XVIII. Чёрный (исп.)
— Господи, я ненавижу свой институт. Милли впопыхах натянула на своё тело сиреневую футболку. Её волосы, уже ставшие волнами, мягко подпрыгнули над хрупкими плечами, освободившись от плена хлопковой ткани. — В твоем институте хоть когда-нибудь что-то хорошее происходит? — спросил Финн, который сидел за компьютерным столом. Вопрос этот был риторическим. И нет, Милли нравилось её высшее учебное заведение, где за очень редким исключением случались какие-то форс-мажоры. Но почему-то именно в этом учебном году всё как будто резко пошло по наклонной: частые поздние оповещения студентов о каких-то изменениях, задержи, совершенная некомпетентность преподавателей, что стали требовать от студентов больше, чем они могут им дать. И вот сегодня: перенос времени консультации по важному экзамену в самый последний час. Хорошо, что утром девушка проверила почту и увидела сообщение от мистера Модайна. — Не знаю, может, у них у всех одновременно настали сложные времена? — буркнула Браун, кидая в рюкзак свой макбук. Подавится этот старпер своими дедовскими методами ведения конспектов от руки. — Заколебало меня уже это их ПМС в расписании. То так, то сяк. — Учитывая, что у вашего препода стаж работы уже за тридцать лет и коллеги у него в подавляющем большинстве — это женщины, то неудивительно, что он так себя ведёт, — Финн ловко управлялся со своим ноутбуком. Милли никогда не перестанет удивляться его способности вести себя как видящий человек. — Самое забавное, что его жена тоже у нас ведет другую дисциплину, — девушка подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. — И требования к промежуточной аттестации просто полный швах. Она сказала, что наша оценка складывается из: а) работы на практических занятиях; б) посещениях лекции и практики; в) результатов семестровой работы, где мы делали экономический анализ и г) ответа на вопрос на экзамене. Вот, что ещё сделать? С бубном станцевать? — И вызвать обрядом экономическую стабильность у нас в стране. Ну-ну. — Я тебе говорю: муж и жена — одна Сатана. Особенно, если они работают в одной сфере. — Забавно, если их ребёнок тоже пойдёт по их стопам, — усмехнулся парень, печатая. — А ты, кстати, не ошибаешься. Их сын уже заканчивает наш институт и собирается идти в преподаватели, — Милли заколола свои густые волосы в хвост. — Прям настоящий Люцифер с тремя пастями в вашем бизнес-экономическом аду [1]. — Нравится им мучить студентов. Ральф, что грыз свою игрушку, гавкнул. — Да, мальчик, я бы разрешила тебе их покусать, — Милли подмигунула ретриверу. — Боюсь, что всё, что сможет сделать это золотое чудо — это зализать их до смерти своей любовью [2], — пожал плечами Вулфард. — Добро побеждает зло, ведь так? Может, он их своей любовью превратит обратно в людей, — Милли глянула на свои наручные часы. — Всё, я пошла, а то опоздаю и получу по шапке. — Уже уходишь? — Финн услышал, как она надевает свои сандали в коридоре. — Даже не поцелуешь на прощание? — Прости, я уже убегаю, — крикнула ему Милли. — У меня есть время только на кофе. [3] — Ещё ни разу в жизни меня не отвергали ради бодрящего напитка, — Финн повернул свою голову в сторону девушки. — До чего докатился. — Что поделать, — пожала плечами Браун. — Ни один мужчина не идет в сравнение с кофе. — Напрашиваешься на избитую шутку, Логик. — И какую же? — Ну, как же, — парень откинулся на спинку кресла. — Что же общего у кофе и мужчины? — Ну? — Милли облокотилась на стенку. — Что оба девушкам по ночам спать не дают. — А, — только и ответила девушка, а потом продолжила: — В плане, что вы, парни, храпите ночью как трактор? Бодрствование обеспечено. Тогда нет вопросов. — Да-да, ладно, беги уже, — махнул ей парень и вернулся к работе. Браун взяла ключи с крючка и направилась к двери. Финн вновь принялся печатать, но звук захлопнувшейся двери всё не раздавался. А потом он почувствовал приближение чужого, но такого родного тела. Руки Милли обняли его за шею, а её губы оставили быстрый поцелуй на его. — Ладно, ты для меня исключение, — сказала она ему. — Всё! Я ушла! Встретимся в кофейне!***
Сегодня Сан-Франциско был поистине солнечным. Как будто сама главная звезда спустилась с небес на землю и поселилась внутри этих высоких зданий, деревьев, парков, машин, людей и в душе самой Милли. Девушка запрыгнула в уходящий вагон трамвая, перепрыгивая сразу все ступеньки. Она присела у окна рядом со старушкой в смешной шляпке и, воткнув наушники в уши, ушла в мир иной на время поездки. Вокруг по тротуарам ходили жители и гости знаменитого города. Мимо проезжали дети на скейтбордах. Один мальчишка присел на своём плоском ездоке, а потом, подпрыгнув, оказался на перилах, ловко скользя по холодной и неровной поверхности. Браун посмотрела на них даже с лёгкой белой завистью: им сейчас не нужно беспокоиться об экзаменах, сессии и будущем. Детство — прекрасное беззаботное время; жалко, что такое короткое. Девушка вдруг почувствовала дискомфорт в глазу и лёгкое покалывание. «Блин, опять линза», — выругулась про себя Милли. Она положила себе на колени свой кожаный рюкзак и достала из сумки карманное зеркало. В круглом стекле на неё посмотрели светло-карие глаза, практически невесомо подведённые коричневым карандашом и тушью. Милли проморгалась пару раз, наблюдая, как прозрачный круг с голубой каёмкой на её глазном яблоке встал на нужное место. Боль моментально стихла. Девушка проверила другой глаз, потом чуть поправила свою причёску, и тут её взгляд зацепился за бледно-красное пятно с фиолетовым подтоном в районе ключиц. Она немного отодвинула в сторону воротник футболки. Засос, граничащий с укусом, отметиной красовался на её смуглой коже, крича знаком стоп, что это тело и эта душа уже принадлежат другому. А Финн, кажется, уже давно оставил в её сердце самого себя, неисчезающей татуировкой выгравировав своё имя. Полуулыбка появилась на её лице, когда воспоминания о той ночи закрутились в голове красивым отрывком из фильма. Как горело её тело, уходя с головой в пламя чувств; как его руки касались её кожи, рождая их собственную симфонию; как обжигало его дыхание; как в томном желании и движении он шептал ей влюбленный несвязный бред; как дрожали его ресницы и нижняя губа, когда этот пожар достиг своего максимума, стирая все стены и преграды; как обессилено он упал рядом с ней, даря поцелуй в шею и получая прикосновение её губ к своему взмокшему лбу. Милли неспешно открыла глаза, слушая звук медленного дыхания рядом с собой. Она медленно поднялась, стараясь не разбудить Финна и нарушить его, наверное, впервые такой спокойный сон. Она потянулась и только теперь ощутила, как приятно тянет все её тело, и как просится оно обратно в сладкую дрёму. Но душа её была в полном порядке. Мысли её не были в разброде. Она чувствовала себя легко. Её не волновало, что телефон разрывается от звонков Джейкоба, что ей предстоит тяжелый разговор с отцом, что её жизнь буквально перевернулась с ног на голову за последние месяцы. Всё было так, как будто так и должно быть. Она пошла на кухню, глянула в окно, где Сан-Франциско пылал в своих сонных огнях. Посмотрела на спящего крепким сном Финна, погасила ненужную настольную лампу и вновь сама протянулась на противоположной стороне раскладного диванчика, прижимаясь оголенной спиной к холодной мужской груди. Через минуту она спала, и никаких снов в то утро она не видела. Молчала маленькая квартирка на двадцать третьем этаже, молчал весь кондо в районе Сансет, и тихо было во всём этом мире. Сон покинул её на раннем восходе солнца. Милли перевернулась на другой бок и увидела уже бодрствующего Финна, который полулёжа с подушкой за лопатками слушал какую-то песню в одном наушнике. Он был всё в тех же своих тёмных очах, что теперь в глазах Милли приобрели совершенно иной вид: роль креста снялась с них. Услышав смену дыхания и почувствовав движения тела своей подруги, Финн убрал устройство для прослушивания аудио в сторону. — Хэй, — шёпотом сказал он ей, поворачивая своё лицо. — Хэй, — глупая улыбка расцвела на лицах обоих. Они не знали, что донести до друг друга, но этого было и не нужно. Милли просто смотрела на него, любуясь всеми нетипичными чертами его лица, понимая, что влюблена абсолютно во всё: в его россыпь веснушек, в его с горбинкой нос, даже не совсем мужское лицо, худые плечи, чуть сгорбившуюся спину. Но самое главное — она была влюблена в его внутренний мир, в его характер, в его манеру поведения. Интересно, а влюбился ли бы он в её внешность, если бы увидел? Он принял и полюбил её душу, но человек же не состоит только из неё одной. — Как ты? — вдруг спросил он её. — Замечательно, — девушка потянулась, а потом упала ему на грудь, утягивая к себе ниже. — Ничего не болит? В плане… — Финни, ты девственности меня не лишил, — засмеялась она на такое беспокойство. Его рука опустилась ей на спину, длинными пальцами чертя непонятные узоры. — Очень