Права и обязанности попаданки

      Несколько дней я провела в тисках апатии: приносили еду — ела, забывали — просто лежала в дальней комнате и смотрела в потолок. Порой на задворках сознания мелькали странные вопросы и догадки, но они тонули в тусклом море безразличия раньше, чем мне удавалось их осознать. Я понимала, что надо встать и жить дальше. В конце концов, не я первая, не я последняя дура, обманутая женихом. Но не могла заставить себя даже лишний раз сесть, не то, что действовать.       На третий день такого растительного существования дверь отведённой мне комнаты с грохотом распахнулась настежь, и на пыльный ковёр рухнул Блэк. Прежде, чем до моих отупевших мозгов, дошло, что происходит, он уже поднимался, на все лады костеря идиотов строителей, придумавших такие высокие пороги. А в проёме стояли красный от злости Питер и ухмыляющийся Рем. — Вы позволите войти, леди Эванс? — церемонно осведомился Сириус, едва утвердившись на ногах.       Я промолчала. — Вот видишь, Пит. Молчание — знак согласия. Мне можно войти. А ты: «Нельзя! Нельзя!» Блэк бесцеремонно отодвинул мои ноги и плюхнулся на кровать. — Ну, чего встали? — он приглашающе повёл рукой. — Проходите! Рем не заставил себя дважды просить и тут же развалился в кресле, вытянув ноги к камину. Питер потоптался у двери, но, в конце концов, тоже вошёл. — Итак, что мы имеем? Имеем мы весьма дерьмовую ситуацию. Я тут кое-что выяснил. Сейчас изложу по порядку. Поправьте меня, если я ошибусь. У нас есть один нехороший жених… — Кобель! — перебил Питер. — Но-но-но, — притворно нахмурился Блэк. — Кобель у нас один. И он хороший и верный, как все собаки! — О присутствующих кобелях поговорим потом. Ты по делу давай, — усмехнулся Римус.       Мне стоило неимоверных усилий удержать внимание на их шутливой перепалке. Мысли всё время норовили съехать в сторону, рассыпаться мелким песком. Но я понимала, что друзья здесь не ради себя, они пытаются растормошить меня. И обижать их у меня нет никакого права. Поэтому я на остатках воли держала глаза открытыми и пыталась вникнуть в бессмысленный, совершенно ненужный мне разговор. А вот разговор становился всё более странным. — Есть изменник, есть жертва с разбитым сердцем. Но наша Лили совершенно не подходит на роль жертвы. Уж она-то скорее из гулящего женишка бы жертву сделала. А значит, у нас дилемма. Парадокс. Так? — Так, — кивнул Пит. — Получается, что жертва есть. Но эта жертва Лили. А Лили жертвой быть не может. Эй, жертва, — затормошил меня Сириус, — ты есть?       Сообразив, что простые требухания не помогают, этот толстокожий чурбан начал меня щекотать. От такой наглости даже апатия на мгновенье куда-то пропала, и я, извернувшись, пнула нахала под зад, да так, что он слетел с кровати. — О! — констатировал Блэк под дружный смех парней. — Реакции здоровые, жить будет. А теперь серьёзно. — Дурашливая маска слетела с его лица, как по волшебству. Правда, на кровать он предусмотрительно больше не лез. — Лили. Соберись. Все силы в кучу, и думай. Что ты ела и пила в тот день, когда застукала Снейпа? — Думаешь, её отравили?! — подскочил Питер.       Но Сириус только отмахнулся, выжидательно глядя на меня: — Соберись. Что ты ела? Или пила?       Вспоминать не было особой нужды, тот безумный день и так то и дело прокручивался у меня перед глазами. А вот заставить свой язык шевелиться оказалось неожиданно сложно. Даже тошнота накатила от напряжения. Наконец, чувствуя себя так, будто выталкиваю из горла огромные куски слизи, а не слова, я прохрипела: — Ничего… Только виски… Тут… — И после этого она пошла сюда? — не унимался Сириус. — Да, — отозвался Питер. — Все признаки в наличии. Поздравляю вас, господа, — наследник «древнейшего и благородного» отвесил пародию на поклон, — в Ордене Феникса завёлся шпион, который подсунул нашей подруге зелье Мёртвые чувства. Та ещё гадость, скажу я вам. — Но как? Я же тоже пил этот виски! — выдохнул Пит, переводя ошарашенный взгляд то на меня, то на Сириуса. — Как он сумел?! — Со шпионом разберёмся позже, — отмахнулся Блэк, заметно наслаждаясь моментом. — Та-да! Фанфары! Средство от затянувшегося похмелья. Пей!       