Солнце поднималось все выше и выше, показываясь сквозь горы и перистые облака, тихо идущие по небу. Острые лучики солнца просачивались сквозь занавески спальни и хаотично передвигались по лицу, когда штора вновь покачивалась от сквозняка в квартире спящей девушки. Начинался май. И обычно этот месяц приобретает совершенно иные краски, чем предыдущие месяцы весенней поры. Ветер кажется теплее, а солнце греет в разы больше, деревья начинают оживать с каждым днем все больше и больше, и буквально через пару дней хорошей теплой погоды можно любоваться новыми и свежими листьями. Но разочаровывает лишь одно, лепестки сакуры с каждым дуновением ветра опадают, оставляя безумно красивые деревья без пастельно-розовых тонов. И для одной девушки, с именем такого волшебного дерева, май приносит тоску и тяжесть, которая оседает внутри новым слоем.
«— Саске, возьми меня с собой, — тихо и неуверенно шепчет Сакура, забывая ситуацию, которая произошла пару дней ранее.
— Нет, это мои грехи, — холодно отрезает тот, — прощай».
Но то, что дает надежду, возможно и ложную, горит внутри Сакуры все еще, пусть это и тлеющий уголёк, от которого еле как идёт дымок.
«— Он тыкнул меня в лоб! Понимаешь? — визжит Сакура при встрече с Ино, сверкая своими зелеными глазами. — Он любит меня, — девушка прикрывает веки, наслаждаясь мимолетным касанием.
— Эээ, — Ино выразительно изгибает одну бровь, искренне не понимая, чем тут можно радоваться и с чего вообще взялся вывод, что вечно холодный Саске любит взвинченную Сакуру.
— Яманака! Ты как обычно, — саркастически говорит Харуно, прикладывая ладонь ко лбу, закатывая глаза и медленно вздыхая. — Ну я так чувствую, в душе. Вот если бы тебе так Сай сделал, ты бы также визжала!
— Розоволосая, мать твою!».
Но прошло уже пять лет, а Сакура все еще не может забыть его. И каждый раз, когда кто-то напоминает ей его имя, то внутри сворачивается в комок, а глаза начинают метаться из стороны в сторону. И вроде тот самый уголёк истлевающий глубоко в душе должен погаснуть. Но воспоминания, которые так сильно закрепились в памяти, не дают. Не дают превратиться в холодный пепел, который сдуется через пару лет и навсегда забудется в обыденной пучине.
Иногда, когда алкоголь в крови приливает ко всем органам, но особо сильное влияние производит на сердце, то огонь разгорается, но не разносит тепло по крови, расслабляя и унося в мир любви. Он больно обжигает душу, заставляя обугливаться, превращая её во что-то чёрствое.
«Повзрослей ты уже! Так и будешь бегать за своим Саске? — каждый раз, в течение трех лет причитала Мебуке. — Хватит уже, он ушел, понимаешь? Ты ему не нужна! И припомни мои слова, что он нашел себе уже кого-нибудь! А ты как дурочка бегаешь за ним!»
Но позже мать отступила, так как дочь каждый раз стояла на своём.
Сакура еле как открыла свои слипшиеся глаза, протирая их, убирая пелену. Опять она ревела. Каждый новый май для нее слово месяц депрессии, но никак не счастья. Голова безумно болела от трех выпитых бутылок саке. Алкоголь все же не лучший метод забываться, но всегда помогает, хоть и на пару часов. Хотя, с какой стороны смотреть. Иногда и правда становится весело, но иногда пробивает дрожь и всю ночь Сакура рыдает навзрыд, мысленно убивая и проклиная, но потом всё же залечивает его раны, но свои, в реальности, вылечить она не может.