смешно, — он слегка ущипнул её кожу на пояснице, отчего девушка дёрнулась. — Я вообще-то про… Ну, не навредил ли я тебе. В плане… Финн не мог подобрать слов. Как объяснить того, что такой сексуальный опыт мог оказаться печальным? Он не познавал женского тела уже очень давно. И как бы сильно не было его желание к Милли, он не мог соврать, что ему не было страшно: вдруг что-то пойдёт не так. — Финн, — она подняла свою голову, посмотрев на него снизу-вверх, — не волнуйся. Мне было хорошо, — просто сказала она, целуя его под линию челюсти. — Мне тоже. И это была правда. Та ночь была прекрасной. Её голос, её шёпот, её касания, что пламенем проводили линии на всём его теле. И её лицо. Он не видел его, не видел ни разу, но он мог поклясться всем, что оно тоже было прекрасным. Никогда ещё темнота не была настолько для него волшебно красивой. Он услышал её приглушенный смех и комментарий «как покраснел-то», а потом девушка снова обняла его, прильнув своей обнажённой грудью. Они обменивались какими-то фразами, лениво зевая. И вдруг Милли вспомнила тот свой вопрос: — Финн? — позвала она его. — Это тату на твоей груди. Расскажи мне о нём. Оскалившийся волк смотрел в противоположную сторону, демонстрируя свои острые зубы, готовые вцепиться в свою жертву в любой момент. Она была чёрной, и только глаза, выведенные красной краской, яркими языками пламени светились на бледной коже. — Этого волка я сделал ещё в Ванкувере, — парень поправил своё положение тела, чтобы было удобнее. — После того, как я потерял зрение. Ник отвёл меня к своему тату-мастеру, и тот сделал за небольшую сумму, так как мой брат для него хороший друг. Ну, над эскизом я особо не думал. Я знал лишь, что хочу именно волка и именно на этом месте. — То есть, ты не знаешь, как на самом деле выглядит твоя татуировка? — спросила девушка. — Ну, если ты сделал её после потери зрения. — Нет, не знаю. Только что он в профиль, и вроде цветные у него только глаза. Главное, чтобы страшным пипец не был. Милли улыбнулась и опять посмотрела на рисунок. Татуировка была сделана очень качественно, по крайней мере девушке так казалось. И волк был очень красивым и необычным для такого парня как Финн: совершенно не злого со злым волком на груди. Браун сама когда-то хотела сделать себе тату, но не знала, что именно и где. Говорят, что татуировки нужно делать на красивых местах своего тела, но какие именно места на теле Милли были красивы, она не знала. Поэтому она решила подождать с решением, а потом желание со временем и вовсе пропало. — Хочешь покажу тебе? Твою татуировку, — подала голос она. — И как же? — удивился парень. Милли приподнялась на локте и, замерев всего на секунду, прикоснулась кончиками своих пальцев к холодной коже. Она начала проводить линии на его груди, поднимаясь то вверх, то опускаясь вниз, то уходя влево, то поворачивая вправо, то идя дугой. — Это его пасть с очень острыми зубами, — прокомментировала она, кончиком ногтя обводя заострённые зубы животного, по легендам воющего на луну. — Это нос, — палец прошёлся по густой и толстой линии. — А это глаза, — она оставила здесь своё внимание чуть дольше, расчерчивая каждую деталь. Далее шли большие и «мохнатые» уши, которые заострённо смотрели вверх, будто вслушивались в шаги своей добычи и следили за её перемещения. Густая шерсть встала дыбом, демонстрируя свою злость, агрессию и готовность защищаться. Волк был живым на его теле, казалось, что Милли даже слышит его рычание и клацанье острых зубов. Но он не пугал, а наоборот завораживал, заставляя смотреть и подчиняться. Зло всегда привлекательно. — Он очень красивый, — девушка закончила свой рисунок, оставив замеревшего от таких прикосновений Финна без дыхания. Его ладонь проследила путь от спины к её лицу и чуть подтолкнула к себе. Поцелуй оказался мягким с едва уловим напором, но в тот же момент таким желанным и распаляющим. Наверное, они никогда не привыкнут к такому. — Финн, почему именно волк и почему именно на груди? — Милли улеглась обратно. — Ну, на груди, потому что… Ну, как бы тебе сказать, — парень запустил свою ладонь в её распущенные кудрявые волосы. — Я не делал эту татуировку, чтобы выделиться или доказать что-то кому-то. То есть, я не хотел делать её на видных местах: лицо там, руки, ноги. Я делал её для себя, это было личное. Для меня поставить её на всеобщее обозрение — это всё равно что выйти голым. Поэтому я выбрал это место, которое можно легко закрыть и открыть только для того, кому я посчитаю нужным. — Я могу считать себя удостоенной высокой чести? — воодушевлённо спросила девушка. — Можешь, после моего брата и Гейтена, — пожал плечами парень. — Ого, а Гейтен тут каким боком оказался? — Мы с ним как-то раз ходили в сауну, — ответил Финн. — Та-а-ак, мне уже начинать ревновать? Что вы там забыли вдвоем в этой сауне? — Там были ещё Джейден и Квинси. Чисто мужская парилка с бутылочкой пива. — О, да, — захихикала Милли. — Чисто мужские посиделки. Массаж-то друг другу там не делали? — Вот не надо мне тут, ничего не было. А то наши знакомые девчонки тогда нас бы на слешные фанфики раскидали. — Ничего не мешает мне это сделать, — хитро прищурилась Браун. — А вот тебе это запрещено делать в первую очередь, Логик. Напишешь ещё какой-нибудь детектив а-ля «Шерлок Холмс и доктор Ватсон спешат на помощь», — Финн прижал девушку к себе ещё ближе. — Пфф, как примитивно. Я бы взяла вас с Гейтеном в главной роли и назвала бы свою книгу так: «Шлюха и Волк. Отважные детективы». И тихая квартира на двадцать третьем этаже наполнилась смехом двух молодых людей и радостным лаем проснувшегося Ральфа, что подбежал к Милли и Финну. Он запрыгнул на кровать и, невзирая на попытки и ворчание хозяина, что кровать — не место для собаки, улёгся в ноги девушки. — А почему волк? — она потрепала густую золотистую шерсть. — Моя фамилия. Это из-за той девочки. Бруклинн, помнишь её? Я тебе рассказывал. — Помню, — кивнула Милли. — Она же, можно сказать, исковеркала тогда мою фамилию.— Вулф-хард. Как «грубый волк» только наоборот?
— Очень умной оказалась эта Бруклинн Принс, — тепло сказала Милли. — По сути, именно она стала причиной твоей татуировки. — Можно сказать и так, — выдохнул Финн. — Она была последним человеком, которого я видел. Хотел бы я ещё раз с ней встретиться, если бы это было возможным. — Думаешь, она тебя помнит? — Наверное, я надеюсь. Не думаю, что она забудет парня, отключившегося у неё на глазах посреди людной улицы. Девушка протянула свою руку и положила ладонь на его щёку. Его лицо из весёлого и расслабленного вдруг стало печальным и немного напряжённым. Прошлое царапает и будет царапать его душу всегда. С годами меняется лишь сила этих ранений. — Хэй, я уверена, что она тебя помнит. Может, вы с ней и встретитесь. Мы можем как-нибудь съездить в твой родной город. Я поеду с тобой, если захочешь. — Спасибо, — уголки его губ немного приподнялись, а тёмные очки едва заметно блеснули в свете лучей солнца. — Остановка «Форест Хилл», — объявил железный голос. — Следующая остановка — «Уэст Портал». Милли разбудила уснувшую рядом с собой старушку и, доехав до нужного места, вышла на своей остановке. До её университета было несколько минут ходьбы, а до назначенного часа консультации для экзамена оставалось где-то полчаса, поэтому девушка решила забежать в ближайшую от места учёбы кофейню, чтобы захватить себе кофе. Что особенно прекрасно в студенческой жизни — это её своеобразная волна и атмосфера. Молодые девушки и парни с папками за пазухой, стаканчиком любимого напитка в руках и сумкой на плече бегут получать новые знания. Новоиспечённые специалисты весело проводят время во дворе университета, расположившись на зелёной траве. Кто-то отправляется в университетский бар после сложных пар, чтобы отдохнуть и даже выпить со своими профессорами. Везде разговоры, везде смех, везде громкие голоса, горящие новыми идеями глаза. И Милли видела себя во всём этом пустышкой и бледной кляксой, потому не чувствовала этого драйва от того, чем она занимается, от того, где она находится. Да, какие бы речи она не говорила Финну или даже самой себе, она боялась. В глубине души сидел маленький червячок страха, который не давал ей всё бросить и жить по своим желаниям. Она боялась своего отца. Роберт Браун не был тираном. Роберт Браун был властным и влиятельным человеком. И это чувствовалось даже в их семье. Милли с детства воспитывали чувство уважения к старшему поколению (так они это называли). Но, став старше, девушка поняла, что это на самом деле есть не что иное как подчинение и затыкание своего собственного мнения, которое никому неинтересно. Поддержки она не могла найти даже в своей собственной матери, которая всегда отстранённо вела себя с собственными дочерьми. Лишь бабушка всегда была готова помочь, но и это не меняло погоды. Милли не хотела расстраивать отца, но и хотела жить своей жизнью. Она оставила позади