Он - её жизнь...

      Черный микроавтобус остановился у здания детской больницы. Багира и Пригов успели дать подчиненным все имеющиеся вводные еще по дороге, поэтому, выгружаясь из машины, они уже примерно представляли с чем имеют дело.       «Одно из подразделений ГРУ плотно разрабатывало группу террористов, планирующих несколько мощных терактов по всей области. Сработали ребята крайне неаккуратно. Себя раскрыли, бандитов спугнули, заставляя последних в спешке уходить. Началась перестрелка. Террористы укрылись в правом крыле детской больницы, закрытом на капремонт. Функционировал только зал лечебной физкультуры, в котором на момент захвата занималась группа детей 7-9 лет. Также в зале находились инструкторы и сопровождающие взрослые. По последним данным в заложники захвачены 12 детей, 5 человек взрослых и 2 ребенка убиты».       По специфике работы бойцы спецподразделения «Смерч», казалось бы, должны были уже привыкнуть ко всему. Но, тем не менее, увиденная картина заставила даже их неприятно поежиться: у крыльца больницы цинично были расстреляны 7 человек. Их тела, неестественно распластанные на холодной земле, так и лежали у порога — террористы держали подходы намертво и убрать их не позволяли. Из здания не было слышно ни звука, а за организованным ограждением, наоборот, надрывно завывала сирена «Скорой помощи», отчетливо слышались маты и окрики солдат, стоящих в оцеплении, но из всей этой сливающейся в единый поток какофонии резко выделялись крики, стоны и надрывный плач родственников убитых и заложников.       Мура всего на несколько мгновений задержала взгляд на плотно зашторенных и уже предусмотрительно заложенных строительным мусором окнах больничного крыла и теперь неотрывно вглядывалась в толпу, то и дело выхватывая из нее перекошенные болью лица матерей и остервенело мечущихся от собственного бессилия отцов. Ее начинала бить мелкая дрожь, и она, ища опоры, интуитивно схватилась за руку Кота. Он промолчал, но в ответ сжал ее ладонь так сильно, что захрустели пальцы, и сейчас именно эта давящая боль позволила встряхнуться, вернуться в окружающую реальность и сосредоточиться на приказах командира. Лишняя секунда на собственную душевную неуверенность могла стоить еще одной случайно оказавшейся в этом здании жизни.       Однако от идеи стремительного штурма уже через несколько минут пришлось полностью отказаться. Горе-ГРУшники так и не смогли дать точного ответа на вопрос: все ли террористы укрылись в здании или кому-то удалось уйти. Присланные Багирой всевозможные планы больницы и снимки со спутника еще раз доказывали, что бандиты закрепились как в бункере. Но больше всего напрягало то, что террористы упорно отказывались идти на контакт и не выдвигали никаких требований — чего от них теперь ожидать не знал никто.       Именно поэтому в развернутом неподалеку штабе уже больше получаса шли ожесточенные споры — практически орущие друг на друга генералы, адмиралы и полковники из разных ведомств пытались разработать хоть какой-то план действий. Но пока их нервная дискуссия не привела ни к какому более/менее внятному результату. В светлой голове Евгении Мурашовой по этому поводу тоже не было никаких идей, и это неимоверно раздражало. Она с завидным упорством уже, наверное, в сотый раз просматривала на планшете схемы и планы всех имеющихся в здании коммуникаций, но все равно никак не могла на них сосредоточиться — перед глазами все еще отчетливо стояли «картинки», выхваченные из толпы за оцеплением. Мура, не моргнув глазом, кинулась бы под пули, только бы спасти заложников, но и это, к сожалению, был не выход.       Привела всех в чувство настойчивая трель телефонного звонка. Террористы, наконец-то, выдвинули требования: они готовы были выпустить нескольких заложников в обмен на хирурга и оборудование для операции — видимо кого-то из них все-таки успели подстрелить. На несколько минут стихнувшие споры разгорелись с новой силой, и в общем гуле голосов никто не обратил внимания на пожилого главврача, сидевшего неподалеку от Жени. Он поднялся со своего места и пытался сказать, что готов идти на подобный на обмен. Глядя на него, младший лейтенант Мурашова приняла решение не раздумывая.       — Товарищ контр-адмирал, разрешите обратиться, — начала она. — Мы должны согласиться на обмен.       Но и ее никто не услышал, поэтому Женя замахнулась, изо всех сил ударила кулаком по столу и рявкнула во весь голос.       — Мужики, твою ж мать, вы мужики или бабы истеричные на базаре!       Присутствующие как по команде затихли, огорошенно оборачиваясь к хрупкой девчонке. Еще бы секунда и они растерзали ее за несоблюдение субординации и неприкрытое оскорбление, а заодно и вымещая на ней собственное бессилие, но Мура им этой секунды не дала.       — Иван Михайлович, — обратилась она к непосредственному начальнику, попутно одаривая всех остальных хищным волчьим взглядом. — Нужно соглашаться на обмен. Это шанс. У нас есть хирург, готовый пойти на предложение террористов, — девушка указала на пожилого мужчину в белом халате. — Я пойду с ним в качестве операционной медсестры. Минимальные хирургические навыки у меня есть, — обратилась она уже к доктору.       — Это безумие! — подал голос, стоявший ближе всех полковник. — Они расстреляли всех взрослых, находящихся на тот момент в помещении. Как только вы закончите операцию, расстреляют и вас.       — Это шанс! — огрызнулась Мура. — Один единственный маленький шанс! И другого у нас не будет.       Больше никто возражать не стал. Все осторожно выдохнули, надеясь, что эта безумная идея сработает, других все равно ни у кого не было. Булатов, изначально получивший все полномочия по руководству операцией, раздавал четкие указания по подготовке обмена. В считанные минуты штаб практически опустел. Батя вызвал к себе Бизона, и теперь они что-то оживленно обсуждали, склонившись над планшетом. Коту и Физику сразу по приезду было поручено контролировать периметр, и Мура была уверена, что они пока про нее ничего не знают, иначе здесь было бы уже жарко.       Мура несмело подошла к Булатову и Тарасову и осторожно кашлянула, привлекая к себе внимание.       — Батя, — позвала она неуверенно, но он не дал ей договорить.       — Мурашова, ты уверена в том, что собираешься сделать? У нас не будет обратной связи. Мы сможем тебя только слышать. Это в лучшем случае.       — Я уверена. Все понимаю. Азбуку Морзе помню, — Женя смотрела на командира в упор. — Я не об этом хотела поговорить… — она с шумом выдохнула — если уж сдаваться с потрохами, то лучше сейчас, наедине, чем потом, перед толпой народа и, зная Ионова, с фееричным скандалом. — Когда мы с хирургом пойдем… нет, лучше сразу сейчас… — она замялась, так и не сумев подобрать нужных слов. — Короче, Батя, пусть Бизон Кота куда-нибудь уведет.       Девушка густо покраснела и виновато опустила голову, прекрасно зная, что командиры ее поняли и без откровенных подробностей.       — Конспираторы хреновы! — в сердцах выругался Тарасов, буравя Мурашову суровым взглядом и собираясь высказать ей все в самых ярких красках, но Булатов его перебил.       — Давно? — холодно спросил он.       — С начала операции по владельцу ночного клуба.       Женя осознавала, что Бате не составит труда сопоставить, несмотря на успех той операции, все допущенные ею косяки, в том числе и ее ночной побег, с налаживанием собственной личной жизни, но врать все равно не стала. Командира она уважала совершенно искренне, и в условиях предстоящего «мероприятия» выглядеть в его глазах безответственной вруньей совсем не хотелось. Девушка исподлобья глянула на контр-адмирала, который набирал полную грудь воздуха, видимо намереваясь по полной, да еще и с матерными вкраплениями оторваться на подчиненной, и поняла что в догадках своих не ошиблась. Однако вместо того, чтобы принять заслуженное наказание или хотя бы еще раз искренне повиниться, девушка широко заулыбалась, ибо в этот момент командир стал еще больше похож на капитана Врунгеля, изображенного на его кружке. Тем не менее, Мура благоразумно отступила на несколько шагов и на одном дыхании выпалила.       — Товарищ контр-адмирал, в условиях предстоящей операции готова искупить вину кровью.       