Снежинка на ладони

      Фея нарисована была очень точно, её миниатюрная фигурка на рисунке находилась в центре распустившегося цветка. Она с задумчивым выражением лица стояла вполоборота к огромному, нарисованному почти на весь лист, лягушонку, который тянулся к Фее большими перепончатыми лапами, вытянув вперёд непомерно большие зелёные губы. Выпученные лягушачьи глаза и чёрный бантик на жирной шее делали этот рисунок запоминающимся. Присмотревшись, Димка смог увидеть в лягушонке прорисованные детали, которые делали облик этого зелёного кавалера очень узнаваемым. Для него этот образ определённо и предназначался — на это указывали большие ласты, закреплённые на задних лапах и яркие плавательные очки, огибающие глаза лягушонка. Для полной убедительности образа за спиной любителя болот и разных луж выглядывала очень точно скопированная Димкина спортивная сумка, с которой он не расставался и в школе. — Не похоже, — выдавил из себя Дима. Разглядывая внимательно в подрагивающий руке Кочина рисунок, он пытался найти правильное решение в эту минуту. На первый взгляд, эту карикатуру мог бы и переварить, да и Фея была нарисована очень аккуратно, но тут здоровяк зашёлся громким смехом: — Не похоже?! Ха-Ха! — перехватив листок другой рукой, он ткнул дрожащим от хохота пальцем в толстый живот нарисованной лягушки, — Да ты, внимательней смотри, неужели не узнаешь? Массивное тело снова затряслось в безудержных конвульсиях, и рука Кочина приблизила бумажный лист к самым глазам Димки. Под рисунком Дима теперь смог разглядеть несколько рифмованных строчек, предназначавшихся нарисованным персонажам. Текст имел двойственное значение. Самое неприятное для юноши было упоминание Феи. Перед Димкой сразу возникла такая картина: тысяча гогочущих пузырей в виде самодовольных рож Кочина, быстро разлетающихся по всей школе. Прикрыв от удовольствия глаза, голова крупного парня, оседлавшего парту, невольно откинулась назад от громкого смеха. Сделав ещё один шаг к парте, Димка склонился над листком, изображая усиленное внимание к предложенному художеству и слегка согнул колени. Неожиданно для Кочина он резко выпрямился, вкладывая всю силу удара своей головы в этот широкий и крепкий подбородок, мельтешащий перед ним. Громко щёлкнули зубы, перекрыв возможность выливаться безудержному смеху, и вместо него внутри притихшего насмешника появился звук, похожий на мычание удирающей от слепней коровы. Сложилось впечатление, что насмехавшийся до этого человек прикусил язык. Тело верзилы резко дёрнулось от боли и, теряя равновесие, медленно стало падать с парты на спину. Желая остановить падение, Кочин резко вскинул свои ручищи в стороны, но это ему не помогло, и вместо этого он левой рукой врезал по лицу узколобому парню, совсем не ожидавшему такого развития событий. Рыжий, что сидел у окна, кинулся к падающему телу, пытаясь удержать главаря, но, явно переоценив свои возможности, был просто раздавлен упавшей на него массой. Вся эта куча тел влетела в стоящий в конце класса шкаф с книгами и папками, нарушив грохотом тишину, создавшуюся на короткое время в классе. — Дилетанты, — подытожил Дима, разворачиваясь к выходу и, раздвинув плечом толпу непрошеных зрителей в дверях, медленно побрёл по длинному коридору школы. Пытаясь обойти учителей, что-то оживленно обсуждающих, он неожиданно услышал требовательный голос, обращённый к нему: — Посмотри, какие тяжести приходится носить учителям, где твоё самосознание, молодой человек? — Извините, — буркнул Дима, машинально перехватывая две внушительные пачки. — Пойдём, одну пачку в учительскую, а вторую к завучу отнести надо, — уже мягче прозвучал голос учителя.       Прозвеневший звонок загнал всех учеников в классы, а одинокая фигурка мальчишки, неспешно пересчитывающая каждую ступеньку, взбиралась по школьной лестнице.