Джейкоба, с которым у неё должно было быть спокойное будущее, удобное для всех. Она выбрала Финна, с которым у неё была любовь. Она чувствовала это, когда их ладони соприкасались и рождался тот самый электрический разряд. И теперь ей придётся нести ответственность за свой выбор. Никто иной, а только она сама предстанет перед последствиями. Милли была к этому готова — так ей казалось. Да, расставание с сыном известного юриста огорчит её отца, возможно, что он даже будет в ярости, ведь всё уже было распланировано. Но всё же в глубине души Милли надеялась, что отец её поймёт. Что в ней нет того, что есть в нём; что она не его копия, которую он на неё надел. Что она как её мать, которая оставила своего любимого молодого человека, простого парня, и вышла замуж за Роберта Брауна — обеспеченного взрослого мужчину — и родила в этом браке не по любви ему двух дочерей, не сумев подарить сына. Но в отличие от своей матери, Милли не собиралась идти тем же путём. — Добрый день! — поздаровался с ней бариста. — Чего желаете? — Обычный средний американо, пожалуйста, — ответила Милли, доставая телефон. От неё не ускользнул оценивающий взгляд молодого парня по ту сторону кофебара. Милли не придала этому значения и просто отошла чуть в сторону, чтобы дождаться своего заказа и спокойно уйти на учёбу. — Часто здесь бываете? — неожиданно спросил бариста. — Да, довольно, — Милли слабо кивнула. — Учитесь здесь? — продолжил разговор молодой парень с очень короткими светлыми волосами, подстриженными под манеру горшка. Хотя со стороны больше походило на кастрюлю. — Да, — ещё один кивок. — А вы давно работаете здесь? — Пару месяцев как вообще стал баристой, — улыбчиво ответил он. «Оно и видно», — подумала Милли, наблюдая за тем, как неопытный специалист в области кофе немного передерживает зёрна. — Я — Джозеф, — представился он. И вновь этот оценивающий взгляд. — Джейн, — на автомате слетело с губ Милли. Практически во всех заведениях, сайтах объявлений и кофейнях — кроме «Stranger Things» — девушка известна именно под этим именем. Не то, чтобы Браун была каким-то параноиком, просто так ей было спокойнее, да и отмазываться от надоедливых операторов через ненастоящее имя было гораздо проще. — Твой кофе, Джейн, — резко перешёл на неофициальное обращение бариста. Парень поставил стаканчик перед ней и начал подписывать крышку. — Может, всё-таки сливок или молока добавить? — спросил он, явно надеясь продолжить с ней эту беседу в одного. — Нет, спасибо, я люблю, когда кофе — чёрный, — Милли забрала стакан и расплатилась. — Как мой мужчина. [4] Лицо баристы в миг исказилось гримасой удивления. Браун, напоследок натянуто улыбнувшись самонадеянному парню, покинула маленькое заведение и направилась к своему университету. «Волосы. Я имела в виду цвет волос».***
Время консультации тянулось мучительно долго, а мистер Модайн всё реже и реже говорил о сути дела, постоянно уходя куда-то в сторону, а то и вовсе зачитывая лекции на заданный вопрос по высланным билетам. Кто-то уже полностью забил на ересь, что несёт седой преподаватель, и просто залипал в телефоне, надеясь, что на экзамене его присутсвие на консультации сыграет наруку. Другие болтали между собой. Самые отчаянные вслушивались и записывали всё, что говорил этот профессор. А Милли была ни живая, ни мёртвая, одним полушарием головного мозга пытаясь уловить важные составляющие большого потока информации, а другим — мысленно находясь в кофейне на Оушен-Бич. Её макбук был раскрыт на прерванных несколько минут назад записях и открытым окне браузера. Айфон вдруг замерцал, оповещая о новом входящем сообщении. Оно было от Сэди. Sadie Sink: Нам надо поговорить Девушка перевела взгляд на задние парты. Рыжеволосая студентка в зелёном платье, что подчёркивало и усиливало небесный цвет её глаз, сидела в обнимку с чернокожим Калебом, что лениво расположился на своём месте. Синк прошептала одними губами слово «пожалуйста». Милли понимала, о чём именно будет их разговор, который никак не был желанным, но бегать от этого не очень-то и по-взрослому. Браун кивнула и быстро напечатала ответ:Millie Bobby Brown: В дамской комнате в конце крыла за лестницей.
Они встретились в назначенном месте, сначала не проронив ни слова. Сэди поставила свою сумку на подоконник и, убрав свои вьющиеся волосы назад, посмотрела на Милли своими голубыми глазами. — Милли, почему мне пару дней назад звонил Джейкоб и спрашивал о том, как ты и о моём ЧП, которого на самом деле не было? Сэди всегда была прямолинейна, не ходя и не нарезая круги вокруг да около. Это было то самое качество будущего предпринимателя, который собирался вести бизнес, не взирая на свою небогатую семью и отсутсвие каких-либо связей. — Сэди, пожалуйста, давай не будем, — отвернулась от неё Милли. — Это всё равно тебя не касается. — Касается! Ты сама впутала меня в эту историю, сделав предлогом для каких-то своих тайных уходов, — вспылила рыжая. — Говорила ему, что ты ходила со мной туда, сюда, а на деле и смотреть на меня не хотела, игнорируя везде, где только можно на пару с Джеком. — Мне жаль, хорошо? Я зря это сделала, но у меня просто не было выбора. И я тебя не игнорировала, мне просто было обидно. — Выбора для чего? — Сэди убавила свой пыл. — Милли, если ты обижаешься на меня за тот разговор на паре у мистера Модайна, то зря. Я не хотела тебя обидеть и не обидела. Никаким плохим словом не назвала, не оскорбила. Я просто сказала тебе правду из сравнения. Всего-то навсего. Я не сказала, что твоя жизнь плоха, ужасна или хороша. — Повторюсь: я была на тебя обижена. Сейчас мне уже всё равно на это, правда, — попыталась успокоить свою подругу Браун. Обиды действительно больше не было. — Просто у меня слишком много всего произошло в жизни, что мне было как-то не до выяснений отношений с тобой. Ты назвала мою жизнь «сказкой», хотя на деле ты знаешь лишь её обложку, ты не знаешь всей сути. Даже у таких «счастливых», — она выделила это слово кавычками в воздухе, — случается дерьмо в жизни. Не нужно делать поспешных выводов. — Я лишь показала тебе, что у тебя чуть получше, чем у той же меня. — От этого сравнения мои проблемы, знаешь, не ушли. Повторюсь: ты слышишь звон и не знаешь, откуда он. — Так расскажи мне! — вновь повысила голос Синк. Это прозвучало как мольба. — Расскажи мне! Милли, я твоя подруга. По крайней мере я надеюсь, что ею ещё являюсь. Расскажи мне, что происходит у тебя в жизни. Ты вечно держишь всё в себе. — Это неправда. Я много тебе рассказываю. — Да неужели, — всплеснула Сэди руками, а потом, поняв, что эмоции слишком взяли верх, успокоилась и присела на подоконник, продолжив диалог более доброжелательным тоном: — Тогда скажи мне, что произошло между тобой и Джейкобом, что ты куда-то уходила от него, прикрываясь мной. Наступила тишина. Милли не знала, как ответить правильно. И за этим раздумьем она поймала саму себя на лжи. Сэди была права: она действительно мало чего рассказывает о самой себе, не только конкретно ей. Много чего не знал её бывший парень, её хорошая подруга Наталия, её родители и младшая сестра. Обо всём знал лишь один человек. Человек, что в корне поменял её жизнь, сменил цвета, музыку, свет. Браун понимала, что Сэди заслуживает правды. Она заслуживает всей правды. Но Милли может дать только часть. — Мы расстались, — сказала она. И тут выражение лица её подруги в миг переменилось. — Расстались? — переспросила она, сведя брови. — Когда? — В ту же ночь, когда он тебе звонил насчёт меня. — А почему? — вновь вопрос. — Ты не подумай, мне Джейкоб никогда не нравился за исключением, может, его смазливой внешности. Но мне просто интересно, почему вы так разошлись. — Наверное, я наконец-то осознала твою точку зрения, Сэди, — подмигнула ей Милли и присела рядом. — И она мне показалась не такой уж и бредовой. — Будто стала я бы тебе когда-то врать, ну, — улыбнулась в ответ рыжеволосая. Градус стал повышаться. — За ним девчонки табунами бегали, а выбрал он тебя. Дочь известного бизнесмена в Кремниевой долине. Какое совпадение, да-да. — Думаешь, он выбрал меня, потому что хотел бизнес моего отца? — Ну, я думаю, что это была его изначальная причина начать за тобой ухаживать. Может, потом он, конечно, в тебя и влюбился. Это ты уже лучше меня знаешь. Милли чувствовала сильные чувства со стороны Джейкоба. Да, они были не столь ответными. Ей было с ним приятно, удобно. До той поры, пока она не познала настоящую любовь, для которой и была рождена. За все эти два года Сарториус не сделал Милли ничего дурного. Он просто был, он любил по-своему: отстранённо, легко и успокаивающе. Как лунный свет в темноте ночи. А тут появился Финн, чья любовь раскаляла, будоражила, вырывала и пробуждала её уснувшую истинную природу. И эта любовь нашла её согласный ответ на взаимный обмен. — А куда ты бегала, если не секрет? — поинтересовалась Синк. Браун вновь затихла. В голову ей пришла очень рискованная, но такая манящая идея. — К любовнику, — просто ответила она, ожидая ответной реакции. И та не заставила себя долго ждать. — Ха-ха, очень смешно, — закатила глаза Сэди. — А если серьёзно? — Я тебе серьзно: к любовнику, — Милли уже не сдерживала смех. — Ври-ври больше, Браун. Ладно, поняла, не хочешь рассказывать, — девушка отмахнулась от неё, слезая с холодного кафеля. — Да нечего там рассказывать, Сэди, — Милли последовала за ней. — Пока я живу на пустующей квартире своего отца, а потом, когда Джейкоб съедет, вернусь туда. «Никогда». — Окей, ладно. Ну и бурная же у тебя ночка была тогда, подруга, — Сэди забрала свою сумку. — Вот как сейчас по ночам развлекается молодёжь: расставания, слёзы, пощёчины и обвинения. Не то, что этот ваш секс, наркотики и рок-н-ролл. — Ой, ну, Калеб-то точно от такого набора не отказывается, да? — девушки покинули самый дальний уголок этого крыла. — Он у него небось в избранном. — Ага, если бы. Там скорее «секс, диджей ChocolateDaddy и я пошёл спать». — Стареет. Молодые студентки на позитиве вышли из здания учебного заведения и, попрощавшись, договорились списаться сегодня вечером. Это было последний раз, когда они разговаривали друг с другом такими, какие они есть сейчас.***
