Буду с тобой любой ценой

2001 год. Санкт-Петербург.

      Кирилл смотрел на свою раскрытую ладонь. Там, выделяясь на фоне бледной кожи, зеленела десятирублевая бумажка . Весь его бюджет на сегодняшний день, чтобы прокормиться. Сжав в ладони купюру так, что та аж хрустнула, Гордеев стал спускаться по лестнице вниз, на улицу.       Десятилетний Кирилл жил со своей матерью в коммуналке на Фрунзенской. Точнее, жила там лишь мать. Его же выгоняли на улицу на весь день и впускали только чтобы переночевать. На деньги родительница «не скупилась» — ведь этих десяти рублей хватит на целую булочку.       Уже стоя в очереди в гастрономе, он прикидывал, чем же сегодня можно заняться. Стояла середина лета, летние каникулы. А друзей и не было. Не с кем было играть в догонялки или прятки, гонять в футбол во дворе или в «казаки-разбойники». Зато можно было залезть на дерево с книжкой, выстругать себе настоящий лук из прута, как у Леголаса или дойти до Фонтанки и прогуляться возле речной прохлады. Купив себе «провиант», мальчик засунул в карман булку и направился в свой двор — «колодец».       В этот раз было что-то не так. Обычно пустующий двор без детей теперь был наполнен детскими задорными криками и девчачьим плачем. Выглянув из-за угла, Кирилл увидел, как на асфальте рыдала взахлеб маленькая девочка лет шести. Над ней сгрудились мальчишки постарше, окружив её и передавая друг другу какой-то предмет. Подойдя ближе, Гордеев увидел, что это кукла с оторванной рукой и париком волос. Пацанята варварски разорвали ситцевое платьице и разглядывали её округлости, громко хохоча и издеваясь на девочкой.       — Чего вы пристали к ней?       Компания обернулась. К ним подошел Кирилл, растолкав мальчишек и встав между ними и девочкой. Та перестала плакать, во все глаза глядя на происходящее.       — А тебе какое дело? Иди куда шёл! — огрызнулся рыжий.       — И не лезть сюда! — добавил второй.       — Она еще маленькая, придурки! Чего вы к слабым-то лезете?! — Гордеев напряженно наблюдал за противниками.       — Если не уйдешь, полезем и к тебе. Лучше уйди по-хорошему.       — Лучше уйдите по-хорошему вы.       — А то что? — рыжий агрессивно сощурил глаза.       — Мамке расскажу, — хмыкнул Кирилл.       Не успел он ничего сделать, как рыжий, видимо, самый вспыльчивый из всей шайки, что-то крикнул и бросился на него.       Глупый.       Кириллу изначально было понятно, что ничем хорошим это не кончится. Но ведь она была такой маленькой и так жалобно плакала…       Он вытерпел от рыжего некрепкий удар под дых, и лишь лихорадочно выдохнул воздух. Но исход этой потасовки был предсказуем изначально: Кирилл был старше их на два года и выше на полторы головы. Рыжего одним толчком плеча он сшиб на землю, а его подпевале расквасил нос. Смешно было наблюдать, как последний подпрыгивал на месте, пытаясь достать до него.       — Это еще что такое?! Прекратите, хулиганьё! — послышался строгий крик из чьего-то балкона, — родителям все расскажу!       Прошипев что-то оскорбительное, вся шайка во главе с рыжим рванула со всех ног со двора. Вздохнув, Гордеев подобрал сломанную и грязную куклу с земли и подошел к тихо хнычущей девочке. Сел рядышком с ней на землю, вытянув ноги.       — Не реви, — сказал он ей и протянул куклу, — весь двор слезами затопишь.       — Диана… — пробормотала девочка, осматривая куклу. Затем отбросила её и уткнулась в свой рукав кофточки, содрогаясь от плача.       — О господи… — Гордеев закатил глаза, — подумаешь, трагедия. Починю я твою куклу. Булочку с творогом хочешь?       — Да, — девочка перестала рыдать и удивленно посмотрела на него.       Кирилл вздохнул и достал из кармана свой скудный обед, передавая его в протянутые к нему ручки. Это сработало. Та перестала рыдать и переключилась на сладость, открывая пакетик и откусывая большой кусок.       — Не спеши — подавишься, — предупредил он её, — как тебя звать хоть?       — Верочка, — с трудом произнесла она, жуя булочку.       — Кирилл.       — Киря, — медленно протянула она, будто бы пробуя на вкус его имя. Видимо, понравилось.       Гордеев поморщился, не привыкнув к такой странной модификации своего имени. Привыкнет. Лишь бы девчонка не ревела.       — Лучше бы тебе не гулять одной по нашим дворам, — он подумал, а затем прибавил, — и знаешь. Тебе больше вообще не придется гулять одной.       Верочка расплылась в улыбке.

2017 год. Санкт-Петербург.

      — Неужели у тебя не было других родных? Друзей, которые бы приютили тебя?       Кирилл вздрогнул, как от боли. Он посмотрел сквозь темноту на Веру, но перед глазами стояла лишь маленькая девочка, плачущая из-за куклы. Та, которая стала его единственным другом. Та, о которой он привык заботиться так долго.       Разве мог он бросить её там, в баре?       Не мог.       — Спокойной ночи… — тихо прошептала она.       А куклу он ей все же починил тогда. Вставил в дыру руку, приклеил снова парик к лысой голове, даже умудрился в пару стежков сшить дыры в платье. И отдал её в руки улыбающейся Верочке, которая крепко обняла его за пояс, растерянного и совершенно смущенного.       Но счастливого как никогда.