«— Наверное, я не смогу разлюбить тебя. Сколько бы раз твои ножи не прилетали в мою спину, сколько бы боли ты не принес мне, сколько бы ночей я не плакала в подушку, ожидая, что ты появишься из ниоткуда и поможешь мне, спасешь от этой начинающейся алкогольной зависимости.… Спасешь от прыжка в бездну, который я уже готова совершить. Спасешь от моих мыслей, которые медленно, но верно ведут меня в могилу. Обиды от твоих поступков и твоих слов оседают на душе, но глупое сердце не даёт отпустить. Какое всё же глупое сердце у человека. Оно такое наивное, цветущее в очередной раз по-новому при мимолётных и счастливых воспоминаниях, забывая о боли, которую нам приносят. Любой обман или грубо сказанное слово, или повышенный тон в эмоциональном разговоре — сердце всему ищет оправдание. Оно словно подговаривает мозг, шепча ему на ухо: «давай поверим всему, что нам говорят». Верю тому, что ты действительно не будешь больше обижать меня, учтешь все свои проколы и никогда не допустишь их снова и наконец вернешься, осознав. Каждый раз я ищу оправдания тебе, додумываю важные слова, которые ты не сказал, приношу себе извинения, которые не принес ты. Ведь ты же хороший, ты не хочешь делать мне больно, не хочешь заставлять слезы литься градом из моих глаз. Ведь ты же не хотел этого, правда? Ведь в твоих словах нет лжи? Ведь я действительно нужна тебе? — шептала Сакура в очередной раз, сидя над помятой фотографией Саске. Сидела и рыдала, с трудом произнося каждое слово, но одновременно уверяя себя в их чистой правдивости. А фотография намокала всё сильнее и сильнее, впитывала в себя всю эту чертову боль».
Вспоминая свои очередные ночные истерики, Сакура аккуратно поднялась, держась ладонью за голову. Её губы слегка сжались, чтобы не издать истошного крика от всего происходящего вокруг неё.
Глаза Саске всегда выражали лишь полную незаинтересованность. Иногда он слегка ухмылялся, но и то, от настойчивости или глупых слов влюбленной.
Саске то, Саске это. Настолько раздражало всё, но он терпел, сквозь стиснутые зубы. Однако что-то цепляло его в ней. Ведь было бы ему совершенно без разницы, то он отшил и высказал в лицо сразу всё, что думает.
В некоторые послевоенные дни он был и правда счастлив, но конечно не показывал это. И его планы, на возрождение клана, становились всё более отчетливы и понятны Сакуре. И та была готова родить хоть тройню, лишь бы быть рядом.
«— Я должен уйти, — его и правда расстроила данная фраза, но Саске понимал, что натворил немало бед. — не знаю на сколько.
— Саске-ку-у-у-н, — шептала девушка, утыкаясь в его плечо, ожидая, что тот обнимает ее в ответ, — не уходи, пожалуйста.
— Хватит жевать сопли, — резко сказал он, делая шаг назад и отталкивая Сакуру. — Не веди себя так, — Саске слегка прищуривает один видимый глаз. — Повзрослей уже.
— Я пойду с тобой! — Сакура не хотела слышать все его слова, снова прижимаясь к его груди, тихо всхлипывая.
— Отстань — он довольно грубо ее оттолкнул, от чего девушка споткнулась и упала на холодный асфальт, с ужасом смотря на безумные черные глаза».
И она забыла. Просто забыла, как Саске холодно оттолкнул её, а на следующий день мило ткнул её в лоб.
Сакура умыла лицо ледяной водой, пытаясь смыть с себя всё это. Всю эту ложь, её надежды, смыть всё. Очистить себе память. Чтобы не помнить его имени. Она все сильнее сжимала раковину, но после того, как керамика начала слегка хрустеть, хватка ослабла. С силой посмотрев на себя в отражение, Сакура поняла, что уже и правда пора перестать страдать. Но как? Как вмиг забыть такую любовь с детства? Или это всё самообман?
Синие мешки под глазами, взъерошенные волосы, красные и опухшие глаза. Увидел бы её кто-то в данный момент, то выпрыгнул в окно с криками: «Десятихвостый вернулся!»
Медленно доковыляв до кухни и утоляя свою жажду, Сакура бросила мимолетный взгляд на одиноко лежащий на столе мобильник.
«23.40
Кому: Сенсей
Какаши-сенсей… Как ваши дела? Я вот скучаю, сижу-у-у-у. Так не хватает разговоров с вами, я сопьюсь такими темпами. Хахахаха. Но вы же сейчас Шестой Хокаге-е-е. Как я могла забыть. Времени на такую смертную как я теперь нет. Даже не отвечаете-е-е, ну и пошли вы в задницу».
— Мать твою за ногу, — выругалась Сакура. — Я что, настолько напилась? Совсем с катушек съехала, — ирьенин быстро приложила ладонь к голове, пользуясь чакрой, быстро убирая остатки головной боли.