Lipps. Inc — Funkytown
Оушен-Бич никогда ещё не был таким многолюдным. Будто кто-то вдохнул в него вторую жизнь, и он предстал в новом обличие, что притягивало жителей и гостей Сан-Франциско в свои объятья золотого песка, голубых волн океана и запаха вкусного кофе из самой дальней кофейне на этой длинной набережной — «Stranger Things». Наталия счастливая и весёлая бегала вокруг своих посетителей вместе с Чарли, выполняя заказы и раздавая десерты. Казалось, что свет позитива, излучаемый блондинкой, наполнил всё это маленькое заведение в стиле 80-х, которое внезапно стало сегодня очень популярным: все столики были заняты людьми всех возрастов и социальных статусов; микрофон разрывался радостным оповещением о готовности того или иного напитка и именем заказчика. Милли еле-еле смогла протиснуться к Дайер, которая принимала следующий заказ. — Милли, привет! — поздоровалась бариста. — Привет, — отклинулась девушка. — Вау, сегодня прям аншлаг. Тебя среди этих неожиданных любителей кофе не найти даже. — Сама в шоке, честно, — Наталия пробила заказ на капучино со льдом. — Просто чудеса какие-то. Сначала пришла одна компания, потом другая, потом третья, а потом уже через секунду вся кофейня переполнена. — Кто ж так постарался, мне интересно, — хмыкнула с улыбкой Милли. — Вы рекламу где-то дали? — Да нет, — Наталия передала заказ Чарли. — Всё было как обычно. Само собой как-то произошло. — Ну, прям настощие очень странные дела. — Название себя оправдывает, не так ли? — подмигнула ей Даейр. — Кстати, Нат, я никогда не спрашивала, но почему именно «Stranger Things»? — спросила Браун. Красивых и более кофейных названий ведь полно. — Как бы тебе объяснить, — Наталия отошла к кофемашине, отчего ей пришлось говорить громче. — Понимаешь, в нашей жизни происходит всякое: взлёты, падения, крутые повороты, шаги в сторону и прочее. И чаще всего причинами таких кардинальных изменений становятся именно необычные события. Под «необычными» я не имею в виду что-то сверхъестественное, нет. А именно то, что происходит нежданно, быстро, резко — как, не знаю, падение с велосипеда, если ты вдруг увидел перед собой возникшую из ниоткуда фигуру; или нахождение чего-то или кого-то там, где ты и не ожидал найти. И после таких событий твоя жизнь уже никогда не станет прежней, — Наталия поставила большой стакан с «Апельсиновой косточкой». — Я назвала свою кофейню «Stranger Things», потому что я хотела создать и открыть не просто кофе-дом, а место, которое будет менять жизнь людей. Хотя бы на чуть-чуть. Кофейня родилась около трёх лет назад. Наталия не стремилась к огромному бизнесу, большим деньгам и какой-то славе. Она хотела заниматься тем, что приносит ей радость. И это желание отразилось в её маленькой со светящимися красными буквами в названии кофейне, в которую Дайер вдохнула жизнь, сделав из обычного заведения с уклоном на кофейные напитки другой мир. Изнанку, в которой ты чувствуешь себя как дома. — Вау, а я даже и подумать не могла, — искренее удивилась Браун. — И, видимо, сегодня, как по волшебству, весь ЭсЭф решил перевернуться на сто восемьдесят градусов. — Ой, кстати, о волшебстве, — Наталия протянула Милли бумажку, на которой она записывает заказ и имя. — Посмотри, какой у нас сегодня особенный заказ. Девушка перевернула белый квадратик и прочитала следующее: Латте с шокад. крошкой — Гермиона Грейнджер. Фраппе — Драко Малфой. Апельсиновая косточка — Волдеморт. Её брови полезли на лоб, а потом Милли рассмеялась. — Серьёзно? Мы уже так можем работать? — Браун вернула записку. — Давно Хогвартс переехал в Сан-Франциско? — Видимо, эти англичане уже устали от переменчивой погоды в Лондоне и перебрались поближе к океану, — Наталия приняла три стаканчика у Чарли. Парень сегодня был очень взъерошенным, но не менее довольным, чем его девушка. — Моя родина едет ко мне, — Милли кивком приветствовала Хитона. — А можно я их объявлю? — вдруг попросила девушка. Дайер согласилась, протягивая своей коллеге маленький микрофон. Девушка ещё раз посмотрела на заказ, а потом, прочистив горло, громко и торжественно объявила: — Латте с шоколадной крошкой для Гермионы Грейнджер, — прочитала она первого с максимальным британским акцентом. — Фраппе для Драко Малфоя, — Наталия подавила смех. Милли глазами пробежалась по третьему в списке. — И «Апельсиновая косточка» для Того-кого-нельзя-называть. Кто-то в кофейне громко улюлюкнул. К бару подбежали трое. Милли ожидала увидеть детей или подростков, но этими загадочными волшебными личностями оказались трое молодых людей, кажется, даже ровесники Наталии. Парень одобрительно щёлкнул на Милли и сказал что-то вроде «Да ты шаришь, подруга». Они, всё ещё не прекращая смех, ушли из кофейни со своими стаканчиками. — Если человек — задрот, то это надолго, — сказала Наталия. Блондинка повернулась к подошедшему пухлому мужчине, который внимательно изучал доску с меню. — Вам помочь с выбором? — спросила Дайер. — Что-то конкретное хотите? — Да вот смотрю и не знаю, что выбрать, — отозвался мужчина. — Ну, давайте попрядку пойдём, — Наталя поправила свой хвостик. — Вы хотите кофе или чай? — Кофе, однозначно кофе. — Хорошо, тогда холодный или горячий? — продолжила блондинка. — А кофе разве можно пить холодным? — мужчина изогнул бровь. — Можно, — от движения головы её чёлка упала ей на глаза. — Ну, тогда давайте всё-таки холодный. Не пробовал никогда, да ещё и жара сегодня просто лютая, — мужчина в подтверждение своих слов отодвинул воротник футболки. — Можем предложить гляссе, — Дайер указала на напиток в меню, где рядом с названием было нарисован его внешний вид. — Это кофе с мороженым. — Это типа мороженое будет плавать в кофе? — скривился немного посетитель. — Ну, не прям плавать. Оно придаст кофе такой ванильный вкус, а потом просто расстает, — объянила Наталия жестикуляруя. — Блин, идея с мороженым и кофе крутая, конечно. Но вот то, что я потом буду пить какую-то непонятную жижу — такое себе, — мужчина сжал губы. — Может, что-то другое или… — А может аффогато? Пухлый посетитель и бариста посмотрели на подавшую голос Милли. Браун не хотела встревать, но слова вылетели сами собой. — Аффо-чего? — не понял он. — Аффогато, — повторила темноволосая. — Его нет в меню, но он готовится по тому же принципу, что и гляссе. Ну, тоже есть и мороженое, и кофе. Только наоборот: в гляссе больше кофе, чем мороженого, а в аффогато больше мороженого, чем кофе. То есть, кофе там идёт, можно сказать, как соус: им поливается мороженое. Кофе будет горячим. И это уже будет как десерт, а не напиток. Мужчина внимательно вслушивался в слова молодой и не работающей сейчас баристы, и лицо его понемногу начинало одобрительно светлеть. — Кстати, да, — подтвердила Наталия. — Мы можем его приготовить. И добавить амаретто. Это такой миндальный ликёр. — Да, давайте, — улыбчиво согласился посетитель. — Отлично, — воодушевилась Дайер, подходя к кассе. — Так, тогда аффогато. По цене будет как гляссе. Как к Вам обращаться? — Судя по всему, тут можно как угодно предствиться? — спросил мужчина, явно намека на ситуацию с тремя фанатами Гарри Поттера. — Да, как хотите, — пожала плечами бариста. — Тогда пусть будет Мой господин, — гордо поднял он своё вспотевшее лицо. Милли прыснула, а Дайер еле заметно хихикнула. — Хорошо, мы Вас позовём. Можете располагаться пока. Посетитель удалился за дальний столик, явно довольный собой. Наталия ещё раз посмотрела на заказ и обратилась к Милли: — Приготовишь? — Сегодня не моя смена, — напомнила ей девушка. — Дозор никогда не дремлет, — парировала Дайер. — А твой дозор ещё не окончен. — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу [5], — театрально процитировала