Я всё равно тебя люблю.

*** Сообща с разными поисковыми группами велись поиски, были задействованы волонтёры и просто неравнодушные граждане. Конечно же, ФБР вело расследование, в котором Малдер принимал непосредственное участие, точнее пытался, но из-за очередной неудачи рисковал получить себе нервный срыв. Тогда его попросту попытались отстранить от расследования, по причине невозможности держать себя в руках и мыслить объективно в сложившейся ситуации. Он, в буквальном смысле, бросался на всех, как загнанное животное, сидящее в клетке, и не дай бог никому в те дни, было попасться под руку Фоксу Малдеру. Малдер безжалостно срывал свой гнев на подозреваемых, и пару раз его коллегам приходилось оттаскивать его от заключённых, и от греха подальше. Дома же всё обстояло ещё хуже, угнетённая Скалли, ходила, словно тень по дому и начинала искать спасение в алкоголе. В комнатах снова воцарился бардак, в холодильнике сдохла последняя мышь, а на плите уже начал плести паутину паук, ютившийся за шкафом, но почувствовав свободу, обнаглел, ведь теперь его никто не гонял ни сырой тряпкой, ни веником. Приходя с работы, Малдер часто заставал Скалли в нетрезвом состоянии, со скандалом он разбивал и выбрасывал все бутылки, а потом всё-таки пытался поговорить со своей женой. Она тоже пыталась, честно пыталась, идти ему навстречу, но понимала, что сломлена, разбита и раздавлена, а поэтому их разговоры часто заканчивались ничем, ведь пока ему нечего было сообщить ей хорошего. Утром следующего дня Скалли просыпалась в одиночестве, с сильной головной болью. Некого было больше кормить, расчёсывать и пытаться одеть во что-нибудь более-менее приличное. Руки совершенно ни за что не хотели браться, и тогда она попросту закидывалась очередной дозой антидепрессантов, запивая их баночкой пива, не обнаруженной и не выброшенной Малдером накануне. *** Далее, всё случилось слишком быстро. Сначала прошло легкое землетрясение всего два балла, никто особо не придал этому значения, ведь в Штатах такое случается. Никто не запаниковал, а зря. Через пару часов новые толчки потрясли Вашингтон и его окрестности, на этот раз уже пять баллов – это довольно сильное землетрясение, когда уже точно следует бежать в укрытие. Ещё через час, по новостям объявили эвакуацию и велели всем уезжать из города, но люди не успели даже глазом моргнуть, как земля разверзлась под ними, а на поверхность вырывались клубы горячего пара, в плену которого заживо сгорали те, кто не провалился под землю. Небо заволокли тучи: серые, вязкие клубы дыма взмывали вверх и образовывали густой смог, от которого трудно было дышать. Телевидение молчало, никто не знал о причинах произошедшего: был ли это теракт или природный катаклизм, никто не знал ответа. Малдер, впрочем, как и все нормальные люди, которым есть что спасать и кого защищать, бросил работу и поспешил домой. Ему пришлось разогнать свой Porsche до запрещённой скорости, он боялся не успеть. На дороге начала проваливаться земля, оставляя разной величины расщелины, из которых вытекала кипящая магма - начинался гребаный конец света, ну, или то, что творилось сейчас, можно было ещё назвать страшным сном, леденящим кровь фильмом-катастрофой. А главное ни одна государственная структура так и не смогла предупредить свой народ об опасности заранее, значит, это точно не было природным катаклизмом и прогнозу сие действо не поддавалось. Он успел, причём при приближении к их стоявшему на отшибе дому, стихия постепенно успокаивалась: стих ветер, подземные толчки отступили, а время будто бы замедлилось. Малдер не знал, как объяснить то, что он сейчас чувствует, и как такое вообще возможно, но мир словно раскрыл свои объятия, приглашая, понежится в сладкой неге солнечного дня. Малдер заметил некие различия между домом, из которого он уезжал только сегодняшним утром на работу и домом, который стоял сейчас перед ним. Это жилище было больше и светлей, вокруг раскинулся зелёный сад с всевозможными плодовыми деревьями и цветами. Но как такое возможно, ведь на дворе осень, и уже довольно поздняя, вот-вот выпадет первый снег, а здесь … тепло и светит солнце так ярко, что даже не видно тропинки, ведущей к дому, и хочется зажмуриться от восторга. Хочется остаться здесь навсегда. Внезапно, с плеч «свалился» весь груз прожитых лет, перенесённых неудач, всех потерь и разочарований. О том, чтобы повернуть назад, невозможно было даже помыслить, и как же хочется, чтобы Скалли и дети тоже были здесь, тоже вкусили это невыносимое чувство окрыляющего счастья. Он прошёл внутрь, здесь не было следов какой-либо катастрофы или чего-то на подобии, всё вокруг только дышало умиротворением и покоем. Со второго этажа спустилась, миниатюрная, рыжая женщина с годовалым ребёнком на руках. Из панорамного окна на лестнице, её озаряло ярким светом, и было похоже, будто бы прекрасная фея спускается с небес на землю. Её роскошные, уже отросшие волосы красиво струились по плечам и отливали медным светом, и без того огромные голубые глаза стали ещё больше и как будто бы источали внутренний свет. Маленькая девочка, сидящая у неё на руках, была одета словно принцесса, в белое кружевное платье, в точности такое же, как на женщине. Малышка щурилась от солнца, и сильно прижималась к матери, но увидев отца, потянулась, и проговорила что-то невнятное - своё первое в жизни слово, и, похоже, что это слово было «Папа». За ними спустились Сара и Уильям, держась за руки, улыбаясь, разговаривая о чём-то, друг с другом, как будто ничего не произошло. Для них действительно ничего не произошло. Это был другой мир, другая реальность, как будто бы стеклянный шарик с сюрпризом, что дарят детям на Рождество. Малдер смотрел на всё это заворожено, будто со стороны и понимал, что этого просто не может быть, что там, снаружи сейчас происходит что-то невообразимо-страшное, что нужно спасаться и спасать свою семью. Но они стояли сейчас перед ним такие счастливые, улыбающиеся, без тени какой-либо тревоги. Он остался вместе с ними. Малдер не стал выяснять причины происходящего, постепенно просто забывая о том, что там, за окном рушится или уже рухнул мир, о том, что гибнут люди, о том, что всю свою жизнь он положил на то, чтобы защищать и спасать, чтобы вновь и вновь искать истину и натыкаться на стену непонимания. Он слишком часто жертвовал самым дорогим в своей жизни, и вот теперь, на скромный домик в пригороде Вашингтона, опустилась иллюзия забвения, и жизнь теперь перестала быть такой, как раньше, но только не для наших героев. Для них всё вокруг осталось таким же привычным, как и до этого рокового для многих дня. Жизнь осталась такой же, только совсем в другой реальности, в которой существовали дома и дороги, города и страны и все остальные атрибуты нашего с вами бытия. Никто даже и не заметил подмены: нужно было собираться на работу с утра, перед этим успев завести в детский сад, уже подросшую Саманту, иногда подбросить до колледжа вовсе не горящего желанием, получать знания Уильяма, и конечно же, успеть купить номер утренней газеты, в киоске на углу здания им. Эдгара Гувера.