А ведь и правда, что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Сакура скучала по душевным разговорам с Какаши. Чуть ли не каждый вечер, он спасал её от самозабвения. Тихие прогулки по аллее, недалеко от дома. Душевные разговоры и просто веселые моменты. А ведь за это время они серьезно сблизились, и Сакуре даже казалось, что у нее зарождается симпатия. Но после того, как он перестал быть сенсеем, а стал Хокаге.… Изменилось всё. Встречи стали редкими и скучными. Он уставал на работе и не горел желанием, тратить свои свободные часы на прогулки с бывшей ученицей. Ну, или так казалось Сакуре.
***
Сакура работала в Госпитале и редко пересекалась с Хокаге, однако, она была права, что если бы их встречи не остановились, то всё это переросло во что-то большее. Последние из прогулок больше напоминали свидания, чем дружеские беседы. Случайные касания, легкий румянец и долгие объятия. Все это грело, но одновременно убивало.
«Второй дорогой человек отвернулся».
После этого, Сакура лишь по пьяне писала различные смс, на которые не было ответа. И извиняться она не собиралась, ведь он не извинился за то, что так резко оттолкнул её.
В голове и правда была каша. Безграничная любовь к Саске, но и симпатия к её бывшему учителю. И обычно после прогулок Сакура лежала и улыбалась, прогоняя всякие веселые моменты, но буквально, через пару минут на неё обрушивались и другие воспоминания.
Слёзы в подушку, небрежно разбросанные волосы. Сильная и уверенная девушка казалась сломленной и безумно одинокой. Её сердце разрывалось на миллионы осколков, не зная как дальше жить.
«— Даже Какаши-семпай ушел, ты понимаешь? — медленно говорила Сакура, размешивая сахар в кружке с кофе в уютной кофейне.
— А у вас что-то…? — Яманака исподлобья спросила, намекая на отношения. — Сакура? — еще раз спросила Ино, убирая выпавший локон за ухо, аккуратно поглядывая на сменившуюся в лице подругу.
— Нет, — уверенно сказала Харуно, смутно смотря куда-то вдаль, но в голосе слышалась нотка грусти. — Просто не хватает общения с ним, — словно в пустоту говорила она, прогоняя различные моменты. — Хотя, пошел он куда подальше, — неискренне улыбнулась Сакура, делая глоток остывшего кофе».
Изредка встречаясь с ним на улице, или в резиденции, когда Пятая просила передать какие-нибудь документы Шикамару или самому Шестому. Сакура явно избегала с ним любого зрительного контакта. А что еще остается делать, если ты пьяная пишешь бывшему учителю всякий бред? Раз за разом. А удалить контакт не получается. Совесть не позволяет.
Хоть сегодня был и выходной, но Сакуре надо было забежать в госпиталь, проверить пару документов и доделать один отчет, который забыла сделать вчера. Выходя из дома с довольно поганым настроением ее встретила такая же поганая погода. Дождь хотел выплеснуть всю влагу, а Сакуре так хотелось остудить свой пар на ком-либо или сходить в лес и со всей силы ударить ствол дерева, который моментально упадет с диким треском.
Быстро идя по прямой дороге, по пути расчесывая пятерней свои слегка запутанные волосы от ветра, она не обращала внимания на её окружение и чуть ли не пробежала мимо будущего Хокаге Конохи.
— Сакура-чан! — её окликнул знакомый голос. — Куда идешь?
— Наруто, — натянуто улыбнулась девушка, оборачиваясь. Разговаривать с ним в последнее время давалось тяжело, ведь он оптимист, а она стала пессимисткой. — На работу надо, — слегка грубо ответила Сакура, поправляя вновь свои волосы от ветра, который теперь дул в спину.
— Но сегодня воскресенье, даттебайо! — воскликнул тот, подходя к Сакуре, — а я вот подарок Хинате купил, — он широко улыбнулся, показывая какую-то странную фигуру из разноцветного стекла, — Кстати, Сас… — но тот не успел договорить.
«Да-а-а, Хината очень обрадуется, только Наруто может покупать такую фигню».
— Мне идти надо, — Сакура похлопала старого друга по плечу и пошла к госпиталю, чувствуя взгляд кожей. — Не хочу ничего слышать про этого гребаного Саске, — процедила сквозь зубы она.
— Сегодня вернется, — громко крикнул Сакуре, что та замерла на месте, чувствуя, как по спине пробежал дикий холод.