Милли, откладывая свой рюкзак в сторону и отправляясь в комнату для персонала, чтобы помыть руки. — Я тогда пойду отдохну, — крикнула блондинка, развязывая свой фартук цвета мокрого асфальта. — А вы с Чарли ещё поработаете. — Хорошо, — в унисон сказали оба. Женские руки в кольцах поддели шарик белого воздушного мороженого, кладя сладкую ванильную субстанцию в коктейльный бокал. Нежный аромат сливок сразу же ударил в нос, вызывая радостный летние эмоции, когда ты бежишь со своими друзьями в ближайний магазин за этим вкусным десертом с разными добавками. Столкнувшись с холодным стеклом и жарким воздухом, мороженое тут же подтаяло и облачным следом скатилось в середину небольшой воронки. Милли утромбовала таблетку зёрен арабики, что коричневым порошком превратились в плотную таблетку, а после под напором горячей воды стали терпкой струйкой опускаться в металлический шот, отдавая все свои полезные свойства и восхитительный вкус. Браун аккуратно с помощью тонкого носика принялась поливать мороженое горячим кофе, которое от столкновения с противоположной температурой дал ещё больше пара и окрасился в светло-коричневый оттенок. Кофейная «река» проникала в ямки ледяных сливок, проникая в белые айсберги теплыми нотами. Следом в этих снежных миниатюрных горах в коктейльном бокале забежала другая река — цвета тёмного шоколада с красными линиями. Она придала приятный вкус сладкого миндаля. Для усиления ореховой ноты, Милли добавила дроблённые кусочки, рассыпав их на горные вершины. Повертев своё творение в руках, бариста осталась довольна. Деревянный поднос, салфетка, десерт и маленькая ложечка. Всё было готово. — Чарли, позови заказчика, пожалуйста, — попросила Браун и кинула ему бумажку. — Вот там его имя. Парень оторвался от уборки в кофебаре и, устало выдохнув, взял кусок бумаги и включённый микрофон, не прочитав записку заранее. — Аффогато для… — Чарли споткнулся. Он пригляделся ещё раз, сощурив глаза. Потом отодвинул лицо, потом вновь принялся вчитываться. Милли с интересом наблюдала за этим. — Аффогато для… Моего господина готов, — протянул Хитон, всё ещё с большими глазами глядя на записку. Пухлый мужчина подошёл к кофебару. Многие посетители с открытым смехом смотрели на всю эту вакханалию с именами. Посетитель забрал свой заказ и, поблагодарив, удалился за свой столик. — Хорошая горничная, — похвалила его Милли, снимая спецодежду. — Иди ты в пень, Браун, — пробурчал Чарли. — Зато было забавно, — на рабочее место вышла Наталия. В руках она держала три стаканчика на вынос. — Милли, ты можешь идти. Дальше мы справимся сами, а тебя уже заждались. — Да, Финн должен был прийти сегодня, но я его не видела, а с этим аффогато я совсем забыла, что хотела ему позвонить, — замешкалась Браун. — Он приехал ещё раньше тебя вместе с Гейтеном, — сообщила ей Дайер. — Они ждут тебя на пляже. Сегодня все места заняты, поэтому они просили передать, что будут ждать тебя там. Они совсем недалеко, ты их увидишь. А это вам, — бариста протянула ей те три порции напитка. — Это «Косточка». Сегодня она прям разлетается на заказы. — Спасибо. И её взгляда не ускользнуло красноречивое движение глаз блондинки.***
Океан освежал одним своим видом. Его волны приносили приятную прохладу, опускаясь белой пеной на золотой песок, и уносили жару, отходя и оставляя мокрые следы. Чайки кричали над пляжем, охотясь за рыбой или общаясь друг с другом. А отдыхающие купались, загорали и просто весело проводили время. Отыскать двух парней не заняло много времени. Их выдало золотистое Карманное солнце, бегающее свободно за улетающими белыми птицами. Он счастливо бежал им навстречу и недоумел, когда те взмывали высоко в голубое небо. Почему они от него убегают? Ведь он всего лишь хочет с ними поиграть. Финн и Гейтен сидели на пледе, что принёс черноволосый, и о чём-то оживлённо болтали. — Привет. Милли заметил Матараццо, который пододвинулся в сторону, освобождая место для девушки, которая быстро обняла Гейтена и присела рядом. — Привет, Логик, — тепло улыбнулся Финн. — Привет. Браун уже хотела потянуться к нему, но, вспомнив, что они не одни, опешила, виновато прикусив нижнюю губу. Солнечные лучи падали на его смоляные кудри, что из-за бликов казались ещё объёмнее. Из-за тёплых, даже жарких дней на его бледной коже, казалось, веснушек стало ещё больше. Безразмерная светлая футболка скрывала его худое тело и оскалившегося волка с горящими красными глазами на груди. В тёмных очках отражалась её глупое — влюблённое — выражение лица. — О, боже, да целуй ты его уже, — проныл Гейтен. — Я уже всё знаю. Милли показала ему язык. Встав на колени, она приблизила своё лицо к Финну и быстро прижалась к его пухлым и обветренным губам. Парень на пару секунд углубил поцелуй, не позволяя девушке отстраниться своим едва уловимым напором. — Господи, ребята, какие вы сладкие, — с иронией произнёс Гейтен. — Диабетики просто покинули чат. — О, чья б корова мычала, — Вулфард отпустил Милли, которая прильнула к нему ближе. — Сам в школе бегал за каждой юбкой, а потом зажимался с ними где только можно. — Во-первых, эти юбки были слишком притягательными, окей, — закатил глаза Гейтен. — Если мы о тех юбках речь ведём. Во-вторых, ты был ничем не лучше меня, Финн. Статус типичного чувака из рок-группы, за которым постоянно бегают девчонки, за тобой прочно закрепился. — Серьёзно? Мы сейчас обсуждаем ваши… весёлые сексуальные приключения в школе? — спросила Милли, протягивая напитки парням. — Потому что это единственное, что я помню с тех времен, — ответил Матараццо, делая глоток апельново-кофейного творения. — Да, по тебе заметно, — Финн принял свой стаканчик из рук Милли. Кожу обожгло от контраста температур: то ли её руки, то ли холод напитка. — А потом как эти бедные девчонки бегали и искали с тобой встречи. — Ну, бывало, да, но мне хотя бы хватало всего лишь одного разговора, чтобы дать ей понять, что между нами ничего быть не может, — сказал Гейтен. — Такого запущенного случая, как у тебя, Финн, у меня, слава богу, не было. — Что ещё за запущенный случай? — оживилась Милли, водя трубочкой в своём напитке. — О, ты не знаешь? — Гейтен вдруг оживился. — Это было в десятом классе зимой. Финн тогда на одной вечеринке переспал с ученицей по обмену из Китая. — Я был пьян, — пустил в свою защиту черноволосый. — Ну так естественно, — закатил глаза Гейтен. — Короче, переспал он с ней. Ну, и наутро свалил, это ясно. Думал, что как бы этого было достаточно. Но, видимо, другая культура, другое воспитание, другое мнение и другой взгляд на жизнь. Она просто начала вешаться на него в школе везде. Думала, что он теперь её парень. — Я пытался с ней нормально поговорить и всё объяснить, но она как будто меня не слышала, — Финн убрал волосы со лба. — Вообще она всегда была какая-то не от мира сего, — Гейтен прокрутил пальцем около виска. — Но самый пик был, когда Финну чуть ли не скрываться от неё пришлось. И однажды она просто припёрлась к нему домой. — Серьёзно? — девушка посмотрела на своего друга. — Да, — печально ответил Вулфард. — И вот тут-то начинается самое интересное, — Гейтен выпрямился. — Помню, что это была пятница. Мы по традиции с Финном сидели у него дома в подвале и рубились по видеосвязи с Джейденом и Квинси в игру. И вдруг звонок. Я снимаю трубку, а там она. Говорит, что пришла к Финну и стоит у двери. Картина была такая. Уютный подвал на улице канадского города Ванкувера переливался всеми цветами радуги от света мониторов двух ноутбуков, в которые, не отрываясь, смотрели двое подростков из старшей школы. Их руки были поставлены в боевой позиции, а указательные пальцы правой руки лихорадочно клацали по мыши, цепляясь за неё так, словно от этого зависела как минимум судьба всего человечества. На экранах была показана битва в магическом мире, а в углах велась видеосвязь с изображением ещё двух подростков на другом конце улицы их маленького района. — Финн, он тебя у тебя под прицелом! Огонь! — У меня кулдаун ещё со стана не прошёл — я не могу сейчас стрелять! Я в укрытие! — Джейден, убей Финна! — раздался из колонок чужой мужской голос. — Да я не вижу его, Квинси! — ответил другой на том конце связи. — Правильно, поэтому это и называют укрытием, мертвец! — крикнул Финн. — Дай гранатами! — Уже кончились! Вдруг на видеозвонках Джейдена и Квинси появились и третьи лица. На фоне было видно, как в проходе стоят девушки в коротких платьях. Одной из них была Грейс Вандервол. Русоволосая облокотилась о двери и, выставив одну ногу вперёд, сказала: — Эй, привет, ребятки, я и моя подруга устали от танцев и пришли к вам в надежде заполучить немного жаркого секса. Но парни даже глазом не повели, продолжая свою битву за жизнь. Никто не отвлёкся ни на секунду. — Финн, да кинь ты уже молнии Зевса, пусть они сдохнут! — крикнул Джейден. — Сукин сын! Семя, семя в морду! Хилимся! Живём! Блять! Комната разрывалась от звуков кнопок, передвижения