То, что спекулировать готовящимся обменом и, вообще, пытаться шутить по этому поводу не совсем правильно, Мура, конечно же, тоже прекрасно понимала, но нужного результата в итоге все равно добилась — Булатов только обреченно всплеснул руками и сокрушенно выдохнул.       — Бизон, займись, — дал он указание насчет каплея. — А ты молись, чтобы тебе там удалось… искупить… иначе я тебе тут такое искупление устрою, мало не покажется.       Мура знала, что Батя говорил сейчас сгоряча и, естественно, невсерьез. Ровно как и то, что контр-адмирал был у них, в принципе, очень отходчивым и при любой малейшей угрозе в сторону своих мог порвать обидчиков в клочья голыми руками, поэтому от души его обняла и, как родного отца, доверчиво поцеловала в щеку.       — Спасибо, — прошептала она, чувствуя как Булатов осторожно прижимает ее к себе в ответ.       Бизон тащил Кота к левому крылу здания, давая какие-то невнятные и совсем уж бессмысленные указания, а Ионов в сотый раз спрашивал его «На хрена это делать?», но ответа так ни разу и не получил. В конце концов, он сдался — надо, значит надо.       — Вроде как эти уроды согласились 6 человек выпустить в обмен на хирурга и девчонку…       До Васи совершенно случайно долетел обрывок разговора двух куривших в сторонке омоновцев.       — Какую девчонку?       — Ну, девчонка, то ли ГРУшница, то ли еще из какой группы, пойдет с врачом под видом медсестры.       — Смотри бесстрашная какая попалась.       — И не говори. Там по ходу такие отморозки. Жалко будет если убьют. Я видел ее. Красивая.       В первые несколько минут Кот внимания на этот разговор не обратил. Про обмен ему было известно, и он считал, что в данный момент должен быть именно там, помогать Бате, Физику и Муре. Он, вообще, хотел быть сейчас рядом с любимой девушкой, чувствовал, что эта операция стоила Женьке больших душевных сил, чем все остальные вместе взятые. Но вдруг в голове его что-то как будто щелкнуло. Женя…. У Васи начало темнеть в глазах. С хирургом пойдем Женя. Больше некому. Девушка здесь одна.       — Бизон, — позвал он негромко Тарасова.       Кап-три развернулся и хотел было уже по полной отчитать Кота за неподобающее офицеру поведение, но, наткнувшись на выражение его лица, ничего внятного так и не смог произнести.       — Твою мать…       Ионов мгновенно понял, что его догадка оказалась верна. Он круто развернулся и зашагал назад.       — Кот, стой! — Бизон бросился за товарищем. — Стой, говорю. Это приказ! — Ионов продолжал идти вперед, и Тарасову пришлось схватить его за руку и круто развернуть к себе. — Она сама просила, — последние слова Боря произнес негромко и глядя ему прямо в глаза.       — Я понял. Пусти!       Ионов уверенно двигался вперед, ничего не замечая вокруг. Он обязательно должен был поговорить с Мурой. Нет, Вася не собирался ее отговариваться, убеждать в неправильности ее поступка или ругаться. Он должен был успеть сказать ей то, чего так ни разу и не сказал за все это время.       С того утра, когда Женя впервые произнесла «Я тебя люблю» в машине у танцевальной студии, она говорила ему это сотни раз: мимоходом целуя в щеку, прощаясь перед работой, засыпая у него на плече и утопая в волнах страсти. А он в ответ молчал, или целовал, или отшучивался. Мура ни разу не попыталась вывести его на откровенный разговор, ни разу не спросила, любит ли он, но Вася точно знал, что этих слов она от него ждет постоянно. И он любил ее, безудержно, искренне и по-настоящему, но пересилить себя и сказать почему-то не мог. Никогда раньше это для ловеласа Ионова не было такой уж большой проблемой, он всегда говорил о своих чувствах открыто, гордо и ничего не стесняясь. Однако только сейчас Вася стал всерьез задумываться о том, а была ли в его словах хотя бы одна десятая часть правды и испытывал ли он хоть к одной предыдущей своей девушке хотя бы малую толику того, что чувствует к Мурашовой. Психоанализ и самоедство никогда не были сильными сторонами каплея, но, тем не менее, самыми потаенными уголками своей души он начинал понимать, почему не может