Лицо резко перекосило, внутри вспыхнуло пламя и казалось, что из нее вот-вот вырвется Курама, хотя его и в помине там не было. Ноги стали ватными, а руки слегка дрожали от накала чувств.
«Саске-ку-у-ун! — радовалось сердце. — Я убью его, — одновременно говорила вторая половина».
— Что ты сказал? — Сакура в один миг оказалась около друга, тяжело дыша, она смотрела в его глаза. — Вернется? Неужели соизволил?! — Харуно становилась бешеной, хотя внутри она была слегка рада, но за все эти пять лет, гнева скопилось гораздо больше, чем любви.
— Должен вернуться, сегодня, — сглотнул Наруто, тихо отходя от Сакуры, боясь, что она может его ударить просто так. — Какаши так сказал.
— О, еще и наш любимый Хокаге! — она сжала челюсть и отвела её немного в бок, Сакура демонстративно отвернулась от Наруто и чуть ли не бегом направилась теперь не в Госпиталь, а прямиком к Какаши. — Конечно! Мне-то знать не обязательно! Я же так, мимо проходила всё время.
— Сакура, — Наруто хрипло сказал, прокашливаясь от кома в горле, и понял, что ирьёнин была готова разнести в пух и прах Резиденцию Хокаге. — Чан….
Сакура шла вперед, перебирая в голове все развития событий. Все внутри тлело и пылало, а уголёк, уже почти потухший разгорелся с новой силой, будто на него подлили розжига. Казалось, что все вокруг уже знают, а она одна лишь ходит, как тетеря, ни черта не зная. Все люди оглядывались на нее, тихо перешептываясь, но Харуно было глубоко наплевать. Её бордовая блузка и черная юбка уже не казались милым нарядом. Юбка с каждым новым шагом поднималась всё выше и выше, но девушка вовремя успевала убирать её вниз.
Стоя на пороге резиденции, тяжело дыша, она готовила великолепную речь, о том, что почему Наруто и остальные люди всё откуда-то знают, а ей знать этого не надо. Умно. Спасибо, Шестой.
— Чего сердишься? — тихо прошептал кто-то над ухом.
Сакура резко обернулась, концентрируя чакру в правой руке, но увидев ошарашенное лицо Шикамару, она опустила руку.
— Шестой у себя? — резко спросила Харуно, в её глазах можно было прочитать то, что скоро Резиденция будет разрушена до основания.
— Д-да, — Шикамару нервно сглотнул, отходя от Сакуры на несколько шагов, боясь за свою физиономию. — Но он просил, чтобы его не беспокоили. У него обед, — советник попытался намекнуть, что лучше пойти восвояси, но никак не наведываться к бывшему учителю.
— Спасибо, — процедила девушка, направляясь к входным дверям, но пройдя метр, она громко и твердо задала вопрос, ожидая чистой правды. — А когда вам сказали, что Саске возвращается?
— Эээ, — Шикамару почесал затылок и закатил глаза, слегка сжимая губы, но врать было опасно для здоровья. — Недели две назад… но, — он промямлил это, надеясь, что Сакура его не услышит.
— Две мать его недели назад! — Сакура гневно посмотрела на советника Хокаге, от чего тот быстро смылся на все четыре стороны.
— Я еще жить хочу, — прошептал он, сидя на крыше соседнего дома.
Внутри просто все металось и рвалось. Ладно, если бы им сказали сегодня, то Сакура всё-таки смогла бы совладать с эмоциями и спокойно, или не очень, поговорила с Какаши.
.
И тому подобные фразы вмиг залетали в её голову, но сразу же откидывались на задний план. Сакура понимала, что не стоит выставлять себя последней истеричкой, но почему от нее так тщательно скрывали эту новость? Зачем?
Руки сжались в кулаки настолько сильно, что ногти больно впивались в кожу. Они что думали, если Сакура узнает о его возвращении, то побежит ему навстречу?!
«— Как думаешь, он вспоминает меня? — Сакура облокотилась на Какаши. — Он вообще пишет письма в резиденцию? Ты же стал новым Хокаге, — Харуно слегка ухмыльнулась, чувствуя, как сердце семпая начинает биться чаще.
— Не знаю, письма так, по делу бывает, пишет, — быстро отмахивается от разговора Какаши, скрывая что-то важное. — Просил не говорить тебе, что у него маленькая новорожденная дочь от Карин, — говорит про себя он, чувствуя, как на лбу проступает пот и лишь тяжело вздыхает и пропускает свою ладонь, сквозь розовые волосы».