мышки, криков и сбитого дыхания. — Ну, а я что тебе говорила? — спросила Грейс у своей подруги. — Никакой реакции. Пять долларов с тебя. И девушки ушли с довольными улыбками. — Гейтен, да жахни ты его уже ракетами! — Всё, что у меня есть, это флак! — Теперь у тебя нет и жизни, не то, что флака! — воинственно произнёс Джейден. Игра резко замерла. Комнаты на миг погрузились в относительную тишину. — Ты зачем на паузу нажал? — спросил Гейтен у Финна. — Мне показалось, что я… кое-что слышал, — ответил парень. — Что? — Квинси приблизил своё лицо. Они стали прислушиваться. В ушах всё ещё гудел шум от игры. Но никаких других посторонних звуков не было. — Ты точно уверен? — повернул к нему своё лицо Матараццо. — Да точно. Гейтен встал с дивана и начал мерить ногами комнату подвала, стараясь уловить каждый шорох. Они в доме были сегодня совершенно одни: Ник у друзей, а родители уехали к бабушке и дедушке за город. И от этого даже немного становилось жутко. — Да показалось ему! Больно вы кому-то нужны! — Джейден заёрзал на стуле. — Тащите свои задницы сюда. — Ух, да мы сейчас всё вам с Финном устроим, — коварно улыбнулся Гейтен, делая шаг к своему ноутбуку. И тут зазвонил домашний телефон. — Или не всё, — процедил парень, идя к разрывающемуся аппарату. — Алло? — он поднёс трубку к уху. И чуть не подавился кислородом. — Привет, Найвз, — протянул он, поворачиваясь к Финну. — А ты вездесущая. Прям как пыль. Черноволосый на это лишь устало выдохнул, а парни на экране принялись ржать. Да уж, эта девчонка умеет поплясать на нервах. — Что-что? Ты здесь? У двери? — медленно и чётко произнёс Гейтен. Финн резко вскочил, ошарашенно смотря на своего друга. Тут его взгляд метнулся в сторону, где за занавешенными стёклами можно было увидеть женскую фигуру с короткими волосами. Парень молча и быстро захлопнул ноутбуки. Сердце колотилось как бешеное. В дверь постучали. — Что делать будем? — шёпотом спросил Финн, метаясь из стороны в сторону. — Она следила, что ли, за мной? — Так, не паникуем, — Гейтен положил телефонную трубку. — Я выйду и спроважу её. А ты спрячься где-нибудь. Бегом! — крикнул он тихо. Спрятаться в подвале высокому парню с ростом практически в два метра. Хорошая задачка, надо было их в экзамены вставлять. Ему некуда было себя приткнуть. Абсолютно некуда. Если только… Гейтен подошёл к чёрному входу и открыл дверь. Он услышал, как его друг сзади быстро убрался с поля зрения. Гейтен тут же сузил размер проёма, заслоняя его всем своим телом. На пороге стояла низкого роста девушка азиатской внешности с неаккуратно подстриженными под каре волосами. На ней была зимняя куртка, а к уху был прижат смартфон. — А Финн дома? — спросила она высоким голосом, в котором был слышен акцент. С её губ сошёл пар. — А-а-а-а, — Гейтен ещё сильнее прижал дверь к себе, — такое дело. Он… Взгляд девушки из Китая вдруг замер позади Гейтена. Внезапно раздался грохот разбившегося стекла, чьи осколки разлетелись по полу. Матараццо, не оборачиваясь, увидел, как из разрушенного окна со стороны улицы вылезает длинная рука, хватает куртку и вновь уходит через разбитую дыру. — Он только что ушёл, — закончил Гейтен, всё ещё сохраняя невозмутимое лицо. Девушка, будто примёрзнув, посмотрела сначала на парня, потом на то, что только что она увидела, а потом вновь на парня. — Правда? — с трудом произнесла она, убирая телефон от своего лица. — Да, — огорчил её Гейтен, почесав затылок. — Сорри. И за спиной девушки по улице прошла долговязая фигура в чёрной куртке с мехом. Под подошвами кроссовок хрустел недавно выпавший снег. Финн скрылся в неизвестном направлении. — Как-то так, — закончил каштановолосый, сделав глоток своего холодного кофе с привкусом апельсина и орехового топпинга. Милли молча уставилась на двух парней, что являлись главными героями только что рассказанной ей истории. Особенно на того, кто сейчас обнимал её за талию и пытался скрыть своё покрасневшее явно не от солнца лицо за густой чёлкой. И эмоции вырвались наружу. — Да ладно?! — рассмеялась девушка. — Ты что, правда выскочил в окно, разбив его?! Капец, как же скучная моя жизнь. — Я разбил его бутылкой из-под газировки, а потом вылез через него и ушёл, — поправил Финн. — Но да, у меня не было другого выбора. — А подняться по лестнице и спрятаться в доме было никак? — Я запаниковал. К тому же, дверь из подвала была заперта на ключ. Пока я бы с ней там копошился, она бы точно меня услышала и заметила. — Ну, да, — гортанно сказал Матараццо. — А громкий и эффектный вылет из окна вообще был просто музыкой из наушников. — Ещё раз: я запаниковал. Мне потом таких пенделей вставили родители, когда увидели это всё. И даже придуманная история о том, что какие-то хулиганы кинули камень, вообще меня не спасла. — Да кто в то время ходил и кидался камнями в окна, когда везде уже камеры стояли? — не отступал от своей точки зрения Гейтен. — Мы что, в штате Мэн пятидесятых годов жили? — Не, там никто окна не разбивает, чтобы сбежать от влюблённой девчонки, — Милли поманила рукою Ральфа, который тут же побежал к ней. — Там только нежить Стивена Кинга веселится. Чем вам, канадцам, ещё развлекаться, — ирония взыграла с новой силой. — Ой, тоже мне, англичане, — Финн почувствовал дыхание Ральфа на своей щеке. А потом этой же щеки коснулся мокрый нос. — Сами живёте там на своём острове, чаёк попиваете да погоду обсуждаете. Высшая форма ваших развлечений. — Ой-ой-ой, — передразнила его девушка. — Зато у нас окна целые и юные девичьи сердца. — Ну, так это понятно, — Гейтен потрепал ухо Ральфа. — Это же у вас в правилах уходить по-английски: не попрощавшись. — Ладно вам, Казановы, — усмехнулась Милли. — Оставлю-ка я вас вспоминать своих баб без меня. А мы с Ральфом пойдём поиграем. — Возьми в рюкзаке мяч бейсбольный, — Финн отыскал рукой свою спортивную сумку. — Он любит его ловить и приносить обратно. — Хорошо. Браун забрала белый атрибут спортивной игры и удалилась с золотистым ретривером ближе к Тихому океану. Она распустила свои волнистые волосы, почувствовав облегчение от отсутствия стягивания. Бриз приятно коснулся её лица, оставляя невидимые поцелуи на смуглой коже. Ральф, увидев свою любимую игрушку, начал радостно прыгать и пытаться поймать её зубами. — И всё же ты хреновый актёр и предсказатель, — сказал Гейтен, когда девушка с собакой удалились. — В смысле? — Врал как дышал. Только теперь ещё и напару с Милли, — Матараццо скривил лицо. — Ой, да мы не будем вместе. Ой, да у неё есть парень. Ой, да между нами ничего нет. И ко-ко-ко-ко. — Я не думал, что всё повернётся именно так, — Финн поправил свои тёмные очки. — Я не думал, что влюблюсь в неё. Это казалось просто наваждением. Никакой любви не должно было быть. — Наивный парень с Аляски, — закатил глаза его друг. — Для любви нет слова «должно». Она просто приходит и всё. Без объяснений и предупреждений. Ты же сам это знаешь. — Здесь другое, — мотнул головой черноволосый. — Это… — он усмехнулся. — Я даже не знаю, как выразить. Это… Когда это было с Айрис, я будто… не знаю. Будто выгорал. Словно все мои чувства уходили в Чёрную дыру. А здесь… Боже. С ней это пламя с каждым днём всё сильнее. Я чувствую это от неё. Она не просит, она не требует. Она просто есть. И от её присутствия всё появляется само собой. Как будто так и должно быть. — Она тебя любит, это видно, — Гейтен посмотрел на Милли, которая кидала Ральфу мячик. Ретривер с азартом бежал за ним, хватал его своей челюстью и приносил обратно девушке. — Это видно, — повторил он уже тише. — Да, это видно, — вторил Финн, держась пальцами за оправу своего тёмного креста. — Эх, я с самого начала знал, что вы, ребята, сойдётесь, — Матараццо расслабленно упал на спину. — Это было лишь вопросом времени. — С чего ты был так уверен? — спросил Финн. — Чуйка, брат, у меня есть на это чуйка, — парень похлопал себя по груди. — Ведь не даром меня в школе называли «Заклинатель сердец», — имя Гейтен произнёс шепотом на манер заклинания. — Никто, — произнёс Вулфард своим голосом, а потом в манер Матараццо добавил: — тебя так не называл. — Называл, — не согласился он. — Просто не слышно, потому что шёпотом. Беседа погрузилась в молчание, прерываемое только шумом волн и ветра. Каштановолосый допил свой кофе и, убрав два пустых стаканчика, вновь обратился к своему лучшему другу: — Чё было у вас уже, да? — с забавой в голосе спросил он. — Что было? — не понял парень. — Ой, не строй из себя Орлеанскую девственницу, — подтрунил его Мацараццо. — По лицу же видно всё. — Это тебя уж точно не касается, — отмахнулся он от него. — Мне не нужны подробности, увольте, — сказал Гейтен. — Мне нужно просто подтверждение факта. — Зачем тебе это? — спросил он. — Картотеку твою веду, — ехидно ответил он. — Ответь уже просто. Не ёрничай. — Да, у нас был секс, — твёрдо произнёс Финн. — Ты доволен? — Пока ещё нет. Вот, ответишь мне на второй вопрос — буду, — Гейтен улыбнулся, а