сказать своей единственной женщине заветные слова — впервые в жизни Василий Ионов любил настолько сильно…       Вася не успел. Когда он подошел, Женя, переодетая в медицинскую форму, и пожилой хирург уже медленно двигались к крыльцу здания. Мура осторожно повернула голову и, увидев Кота, еле заметно улыбнулась и что-то прошептала. И Вася точно знал, что именно…       Дверь резко открылась и в проеме мелькнул один из террористов, беря на прицел врача и Мурашову. Другой с силой выталкивал детей. Когда последний ребенок был отпущен, Женя как бы случайно встала так, чтобы закрыть убегающих малышей своим телом в случае чего. Они осторожно закатили каталку с оборудованием по пандусу и скрылись внутри здания.       Мура сидела в углу спортзала, прижимая к себе спящего малыша. Большие часы на стене плавно отсчитывали неумолимо бегущие секунды. Половина третьего ночи. Они в заложниках почти 15 часов, и за все это время она ничего не смогла сделать. Сначала они почти четыре часа оперировали подстреленного бандита, оказавшегося, на их счастье, братом главаря — ни для кого из других своих подельников он бы на такое не пошел. Хирург сказал, что операция прошла нормально, но, в связи с тем, что пациент потерял много крови, быстро он не очнется, поэтому всяческие переговоры с представителями силовых структур опять были прекращены — бандиты ждали.       Женя попыталась было собрать детей, которых террористы предусмотрительно держали возле себя, в одном углу, чтобы получить хоть малейшую возможность для маневра, но поплатилась за это связью с внешним миром: ее грубо швырнули к стене, она упала, разбила голову об батарею, и заколка с прослушивающим устройством рассыпалась на мелкие кусочки. К счастью, этого никто не заметил. Поэтому сейчас Мурашова тоже терпеливо ждала. Любого удачного момента, любого подходящего случая. Но пока все было тщетно. Даже если она успеет голыми руками свернуть шеи двоим, трое других пристрелят и ее, и находящихся рядом с ними детей. Так что вариантов пока не было.       Не было вариантов и у тех, кто был снаружи здания. Последнее что они слышали из микрофона Мурашовой — это отборный мужской мат и звенящий удар. И вот уже много часов тишина. В воздухе все отчетливее мелькала мысль о том, что надеяться на Женю уже не стоит, но произносить вслух подобное никому не хотелось. Начальство за столом лишь невнятно переглядывалось.       Кот сидел на ступеньке микроавтобуса и неотрывно смотрел на черные окна здания, в котором держали заложников. Он не чувствовал ни моросящего дождя, ни холодного ветра, ни усталости — ничего. Вася запретил себе что-либо чувствовать, особенно то, что касалось Мурашовой. Сейчас он на задании и должен быть готов к любому повороту событий, в любую минуту сорваться и спасти ей жизнь, даже ценой собственной. С остальным они обязательно разберутся позже.       Из палатки вышел Физик. Вася вопросительно на него посмотрел, но он отрицательно замотал головой, и Кот снова уставился на черные окна.       — Она обязательно выберется. У нее же как у кошки девять жизней, — попытался приободрить друга Серега, но Вася на него даже не взглянул.       — У нее может быть уже нет ни одной, — холодно ответил он.       Младший лейтенант Мурашова в очередной раз поблагодарила Бога за то, что всяческих отморозков, великое множество которых носила земля, он все-таки сделал обычными людьми, с естественными потребностями и желаниями. Ближе к рассвету они все уснули, оставив одного сидеть «на стреме». Мура тоже делала вид, что спит, исподлобья наблюдая за происходящим в помещении и прислушиваясь к звукам с улицы. Она сразу отметила, что дежуривший бандит особым умом не отличался, его мало интересовали возможности благоденствия в загробной жизни, по глазам было видно, что он больше любил прелести жизни земной. Поэтому, когда он тихонько подошел к ней и схватил за ворот рубашки, Женя совершенно не удивилась. Он пригрозил ей кулаком, одними глазами приказывая молчать, и она послушно закивала головой. Бандит вывел ее в коридор и, приставив нож к горлу, зашипел на ухо.       — Дернешься или хотя бы пискнешь, завалю!       Женя судорожно закивала головой и зашептала в ответ.       — Я все сделаю, только не убивайте.       Она начала медленно стягивать с себя штаны. Вот он ее шанс. Другого такого не будет. Мура сделала только один удар ребром ладони, и мужчина за ее спиной начал оседать. Она успела подхватить его падающее тело и аккуратно уложила на пол.       — Минус один…       Девушка осторожно выдохнула и бесшумно двинулась к входной двери, к ручке которой было прикреплено взрывное устройство, блокирующее любую попытку попасть в помещение снаружи. Его Женя заметила еще тогда, когда они с хирургом входили в здание. И сейчас она просто обязана была сделать все, чтобы открыть дверь и обеспечить подкреплению возможность проникнуть в здание. Нет, в своих боевых навыках Мура не сомневалась, но на кону стояла не только ее жизнь, но и жизни маленьких человечков. А рисковать ими она бы никогда не посмела, поэтому должна была сделать все, чтобы открыть эту чертову дверь и подать своим сигнал к действию.       Женя мысленно чертыхнулась: бомба оказалась далеко не простейшей, а подрывник из нее никакой — ей эта наука никак не давалась, сколько бы не бился с ее обучением бедный Тарасов. Девушка вытащила из рукава мастерски припрятанный еще на операции скальпель и застыла в нерешительности. Она бы сейчас что угодно отдала, лишь бы за ее спиной очутился Бизон и нашептал ей, дурехе, какой проводок перерезать. Мура разрешила себе еще две секунды подумать и перерезала зеленый. В звенящей тишине было слышно только как барабанит в груди сердце — она угадала. Женя медленно выдохнула, осторожно приоткрыла дверь и словно тень двинулась назад. Все самое интересное только начиналось.       Мурашова работала быстро и четко. Всего за пару минут ей удалось практически бесшумно убрать двоих. Оставались еще двое: главарь, спавший опираясь на импровизированный операционный стол, и еще один бандит, сидевший в дальнем углу. В мозгу, словно птица в клетке, бился вопрос: кого? И времени на раздумья у нее не было. Ей нужно было раздвоиться, чтобы действовать наверняка. Но, как назло, именно этого таланта в копилке у девушки не оказалось. Она решила попытаться захватить главаря и заставить его подельника отпустить от себя мальчишку. Метнулась к бандиту и сжала мертвой хваткой его шею, но он оказался сильнее. Женя поняла, что удержать его не получиться — он был выше ее на две головы, крупнее раза в полтора и, скорее всего, из бывших военных, поэтому попыталась одним резким движением сломать ему шейные позвонки. Она замешкалась всего на секунду, но именно ее мужчине хватило, чтобы выхватить нож и всадить ей его в бедро. Женя припала на раненую ногу, и бандит, воспользовавшись этим, выкрутился и схватил испуганного врача, приставив к его виску пистолет.       С того момента, как Мура вырубила любителя экстремального секса в коридоре, прошло не больше пяти минут. Ей же казалось, что она прожила за этот отрезок времени маленькую жизнь. И сейчас, стоя между одним террористом, угрожавшим врачу, и вторым, схватившим маленького мальчика как щит и что-то орущим на своем языке, понимала, что жить ей осталось еще несколько секунд. Она занесла скальпель ровно над сердцем прооперированного бандита — если уж уходить, то непременно в компании. Ей вдруг отчаянно захотелось маленького чуда — вытащить из рукава волшебную палочку, взмахнуть ею, и за спиной окажется Кот с автоматом, или Физик, или Батя, или Бизон, а еще лучше все они вместе, тогда, может быть, у нее появился бы шанс. Как же жаль, что у нее нет волшебной палочки.       Еще несколько минут назад висевшая в комнате звенящая тишина сменилась диким гвалтом, детскими криками, плачем, ором перепуганного и ничего не соображающего бандита. Но Женя слышала этот шум как через толщу воды. Она в упор смотрела на главаря, видела в его глазах осознание, что живыми им отсюда уже не выбраться. А значит, если не придет помощь, через пару минут здесь опять станет тихо.       — Поиграть со мной решила, девочка. Ну посмотрим насколько твердая у тебя рука, — донеслись до нее слова главаря, и в ту же секунду он выстрелил в голову врачу.       