Громко поднимаясь по лестнице, цокая каблуками и слегка поправляя подол юбки, Сакура начинает волноваться, а гнев слегка улетучивается с каждым шагом. Представляя, как гневно Какаши посмотрит на нее и выгонит, даже не давая сказать какого-либо слова. Вот уже почти как полтора года, они не общаются как друзья, как близкие друзья. Лишь деловые встречи и никаких долгих взглядов.
Сакура идет мимо рабочих, которые озираются на нее, и что-то шепчут за её спиной.
— Сакура-чан, он не в духе, его заставили работать в выходной, — шепчут девушки, которые не успели вчера доделать свою работу. — Он просил не беспокоить его, — причитают парни.
Но Харуно идет вперед, пропуская мимо ушей любые предупреждения.
«А ты что, Какаши, стал таким злым и черствым, раз тебя так все боятся?» — ухмыльнулась ирьёнин в своих мыслях.
— Добрый день, — единственное, что вырывается у нее и ком замирает в горле, а гнев мигом улетучивается.
— Я же просил не беспокоить меня! — Хокаге даже не смотрит и не понимает, кто стоит перед ним. — А ну пошла вон! — он ударяет кулаком по столу и резко поднимает свои уставшие и гневные глаза. — Харуно? — взгляд Какаши на мгновение дергается, а другая рука сжимается под столом. — Что надо? — семпай совладает с какими-то эмоциями и уже холодно осматривает внешний вид Сакуры.
— Пошла вон, значит, — Сакура медленно подходит к Хокаге, смиряя его ледяным взглядом, и сжимает свои кулаки сильнее. — Когда вы собирались сказать мне о Саске? — её челюсть уходит в бок, издавая хруст, который кажется очень громким. — Или мне это не важно знать? — её голос значительно повышается, и она упрямо смотрит на бывшего учителя.
— Пыл уйми, — спокойно говорит тот, также внимательно смотря в её глаза. — Знаешь, с кем говоришь?
Шестой говорит очень жестко и больно ранит Сакуру, хоть та и не подает никакого вида.
«Он стал другим».
И те мысли, что он был ласков и мил с ней, казались какой-то шуткой или сном. Перед ней сидел свирепый бык. Его серые глаза так и сверлили лицо Харуно и даже по его наполовину скрытому лицу можно сказать, что он пребывал в диком гневе.
— Да вы что! — она хлопнула ладонью по столу, этого еще себе никто не позволял. — Точно, вы же Хокаге! Великий и могущественный! Извините, Господин! — в её глазах метали молнии, тяжело дыша, она была готова разнести этот чертов кабинет одним ударом.
«Какая дерзкая, где же та милая Сакура? — пронеслось в голове у Шестого».
Но девушка уже словно не замечала его, а просто выплескивала свой пар, который скопился в ней за пару лет. Ногти все сильнее и сильнее впивались в её кожу, волосы запутались и выглядели ужасно неопрятно, слегка покусанная нижняя губа говорила о том, что нервы у девушки давно уже на пределе.
— Сак, — уже более громко начал Какаши.
— Привязались и ушли! И забыли! Молодцы. Оба, — она поморщила нос, выражая ненависть. — Надоело такое отношение! То, что вы стали Хокаге, не значит, что можете вот так забыть кто я! — Харуно перешла совершенно на другую тему. Её глаза слегка дрогнули, осознавая, что она только что наговорила. — Какие же вы, — но она не успевает договорить фразу, так как Какаши хватает её за руку, уже сидя не за столом, а каким-то образом стоя сбоку и пристально смотря на её лицо.
Сакура быстро разворачивает голову и ловит на себе очень знакомый взгляд, что пробегают мурашки по коже. Холодный, бесстрастный, как айсберг, взгляд. Но уголёк, совершенно другой, не относящийся к Саске, начинает больно обжигать, оставляя маленькие язвочки, которые так долго заживают и оставляют рубцы, которые не забудутся никогда.
— Уймись, слишком много говоришь, — Шестой сильнее сжимает её запястье, словно не хочет отпускать, но взгляд кричит «уходи!».
Эта фраза до боли врезается в её сердце, перенося на долю секунды в детство, когда Саске первый раз обидел её. А огонь разгорается сильнее, словно кто-то подливает масло. Искры невыносимо впиваются в сердце. Больше нет того тихого, но всегда горящего огонька, благодаря которому Сакура могла спокойно жить, забывая о другом пламени, который приносил лишь боль.