потом присел чуть ближе. — Ты уверен, что она не сымитировала свой оргазм как тогда? — Да пошёл ты! Финн кинул в друга свой рюкзак (первое, что попалось под руку), а тот лишь упал в диком смехе, привлекая внимание окружающих, которые вопросительно уставились на них. Шёпот океана поцеловал слух Милли, которая веселилась с ретривером, чья шерсть отливала в солнечных лучах всеми оттенками золотого. Ральф бегал вокруг неё, пытался достать до её лица, стремился как можно быстрее находить брошенный ею мячик и возвращаться со скоростью света в тёплые женские руки. Его тёмно-карие глаза блестели счастьем. Собачьим счастьем, для которого ничего не нужно было, кроме любви хозяина. Собака — это то существо, что идёт в определение преданности. Это то существо, что пойдёт за тобой в огонь и воду, в ураган и бурю. У тебя могут быть проблемы, работа, семья, друзья, зарплата, долги, вечеринки и тусовки. А у собаки есть только ты. Её жизнь, смысл всей собачей жизни — это любить людей. Любить тех, кого можно любить. Спасать тех, кого можно спасти. Лизать и прыгать к тем, кто дорог. Её предназначение — это быть с тобой. А быть с тобой — это разделять с тобой всё: боль, радость, потерю, приобретение. Уходя, собака всегда будет рядом. А в её глазах ты увидишь отражение самого себя. Глаза — зеркало души, и душа собаки — это ты, и только ты один. — Ральф! — окликнула его Милли. — Ральф! Ко мне! Пойдём, мальчик, нам пора уже возвращаться! Пёс, услышав команду, ринулся к девушке, но вдруг его пасть открылась чуть шире и мяч выпал из хватки зубов. Белый шар упал на песок и покатился в сторону океана. Ретривер тут же побежал за любимой игрушкой, но та всё катилась к воде, убегая от него и заманивая. А волны тянули её к себе. Милли, заметив это, оставила всё и бегом направилась к Карманному солнцу, которое вдруг замерло у линии волн. Мячик докатился до зоны воды, где прохладная жидкость полностью скрывала игрушку. Ральф недоумённо смотрел на желанный предмет делая шаги к нему, а потом попятился обратно, когда волна приближалась. Поняв, что игрушку точно не унесет в океан, Милли начала наблюдать за движениями пса, который ходил из стороны в сторону, не сводя глаз с мёртвой точки. Девушка достала из кармана свой айфон и включила видеосъёмку. На прямоугольном экране с мигающей красной точкой в углу золотистый ретривер, сильнее опустившись на свои лапы и перенеся вес на передние, начал аккуратно подкрадываться к своей добыче. Но тут набежала новая волна, и Ральф быстро отступил назад мелкими шагами. Он выпрямился, подождал, когда волна уйдёт. Мяч вновь появился в поле собачьего зрения, Карманное солнце тут же приняло положение полулёжа, принюхалось, вытянув свою мордочку, а потом начал наступать. И удача — любимая игрушка была схвачена зубами. Ральф тут же подбежал к Милли, протягивая ей предмет спортивной игры. — Хороший мальчик, — погладила она его. Момент был запечатлён не только на камеру, но в воспоминаниях Ральфа и Милли, что оставили это как их маленькую тайну.***
Ребята провели ещё какое-то время на пляже. Они разговаривали, делились воспоминаниями и впечатлениями. Гейтен рассказал, что очень ждёт выпускного в этом году: ему одобрили визу и дали место работы в Испании на первые два года, что не могло не радовать юного лингвиста. Позже, когда солнце уже начало склоняться к горизонту, они решили поехать домой и позвали Матараццо к себе на ужин. Парень с радостью принял это приглашение. Квартирка встретила их желанной прохладой. Ральф сразу же побежал к миске с едой и водой, припадая к спасающей жидкости. Милли достала заказанный ещё вчера ужин, разогрела его и вскипятила чайник. Матараццо внимательно оглядывался по сторонам, подмечая небольшие изменения в квартире с появлением девушки. Да, были добавлены какие-то новые предметы, вещи и прочее. Но одно было едва уловимо, но всё же заметно для Гейтена — в квартире стало тепло и светло. И не от солнечного света за окном, а от света, что исходил от Милли. Казалось, что именно её не хватало все эти годы, и выражение лица Финна, который смотрел на неё так, как ни на кого не смотрел никогда — даже на Айрис, — было тому подтверждением. Пока Милли занималась ужином, Финн показывал Гейтену новые детали своего проекта, которые он внёс (не без помощи девушки). Фильм был начат и отснят ещё полгода назад, до того, как парень лишился возможности видеть, и он собирался закончить его, смонтировать, даже неспособным к физическому зрению. У него была поддержка в лице молодой девушки, его подруги, что искала информацию о тех курсах в Лос-Анджелесе да и просто была рядом.— Я предсказываю тебе славу, Финн. Только работай быстрее. Я жду эти последние кадры, что ударят прямо в сердце твоему зрителю. Последние волшебные слова твоих героев. В этом фильме весь ты. В этом фильме будет вся моя жизнь.
— Блин, Финн, у тебя же нет никаких видео или фото за последние полгода, — подскочил Гейтен. — Правда? — спросила с кухни Милли. — Не шибко я люблю фотографироваться, — пожал плечами парень. — Да ладно тебе, пора уже исправлять эту оплошность, — Матараццо исчез в другой комнатушке, где лежали вещи. — Вот, когда ты станешь известным режиссёром, про тебя будут документальный фильм снимать с интервью. А у нас бац, и архивы есть. — Если, конечно, такое случится. — Случится, — Браун подошла к нему сзади и положила руки на плечи. Матараццо вышел к ним, держа в руках видеокамеру, которая уже давно ждала своего звёздного часа. — Снимать нужно всё и постоянно, чтобы было что вспоминать, — Гейтен включил аппарат. — Фото или видео — это не просто набор пикселей. Это оставленный след в этом мире, в этом времени. Не ты ли мне это всегда говорил? — А давно ли ты ко мне в ученики заделался? — улыбнувшись, спросил Финн. — Ты — режиссёр, а не философ, — Гейтен открыл экран. — Заткнись и вспомни себя, когда был актёром, — запись пошла. Многие помнят старые видео с детства. То, где были маленькими. Капризничали, веселились, кричали, делали домашнее задание, впервые готовили с мамой на кухне и много другое. Но со временем таких ценных видеоматериалов, которые просматриваешь спустя годы с теплотой в груди, становятся всё мало. В подростковом возрасте убегание от объектива, потому что прыщи или нос большой. В молодости всё расплывчато, потому что видео делалось на вечеринке в не самом трезвом состоянии. А потом уже становится не до этого. Появляется работа, заботы, проблемы, которые не очень-то и хочется где-то фиксировать. Но это лишь одно. А когда ты слепой, зачем что-либо фиксировать, если ты даже не можешь запечатлеть этого с помощью своей природной камеры — зрения. Но сейчас всё было совсем иначе. Гейтен бегал с видеоаппаратурой в руках вокруг Милли и Финна, беря у них интервью. Ральф тоже попадал в кадры, любопытно тыча своим мокрым носом. И всего на секунду черноволосый кудрявый парень забыл о своей слепоте. Он запоминал этот момент через звуки, через ощущения. Именно они стали его объективом. — Гейтен! — позвала его Милли. — Ты уже память всей камеры заполнил. — Я знаю. — Да, походу, не очень. Парень навёл камеру на Милли, которая забавно скорчила рожицу, стоя за барным столом. А потом начала играть на картинку. — А это у нас новая особь, что называется «Милли Бобби Браун», — девушка повернулась боком и начала делать вид, что уходит вниз по лестнице. — И она очень странная. — Добрый вечер, — поздоровалась она и протянула руки, чтобы самой стать режиссёром их домашнего кино. Девушка подошла к Финну, что сидел за рабочим столом. Его лицо выражало «Ну, что за дети». Немного напряжённая поза, но всё же радостная улыбка на губах. — Что, Финни, работается? — спросила она, приближаясь. — Да в такой обстановке что-то не совсем, — ответил он ей. — А ты привыкай уметь работать во всех условиях, — она поправила его волосы в излюбленном жесте. — Ты же режиссёр! — громко произнёс Матараццо. — Адаптируйся. — Я тебя вырезать буду, — Милли навела на него объектив, где на экране высветилось его сначала опешевшее лицо, а потом парень засмеялся. — Могут эти детсадовцы меня хоть на одни день оставить в покое? Я пытаюсь делать свою работу, — показушно пожаловался черноволосый. Ральф подошёл к хозяину и поставил свои передние лапы ему на колени. — А это у нас Карманное солнце, — Милли присела рядом. — Кто тут хороший мальчик? — Его эта мордашка, когда ты называешь его хорошим мальчиком, просто довольная до жести, — сказал Матараццо. — Потому что он уже заранее знает ответ на этот вопрос, — Финн принялся трепать его по золотистой шерсти, массажируя кожу. Девушка выпрямилась и тут протянула камеру Вулфарду. —Держи, — она взяла его за холодные руки. — Теперь твоя очередь снимать. Пора тренироваться. Парень сначала замялся. Но в тоже мгновение он ответно сжал её ладонь, посылая тот самый электрический разряд по всему её телу. Милли осторожно вложила ему в руки видеоаппаратуру, и Финн, найдя