Президент студенческого совета - Могами Кёко

      — Так, все в сборе. Думаю, что можно начинать, — актёры и журналисты уже давно сидели в одном из залов агентства и ждали начала конференции. Режиссёр взял слово и представил актёрский состав.       — Главная роль — Азуми Ивамото, роль Ники Аюм — Кёко Могами… — когда все действующие лица были названы представителям СМИ, из зала посыпались вопросы…       В общей сложности конференция заняла немного больше времени, так что те жалкие полчаса, которые были у меня на то чтобы пообедать и добраться до съёмочного павильона, были потрачены на то, чтобы успеть к началу съёмок.       К счастью, я знала короткую дорогу, проходящую через двор многоэтажки, поэтому пришла с небольшим запасом.       Переодевшись в приготовленную школьную форму и уложив волосы в стиле героини, я была направлена на вторую площадку, где должны снимать сцену примирения Нацу и Читозе. Это была одна из последних сцен, и в скором времени работа над этим сериалом закончится. Ещё один образ останется в памяти актёров.       Это была долгая работа, длившаяся почти полтора года, но я рада что она закончилась. В конце-концов, ничто не длится вечно, и после этого сериала будет ещё множество ролей, множество способов проявить себя. Даже несмотря на то, что не все роли смогут мне покориться, я постараюсь совершенствоваться с каждым пережитым героем и стремиться к идеалу роли…       — Могами-сан! Через пять минут начинаем 172 сцену, — предупредил меня помощник режиссёра. Хороший работник, хоть и выполняет лишь однообразные поручения вроде «подай-принеси-передай-скажи». Но это не моё дело вмешиваться в отношения между персоналом, так что, повторив диалог, я выхожу на площадку.       — Сцена 172, дубль 1!       — Послушай, Нацу. Я… не считаю, что люди делятся на плохих и хороших, а мир — на белое и чёрное…       — Слушай, давай-ка без этих соплей и псевдо-философских размышлений о причинах поступков и их мотивах… Мы просто занимали своё свободное время. Никто не виноват в том, что у «мышки» появился защитник и смог дать отпор… — почему никто не возмутился моим отклонением от сценария? Так, в любом случае, раз уж меня не прерывают, то надо доиграть.       — Пожалуй, ты права… Тогда… у нас игровая ничья? — протягивая мне руку, заявила актриса.       — Ты осмелела, но как противник — всё ещё слаба. У меня просто слишком хорошее настроение, — пожимаю протянутую ладонь.       — Отлично! Снято!       — Эм… вы ничего мне не скажете по поводу того, что я отклонилась от диалога и потянула за собой актрису?       — Ты хорошо вжилась в роль, и такое развитие событий мне нравится даже больше, — задумчиво почёсывая подбородок, ответил мне режиссёр. — Но с таким диалогом будет странно, если мы оставим последнюю сцену без изменений.       — Тогда, может оставить как сейчас? Сделать открытый финал, оставляя зрителя раздумывать над итогом такого разговора?       После предложения вмешавшегося сценариста, в группе появились сомнения. Я с волнением переводила взгляд с режиссёра на сценариста, готовая к любому повороту событий.       — Ладно, — отмахнулся, сдаваясь, мужчина, — не будем снимать последнюю сцену. В таком случае предлагаю закончить сегодня раньше, а потом жду вас на презентации фильма.       Под радостное «Ура!» я подошла к напарнице.       — Спасибо за работу. Было приятно играть с вами.       — Тебе тоже… Не хочешь пойти с нами, отпраздновать окончание съёмок?       — Я бы с радостью, но раз такое дело, то хотелось бы использовать его немного в другом направлении. Надеюсь, нам ещё доведется поработать вместе.       Попрощавшись с ней и остальными присутствующими здесь актёрами, я покинула павильон. На улице была очень тёплая погода, так что в куртке стало жарко, и я сняла ее, оставшись в одной кофте. Я не спеша шла по тротуару, и тут меня посетила «гениальная мысль» — зайти в ближайшее кафе и пообедать.       К счастью, оно оказалось буквально на той стороне улицы, так что дождавшись разрешения на переход дороги, я зашла в кафе с манящим названием «Латте с карамелью».       Внутри преобладали тёмные и бежево-белые оттенки: деревянная стойка, покрытая лаком; серый пол и светло коричневые столики у стены, на каждом из которых стояла ваза с живыми цветами. Небольшое количество посетителей давало возможность посидеть в тишине и повторить сценарий фильма, съёмки которого были назначены на завтрашний обед.       — Здравствуйте. Можно мне фруктовый салат и зелёный чай?       — Да, с вас сто йен, — получив свой заказ, я села за столик, окно рядом с которым выходило прямо на улицу. Честно говоря, люблю смотреть на спешащих куда-то людей — сразу успокаиваюсь и расслабляюсь.       Проведя в кафе около получаса (большую часть времени я смотрела в окно вместо того, чтобы повторять сценарий), я продолжила свой путь в агентство. Раз уж я свободна до пяти, то почему бы не отправиться в отдел и не выполнить пару заданий?       Встретив Савару-сана в коридоре LME, я спросила его про задания отдела, после чего мне была вручена огромная стопка соглашений, которые нужно было рассортировать. Кое-как добравшись с ними до комнаты отдела, я с облегчением сгрузила их на столик.       Все соглашения оказались за последние полтора года. Согласия на фильмы, сериалы, шоу и телешоу, которые были заключены агентством — всё это я с интересом просматривала. Уже через полчаса вокруг лежало множество маленьких стопочек, которые я потом соединяла в большие, стараясь раскладывать по дате заключения и категории соглашения.       Это заняло у меня около двух часов и до встречи с папой и его женой оставалось чуть меньше часа. Найдя в шкафу большой пакет, я сложила туда стопки соглашений и по пути занесла их к Саваре-сану (ну, как по пути, пришлось на этаж выше подняться). Получив похвалу и отметку в блокнот (в котором осталось меньше половины листиков), я стала ждать лифт на первый этаж, попутно набирая номер такси, чтобы доехать до ресторанчика. После пары гудков диспетчер ответил на мой звонок и, получив адрес, сказал подождать около 15-20 минут, пока одна из ближайших машин не подъедет.       Лифт оказался быстрее, и разговор мне пришлось заканчивать уже в кабинке. К счастью, там никого не было, но на четвёртом этаже ко мне присоединился глава отдела пения — Наказава-сан. Поздоровавшись, я поинтересовалась:       — Вам на какой этаж?       — На первый. Там певец из агентства Акатоки пришёл. Говорят, что хотят записать совместную песню и просят кого-то, чтобы обсудить детали.       — Агентство Акатоки хочет с нами сотрудничать? — на моей памяти это было лишь раз, да и то тогда Шотаро хотел меня проверить, а вот то, что их певец по доброй воле согласился на запись чего-то совместного, да ещё и самолично пришёл — просто не укладывается у меня в голове. Наверно, мир сошёл с ума.       — Я сам удивился… Интересно посмотреть, что из этого выйдет.       Лифт остановился на первом этаже и, попрощавшись с мужчиной, я вышла на улицу. Погода не могла не радовать — деревья красовались молодой зеленью, на небе не было ни облачка, а люди ходили лишь в кофтах и тонких свитерах. Весна, одним словом. Машина должна была подъехать с минуты на минуту, поэтому я осматривала площадь перед зданием, выискивая приметную машину.       Через пару минут я увидела, как такси тормозит на парковке и поспешила к автомобилю. Назвав водителю адрес, я позволила себе расслабиться, выбирая, какой же наряд мне надеть на знакомство.       Интересное слово — знакомство… Звучит так, словно я невеста и знакомлюсь с родителями жениха. Так! Выбрось этот бред из головы. К тому же, Тсуруга-сан сам сказал, что у него есть возлюбленная (причём целых два раза).       Ну вот. Уже сама с собой разговариваю. Пора заканчивать с этим…

