплые отношения отца и дочери, и радовалась. Конечно, Мария догадалась, что сказка — это фантазии Володи и Риты. Они немного смущали ее, но и веселили.       Минут через пятнадцать Рита мило посапывала между Машей и Володей. Мужчина лежал на боку и не сводил взгляда с Марии. Она же, отперевшись спиной на спинку дивана, сидела на краю. Время от времени девушка отвечала на влюбленные взгляды Володи милой улыбкой.       — Я так рад, что ты никуда не уехала, — в полголоса сказал Соколов.       — Я тоже, — она опустила счастливый взгляд и заправила прядь волос за ухо, — если бы Максим ушел, то я не знаю, что делала бы? Смогла ли бы устроиться на новом месте? Тем более с моей биографией, — кончики ее губ опустились, в глазах мелькнула грусть.       Воспоминания о прошлом давались Марии с трудом, мысли о том, что на ее судьбе уже стоит черная клякса и что, более того, Машу могут найти, порождали страх и панику. Она до сих пор пугается незнакомых людей, а от вида полиции холодеют руки, кружится голова, сердце начинает выть. Вершинина с трудом сдерживает эмоции.       — Не думай об этом, — мужчина сжал ее руку, — Тебя больше никто не тронет.       Девушка с благодарностью улыбнулась ему, она почувствовала безумный прилив эмоций.       Маша впервые начала понимать смысл фразы «Крепкое мужское плечо».       — Даже если меня вдруг найду и отправят обратно, — она сглотнула ком в горле, — Я все равно буду благодарна судьбе за возможность увидеть сына, пожить нормальной жизнью, почувствовать себя счастливым человеком, встреть хороших людей. Твою помощь и поддержку я никогда не забуду.       — На моем месте любой бы мужчина поступил точно так же.       — Нет, — вздохнув, произнесла Вершинина. — Многие не поверили бы мне, испугались, а ты нет. Ты мне сразу поверил.       — Отец всегда говорил: прежде чем бросить камень в человека, поставь себя на его место, разберись в ситуации, может быть, ему нужна помощь, а не осуждение.       — У тебя мудрый отец.       — Да, — с грустью и тревогой согласился он, — был.       — Прости, — Маша виновата опустила взгляд.       — За что? Ты же не знала. Отец был для меня примером, я всегда гордился им, — Соколов тяжело вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.       — Давно он умер? — неуверенно спросила Мария, боялась, вдруг скажет лишнее.       — Двадцать семь лет назад. Столько лет прошло, а я все как сейчас помню: запах в мастерской, его теплые руки, добрый взгляд, как он развивал во мне любовь к искусству и… — Владимир тяжело вздохнул, воспоминания о тех временах заставили его сердце заныть, –… и тот день. Его убили на моих глазах, пустили пулю в лоб, убийцу так и не нашли.       Маша прикрыла рот рукой. Представив, что Соколов пережил, она испугалась. Такое врагу не пожелает, а эта жестокая доля выпала на плечи тогда еще маленького Володи.       — Мне жаль, — с сожалением сказала Вершинина.       Возможно, эта фраза была глупой, неуместной, но в таких ситуациях порой сложно подобрать нужные слова.       — Мне тоже. Но жизнь продолжается. Как бы сложно не было, мы должна идти дальше ради тех, кто нас любит.       — Ты прав. Иногда сложно встать после падения, но боль либо делает нас сильнее, либо ломает. Если бы позволим плохому завладеть нами, то от этого никому не станет лучше, мы принесем боль тем, кто нас любит. В детстве мама говорила мне, что неисправима только смерть и что пока человек жив, он должен бороться, а не опускать руки.       — Твоя мама права, — улыбнулся мужчина. — Извини за неуместный вопрос, но где твои родители?       — Дома, — усмехнулась девушка.       — Как? А они знают, что с тобой произошло?       — Да, — в ее взгляде мелькнула обида. — Папа. Но отец и мачеха выгнали меня из дома, после того, как все случилось. А мама умерла за три года до всего этого. Когда папа узнал, что я беременна, заставил делать аборт, и мой парень тогда тоже настаивал. Но потом Толик резко поменял решение, забрал меня к себе. Не знала я тогда его злых умыслов. Я помню, как я рожала своего сына, помню, как он плакал, — по ее щекам покатились слезы. — А потом… — она сделала паузу и через некоторое время продолжила… — а потом я очнулась в незнакомой квартире, я ничего не помнила, оказывается, прошел год с того момента. Я не знала, где мой ребенок, решила вернуться домой, хотела попросить у отца помощи, но его жена меня и на порог не пустила, — девушка с трудом сдерживалась, чтобы не зареветь.       — Маша, — ласково и жалостливо проговорил мужчина, он с нежностью вытер ее слезы и взял лицо в ладони, — все закончилось, слышишь.       — Спасибо тебе! Обо мне так только мама в детстве заботилась.       — Теперь я буду о тебе заботиться и защищать.       И вот оно, счастье, о котором Мария мечтала еще в подростковом возрасте. Мама говорила ей, что в ее жизни обязательно появится человек, который будет похож на рыцаря из сказки. И тогда Вершинина верила в это, но жизненные удары разрушили эту мечту. Она уже перестала верить, что когда-либо сможет испытать женское счастье с мужчиной. Главное для Маши было найти сына. Судьба же решила сделать ей больший подарок, теперь надежда на возможность обрести настоящую семью вновь рисовала свою картину.       Минут через двадцать девушка уснула полусидя. Соколов аккуратно встал, чтобы не разбудить Риту и Марию, подошел к Вершиной. Он медленно положил ее ноги на диван, спустил и заботливо укрыл одеялом. Уходить Соколов не спешил. Он присел на край дивана и, словно завороженный смотрел на дочь и спящую рядом Машу. Сейчас мужчине казалось, что они настоящая семья, и он всем сердцем желал, чтобы однажды это стало реальностью, только вот не был уверен, что Мария хочет того же самого.