пальцами нужные кнопки и экран, включил запись, встав уже по ту сторону съёмки, заняв своё законное кресло с надписью «Director». Ребята помогали ему, направляя центр внимания объектива. — Ну, что думаешь, Логик? — спросил её парень, беря изображение. — Я думаю, что это просто замечательно. В съемки попали моменты с тем, как Гейтен пытается спрятаться за диваном; как Ральф грызет свою любимую игрушку; как Милли улыбается и смеётся. Ничего не убегало от ловких глаз Финна. Тёмные очки, казалось, больше не были такими тёмными. Он стоял вместе с девушкой, которая наблюдала за тем, как Матараццо играет с ретривером. Тут Финн немного повернул к ней своё лицо и тихо сказал: — Помоги мне камеру перевернуть. Я хочу кое-что заснять. — Ладно, пошлите есть уже, я голодный как волк, — Гейтен направился на кухню. — Сейчас, секунду, — Милли махнула ему рукою. Девушка взяла камеру в свои ладони, и они вместе повернули её, направляя объектив на самих себя. Браун под руководством Финна переделала экран, чтобы ей было видно то, что записывается. Они чуть приподняли её. Теперь оба были в кадре. — Ребята, да хватит уже, еда стынет, — проскулил Гейтен. — Нам нужен этот кадр, — ответила ему девушка. — Ты как будто не голодная. — А мне не нужно есть, я же фотограф. Матараццо решил плюнуть на этих двоих и начать трапезу. — Запись идёт? — спросил Финн. — Да. — Тогда повернись ко мне, — попросил он. Лицо девушки в кадре медленно поменяло своё положение влево. Финн склонялся к ней осторожно, боясь уронить камеру и навредить подруге. А Милли, лишь едва слышно хмыкнув, подалась вперёд. Губы соединились в коротком, но таком красивом поцелуе. Поцелуе, запечатлённом ими самими на камеру. Финн оторвался всего на сантиметр, вдыхая, а потом опять вернул это нежное прикосновение. — Ой, Финн, да ты точно голодный, — подал голос Гейтен. — Не целуешь, а прям ешь её. АРГХ, — продемонтрировал он укус, — вот так. — Заткнись! Кино было отснято. Их ужин пошёл в комфортной тишине, которая нарушалась лишь звуками вилок, тарелок и кружек. Иногда они о чём-то переговаривались, но в основном были в своих мыслях, прокручивая этот насыщенный день. — Завтра, ребята, не хотите на набережную Эмбаркадеро сгонять? — предложил Матараццо, садясь за барный стол. — Прости, но у меня очень важный экзамен через два дня, — сообщила Милли. — Буду готовиться. — Что, ваш старикан устроит вам настоящую взбучку? — спросил он. — Надеюсь, что такого не будет, хотя он любит, конечно, помучать студентов, — Браун подула на свой зелёный чай, остужая напиток. — Мы всегда все трясемся перед ним. Один раз у нас всех страх дошёл настолько, что мы перед экзаменом пошли в церковь, поставили свечку, прочитали молитву. Даже неверующие пошли. Потом наутро проверили гороскоп, выпили успокоительное и пошли на расстрел. Кто-то даже выполнил свою студенческую примету. — Это как у Финна было с каткой в игре? — спросил Гейтен. — Да, только моя одногруппница, допустим, три дня волосы не расчёсывает до экзамена. И тогда она сдаёт их на отлично. — Три дня не расчёсывать голову? — спросил Финн. — Это что же у неё на голове? — То же самое, что и у вас, кудряши, — ответила она. — Полный шухер из завитков. — А, ну, тогда всё понятно, — Матараццо уселся на диван. — А ты, Финн? Вулфард сидел на раскладном диване, вытянув свои длинные ноги. Золотистый ретривер уютно расположился рядом с хозяином, закрыв свои тёмно-карие глаза и отправляясь в царство Морфея. — Я буду занят, — ответил парень. — Ты знаешь, почему. — А тебе же в больницу нужно, — вспомнил парень. — Так ты всё-таки отказываешься от операции. С чего ты… — Операции? Милли огорошенно посмотрела на двух парней с застывшей кружкой чая в руках. О какой операции идёт речь? Разве у Финна не была она ещё очень давно? Гейтен сначала хотел что-то добавить, а потом до него дошло, что он только что сказал. Он взглянул на Финна, который опустил свою голову и запустил ладонь в густую шерсть Ральфа. — Ты… — начал Матараццо. — Ты не рассказал ей? Черноволосый парень не ответил. Он сжал губы в тонкую линию и поставил свою кружку на кофейный столик. Ретривер лениво раскрыл глаза и зевнул. — Не рассказал мне о чём? — голос Милли дрогнул, но остался таким же твёрдым. Она не понимала. Она не хотела понимать. Температура в квартире опустилась ниже нормы. Свет от ночной лампы упал на веснушчатое лицо, делая область закрытых очками глаз ещё темнее. — Гейтен, оставь нас с Милли, пожалуйста, наедине, — вымолвил Финн своим низким басом. Он звучал уверенно, даже слишком для той правды, которая скоро всплывёт на поверхность. Матараццо кивнул. Он поднялся с дивана и молча попрощался с Милли, но та как будто забыла о его существовании. Взгляд её светло-карих глаз был направлен на единственного человека, чей шкаф со скелетом внутри скрипя открывался. Гейтен ушёл, оставив их одних. И это было последний раз, когда он видел своих друзей такими, какие они сейчас. Но никто об этом даже не догадывался. _____________________________________ «Господин» — Джеймс Корден. Сцена с воспоминанием из прошлого, где Финн, Гейтен, Квинси и Джейден рубятся в игру (в Доту 2, если что) по видеосвязи — это отсылка на 1 сезон 7 серию сериала «Теория большого взрыва». Всем задротам посвящается! Ссылка в описании. Сцена с убеганием Финна через окно — отсылка на фильм 2010 года «Скотт Пилигрим против всех» (англ. Scott Pilgrim vs. the World). Действия происходят к канадском городе Торонто. В фильме очень хорошо, как по мне, показана жизнь именно канадцев, а не американцев. Очень рекомендую. Ссылка в описании. Сцена со съёмкой в квартире Финна — это пародия на видео со съемок фотосессии каста Stranger Things для журнала Entertainment Weekly в 2017 году. Ссылка в описании. [1] «Прям настоящий Люцифер с тремя пастями в вашем экономическом аду» — отсылка на «Божественную комедию» Данте, где в 9 (последнем) кругу Ада томится Люцифер (падший ангел, восставший против Бога. Был свергнут в Ад), который в своих трех пастях грызет предателей Иуду (предавший Христа), Брута (обманувший доверие Юлия Цезаря) и Кассия (также участник заговора против Цезаря). [2] «Боюсь, что всё, что сможет сделать это золотое чудо — это зализать их до смерти своей любовью». Золотистый ретривер — это очень добрая и дружелюбная собака-улыбака. Несмотря на свой большой размер, она совершенно не агрессивная. У вас не получится из неё сделать сторожа или охранника: уж слишком она любит людей. У неё даже челюсть «мягкая»: если вы положите ретриверу в пасть яйцо, закроете пасть, то яйцо все равно останется целым. Ретриверы любят кусаться, кстати, но они это делают играючи, поэтому важно отучить щенка кусаться с самого раннего детства. [3] «Прости, я уже убегаю. У меня есть время только на кофе» — отсылка к главному герою сериала «Твин Пикс» Дейлу Куперу — агенту ФБР, который расследует дело об убийтве школьницы. Очень любит кофе. Именно ему принадлежит знаменитая фраза «I'm running late. I only have time for coffee». [4] «Нет, спасибо, я люблю, когда кофе — чёрный. Как мой мужчина» — отсылка на фильм 1980-го года «Аэроплан» (англ. Airplane!). Думаю, многие ещё очень давно (в нулевых) видели этот мем с мальчиком в синем костюме и со скорчившей рожу светловолосой девочкой в розовом платье на борту самолёта. Этот мем именно из этого фильма, а фраза «No, thank you, I take it black. Like my men» вообще стала знаменитой и цитируемой. Перевод на русский немного некорректный, но всё же смысл передан. Ссылка в описании. [5] «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу» — отсылка на фэнтезийный сериал «Игра престолов» (англ. Game of Thrones), который выходил на телеэкраны с 2011 по 2019 года. Уголок автора. Соскучились по отсылкам? Я, честно, да, поэтому пришлось поработать над этой главой немалое количество дней. Мне было очень весело всё это искать, вспоминать и пересматривать: D На самом деле написание этих 20-ти страниц — большое чудо. Сейчас у меня сессия, а история русской литературы 19-20 веков сама себя не сдаст. Но пока у меня было до неё время, я решила выпустить эту часть, чтобы и себя, и вас порадовать :) Надеюсь, что удалось. Я постаралась сделать здесь переход из уютного и влюблённого повествования событий в начало той драмы, которая ждала своего звёздного часа ещё с тех пор, как я начинала эту работу. Следующая глава — это кульминация, а далее мы будем идти и к самой развязке, которая меня одновременно и пугает, и завораживает как автора. Мне очень интересно узнать ваше мнение, крики, оры, помидоры. Принимается всё. :) Спасибо и будьте здоровы! P.S. Отдельная благодарность посвящается комментариям людей под постом в группе Canvi на день любимых русскоязычных фанфиков по Филли. Для меня было огромной радостью увидеть упоминание своей работы. Честно, ребята, вы делаете меня очень счастливой на фоне всего дерьма, которое творится у меня в жизни. Love ya, Zela.