***

      Выбор одежды занял немало времени, но в итоге я всё же смогла справиться с этой задачей. Застёгивая последнюю пуговку на белой рубашке, я последний раз кинула взгляд на зеркало, висящее в комнате и, убедившись в том, что светло-голубые джинсы сидят на мне идеально, захватила сумочку с кровати и стала спускаться по лестнице, ведь звонивший пару минут назад Тсуруга-сан сказал, что уже подъезжает ко мне.       Взяв пальто с вешалки, я сказала хозяевам, что буду около семи (я хотела ещё немного порепетировать перед началом съёмок) и вышла на улицу, освещённую мартовским солнцем. Машина семпая сразу же бросилась в глаза, и я поспешила к ней.       Оказавшись внутри, я поздоровалась с мужчиной, отметив, что тёмно-синие джинсы, белая рубашка, как всегда расстёгнутая на непозволительное число пуговиц, и чёрный пиджак слишком уж… увеличивали его привлекательность для противоположного пола. Подавив разочарованный вздох (как повезло всё-таки его возлюбленной!), мне пришла в голову запоздалая мысль, что платье смотрелось бы гораздо красивее и более подходило бы под антураж ресторана, чем эти джинсы. Но, к сожалению, возвращаться назад уже было поздно — до ресторана ещё нужно было добраться, а мы и так немного опаздывали.       — А мы успеем к назначенному времени? — с сомнением спросила я, прикидывая в уме, что ехать нужно было практически через центр, а там всегда в такое время много машин. В голове всё крутилась настойчивая мысль, что если бы я собралась быстрее, то времени бы хватило на путь до ресторана.       — Да. Отец позвонил перед тем, как я подъехал к тебе и сказал, что они застряли в пробке, так что приедем мы если не ко времени, то точно раньше чем они, — ответил актёр, не отвлекаясь от дороги.       Что-то внутри меня настойчиво вопило о неправильности, нереальности происходящего. Что бы я… просто я, не великая актриса, не возлюбленная Тсуруги-сана, да даже сомневаюсь, что он считает меня хоть другом, — знакомилась с его родителями раньше чем его лучший друг, помощник и менеджер — Яширо-сан…       Что-то было здесь, но вот что — распознать пока не удавалось, как бы я не старалась. Поэтому, постаравшись отвлечься от вопившей тревоги, я прислушалась к тому, что передавали по радио, с неудовольствием отмечая, что на вечер прогнозируют осадки.       — Надеюсь, синоптики сделают ошибку в прогнозе и дождя всё же не будет, — смотря на практически безоблачное небо, слабо верилось в то, что лишь за пару часов появятся тучи и тонны воды обрушатся на землю, портя и без того не слишком тёплую погоду.       — Было бы неплохо, если бы вместо этого потеплело ещё на пару градусов и можно было убрать тёплую одежду в дальний угол шкафа, — ответил Тсуруга-сан на мой комментарий, пущенный вскользь, чтобы заполнить тишину салона, прерываемую лишь сухим чтением статистики атмосферного давления.       — Что-то не слишком похоже, что вы так уж беспокоитесь о том, что нужно носить тёплую одежду.       Небольшая издёвка сквозила в голосе, ведь сам любитель тёплой погоды был лишь в одном пиджаке (который так шёл к его тёмным волосам и серым глазам), а больше верхней одежды в салоне машины не наблюдалось. Я даже специально для этого заглянула на заднее сиденье, надеясь, что там появится искомый предмет, который не очень-то спешил являться моему взору. Впрочем, мои поиски были великодушно проигнорированы не только каким бы то ни было элементом одежды, но и её предполагаемым хозяином, как и комментарий, пущенный ранее.       Зато вместо этого я услышала более интересную информацию о том, что до цели нашего путешествия осталось несколько минут. Вот здесь я откровенно начала поддаваться панике, всегда настигающей человека перед каким-либо важным событием, сталкиваться с которым приходится впервые, а должной подготовки для этого нет из-за чего стала заламывать пальцы.       Заметив, что мои руки подвергаются издевательствам с моей же стороны, сын Куу Хизури поспешил успокоить девчонку, слишком уж волнующуюся. Уверена — именно такой я сейчас представлялась в его сознании.       — Кёко, тебе стоит успокоиться. Поверь, мои родители не звери, а вполне обычные, земные люди. Со своими плюсами и минусами, но это не стоит того, чтобы так переживать. Веди себя естественно и постарайся успокоиться. Считай, что это просто очередное знакомство с людьми по работе, — пока мы стояли на перекрёстке, он чуть повернулся ко мне и улыбнулся. Я немного расслабилась, хотя так и хотелось сказать, что всё это не так…       Хотя, да… С людьми по работе… для вас, Тсуруга-сан (продолжаю называть его так по привычке), может это и выглядит так, но вот для меня это имеет другое значение. Выдавать свои чувства не хотелось совершенно и единственное что оставалось мне, это следовать его советам с удвоенной осторожностью.       Но ни разу за всё это время у меня не появилось мысли о том, что я зря согласилась на эту встречу. Зато этот вечер точно надолго-надолго останется в моей памяти…