Не моргнув глазом, Женя всадила скальпель точно в цель. Она видела, как мужчина вскинул пистолет по направлению к ней: впервые в жизни ее глаза сумели засечь момент, когда из стального дула вместе с вспышкой огня вылетает свинцовая пуля. За пулей послышался раскат выстрела. Падая, она не чувствовала боли, единственное, что захватило ее сознание в тот момент, это мысль о том, что кажется выстрел был не один.       Кот так и сидел на ступеньке автомобиля и неотрывно наблюдал за зданием. Рядом с ним постоянно кто-то был, что-то говорили, пытались приободрить, но он ни на кого не обращал внимания, отвечал односложно, даже не вникая в суть слов собеседника. Женя очень часто говорила, что знает, когда к ней подходит со спины именно он, чувствовала его кожей. Вася на это только отшучивался — не верил он в сверхъестественные способности. Сейчас же Ионов отчетливо понимал, что она обязательно подаст ему знак. Он не знал, почему в его голове родилось и крепло с каждой минутой это убеждение. Но оно его не отпускало, и он неустанно следил за каждым шорохом, происходящим по ту сторону ограждения.       И приоткрывшуюся дверь Вася заметил почти сразу.       — Физик, дверь, — горячо зашептал он, и они оба стремительно подскочили. — Пошли!       — Стой, — тормознул его за руку Серега. — Наши!       Вася глубоко вздохнул, сдерживая себя. Старлей был прав.       — Давай. Скажи Бате. Только шум не поднимайте. Иначе такой кипиш начнется.       Сергей ринулся в палатку, а Кот — к Бизону. Буквально через пару минут они бесшумно, отлаженной годами цепью двигались к двери. Кот чувствовал себя черепахой, необходимая осторожность его убивала. Он знал, что нужен Жене прямо сейчас, ощущал это каждой клеточкой своего тела. В тот момент он, наверное, впервые в жизни понял, что значит слышать на расстоянии каким-то неведомым ему доселе шестым чувством невидимые импульсы от своего человека.       Группа зашла в здание как раз в тот момент, когда прозвучал первый выстрел. Они молниеносно ринулись вперед, уже не боясь себя обнаружить. И почти успели. Сделали всего два точных выстрела, и, казалось бы, оставили весь этот кошмар позади. Только вот Мурашова опять падала как подкошенная. Вася обреченно замер. К ней, сбивая его с ног, кинулся Физик.       Мурашова вынырнула из темноты от резкого удара по лицу.       — Женька! Очнись! Женька!       Встревоженный голос Физика показался ей раскатом грома, прогремевшим прямо над ухом. Голова гудела, рана на ноге ныла, перед глазами все плыло, но девушка все же попыталась сесть.       — Успели? — невнятно прошептала она.       — Успели, успели. Ты молодец, — Физик порывисто обнял ее. — Жива, кошка ты драная, — смеясь, он подхватил ее на руки и подошел к все еще стоявшему в оцепенении Коту. — Держи свою Мурашову. Говорил же тебе, что у нее девять жизней.       Васю как будто ударили током, возвращая к жизни. Он не смог вымолвить ни слова, только изо всех сил прижал к себе девушку и, резко развернувшись, понес ее к дежурившим скорым.       Пока врачи скорой помощи колдовали над младшим лейтенантом, зашивая и обрабатывая раны от скользнувшей по виску пули и от ножа на ноге, Вася неотрывно смотрел на нее, боясь, что если он отвлечется, она снова исчезнет и куда-нибудь вляпается. Как только врачи закончили свою работу и отошли к другим пациентам, Женя сделала слабую попытку сесть на кушетке. Голова неожиданно закружилась, и она потеряла равновесие. Кот в ту же секунду оказался рядом, присел, позволяя ей откинуться спиной ему грудь. Девушка слабо поежилась в его объятиях, и он снял с себя куртку, заботливо укрывая ее и пытаясь согреть теплом своего тела. Они молчали, наслаждаясь близостью друг друга и глядя через открытые двери машины на суету, бурлящую вокруг. Вася губами прижался к ее макушке и тихо заговорил.       — Я убью тебя, Мурашова! Когда-нибудь сам обязательно тебя убью, чтобы больше так не мучиться.       — Хорошо, — Женя лишь улыбнулась ему в ответ. — Только давай не сейчас. Голова очень болит.       — Кот, в очередь встань, — неожиданно перед ними словно из воздуха материализовался Батя. Он напомнил Жене, что меньше суток назад тоже грозился ее убить. — Отчаянная, ты Мурашова. Совсем мозгов у тебя нет. Вот за какие грехи, тебя мне послали, а? Я за эти сутки поседел на полголовы, — он по-доброму улыбался им обоим.       — Я подарок судьбы, посланный вам свыше не за грехи, а в помощь, в поддержку, как наивысшая награда от всемогущего провидения, — Мура деланно вскинула глаза к небу, еле сдерживая смех.       — Узнай там, в следующий раз у всемогущего провидения, нельзя ли подарочек обратно вернуть…       Шутка начальства определенно удалась, и вот они уже все смеются в голос, отпуская ужас пережитых часов.       Отвлек всех неожиданно раздавшийся в наушнике голос Пригова. Он поблагодарил за хорошую работу, пообещал всыпать Мурашовой за самодеятельность и распустил всех на сутки домой отдыхать. Бойцы уселись в свой микроавтобус, и Бизон, проигравший Физику в «Камень, ножницы, бумагу», завел мотор. Первым на пути их следования был дом Ионова. Борис остановил машину у нужного подъезда, и все демонстративно уставились на Кота. Вася же также демонстративно не обратил на это никакого внимания.       — Пошли, — он протянул руки, чтобы подхватить Мурашову.       — Куда? — еле слышно выдохнула она и густо покраснела.       — Домой!       Голос каплея прозвучал уверенно и громко, он поднял девушку на руки и вышел из машины. Ему было абсолютно все равно, что скажут о них друзья и начальство. Пусть думают и делают, что хотят. Разборки, выговоры и наказания — все завтра.       — Конспираторы!       Тарасов все же не преминул подколоть новоиспеченную парочку, и вслед им раздался дружный смех всего спецподразделения.       Стоя под теплыми струями воды и смывая с себя кровь, грязь и усталость пережитых суток, Женя только сейчас начала отчетливо осознавать, что могла сегодня умереть. Третий раз после знакомства с Ионовым. До той первой их совместной операции, она попадала к такие ситуации регулярно, но всегда относилась к своему спасению как к должному. Женя не радовалась, что все обошлось, и философски принимала мысль, что могла умереть, чем приводила Ворона в бешенство. Он упорно считал, что в большинстве случаев она подставляется специально, как будто неосознанно, интуитивно пытается переложить на чужие плечи груз собственных переживаний. Женя же предпочитала на эту тему с ним не спорить, она и сама не знала точного ответа на этот вопрос.       Но это было давно, где-то в прошлой жизни. Последние три раза, будучи на волосок от гибели, девушка точно знала, что отчаянно, во чтобы то ни стало, хочет выжить. Каждый раз последнее, что она видела, прежде чем упасть в темноту, были голубые глаза Василия Ионова. Мура грустно улыбнулась, понимая, что ей становится смертельно страшно каждый раз испытывать судьбу на прочность.       Женя вышла из душа, замотанная в большое полотенце, и прошла на кухню, где у плиты виртуозно колдовал Вася. Она заметила, что он наскоро убрал следы разрухи, оставленные ими здесь несколько часов назад, и теперь пытался соорудить для нее то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. Девушка осторожно обняла его за талию и прижалась к нему всем телом, покрывая легкими поцелуями мускулистую спину и пытаясь погасить в душе неприятные отзвуки гнетущих мыслей о том, что этого утра вдвоем у них могло бы уже и не быть, не успей бойцы вовремя подоспеть ей на помощь.       — Ионов, я люблю тебя…       Мура почувствовала, как он напрягся, но снова ничего не сказал, лишь ласково притянул ее руку и поцеловал ладонь. К его молчанию в ответ на ее слова она всегда старалась относиться спокойно, понимая, что не имеет права ни к чему его принуждать, и, вообще, считая последним делом подобные слова выпрашивать, но сегодня от этого молчания стало как-то совсем уж не по себе. Женя деликатно отстранилась и присела на краешек кухонного стола. Вася к ней не повернулся. Она несколько минут пристально смотрела ему в спину, пытаясь для себя решить, нужен ли ей сейчас этот разговор или нет. Но все же удержаться не смогла.       — Вась, а что между нами?       Кот слегка вздрогнул от Жениного неожиданно серьезного голоса, предусмотрительно выключил плиту и подошел к ней вплотную, вставая между ее ног.       — Между нами сейчас полотенце, в которое ты замотана, — он потянул за край, пытаясь обнажить ее манящее тело, но девушка не позволила ему этого сделать.       — И все? — Вася молчал. — Ионов, я люблю тебя, — глядя ему в глаза, произнесла Мура, но ответа опять не последовало.— Ладно, спрошу прямо. Ионов, ты меня любишь?       Вася опустил голову ей на плечо и горячо зашептал, давая, наконец-то, волю своим чувствам.       — Когда ты уходила… — он осекся, но затем продолжил более уверенно, — я думал, я сдохну. Когда тебя тогда оперировали, когда вчера оборвалась связь, я тоже думал, что сдохну. Я боюсь проснуться и не найти тебя! Мурка, я так сильно тебя люблю, что мне физически больно. Я не думал, что так бывает…       Последние слова он прошептал совсем тихо, как будто признавался не в чувствах, а в страшном преступлении, и Женя растерянно замерла от такой спонтанной откровенности. Она, конечно же, знала, что не безразлична ему, но что он любит также сильно, как и она… От понимания этого внезапно стало не просто неуютно, а откровенно страшно. У нее была уже одна настоящая взаимная любовь. Любовь, которую она потеряла в прошлой никоим образом не связанной с риском жизни. А сейчас они оба чуть ли не каждый день ходят по острию ножа, играют со смертью в прятки и пока им, как будто шутя и с ироничной ухмылкой на лице, каждый раз удается показывать ей средний палец. Справится ли он, если уйдет она? Жене хотелось верить что да. Сумеет ли она второй раз выстоять, если уйдет он? Ответ на этот вопрос, к сожалению, был не таким обнадеживающим.       Поцелуй получился отчаянным, жестким, почти грубым и невыносимо грустным. Они прижимались к друг другу так сильно, что обоим было больно, но все же не пытались отстраниться, как будто любое самое маленькое пространство между их телами могло разрушить то хрупкое настоящее, в котором они оба были живы, относительно здоровы и, кажется, счастливы.       Наконец, судорожно хватая ртом воздух, Вася оторвался от любимой и широко ей улыбнулся, словно пытаясь отогнать от нее ненужные и беспричинные сейчас страхи. Он с усмешкой поправил на Муре сползшее до талии полотенце и отошел к плите, а в глазах его снова заплясали привычные веселые бесенята.       — Мур, а правда, что женщины любят ушами? — спросил он, и Женя удивленно пожала плечами, такого вопроса после его откровенного объяснения она как-то не ожидала. — Если правда, то свой оргазм на сегодня ты уже получила. Я тебя люблю!!! — сквозь смех громко произнес парень.       — Ионов, а ты хоть к чему-нибудь можешь относиться серьезно?       Умение Кота на ходу менять тональность разговора на любую тему с глубокого минора на беспечный мажор иногда приводила в стойкое замешательство, поэтому девушка в первый момент не смогла решить, как же ей правильно отреагировать на Васины слова: засмеяться, расплакаться или обидеться.       — Очень даже могу, — состроив «очень честную» мину, произнес парень, — И со всей серьезностью тебе заявляю, что ты сейчас ешь и ложишься спать. Все остальные шалости злобный доктор Айболит тебе запретил, швы могут разойтись. Как, кстати? — уже всерьез поинтересовался он, указывая на пластыри. — Сильно болит?       Женя прищурила глаза — зачем ей плакать, смеяться или, тем более, обижаться, гораздо интереснее сыграть по его правилам.       — Да, нет. Анальгетик подейст… — начала она, вставая и позволяя полотенцу упасть на пол. — Хотя знаешь, ты, наверное, прав. Я лучше буду строго соблюдать все указания врача.       Девушка пикантно нагнулась поднимая махровое полотно и, плавно качая бедрами, пошла по направлению к спальне. Глядя вслед любимой женщине, Ионов расплылся в улыбке словно Чеширский Кот, а потом, не раздумывая, быстрым шагом двинулся за ней, на ходу стягивая штаны.       — Знаешь, я все-таки думаю, что не стоит его слова понимать так буквально…