seven. eight.

      Улицы пахнут мокрым асфальтом. Недавно прошел дождь, и стало сразу по-осеннему прохладно. Октябрь чувствуется всем телом. Ханбин паркует свой велосипед на задней парковке клиники, крепит его и заходит внутрь. Сегодня он сможет принять участие в беседе, которую будет проводить его отец – Доктор Ким. Это своего рода устная терапия, когда врач-психотерапевт ведет обычную беседу с пациентом, чтобы вывести его на какие-то эмоции. При депрессии люди бывают, довольно агрессивными, несговорчивыми и уж точно, недружелюбными. И это есть нормально. Для точного диагноза, необходимо проводить такие устные терапии чаще, чтобы лучше понимать уровень депрессии, эмоционального диапазона, чувствительности и структуре речи.       Ханбин переодевшись, заходит в кабинет устной терапии, где его ждал Доктор Ким.       ― А где сам пациент? ― интересуется парень только из рабочих побуждений. Отец поднимает на него свой взгляд. Он хочет сказать ему что-то очень важное.       ― Что?       ― Если ты не готов, я пойму. Пожалуйста, подумай еще раз. Это тяжелый случай для тебя, Ханбин.       ― Я справлюсь. Прошу тебя, дай мне пройти через это самому. Я справлюсь.       Беспокойство отца можно понять. На психике сына суицид матери отразился достаточно четко. Отец просто не мог знать наверняка, как поведет себя его сын, оказавшись лицом к лицу со своим внутренним страхом.       В кабинет входит Дженни, которая почти не спала этой ночью. Местная одежда уже как-то прижилась к ней, чему она была не очень рада. Её вообще мало что радовало тут. Кислые лица медсестер, и еще более кислые лица пациентов. Её тошнит от этого места. От этих убогих людей и от этой убогой жизни. Медсестра оставляет их втроем наедине, закрыв за собой дверь. Терапия берет свой старт.       ― А он что тут потерял? ― кивает она головой на Ханбина, который ей не понравился еще тогда, на обследовании.       Доктор Ким объясняет ей, что он здесь ради ведения протокола. Для его присутствия, ей необходимо подписать согласие. Эта идея ей не особо нравится. Она нагло сидит на кожаном диване, прищуриваясь перед собой.       ― А если не подпишу? Его отсюда вытурят? ― эта мысль ей нравится больше. Ей не нравилась компания этого парня. Он её напрягает.       ― Извините, но это …       ― Извинения приняты. Вали отсюда, ― перебивает Ханбина Дженни, ни капли не смутившись. Её поведение было крайне агрессивным, но её это не заботило вовсе. Ему не остается ничего, как покинуть терапию, которую он так ждал. Кажется, кто-то нажил себе врага в лице будущего врача этой клиники.       На её губах стоит злобная ухмылка, но она не провожает его взглядом. Ханбин старается не психовать, и молча удаляется за дверь. Один ноль в пользу Дженни Ким. Назревает интересная битва. А может и нет.       Дженни пребывает в клинике всего второй сознательный день, но её так тошнит от всех этих людей тут: неестественно милые медсестра; медбратья, не вызывающие доверия; лишенные надежды и светлого будущего наркоманы и прочие психи, сидевшие на психотропных веществах; Доктор Ким и его зануда интерн, который ни черта не смыслит в медицине, по крайней мере, это её мысли и образы, которые она чётко нарисовала у себя в голове. Почему все эти люди просто не оставят её в покое и не дадут спокойно помереть, в конце концов? Неужели это так сложно. Дженни явно не понимала их всех. Она больше не верила никому в этом гребанном лживом мире, кроме своего брата. Она не верила даже самой себе. Джиён был единственной верой, что у неё осталась. Если это еще можно назвать верой. Впрочем, это мало кого волнует сейчас. Доктор Ким жутко раздражает её своими «терапиями».       ― Это обычный допрос.       ― Это терапия.       ― В каком месте это терапия? Вы не помогаете мне, меня тошнит от вас!       ― То есть помощь ты еще рассматриваешь? ― сделал акцент на слова своего пациента Доктор Ким.       Дженни закатывает глаза.       ― Мне не нужна ничья помощь. Просто оставьте меня в покое!       Она резко поднимается со своего места и покидает кабинет Доктора Ким. Терпеть его жалкие попытки помочь ей она больше не в силах. Доктор на удивление не останавливает её, как ей казалось, он сделает. Он дал ей спокойно уйти. Дженни торопится прочь, чтобы её окончательно не стошнило прямо в коридоре. Но не всё так гладко, как хотелось бы. Круто завернув за угол, девушка сталкивается с кем-то и также круто отлетает назад. Этот кто-то успевает схватить её за руку и удержать на месте. Дженни сильно удивляется внезапному физическому столкновению и жмурит глаза.       ― Ты в порядке?       Где она слышала этот голос? Неужели, это…       ― Смотри, куда прешь, придурок!       Она толкает его в бок плечом и бежит в сторону уборной, закрывая рот одной рукой. Её в буквальном смысле затошнило от всего. Все ошмётки завтрака вывалились наружу, когда она держалась за унитаз обеими руками. Слава богу таблетки, которыми тут её травили, как она считала, тоже вывалились вместе с остальным. Она немного ждёт, пока её отпустит, потом встает на ноги и пошатываясь идет к раковине, ополоснуть лицо и полость рта. Вода была прохладной, но освежающей. У неё начинает кружится голова. Дженни толком не ела эти два дня, и последняя её попытка, окончилась рыганьем в унитаз. Она крепко держится за края раковины, пытаясь сбалансироваться. Её сознание медленно отключается, звуки доносятся словно издалека. А дальше ничего.

***

      Ханбин направляется к автомату с едой, чтобы заморить червячка. За последние сутки он ел примерно пятнадцать часов назад. Режим клиники всегда непредсказуем. Он не хочет упускать даже мельчайшие детали в своей работе. Его выбор падает на сэндвич с курицей и сырные чипсы. Он смотрит на часы в своей левой руке и достает снэки из автомата. Семь ноль восемь вечера. Солнце почти село. Его мысли заняты его дипломной работой, по крайней мере, ему так казалось, пока он не вспомнил инцидент в коридоре.       ― Смотри, куда прешь, придурок!       Он открывает пачку чипсов уже на верхнем корпусе здания, куда он всегда приходил поесть или подумать. Это была небольшая крыша с видом на парковку и заднее крыло клиники. Его ноги всегда свисали по стене, и иногда он болтал ими. Надкусывает сэндвич и молча наслаждается уединением. Тишина продлилась недолго. Громкий звук мотора от мотоцикла раздался прямо на парковке клиники. Черноволосый парень в кожаной куртке снимает с себя шлем и слезает с байка. В руках он держал пару картонных пакетов и цветы. Гортензии.       ―Йоу― снимает трубку Ханбин, когда телефон начинает вибрировать в карманехалата. На экране высвечивается имя «Бобби». Бобби – лучший друг Ханбина. Не считая отца, роднее человека у него нет. Бобби учится на архитектора-проектировщика. Ему с детства нравилось рисовать, чертить всякое. У него грубоватый тон голоса, да и характер более жестокий.       ― Би, я заеду, давай покушаем, чувак. Минут пятнадцать, не больше.       Он поднимается с места, провожая черноволосого байкера взглядом до входа, где позже его фигура растворилась.Сворачивает свой жалкий перекус, иначе Бобби будет снова ругаться. Из-за работы тут, Ханбин плохо кушал, и это явно не устраивало его друга. Он приехал, как и обещал. Ровно пятнадцать минут.Недалеко от клиники находился китайский ресторан, где вкусно готовили любимую лапшу Бобби – чжампон. Острый суп-лапша с добавлением различных специй и морепродуктов. Он любил острое, Ханбин – не особо. Они с Ханбином были такими разными, но при этом одинаковыми. Это тяжело объяснить, потому что их разность заключалось - в одном, а схожесть - в другом. Такие разные близнецы. Закончив с обедом, парни вернулись на территорию клиники, потому что Бобби хотел покурить, а Ханбина могли вызвать в любое время. В этом они тоже были разными. Ханбин не имел вредных привычек, в виде курения, а Бобби курил и очень давно.       ― И что теперь будешь делать? ― задал вопрос Бобби, выпуская порцию сигаретного дыма наружу. От уличной прохлады дым сигарет казался больше, смешиваясь с паром. За обедом парни говорили о событиях в клинике. Ханбин рассказал ему о вредной пациентке Дженни Ким, которая всячески сопротивляется ему. Бобби показалось это интересным, в какой-то степени.       ― Пока не знаю. Что-нибудь придумаю, ― пожал плечами Ханбин. Дженни Ким стала для него занозой в заднице. Он явно не ожидал таких проблем с самым проблемным пациентом.       ― Пока, ― кинула девушка, с рыжими волосами, проходя мимо парней.       ― До встречи! ― слегка повысил голос Ханбин, жестом помахав ей вслед. Бобби затягивается до конца и тушит сигарету об урну.       ― Эта чокнутая до сих пор приходит сюда? ― провожает рыжую взглядом Бобби.       ―Хэй, ну, сколько я просил тебя? Не называй так тут никого. Особенно Лису. Кстати, она занимается разными видами боевых искусств. Она спокойно надерет тебе зад, если узнает, что ты так называешь её, ― улыбается Ханбин.       Лиса – давний пациент этой клиники. У неё проблемы с управлением гнева. Биполярная депрессия. Данный вид депрессии характеризируется маниакальным и депрессивным состоянием, другими словами, экстремальными эмоциональными состояниями, взлётом и падением. Эти экстремальные состояния вызывают сильнейшие перепады и изменения настроения человека. Лиса получает лечение по льготной программе, так как она сирота. Её отец был наркоманом, а мать проституткой. Их лишили родительских прав, когда ей было два года. С тех пор она ничего о них не слышала, и желанием слышать не горела. Девушка выросла в приюте. Психические отклонения у неё присутствовали с детства. У неё нет ни друзей, ни родных, ни близких. Никого. Единственные с кем она делилась своими новостями и переживаниями были Ханбин и Доктор Ким. Отец с сыном часто звали девушку на ужин к себе домой, на праздниках дарили ей подарки. Они относились к ней как-то по-своему.       ― Ладно-ладно, больше не буду так. При тебе, ― улыбнулся на последнем Бобби, и их беседу прервал телефонный звонок. Это была дежурная медсестра. Ханбин и забыл, что у него скоро МРТ. Они быстро прощаются, и Ханбин ускоряет шаги в сторону кабинета МРТ.       Он тщательно моет руки, полощет рот, проходит дезинфекцию, и забегает в кабинет, где его уже ждал пациент. Делать МРТ проще, чем делать медицинское заключение по его результатам. Сегодня парню разрешено только провести саму процедуру, а заключение сделает Доктор Ким.       ― Снимай обувь и располагайся. Металлические предметы необходимо снять.       Его сегодняшним пациентом была Дженни, которой Доктор Ким назначил МРТ, после того, как она потеряла сознание в туалете. Внезапные приступы тошноты и потеря сознания – тут явно что-то не так с головой. Не говоря уже об одержимости девушки суицидом. Ханбин терпеливо ждет, пока Дженни снимет сережки и отдаст их ему на временное хранение. Его взгляд изучает её с ног до головы, чтобы убедиться, всё ли металлическое она сняла. Взгляд падает на кольцо на её правой руке. Он заметил на ней инициалы «MJ». Каждую попытку разговора Дженни охотно обрывала, поэтому Ханбин не стал задавать лишних вопросов. Но ему было интересно, что же значат эти MJ. Дженни снимает кольцо с пальца и также отдает его парню. Её глаза были влажными, кажется она плакала. Снова.       ―MJ. Ты что, фанатка Человека-паука? ― снова пытается парень. Он не знает, как найти подход к пациенту, поэтому решает чаще завязывать с ней разговоры.