***

      Когда отец позвонил мне и предупредил о том, что попал в пробку и задержится на неопределённое количество времени я, честно говоря, даже немного растерялся. В мои планы совершенно не входило то, что придётся остаться с Кёко вдвоём на некоторое количество времени. Нет, меня конечно радовала бы эта идея в любое другое время, но не в этой ситуации, когда в голове крутились мысли не самого невинного характера на её счёт, к тому же подправленные тем договором, не так давно заключённым и плотно засевшим в голове.       Но, к сожалению, пробка не рассосалась чудесным образом за ту минуту, которую мы проговорили. Остановив машину у ресторанчика в котором жила девушка (вообще, ей давно пора сменить место проживания… желательно ближе ко мне, ещё лучше — просто ко мне, но ведь не согласится…), я некоторое время просто стоял на улице, благо она была не людной и позволяла на некоторое время ослабить бдительность. Надежда на то, что мысли успокоятся, сработала немного не так, как я хотел, но это было лучше чем-то, что могло ожидать Кёко.       Лишь завидев выходящего из-за угла парня, я сел в машину и набрал номер девушки, которая практически сразу ответила на звонок и сказала, что будет через пару минут. И действительно, уже через двести тридцать семь секунд (я не считал, просто… ну ладно, чуть-чуть считал) она открыла дверь машины. Белая рубашка очень красиво подчёркивала её яркие рыжие волосы, закреплённые какой-то заколкой.       Засмотревшись на неё, я чуть не пропустил тот момент, когда она со мной поздоровалась. Заставив себя собраться и не отвлекаться на то, что джинсы слишком уж обтягивали её ноги, я завёл машину.       К счастью, она не заметила небольшую заминку, что позволило мне немного расслабиться. Сосредоточившись на дороге, я наблюдал за тем, как медленно плелась передо мной «Тойота». Но от этого столь занимательного занятия меня оторвала Кёко:       — А мы успеем к назначенному времени? — точно, я же не сказал ей, что родители в пробке. Нужно исправлять оплошность.       — Да. Отец позвонил перед тем, как я подъехал к тебе и сказал, что они застряли в пробке, так что приедем мы если не ко времени, то точно раньше чем они, — видимо, удовлетворённая таким ответом, Кёко на время притихла. Я же включил радио чуть громче, чтобы как-то заполнить тишину.       — Надеюсь, синоптики сделают ошибку в прогнозе и дождя всё же не будет.       — Было бы неплохо, если бы вместо этого потеплело ещё на пару градусов и можно было убрать тёплую одежду в дальний угол шкафа, — не смотря на то, что температура сохранялась относительно тёплой, хотелось всё-таки освободить вешалку, на которой висели куртки и пальто. А причуды погоды, имеющей дурную привычку меняться по несколько раз за день, делали эту «хотелку» пока невыполнимой.       — Что-то не слишком похоже, что вы так уж беспокоитесь о том, что нужно носить тёплую одежду, — ну ничего, Кёко, издевайся, пока я тебе разрешаю. Ого, это было не всё? Я удивлённо проследил за тем, как она оглянулась на заднее сиденье, видимо, пытаясь там найти что-нибудь соответствующее понятию «теплая одежда».       Думаешь, этот так просто сойдёт тебе с рук?       — Кёко, мы уже скоро приедем, — хотелось коварно улыбнуться, потому что моя фраза возымела должный эффект на пассажирку, которая стала нервничать ещё больше чем раньше, когда ей удавалось это скрывать. Но я ведь добрый-пушистый? Не могу же бросить даму в беде?       — Кёко, тебе стоит успокоиться. Поверь, мои родители не звери, а вполне обычные, земные люди. Со своими плюсами и минусами, но это не стоит того, чтобы так переживать. Веди себя естественно и постарайся успокоиться. Считай, что это просто очередное знакомство с людьми по работе, — на секунду я повернулся к ней, пока мы стояли на последнем светофоре, ожидая разрешающего сигнала, и подарил ей одну из своих самых успокаивающих улыбок. Она вроде бы хотела что-то возразить, но потом действительно успокоилась и даже расслабилась немного…       А до ресторана оставалось проехать лишь пару кварталов…

