Эксперименты над болью

Два дня Клинт послушно отлёживался в своём «гнезде», а на третий появился в столовой, где завтракала Наташа, уселся напротив и улыбнулся, поставив перед девушкой стакан с молочным коктейлем. Парень снова был одет в обычные джинсы, футболку и куртку и явно был готов выйти погулять. Наташа чуть не подавилась, когда увидела Клинта напротив себя. - Ты что творишь, Сокол? Тебе ведь нужно лежать! Зачем встал? Я бы принесла тебе поесть. - Я уже полежал. Больше не хочу. Утомляет. – Бартон продолжал улыбаться. – Клубничный, твой любимый. А потом пойдём гулять в парк. Согласна? - Клинт... – Наташа улыбнулась, но как-то грустно. - Что мне сделать, чтобы ты хоть немного оправился для начала? Может, привязать тебя к кровати? - Ну, можешь попробовать, – лучник откинулся на спинку стула, и от шпионки не укрылось, что он слегка вздрогнул и прикусил нижнюю губу. – Только учти, мне может понравиться. - Может быть, хотя бы тогда ты позволишь своему телу выздороветь окончательно... – Таша отпила немного коктейля и улыбнулась. – Или, может, обойдёмся простой дружеской просьбой, к которой ты прислушаешься для разнообразия? - То есть, сегодня вопить на горках ты не настроена? – Клинт чуть наклонил голову набок и посмотрел на напарницу внимательными серыми глазами. – А кто обещал мне пойти в парк? - Я обещала, и слово я сдержу, но только когда ты оправишься. Полностью, - значит, когда раны полностью затянутся. - И что мне делать целую неделю? Даже из лука стрелять нельзя. Нат, я же с ума сойду от скуки… - Можно читать книги, играть в видеоигры, смотреть познавательные телепередачи и даже поиграть со мной в шахматы. Ты умеешь играть в шахматы? - Нет, не умею, Нат… И не хочется… – Клинт потёр переносицу и медленно поднялся со стула, прижимая ладонь к животу. – Я не могу бесцельно проводить кучу времени, просто пялясь в телевизор или играя в какую-нибудь стрелялку. Я тогда чувствую себя тупым и ненужным. А быть ненужным - страшно… Я пойду к себе тогда. Увидимся… – явно расстроившись из-за того, что прогулки не получилось, Сокол побрёл к себе в «гнездо». Девушка закончила завтрак в одиночестве. Отнесла посуду... Отсидела двухчасовую лекцию по организации операций освобождения заложников. Далее её день был свободен. Она прихватила в столовке пару пудингов и заглянула к Соколу. Тот дремал, свернувшись калачиком и отвернувшись к стене. Таша тихонько подошла к его кровати и села прямо на пол, по-турецки скрестив ноги. Она вслушивалась в мерное дыхание Сокола, терпеливо ожидая, когда тот проснётся. Клинт проснулся от запаха ванили. Сообразив, что он в комнате не один, и кто здесь находится ещё, парень глубоко вздохнул, но не повернулся к Наташе и даже не пошевелился. - Ты злишься на меня? – тихо спросила девушка, поняв, что Клинт проснулся. Лучник ничего не ответил, только вздохнул ещё раз, ещё более тяжко, и скукожился ещё сильнее. Между лопаток упёрлось что-то тёплое. - Злишься... Не злись, ладно? Мы сходим с тобой в парк. Обязательно сходим. - Я не злюсь, Нат… Просто… Извини, я когда болею, становлюсь ужасно противным и капризным… - Я уж заметила. – Наташа поелозила лбом между лопаток Бартона. – Я тебе вкусненького принесла. Поешь? - Скажи, Нат, зачем тебе всё это? – неожиданно спросил лучник. – Ты то холодная и неприступная, то тихая и ласковая. Ты лучше скажи сразу, что я… что мне… Что у тебя есть кто-то, и поэтому ты не можешь со мной никуда сходить. Я всё понимаю, ты не думай. И я не на свидание тебя приглашал, а просто погулять где-то. Просто как друзья… Девушка отстранилась. - Да нет у меня никого, Клинт... Я очень хочу пойти с тобой, но когда ты сможешь спокойно передвигаться, а не когда тебе каждое движение причиняет боль. И вообще... Почему ты так странно реагируешь, когда я