Он бросил мне на одеяло миниатюрный фиал. Рука была тяжёлой, словно налита свинцом. Однако, я дотянулась до пузырька. Правда, вытаскивая зубами пробку, едва не проглотила её вместе с бурым жгучим зельем. Но это были уже детали. В следующую секунду меня выгнуло дугой от боли. По ощущениям, мне будто заменили кровь в венах жидким огнём. Слава Магии, длилась эта пытка недолго. — Как впечатления? — ухмыльнулся Сириус. — Бить будешь? — Кого? — хрипло спросила я. И на этот раз мне уже не пришлось делать над собой такое безумное усилие. Апатия, а вместе с ней и слабость отступали семимильными шагами. — Если учитывать, что твоего неверного женишка я уже бил, то выбрать придётся кого-то из нас, — продолжал дурачиться Сириус. — Предлагаю Питера. Он пытался меня к тебе не пустить…       Парень осёкся, и на Петтигрю скрестились три далеко не доброжелательных взгляда. Похоже, всех нас посетила одна и та же мысль. — Эй! — возмутился Пит. — Вы что, с ума сошли?! — Стоп! — опомнилась я. — Прости, Питер. Рем. Сириус. Успокоились. Виски тут ни при чём, как и Питер. — Ты ещё что-то слопала? — моментально расслабился Сириус. — В том-то и дело, что нет. Но в виски зелья точно не было. — Откуда тогда такая уверенность? — уточнил Римус. — У Мёртвых чувств есть побочный эффект: апатия и слабость накатывает не сразу. Первая стадия — непреодолимая жажда действия. Куда-то бежать, что-то делать. Всё равно, куда и что. А когда я вылетела в руки Питеру, мне уже ничего не хотелось, только найти уголок потише. Но дело в том, что я, похоже, уже проснулась с этой жаждой деятельности, будь она неладна. И уж точно ничего в рот не совала. А проникнуть в мой дом без моего ведома, да ещё и уйти незамеченным невозможно. — Тем не менее, кто-то проник, — задумчиво проговорил Питер. — Проник, — я покаянно наклонила голову. — Иначе с чего бы мне спозаранку… Уж лучше бы дома сидела.       Ответом мне послужили три мрачные физиономии. Но ни одного вопроса на тему «Что случилось?» не последовало. — Вы знаете… — утвердительно протянула я. — Ещё бы не знать. Он третий день торчит в переулке перед твоим логовом, — поморщился Римус. — В сам дом ему ходу нет, как, впрочем, и нам… — Погоди. Стой… — я схватилась за виски, словно так могла подпихнуть со скрипом проворачивающиеся мысли. Видимо, проклятое зелье ещё не до конца выветрилось из моей головы. Только так я могла объяснить собственную из ряда вон выходящую тупость. — Если меня опоили… А меня опоили, это точно, иначе я от твоего противоядья, древнейший и благороднейший, копыта бы откинула… — Это точно, — с ухмылкой вставил Сириус. — Но я сперва убедился, а уж потом… — Да помолчи ты! — взорвалась я и тут же прикусила язык. — Прости. Нервы шалят. Просто получается, что, если опоили меня, то и Северуса могли чем-нибудь угостить. И Петунью! Ведь я, собственно, что видела? А ничего! Ну, спали. Ну, голые. Долго ли раздеть человека под Сонным зельем? Я вообразила себе чёрт знает что. А на самом деле ничего не было! Так… Господа волшебники, все вымелись. Мне надо привести себя в порядок.       Но никто из парней не двинулся с места. Опешив, я уставилась на друзей. — А что потом? — наконец нарушил тишину Римус. — Пойду к ним. Надо разобраться, какой дрянью отравили Северуса и Петунью. Может, конечно, банальное снотворное… Но если я не заметила ночного гостя, то, может, кто-то из них вспомнит что-то необычное и… — Не ходи туда, — отрезал Люпин. — В каком смысле? — в очередной раз потеряла дар речи я. — В прямом. Ничего нового не узнаешь. И, Лили… Ты всё поняла правильно. Прости. Но всё было. Он сам признался. –Нет, — я растерянно вглядывалась в лица друзей. — Его точно опоили! Даже если что-то и было, то с какой радости Северусу об этом болтать? Это на него не похоже!       