***

      Доехав до ресторана, Тсуруга, как самый настоящий джентльмен, открыл перед своей спутницей дверь, галантно подавая руку. Впрочем, в манерности девушка ему не уступала, хотя и была в джинсах и рубашке, явно не соответствующих этому заведению.       Зайдя в помещение, они прошли к зарезервированному ранее столику, куда их проводил хостес*. Раздав меню, указав на официанта, обслуживающего их столик и удостоверившись в том, что гости довольны и пока ни в чём не нуждаются, сотрудник их покинул, направляясь встречать очередных посетителей.       Не зная, чем разрушить неловкость, поселившуюся между ними с момента ухода хостеса, актёры уткнулись в меню, делая вид, что три десятка сыров, представленных в меню очень их увлекают. А от названий десертов, в обилии пестревших на страницах книги, так вообще невозможно оторвать глаз. Но всё-таки решившись нарушить эту стену смущения, Рен задал первый пришедший ему в голову вопрос:       — Уже решила, что выберешь?       — Честно говоря, эти замысловатые названия вводят меня в ступор, так что полагаюсь на ваш вкус, — ответила девушка, облегчённо откладываю меню в сторону.       Актёр подозвал официанта и сказал ему названия каких-то блюд, которые ни капли не дали понять Кёко, что именно ей придётся есть. Но отказываться от своих слов было поздно, так что она просто смирилась с выбором спутника, пообещав что обязательно узнает цену блюд и расплатится за ужин. Однако мысли девушки прервал телефон Тсуруги, завибрировавший в кармане его пиджака. Извинившись перед своей спутницей, Рен ответил на звонок отца. После короткого диалога, он сбросил звонок и вернул телефон в карман.       — Они скоро подъедут. Думаю, минут пять-десять и ты познакомишься с моими родителями.       — Тсуруга-сан! Вы так говорите словно… словно… — сделав неопределённый жест рукой, принятый актёром как что-то среднее между: «отстаньте» и «вы этого не слышали», Кёко уткнулась в ещё пустующую тарелку. Но каким бы рассудительным Рен не казался девушке, иногда в нём играло любопытство. Например сегодня.       — Словно.? — удивлённо переспросил Тсуруга.       — А вот не буду продолжать! Все мысли сбили, — обиженно произнесла смущённая девушка.       Рен усмехнулся, но ничего не сказал. Увлечённый разговором по телефону, а после вживую с Могами, он не заметил, что в небольшое ограждение в углу зала пришли музыканты и игравшие до этого песни сменились чарующей игрой духового оркестра.       Обладая некоторыми познаниями в музыке (тот же собачий вальс тоже считается), Рен подумал, что вальс в исполнении духовых инструментов звучит очень красиво. Кёко же в это время, увидев куда смотрит её спутник, тоже стала прислушиваться к приятной мелодии.

