— Первый состав: Мерседес-Газаева, Дантес-Колпаков… Второй:…
Свешникова на мгновение задержала дыхание и зажмурилась. Даже сейчас до нее с трудом доходило, что её, самую обычную девушку-студентку, взяли на главную роль в известном мюзикле, пусть и во второй состав.
— … Второй: Мерседес-Свешникова, Дантес-Гордеев.
Вера широко распахнула глаза. Взгляд помимо воли метнулся к нему. Непринужденно сидит в расслабленной позе через ряд от нее. Черные волосы собраны в хвост. Взгляд безразличный, будто выражающий «если бы не моя воля, я бы здесь не был». Рядом сидел радостный Ростик и что-то шептал на ухо Лене.
Весь сбор она избегала его, да и он особо не горел желанием видеться с ней. Но когда раздали сценарии, их посадили на первый ряд вместе, как парных актеров. Гордеев упорно делал вид, будто старательно вчитывается в сценарий. Пожав плечами, углубилась в изучение и она.
— Минуточку внимания!
По центру зала стояла Оксана, держа в руках толстую папку и грозно смотря на актеров. Никто не посмел шуметь в ее присутствии.
— Режиссер - постановщик — Миклош Габор Кереньи. Попрошу уважать его и изъясняться четче, потому что он… хм… очень слаб в русском.
В зал вкатился (по-иному сказать нельзя) кругленький человечек в пиджаке ужасно-фиолетового цвета. Глаза его лучились добротой, так что Вера невольно прониклась симпатией к этому пожилому человеку. Он быстро проглядел всех своих новых подопечных и «подкатился» к Оксане в центр.
— Можно назвать просто Керо, — смущенно поправил он Оксану, — все быть ознакомлены с… сьюжетом постановки?
Обычно в фильмах в таких моментах раздается стрекот сверчков. Керо нахмурился и дернул Оксану за рукав (сам он едва доставал ей до плеча), что-то шепнув на ухо. Та состроила кислую мину.
— Значит так, — начала она, — чтобы к четвергу все уже знали сюжет в мельчайших деталях. Даже второстепенные персонажи. Всем ясно? Если кратко обрисовать ситуацию: молодой моряк Эдмон Дантес возвращается домой после дальнего плавания. Он хочет жениться на своей любимой девушке — Мерс
едес, но прямо во время свадьбы его арестовывают. По ложному доносу. Дантес, спустя 14 лет заключения в подземелье, сбегает, чтобы отомстить врагам и наградить друзей. По прибытию в город узнает, что его любимая уже много лет замужем за его врагом…
— Вот незадача-то, — фыркнул еле слышно Кирилл. И поморщился от тычка Свешниковой.
— Ты лучше слушай, Гордеев, тебе ведь на сцене изображать всё это! — прикрикнула Оксана. Керо часто закивал в знак согласия. Как китайский болванчик. Смешно.
Кирилл смиренно вздохнул и замолк. Понял ведь, что влип по самые уши.
— А остальные роли нам озвучат? — подал голос Смолин Сергей, — здесь вроде как все те, кто вошел в основной каст.
— Минуточку, — Оксана зашуршала листами в папке, ища список, — вот он…
Женщина стала озвучивать какие-то пока незнакомые Вере имена и фамилии, но Свешникова очень надеялась, что ей представится возможность познакомиться со всеми коллегами. Обведя взглядом зал, она поймала на себе взгляд Колпакова, который показал ей большой палец вверх. Та расплылась в улыбке и отвернулась.
После двух часов обсуждений постановки и ее деталей, им разрешили-таки сделать небольшой двадцатиминутный перерыв. Покидая зал, Свешникова раздумывала, куда податься: направиться со всеми в кафетерий за кружечкой кофе или посидеть в телефоне? Позвонить маме? Спустить перерыв на вконтакт? Найти хоть каких-нибудь новых знакомых? Но похоже, судьба решила все за нее.
— Вера, да?
Девушка резко обернулась. Прямо позади нее возвышался Гордеев, да прямо так, что ей пришлось задирать голову.
— Кирилл? — вопросительно произнесла она.
Гордеев кивнул.
— Я хотел поговорить с тобой. Это важно, — с трудом выдавил он.