всего лишь пытаюсь проявить заботу о тебе? Разве о тебе никто никогда не беспокоился? Или у меня это так плохо получается, что ты не понимаешь этого? - Обо мне беспокоились и заботились… лет до десяти… А потом всё изменилось. Детство закончилось и забота тоже… Я привык заботиться о себе сам, и не люблю кого-то напрягать этим. Мы с тобой уже об этом говорили… - Просто... Просто ты мне очень дорог, вот и всё. Просто очень дорог. Таша прижалась спиной к бортику кровати, бездумно глядя в стену. - Ты же тоже одиночка, Нат… Как и я… Такие, как мы, ни к кому не привязываются, потому что это лишняя обуза… - Одиночка или нет, но в той операции участвовали мы оба. А ты знаешь, что это значит. - Не имею ни малейшего понятия, – Бартон постарался говорить равнодушно, однако, в его голосе появились тёплые нотки. - Не делай вид, что не знаешь, – девушка протянула руку и ущипнула Клинта пониже спины, заставив того возмущённо взвыть и резко перевернуться на спину. - Романофф, какая же ты садистка... – простонал Клинт, поскольку опять дали о себе знать свежие раны. - Но всё равно ты меня любишь, – отшутилась Наташа, улыбаясь. - Будто у меня есть выбор... – проворчал Сокол, укладываясь поудобнее. - Мне что, с ложечки тебя покормить? – не сдержала колкости девушка. - Да уж было бы неплохо! Я всё-таки твой лучший друг, раненый в нечестной борьбе, так что давай, ухаживай! Пока я добрый. - Ах ты, наглец! – рассмеялась девушка, открывая коробочку с пудингом. – Ну да ладно уж, умеешь ты уговаривать. Не прошло и десяти минут, как напарники уже весело о чём-то болтали, поедая сладкое. Потом Наташа положила между собой и Клинтом подушку так, чтобы парень удобно устроился на ней головой, и принялась почёсывать ему макушку. Она знала это его слабое место. От таких почёсываний неприступный и упрямый, как настоящий сокол, Бартон становился мягким и податливым, как ручной зверёк. Окончательно убедив его в том, что эту неделю надо провести в покое для собственного же блага, Романофф притащила, всё-таки, шахматы и принялась обучать лучника игре. Терпеливо проведя в «гнезде» пять дней, на шестой Клинт, всё-таки, вытащил Наташу на аттракционы. Это был как раз выходной, в парке тусовалась куча народу, однако, девушку эти толпы, как ни странно, совершенно не раздражали. В этот день она забыла о том, что является секретным агентом, чувствуя себя самым обычным человеком. Они с Бартоном стрескали по три порции мороженого, кучу сладкой ваты и, кажется, выпили несколько литров газировки, едва не сорвали голос на горках, посмотрели представление с дрессированными обезьянками, а закончили свою прогулку в тире, где лучник выиграл игрушечного медведя, которого тут же презентовал Наташе. Так, в обнимку друг с другом, они и вернулись домой: одной рукой девушка обнимала мягкую игрушку, а другой - осторожно обхватывала Сокола за пояс, чувствуя его надёжную руку на своём плече. - Повторим как-нибудь? – спросил шпионку лучник, провожая её до комнаты. - Обязательно. Только в следующий раз не лезь ради этого под пули, хорошо? - Постараюсь, – улыбнулся Бартон. – А можно тебя кое о чём попросить? - Конечно. - Можешь научить меня парочке твоих коронных фраз на русском языке, когда ты сердишься? Я тогда, хоть, буду понимать, о чём идёт речь. - Мал ещё матерные словечки учить. – Романофф шутливо щёлкнула парня по носу. – Вот подрастёшь… - Ну, Наташ… Я же серьёзно. - Я тоже, – отпарировала шпионка и заулыбалась. – Ладно, научу. Только смотри, я очень строгий учитель. - А я - прилежный ученик, – Бартон чуть наклонил голову. – Ну, тогда пока? - Пока! И спасибо за компанию! – коротко поцеловав напарника в щёку, Наташа скрылась за дверью своей комнаты. Она улыбалась, обнимая медведя. Впервые кто-то подарил ей мягкую игрушку. А, может, и что-то ещё…