Дворецкий и его Пипидастр

Кэтрин, облачённая в своё любимое зелёное платье, стояла с бокалом шампанского около скамейки в глубине сада, вдали от прочих гостей, и глядела на белые шапочки садовых гномов, бессистемно торчащих из идеально подстриженного английского газона. "Классический рецепт английского газона."- Мысли флористки Кэтрин текли сами собой.- "Посадить траву. Подстригать пятьсот лет." Голос друга детства, неслышно подкравшегося сзади, застал её врасплох. - Заскучала, Катюх? Остин медленно провёл пипидастром по обнажённой спине Кэтрин. Та вздрогнула и повернулась к нему. Дворецкий был неотразим! Накрахмаленная рубашка, сияющая белизной, натужно потрескивала, не в силах сдержать напор бугрящихся мускулов, лоснящиеся подтяжки своей синевой затмевали вкус неба... нёба... мысли Кэтрин путались, она не могла не думать о нёбе Остина, таком близком, казалась бы, протяни язык - и оно твоё - но всё же недостижимом. Невольно, Кэтрин качнулась в сторону друга детства, но почувствовала, как что-то живое упирается ей в живот... или чуть ниже... и гладит её. Дыхание Кэтрин сбилось. Она опустила глаза, и взгляд её упёрся во что-то яркое, в радужное буйство красок и оттенков. Профессионально точными движениями, Остин, недовольно хмурясь, что-то смахивал с платья Кэтрин своим знаменитым пипидастром, и сердце её повторяло каждое его движение, направляя поток раскалённой, как железо в домне, и такой же густой, крови куда-то вниз, к животу и ногам. Что-то сжималось в её теле, напрягалось, тянуло куда-то в самое средоточие её существа. "Господи,"- предавалась молчаливой панике Кэтрин,- "он же сейчас может сделать со мной что угодно. Прямо здесь. При всех. И я не смогу ничего сказать. И мне будет плевать на всех. Господи, Остин, сделай уже что-нибудь!" - Чёт ты запылилась, Кэт.- Сказал он, окинув критическим взором результат своей работы. Щёки Кэтрин пламенели.- У тебя так и нету никого? Эх, Катюха, мужика бы тебе нормального, а то вон аж пылью покрылась вся. Ну или бабу.- Левая рука Остина невольно потянулась к бабочке на шее, он подцепил её пальцем, как будто дворецкому не хватало воздуха.- Не, ну а чо,- он по-своему истолковал молчание Кэтрин,- я в этих Лондонах, знаешь, разное всякое видел, ты не стесняйся, главное, не в средневековье живём. И помни, что ты всегда можешь придти ко мне поговорить, я ж тебе не чужой, Катюх, что я, не выслушаю тебя или осуждать буду? Финальным движением пипидастра Остин огладил тело Кэтрин через платье, смахивая одному ему видимые пылинки, подмигнул напоследок, и уверенным шагом целеустремлённого дворецкого направился в противоположный угол сада, с почти что нечеловеческой ловкостью лавируя между гномами. Рука девушки дрогнула, бокал, глухо звякнув, покатился по траве, обильно поливая землю сладостью недопитого шампанского. Кэтрин, не глядя, нащупала рукой скамейку позади себя и буквально осела на неё. Ноги не держали девушку, где-то внутри неё что-то мучительно сладко пульсировало. В развесистых кустах гортензий пронзительно надрывался соловей.