Вера изучающе и долго посмотрела на мужчину. О чем он мог поговорить с ней, да еще и по важному делу? Что их связывает? И почему еще вчера он с ненавистью смотрел на нее, а сегодня и два слова еле выдавливает из себя?
— Может, кофе? — предложил снова он, когда девушка ничего не ответила.
— Может, — согласилась Свешникова, — там, вроде, кафетерий за углом?
Гордеев кивнул. Оба отделились от стены и только направились в сторону кафе, как откуда ни возьмись, будто бы из воздуха, материализовался Колпаков со своей рыжеволосой напарницей.
— Ну что, коллеги? Перекусим? Как насчет чашечки кофе с сэндвичами в шумной компании?
Вера переглянулась с рыжей и радостно согласилась, разделяя с ней восторг и эйфорию от получения популярной роли. Эта девушка ей явно нравилась. Ростик, подмигнув обеим, обнял их за плечи и повел в кафетерий, делясь своими впечатлениями от нового режиссёра-постановщика.
И никто не заметил, как этот праздник жизни покинул один человек, словно тень выскользнув из театра.
***
— Ну что там нового, Верочка? Подружилась уже с кем-нибудь? — спрашивала мама у Веры по громкой связи, пока та сидела на диване и с горем-пополам пыталась подстричь рыжему Сервантесу когти.
— Ну… все очень хорошие и радушные. Подружилась с Ростиком и Леной, это ребята из первого состава. Вчера вот была читка сценария… Ай! Сиди смирно, рыжий засранец, или в окно полетишь!
Рыжий зашипел, возмущенный таким вульгарным отношением к себе и попытался тяпнуть хозяйку за ладонь, но та вовремя успела убрать её.
— Надеюсь, из-за работы ты там не пропускаешь пары? Дипломный спектакль ведь на носу, — обеспокоенно подметила мать Свешниковой.
— Ну что ты, мам, — Вера небрежно сдула прядь волос, упавшую на лоб, — уверенно иду на красный диплом.
— Это хорошо. Скажи, а тебе уже кто-нибудь понравился?
— Мам!
Вера покраснела, смешавшись. И замолкла. Она и сама не могла себе объяснить, почему при словах «кто-нибудь понравился» в голове сразу всплыл образ Гордеева со странным взглядом, полным льда и презрения.
Пожалуй, мама не поймет.
— Ну что ты, Верочка. Давай посекретничаем, — Галина Свешникова хмыкнула, — может, есть молодые люди на примете?
— Это… всё очень сложно. И вообще, у меня экзамен завтра… Ай!!! Мам, пока!
Она выронила телефон на пол, рассматривая глубокие следы от укусов на ладони и капельки крови, стекающие вниз.
Сер спрыгнул с колен хозяйки и, гордо виляя толстой филейной частью, медленно стал удаляться к выходу из комнаты. С наполовину отстриженными когтями. Но когда в него прилетели скрученные в клубок носки, он подпрыгнул, зашипел и пулей вылетел в коридор.
***
Вера спала беспокойным сном. Во встревоженный мозг заползали всякие страшные мысли и воспоминания о прошлом, провоцируя ужасные кошмары. И она смотрела их, не в силах оторваться.
Её окружали тёмные тени. Они закрывали все пространство вокруг — ужасные, в черных балахонах и без лиц, они подходили все ближе, будто бы увеличиваясь. Свешникова опустилась на колени и закрыла лицо руками. Чисто физически она чувствовала, что тени приближаются, давят на нее, уничтожают. Хватают ее за руки и за ноги, утаскивают в темноту, разрывают…
И внезапно в непроглядную тьму пробился луч света. Он все увеличивался, пока между ней и тенями не вырос еще один силуэт — серебристый, почти белый. Как ангел. Он замахнулся, и словно как от солнца стало резко светло. Тени, зашипев, стали растворяться в воздухе на пепел и разлетаться в стороны…
— Постой! — крикнула она своему ангелу, — не уходи! Дай мне взглянуть на тебя!
Но ангел всё отдалялся от неё, пока не скрылся далеко-далеко за горизонтом.
И она снова, уже в десятый раз, не успела увидеть его лица.