***

      Когда мы подъехали к ресторану, моё волнение только усилилось. Я уже хотела открыть дверь, но Тсуруга-сан сказал мне посидеть пока в машине. Откинувшись на спинку сиденья, я удивлённо проследила за тем, как он обошёл свой автомобиль и сам открыл дверь.       Странный он какой-то в последнее время… Слишком уж обходителен. Да и эта его «лжеулыбочка» появляется всё реже. Не знаю уж, хорошо это или плохо, но, надеюсь, что в скором времени найдутся объяснения его поведению.       Подав мне руку, Тсуруга-сан помог выбраться из автомобиля. Стараясь сделать это как можно грациознее (думаю, это всё-таки больше походило на медведя, вылезающего из зимней спячки), я поняла, что в очередной раз ошиблась. Ресторан, куда мы приехали, выглядел потрясающе снаружи, но ещё удивительнее внутри.       Наш столик уже был сервирован на четыре человека. В потрясающем свете настенных бра бокалы переливалась разными цветами. Начищенные до блеска столовые приборы, идеально белые тарелки — всё это великолепие было слишком ослепительным и от того резало глаза.       Неловкое молчание, расположившееся между нами после ухода работника, понемногу стало растворяться, стоило Тсуруге-сану начать диалог.       Хоть я почувствовала себя немного неловко, когда пришлось выбирать блюда, вкус Тсуруги-сана не подвёл и заказанные блюда были действительно на высоте. В прочем, как и всё в этом заведении.       Музыка, атмосфера, еда — казалось, что я очутилась во сне и стоит лишь открыть глаза, как прекрасная сказка закончится и я снова буду собой. Ах, да, ведь нужно будет обязательно как-то отплатить Тсуруге-сану за то, что он заплатил за заказ.       Но стоило мне углубиться в математический расчёт стоимости, как раздался телефонный звонок. Из разговора между Хизури-саном и Тсуругой-саном я поняла, что скоро к нам присоединятся родители последнего, что и подтвердилось, как только диалог закончился.       — Они скоро подъедут. Думаю, минут пять-десять и ты познакомишься с моими родителями.       — Тсуруга-сан! Вы так говорите словно… словно… — словно вы невесту знакомите с родителями, а не… меня. Но этого я сказать не могла, а подобрать нужное сочетание не получалось, поэтому я махнула рукой, надеясь, что это забудут.       — Словно.? — однако, этого не произошло. Иногда мне кажется, что внутри каждого мужчины живёт ребёнок, который хочет, чтобы его капризам потакали. И не у всех получается его сдерживать в себе. Сейчас же Тсуруге-сану даже не хочется его удерживать. Я даже вижу искорки у него в глазах… красиво. Ну что ж, пусть побудет ещё ребёнком.       — А вот не буду продолжать! Все мысли сбили, — хотелось показать язык, но приличия не позволяли, хотя весёлое настроение было до ужаса заразительным.       Чуть успокоившись, я заметила, как Тсуруга-сан замер, смотря в одну точку. Поняв, что он прислушивается к музыке оркестра, я тоже поддалась этой мелодии. Играли что-то нежное, лёгкое и от этого становилось так спокойно и приятно на душе. Кажется, это была одна из вариаций вальса для духовых инструментов.       — Кёко, позволишь? — от музыки меня отвлекло приглашение на танец, последовавшее от Тсуруги-сана. Уж не знаю, хорошо ли, плохо ли, но ответить мне не дал факт того, что к нашему столику подходила чета Хизури.       — Куон, как я рада что ты пришёл! Кёко! Куу много о тебе рассказывал и я очень рада наконец познакомиться, — восторг так и слышался в голосе миссис Хизури. Я, честно говоря, даже немного растерялась, когда мама Куона обняла меня. Но это помогло, и некоторая неловкость и опаска прошли, и мы сели за стол.       Поглощённая новым знакомством с Джулией Хизури и приветствием с Куу Хизури я и не заметила, как к нашему столику подошёл официант, принимавший у нас заказ чуть ранее.       — Милая, ничего, что я к тебе так обращаюсь? — обратилась ко мне женщина, после того как забрали заказ. Хоть такое обращение было и непривычно, я не возражала.       — Нет, всё в порядке.       — Как ты и говорил, Куу. Вот видишь, Куон, какая милая девочка! — восторженно отозвалась Джулия-сан.       Я удивлённо посмотрела на наших спутников. На лице старшего из Хизури явственно читалась довольная улыбка, а вот младший был удивлён не меньше моего, хотя при этом на его лице проступало ещё какое-то чувство, вот только разобрать его мне не удавалось. Что-то между смущением и радостью. Вот только такой набор был мне непонятен.       — Кхм… мама, не стоит вмешиваться в спор…       — Джулия, послушай своего сына… — вмешался в разговор Хизури-сан. Видимо, меня это не касалось, а посему моего мнения никто не спрашивал.       — Но, Куу! Я ведь всего лишь выражала своё мнение.       — Мама, давай обсудим это позже, — кажется, ему очень хотелось, чтобы это «позже» не наступило никогда.       Переводя взгляд с одного участника беседы на другого, миссис Хизури обиженно замолчала, побеждённая солидарностью мужчин.       Разрешив свой небольшой спор, взгляд трёх пар глаз нацелился на меня.       — Что ж, Кёко… где ты сейчас снимаешься? — почему-то от этого просто вопроса я почувствовала себя как на допросе. Сомневаюсь, что крутясь много лет в шоу-бизнесе чета Хизури не привыкла знать, с кем идёт на встречу. Даже я перед знакомствами стараюсь узнать, с кем имею дело.       — На данный момент я задействована в двух проектах и сегодня закончилась работа в третьем. Сегодня была пресс-конференция по причине начала съёмок в фильме «Пока мы не упали», а в понедельник будет по поводу сериала «Президент студенческого совета — горничная!».       — А какие у тебя роли?       — В фильме я играю подругу главной героини — Ники, а в сериале у меня главная женская роль Мисаки Аюдзавы.       — Ого… А ещё… Кажется, ты была на съёмках рекламы? — спросила женщина, заправляя за ухо выбившийся светлый локон.       — Да, пару дней назад. Это были съёмки зубной пасты. Немного не стандартный ролик и, думаю, его скоро должны выпустить на экраны, если уже не выпустили.       Вот за такой вот беседой и протекало время до ожидания нашего заказа. Минут через десять нам принесли наши блюда. К счастью, в ЛМИ было обучение этикету так что с этим проблем не было. Не представляю, как бы туго мне пришлось если бы увидела это столовое великолепие пару лет назад, когда была привычна и обучена традиционному общению.

***

      Уже позже, когда время подходило к семи часам вечера, небо, как и предсказывали синоптики, затянулось тяжёлыми свинцовыми тучами, делая окружающий мир тёмным и не слишком приветливым. Просидев в ресторане почти два часа, мы решили, что пора всё-таки и честь знать, и распрощались на ступенях здания. Куу и Джулия, разрешившие обращаться к ним по именам (Куу был так счастлив, что всё время обращался ко мне как к дочери), сели в такси и поехали в гостиницу, готовиться к перелёту.       Посадив их в машину, я замерла, не зная, что сказать. На асфальт упали первые капли дождя, предвещавшие скорый ливень, который не заставил себя долго ждать, застучав по земле. Тсуруга-сан снял с сигнализации машину и открыл мне дверь, позволяя сесть в машину. Я же постаралась сделать это как можно быстрее, чтобы мужчине не пришлось сильно мокнуть.       — Тебе сейчас в агентство или домой? — уже выезжая с парковки, спросил он.       — Домой. На сегодня съёмки закончились, и я хотела бы посвятить немного времени себе, — на мой ответ Тсуруга-сан лишь кивнул и стал следить за дорогой. Дворники на лобовом стекле машины работали во всю, убирая дорожки воды со стекла и улучшая обзор для водителя. Рассматривая городской пейзаж и не зная чем занять себя, я сразу почувствовала вибрацию в кармане джинсов, сигнализирующую о входящем сообщении.