Её ресницы слегка вздрагивают, а глаза расфокусируются и перед ней уже плывет картинка, но через пару секунд, к ней приходит сознание. Харуно готова упасть прямо сейчас, словно из неё выкачивают всю чакру. В голове всё путается. Она одновременно хочет кинуться в объятия бывшего учителя, но и ударить со всей силой. В кабинете молчание, которое режет слух. Слышно лишь быстрое и прерывистое дыхание Сакуры. Из глаза течет слеза, которую она быстро смахивает и с силой вырывает руку. Еще пару секунд она стоит и смотрит на серые глаза, не чувствуя и не видя в них хоть нотку сожаления. Внутри всё дрожит и ломается с каждым вдохом, больно разрезая внутренние органы. Сакура выбегает из кабинета, громко хлопнув дверью, но буквально сразу же облокотившись на холодную стену, закрывая ладонью рот, она тихо всхлипывает и автоматически набирает Яманаку, забывая о ждущем на её столе отчете.
— Ино, свободна? — тихо всхлипывает она, отходя от злополучной двери всё дальше и дальше
***
Какаши все еще стоит на месте, не двигаясь. Перед его глазами грозное, но одновременно такое жалкое и грустное лицо, словно кричащее о помощи. Он помнит каждое её слово, ведь они так больно врезаются в память и не хотят отпускать.
«То, что вы стали Хокаге, не значит, что можете вот так забыть кто я!»
Шестой чувствует её чакру около кабинета и слышит, как она всхлипывает. Им больно, обоим. Но Какаши не должен показывать этого, ведь он её бывший учитель. Какие чувства? Какие отношения? Это не сказка, а тяжелая и суровая жизнь.
Семпай сжал свою переносицу и пнул ногой какие-то коробки с документами. Его сердце уже не было спокойным, и взгляд не казался холодным. Зрачки расширились от выплеска эндорфина в крови. Как же он хотел обнять её и не отпускать. Но понимал, что сегодня будет самый ужасный день в её жизни. Вернется Саске. И как он сможет её успокоить? Если у Шестого даже нет её номера, ведь прошлый телефон утонул в реке, как и сим-карта.
— Господин Шестой, — в кабинет зашел Шикамару, аккуратно поднимая глаза на него.
— Уйди, — сказал Какаши, складывая руки в замок, опуская свою голову.
«— Сакура, я… — Какаши слегка улыбнулся под маской и поднял левую руку, чтобы почесать затылок. — Я стал Хокаге, — но это не совсем то, что он хотел сказать. — Ты мне нравишься, — про себя сказал он, вновь закрывая глаза, чувствуя себя подростком, который боится признаться в своих чувствах.
— Поздравляю, — Харуно мило улыбнулась, прижимаясь к сенсею, но она ожидала от него совершенно других слов».
— Сакура, Сакура, — прошептал он себе под нос.
Какаши и сам не знал, почему он был так резок к ней и строг. Он не хотел, чтобы она страдала, однако делал все для этого. Кричал, срывался, не смотрел в её сторону, хотя так хотелось. Хотелось еще раз почувствовать её так рядом, обнимать за плечи, трогать её шелковистые волосы и вдыхать приторный запах духов.
Она давно не была для него ученицей.
«— Какаши, не смей, — Цунаде хлопнула ладонью по столу. — Ты вообще понимаешь? Ученица и учитель! — в её глазах метали молнии. — Уйди, пока не поздно!».
Но уже было поздно. Очень поздно.
***
— Ино, ты понимаешь? — Сакура всё еще не могла совладать с эмоциями, в остывший кофе падали соленые слёзы. Руки девушки дрожали от нахлынувших чувств. — Он выглядел… Как, — она замолчала, прокручивая в голове его образ. — Уставшие глаза, мешки под глазами, немного морщин… Он так постарел, Ино! И так грубо разговаривал, — Харуно тяжело выдохнула. — Будто я никто, — она сжала губы, наклонив голову вперед. Волосы упали на ее лицо, закрывая намокшие глаза.
— Сакура, — Яманака ошарашено смотрела на подругу, которая была готова биться в конвульсиях. — Ты его любишь? — осторожно спросила Ино, не понимая, почему она так реагировала на Шестого.