Он очень хочет провести с ней терапию, поговорить с ней, узнать причины её утраты всяких надежд в этой жизни. Ему всегда хотелось поговорить с кем-то, кто мог бы ответить на вопросы, на которые не ответила его мать.       Дженни в этот раз молчит в ответ. Никаких обзываний, затыканий и прочих вспышек ярости. Она просто смотрит перед собой в потолок. Ханбин заканчивает подготовку, и напоследок кладет в её правую руку специальную кнопку вызова, предусмотренная на случай, если пациенту станет плохо во время МРТ. Их руки случайно касаются друг друга, и теперь она переводит взгляд на него.       ― Я не специально, ― начинает спокойно объясняться парень, но её это совсем сейчас не волнует.       По щекам Дженни продолжают стекать слезы. Ханбину не остается ничего, кроме как приостановить процедуру. Нельзя чтобы обследуемый был эмоционально напряжен во время процедуры. Ханбин в этот момент вспоминает черноволосого байкера. Он нашел их с Дженни похожими внешне. Это он довел сестру до слез? А может он её бойфренд? Зачем он вообще сейчас об этом думает?       ― Я переставлю МРТ на завтра. Можешь одеваться.       Для жертв депрессии и биполярного расстройства перепады настроения весьма характерны. Депрессия характеризуется устойчивым ощущением тоски, безнадежности и отверженности, она вызывается химическим дисбалансом мозга и жизненными обстоятельствами. Дженни не исключение. Боль нарастала, не давая девушке спокойно дышать. Она не знает, как её заглушить. Ханбин вышел, чтобы Дженни могла одеться. Она загнана в тупик своей болью. Ханбин проверят расписание МРТ на завтра через рабочий ноутбук. Дженни незаметно от него юркает из кабинета и тихо бежит в сторону комнаты со всеми лекарствами, которую она обнаружила утром. Она осторожно забегает в неё, заранее изучив время, когда дежурная медсестра оставляет пост, чтобы покурить. Она снова всё спланировала.Её руки дрожат от страха, что её поймают снова. Дженни судорожно перебирает всевозможные желтоватые флаконы с таблетками. Она открывает один из флаконов и высыпает горсть таблеток себе в рот.       ― Дженни! Быстро выплюнь! ― забегает в комнату Ханбин, который почуял неладное сразу, как обнаружил комнату МРТ пустой. Он грубо хватает её сзади, держит её за хвост, нагибает над раковиной и заставляет выплюнуть одну за другой. Дженни сопротивляется, но Ханбин давит на девушку как можно грубее. Таблетки летят из её горла одна за другой прямо в раковину. Он резко разворачивает её к себе и также грубо открывает её рот, чтобы убедиться, что она всё выплюнула. Её так сильно трясет, она не может успокоиться. Она снова плачет.       Он впервые видит Дженни такой беспомощной и растерянной. В тишине слышен только тихий плач Дженни Ким, которую вот-вот просто разорвет от эмоций, которые внезапно поглотили её. Парень вздыхает, помогая ей выйти отсюда, он чувствует её дрожь. Дженни изрядно трясет как при лихорадке. Он мерит ей температуру тыльной стороной ладони, а второй рукой помогает выйти отсюда. Ханбин садит её в кресло-каталку, накрывает пледом и выводит на улицу. Они не спеша добираются до деревянной беседки, которая находится в парке. Сам парк находится на территории клиники. Вокруг много деревьев, листья которых уже наполовину опали. Они хрустят под ногами словно сырные чипсы, которые так нравятся Ханбину. В самом центре парка находится небольшой пруд. Остановившись у беседки, парень крепит кресло-каталку, чтобы оно не съехало. Свежий прохладный воздух ласкал лицо Дженни, слезы которой уже высохли к этому времени. Они еще не произнесли ни слова за это время, но этого было больше чем достаточно. Перекрытые легкие будто пробили пункцией. Она снова дышит. Разум снова соображает. Она снова вспоминает.       ―Джесс! Джесс! Смотри! ― кричит Дженни, указывая на фейерверки, которые запускают в честь дня благодарения. Джису поднимает голову в небо и улыбается, наблюдая за огненным шоу. Подруга обнимает девушку сзади, и они снова дурачатся.       ― С днем благодарения, Джендык! ― протягивает ей фотографию-полароид Джису, на которой они с ней кормят уток в пруду. Это был городской парк, находящийся недалеко от их школы. Они любили кормить уток вместе. Обожали проводить время вместе. Все делали вместе. И даже сегодня.       ― Джесс, спасибо! Это обалдеть как давно было! Двагоданазад?       ― Три, ― поправляет её Джису, медленно выпуская Дженни из своих объятий.       ― Обещай, что всегда будем вместе! ― протягивает Дженни, мило кривляясь подруге.       ― Обещаю! ― высовывает язык Джису, и хихикая убегает от подруги. Дженни начинает погоню.       ― Джесс, подожди! ― внезапно кричит Дженни, слегка удивив Ханбина. Он вопросительно сгибает бровь и смотрит на неё. Только сейчас Дженни понимает, что это было воспоминание. Она на секунду запуталась.       ― Кто такая Джесс?       ― Никто, ― резко отвечает она, стараясь при этом глубоко дышать.       Ханбин пожимает плечами, и достает из кармана халата свой недоеденный сэндвич и чипсы. Дженни смотрит на него голодными глазами. Кажется, кто-то проголодался. Он отламывает половину сэндвича, и протягивает ей. Принимать его она не торопится.       ―Тогда не надо так смотреть, ― возвращает сэндвич себе Ханбин. Дженни успевает остановить его руку на пол пути и получает свой заветный кусочек куриного сэндвича. Второе касание за сегодняшний день. Это должно их волновать? Наверное. Хотя зачем?       ― Откуда ты узнал, что меня это успокоит? ― прерывает их молчание и чавканье Дженни.       ― Потому что, я всегда здесь успокаиваюсь. Моя мама всегда приводила меня сюда, когда я капризничал или чувствовал себя плохо.       Он смотрел перед собой, рассказывая ей это. Вообще он редко с кем делился такими вещами. Непонятно, почему он говорит это ей. Ему просто захотелось. Он не искал этому объяснений. Дженни всё это время смотрела на него и пыталась понять, о чем он сейчас думает. Это оказалось тяжелее, чем казалось. Сейчас она смотрит на него иначе. Не как прежде. И объяснить это она тоже не может. Странная картина рисуется, однако.       ―У тебя классная мама, ― произносит Дженни без задней мысли. Ей завидно, ведь её мать никогда не была к ней такой внимательной.       Ханбину тяжело говорить на тему матери. Он закидывает последний кусок сэндвича и резко поднимается на ноги.       ― Нам лучше вернуться, пока ты не замерзла, ― отвечает Ханбин, разворачивая кресло-каталку в обратном направлении. Дженни молча соглашается, поняв, что ему не совсем хочется говорить об этом с ней. Ей кажется, будто он ненавидит её. И это оправданно. Она была груба с ним с самого первого знакомства. Теперь ей стало немного жаль.       Они доезжают до её палаты, он помогает ей встать и лечь на койку. Несмотря на всё, что она ему когда-то сказала, Ханбин был хорошо воспитан. У него хорошие манеры, что очень редко в наше время. Дженни обустраивается поудобнее, прячет ноги под теплое одеяло и продолжает наблюдать за ним. Ханбин проверяет уровень воды в увлажнителе воздуха, приглушает свет в палате и собирается выходить.       ― Спасибо, ― торопится его остановить Дженни. У неё это удается. Ханбин переводит взгляд на неё и ждёт.       ― За сегодня. Прости, что вела себя с тобой как последняя засранка, ― продолжает Дженни спокойным голосом. Ей правда жаль и это слышно по её голосу.       ― Не за что. Засыпай, утром у тебя МРТ, ― он слабо улыбается ей и закрывает дверь. В голове полный бардак. Сегодня он помещал очередному суициду, но почему ему так хреново сейчас?