Если у вас закончилась встреча, то приезжайте в ЛМИ, нужно кое-что обсудить

      — Извините, но боюсь что придётся изменить курс. Такарада-сан попросил заехать в агентство. Сказал, что нужно кое-что обсудить, — прочитав сообщение, я пересказала его содержание Тсуруге-сану. Он недовольно поморщился, но всё же кивнул в знак согласия и на первом же повороте развернулся в сторону агентства. Эту дорогу я плохо знала, поэтому полагалась лишь на умение Тсуруги-сана ориентироваться в городе.       Приблизительно через 20 минут мы остановились перед большим зданием, вывеска на котором гласила: «LME Pop Production». Дождь к тому времени немного затих и напоминал скорее небольшой летний дождик, чем первый весенний ливень.       Не дожидаясь проявления джентльменства от мужчины, я сама выбралась из машины, вдыхая свежий, пахнущий озоном воздух. Мелкие капли тут же попали на лицо и одежду, оставляя на ткани неповторимый узор в крапинку. Отчего-то на душе стало так весело и легко, словно нахлынули давно забытые воспоминания из детства, принося сладкое умиротворение и покой.       Пробежавшись до козырька здания, я стала ждать мужчину, который быстрым шагом приближался ко мне, морщась от капель, попадающих на него. Зайдя в здание, я чуть нос к носу не столкнулась с Шотаро и его менеджером. И что он только тут забыл? Да ещё и в такое не самое подходящее время. Хотя, любая встреча с ним — в неподходящее время.       И тут словно что-то обухом ударило по голове, заставляя соображать с ускоренной силой. Ведь Наказава-сан говорил, что пришёл певец из конкурирующего агентства с просьбой снять совместный клип. Тогда я не придала этому особого значения, но ведь не может быть, что Шотаро это и есть тот самый певец?       Или может?

***

      Стоило такси отъехать от здания ресторана, как, убедившись в том, что водитель полностью погружен в дорогу и не обращает на пассажиров внимания, Джулия начала разговор, касавшийся их сына.       — Как бы я хотела видеть Кёко своей невесткой! Она ведь идеальная пара для нашего сына! Как думаешь, Куу, он когда-нибудь начнёт действовать или так и будет «ходить около и вздыхать, не смея притронуться», как сказал Такарада?       — Я думаю, что наш сын достаточно взрослый и, как он сказал, он сам в праве решать, когда и с кем ему быть.       — Да… Я… я знаю, но ведь хочу для него самого лучшего… Разве тебе не хочется, чтобы он был счастлив с тем, кого любит?       — Поэтому ты затеяла тот спор? Честно говоря, я не знаю, как он на это согласился, но раз он на что-то пошёл, то уж точно давно всё для себя решил, а твои слова стали лишь спусковым механизмом для действий. Мне кажется, что в данном случае нам остаётся лишь подождать результатов его поступков и быть готовыми к различным последствиям.       — Наверно, ты прав… — согласилась Джулия, уже мысленно планируя, что делать, если появится какое-то непредвиденное обстоятельство.       Вот только они тогда не знали, что это самое непредвиденное обстоятельство давно появилось и лишь ждёт подходящего момента…