— Я? — она приподняла голову, убирая слёзы с глаз. — Не знаю, — она пожала плечами, искренне не понимая себя. — Он мне дорог. Но не могу сказать, что люблю его. Просто, — Сакура слегка запнулась. — Просто он был рядом, когда мне было плохо. И это скорее всего привязанность, чем симпатия или любовь, — Харуно отпила кофе, но тут же сморщилась, понимая, что не положила туда сахара.
— Разберись в себе. Я не могу понять тебя, Сакура, — Ино тяжело выдохнула, наблюдая за тем, как подруга даже сахар не может спокойно положить в кружку с кофе. — Давай вечером выпьем по бутылочке саке?
— Да, думаю это хорошая идея, — наконец-то в кружке оказалось достаточно сахара, и девушка смогла спокойно попить теплого кофе со сливками.
Ино внимательно рассматривала Сакуру, замечая каждую мелочь на её лице.
«Она не высыпается, у нее мешки под глазами, замазанные тональным кремом. Сухая кожа, значит мало пьет воды, да и ест тоже немного, похудела. Щек уже вовсе нет. На губах есть трещинки. Глаза слегка потухшие и нет того здорового и озорного блеска, — задумчиво делает выводы Яманака. — Сакура, так и до психушки недалеко».
— Ладно, я на работу, а то забылась, — сквозь силу улыбнулась девушка, медленно вставая со стула.
— На работу? Воскресенье же, — Ино приподняла одну бровь, все еще сидя за столиком.
— Отчет надо доделать, — грустно вздохнула Сакура, убирая прядь розовых волос за ухо. — Вечером спишемся, да? — с надеждой в голосе произнесла Харуно, надеясь выпить в компании, а не одной, в четырех стенах.
Сакура зашла в туалет, чтобы хоть чуть-чуть привести себя в порядок. Накрасила губы бледной помадой, расчесала волосы. Стало более менее нормально. Но конечно красные глаза мешали и портили весь вид.
«Хорошо, что тушью не стала краситься».
«Сакура, тебе двадцать два года, а ведешь себя как малолетка! Ревешь из-за Какаши и ждешь Саске. Мама была права насчет всего этого».
До Госпиталя было идти не очень далеко, однако находиться там вовсе не хотелось. Кожу пронизывал настигший холодный ветер. Обдувая два пламени, которые притихли на время, давая хоть чуть-чуть не чувствовать эту гнетущую боль.
— Вырядилась, как будто лето, — процедила сквозь зубы Харуно, дергая плечами, от холода.
Вокруг неё были различные прилавки, кафе и магазины. От старой Конохи не осталось и следа. Везде были яркие вывески, приглашающие гостей зайти именно к ним в заведение. Ровный тротуар радовал глаз, и больше не приходилось мучиться и обходить ямы и бугры.
Дойдя до Госпиталя, Сакура сразу же направилась в кабинет Пятой, по пути встретив множество молодых ирьенинов, которые дружелюбно здоровались и улыбались. Зайдя в кабинет к Цунаде, сказать, что опоздала и очень сильно покаяться за свои ошибки. Но как только зайдя в кабинет, она впала в ступор. Учительница мило разговаривала с Шестым, немного посмеиваясь.
— Ц-ц-цунаде, я пришла, — выпалила Сакура и хотела вышагнуть за пределы кабинета и побежать в свой, чтобы скрыться от Какаши.
«Что он тут забыл. Только что же был в кабинете. Чертов Какаши!»
— А ну стоять, — пригрозила Пятая, внимательно изучая лицо своей ученицы. — Ты ревела? — настороженно спросила она, искоса поглядывая на Шестого, который слегка понурил голову и исподлобья смотрел на Сакуру, засунув свои руки в карманы.
— Да… нет, — Харуно отмахнулась и попыталась мило улыбнуться, но получилось что-то непонятное, то ли она хотела разрыдаться, или ухмыльнуться, или вообще другое. — Пылинка в глаз попала, — Сакура сама не понимая того, открыто пялилась на Шестого, как будто говоря всё это ему, чтобы он не подумал, что сильная и самоуверенная ирьёнин рыдала как сучка.
— Иди, — Цунаде поняла, что дело тут не в пылинке. Сакура не умела скрывать свои чувства полностью. — Какаши, что было? — медленно переводя взгляд на Шестого, бывшая Хокаге сжала кулак, ожидая объяснительной.