Но ни одного проблеска улыбки не появлялось на знакомых лицах, а глаза оставались холодными и мрачными. Не выдержав моего взгляда, Римус опустил глаза. Питер, так вообще упорно смотрел в камин с тех самых пор, как встала эта неприятная тема. — Народ… Да вы что… — проблеяла я, и тут заговорил Сириус. — Северус рассказал нам, что там случилось, — сказал он. И в его голосе не было даже намёка на привычный шутовской тон. — Мы его заставили. Точнее, просто не оставили другого выбора…       Римус тихо кашлянул, но Блэк только зло отмахнулся: — Ну, хорошо! Я! Я не оставил ему выбора. Снейп видел, что ты аппарировала с Питером. Сначала он ждал тебя у твоего дома, потом пытался найти Пита. Но вы оба всё это время были здесь. А сюда нет никому хода, кроме тех, кто получил личное разрешение Дамблдора. Тогда он пошёл к нам. Римус вернулся со своей, скажем так, прогулки только сегодня утром. Оставался я. Ко мне он и припёрся. Тоже твердил, что его отравили чем-то незнакомым… — Незнакомым? Да Сев зелья не хуже меня распознаёт! — невольно воскликнула я. — Да… Я тоже потом удивился, — кивнул Блэк. — Но это не самое важное. Когда он пришёл, мне не до расспросов было. Я его сразу к матушке поволок. Она, конечно, к полукровкам не очень. Сама знаешь. Но Снейп на всех гобеленах как лорд Принц значится. Магия его главой рода считает. В общем, матушка на его подлую рожу десяток разных определителей и проявителей извела. — И?! — не выдержала я. — И ничего. — То есть, как это? — А вот так. Ничего на нём не было. Ни заклятий, ни зелий в крови. Только универсальный антидот твоего авторства. Но его все мы с твоей подачи по утрам употребляем. Так что… — Да быть такого не может! — Прости, — Сириус ссутулился и смотрел в сторону. — Не верю. Они не могли так поступить. Да и мне подобный бред мог только под зельем в голову прийти. Мне надо к ним! — Он сам сказал, Лили, — развёл руками Блэк. — Когда выяснилось, что никакой дряни в его крови нет, и аура тоже чистая, как у младенца, я его к стенке припёр. Он тебя требовал. Ну, я и сказал, что, пока не расскажет мне всё, даже словом тебе о нём не заикнусь. Тогда он признался. — В чём? — тупо спросила я, хотя и так знала ответ. — Трахнул он твою блудливую сестричку! — рявкнул Сириус. — К обоюдному удовольствию. Если тебя интересует категория 21+, то за подробностями лучше действительно обратись к нему! А мне хватило самого факта. Дал ему в рыло и вышвырнул из своего дома. Мужчины, конечно, редко блюдут лебединую верность. И я наверняка тоже однажды изменю своей жене. Но устроить такое накануне свадьбы, да ещё и не озаботиться, чтобы невеста осталась в неведении… Это надо быть совсем уж законченным подонком! — Не хами, — проворчала я, не находя, что ещё сказать.       Меня избавили от ещё одной унизительной сцены, где мне отводилась далеко не самая приятная роль: лучше уж узнать о подобном так, чем слушать лживые оправдания или гадкие подробности из некогда таких желанных уст. Как вы предпочли бы избавиться от больного зуба? Быстро и больно, или медленно, но всё равно больно? Вот и я о том. Мне было за что поблагодарить Сириуса. Но вот благодарности я почему-то не испытывала. — Не веришь мне, — проговорил вдруг Блэк. — Ладно… Клянусь Магией, что… — Прекрати, — я дёрнула вниз его взметнувшуюся в магической клятве ладонь. — Я тебе верю. Верю. Только мне надо немного побыть одной. Хоть помыться… Три дня тут под этой отравой валялась. Только до туалета и доползала. От меня наверняка несёт, как от дохлого дракона. — Да ну, — отмахнулся Сириус. — От Люпина вон вообще мокрой псиной попахивает, и ничего. — Если тут от кого и может попахивать мокрой псиной, — хохотнул Римус, — так это… — Господа, мы увлеклись, — прервал очередной виток перепалки Питер нарочито благовоспитанным тоном. — Оставим даму. — Я ещё вернусь, — с шутливой угрозой проговорил Рем, выходя. — Дама, — отвесил шутовской поклон Сириус. — Я тоже вернусь.       Он вывернулся из рук подпихивающего его к двери Пита и, склонившись ко мне, тихо и уже совершенно серьёзно добавил: — Нам надо поговорить наедине.       Я обречённо кивнула, и вся компания вымелась в коридор. «И почему мне кажется, что ничего хорошего он не скажет, — подумала я, сбросив пропитанную потом одежду на пол в ванной комнате. — Хорошо, хоть не стал опять орать… Ещё больше подробностей из интимной жизни моего жениха мне не вынести. Бывшего жениха… Сев…»       По щекам, смешиваясь с брызгами воды, потекли слёзы. Первые слёзы с тех пор, как моя жизнь раскололась на две половины.