***

      Казалось, что воздух стал в сотни раз тяжелее, а молнии между мужчинами были вполне осязаемыми. Торопясь предотвратить назревающий спор (я уже видела, как Шо хотел что-то сказать), я потянула Тсуругу-сана за руку, уводя его подальше от бывшего друга детства. Видимо, Шоко-сан, поняв мою задумку, сказала что-то своему подопечному и он, раздраженно кивнув, продолжил идти своей дорогой.       Заметив, что не самого приятного разговора удалось избежать, вздох облегчения вырвался сам по себе. Кинув взгляд на идущего рядом Тсуругу-сана, обращаю внимания на то, что до сих пор не отпустила его руку.       — Простите, — наконец отпускаю его, внутри желая продлить это короткое мгновение, — я не думала, что Шо будет здесь.       — А? Да ничего… тебе не стоит извиняться… Но неужели тебе… мимолётно, даже на мгновение не захотелось с ним поговорить? У него явно было такое желание, — с чего бы такой вопрос? Однако, стоит признать, что он ввёл меня в ступор. Хотелось ли мне с ним поговорить? Возможно, не будь здесь лишних свидетелей, да будь Шотаро хоть чуть менее эгоистичным и самовлюблённым, я бы и поговорила с ним, но не выходя за рамки, ведь прежних отношений у нас никогда не будет.       — Думаю, где-то в глубине души всё ещё живёт крохотная надежда на то, что он когда-нибудь исправится. И если это когда-нибудь случится, я была бы не прочь поговорить с человеком, перевоспитавшим его. Но сейчас говорить с Шо — бесполезно, да и всё равно я никогда не вернусь к прошлому с ним общению… Возможно, когда-нибудь мы сможем поговорить обо всём и вспомнить это с улыбкой, как ностальгическое воспоминание о прошлом, но такое будущее вряд ли наступит в ближайшие лет тридцать.       — Ты больше не хочешь ему отомстить и превратить его жизнь в ад? — что? Я когда-то такое говорила? Кхм… ладно, было дело, но сейчас это желание стало в разы слабее.       — Кажется, мне стоит забыть его или хотя бы реже вспоминать, потому что зацикливаясь на прошлом, мы остаёмся в нём, забывая про настоящее и теряя своё будущее. Этого я не хочу. Пусть и он забудет о неприятном прошлом и живёт настоящим. А портить его жизнь я больше не буду.       Мимолётно, но на задумчивом лице актёра промелькнула довольная улыбка, знаменующая то, что мой ответ пришёлся ему по душе. И, честно говоря, от этого стало как-то тепло и приятно.       — Сразу к президенту? — спросил Тсуруга-сан, заходя в лифт. Кивнув, я зашла следом и мы поехали вверх. Меньше чем через минуту створки распахнулись, и мы вышли из лифта, который поехал вниз.       На пути нам никто не встретился, так что обошлось без происшествий. Заходя в кабинет, я заметила, что он выглядел как-то мрачновато, хотя ещё несколько часов назад был вполне светлой и уютной комнатой (и что, что повсюду была и мишура и перья, а на стене висело полотно из страз). Сейчас же кабинет напоминал готический склеп: в углах паутина, на диване скелет какого-то неизвестного науке зверя, со стен смотрели пустые глазницы черепов, а в органайзере из костей преспокойно покоились (мир их праху) ручки и карандаши.       — Дайте-ка угадаю, мама уже успела побывать тут и устроить мощную промывку? — хмыкнул мужчина и сел на диван, лишь мимолётно взглянув на скелет. Я же присела рядом, стараясь соблюдать дистанцию между Тсуругой-саном и краем дивана, тоже опутанным паутиной. Сам же хозяин этого склепа был одет… не поверите, в обычный костюм. Правда выглядело это настолько трагично, что создавалось впечатление, будто костюм был украден у рабочих ритуальных услуг.       — В точку… Прошлого раза ей показалось мало… — бокал с коньяком (бутылка от него стояла на столе) покачивался в руке мужчины, грозясь вылить содержимое на стол.       — Но вы же не за этим нас позвали?       — За этим… за тем… да я вообще хотел спросить, готовы вы к съёмкам или нет? — Такарада-сан действительно позвал нас ради этого? Хотя, с него станется вызвать нас и с другой точки земного шара, чтобы повидать и убедиться, всё ли в порядке с его рабами подопечными.       — Я готов. В конце концов, это не первая и не последняя роль, — беспечно ответил Тсуруга-сан. Президент долго смотрел на него каким-то выжидающим взглядом, словно думал, что тот не выдержит и начнёт тут же его уведомлять в обратном, противореча самому себе. Взгляд он выдержал спокойно, и я снова удивилась его стойкости.       Кажется, всё что было нужно Такарада-сан для себя разглядел, а потому настала моя очередь отвечать на поставленный вопрос.       — Это моя первая роль именно такого плана, поэтому могут возникать ошибки или какие-то трудности, но я постараюсь их все преодолеть и не разочаровать вас, — короткий поклон в конце стал завершением речи.       — Что ж, я вижу, что вы готовы даже лучше чем я предполагал, что не может не радовать. А теперь идите-ка и хорошо отдохните перед съёмками. А ты, Рен, возвращайся завтра к работе и созвонись с Яширо, он тебе всё объяснит.       — Хорошо, — просто и кратко, как и всегда.       — До свидания, Такарада-сан!       Выйдя из кабинета я почувствовала какое-то облегчение. Наверно, так всегда бывает, когда думаешь что тебе сделают какой-то выговор, а на деле ничего страшного не происходит. Обернувшись, я заметила, что Тсуруга-сан немного отстал, что-то читая в своём телефоне.       Заметив, что я жду его, он положил телефон в карман пиджака и, улыбнувшись, в пару шагов оказался рядом.       — Может не будем ждать лифт и спустимся по лестнице?       — Почему бы и нет? — всё-таки спускаться не тоже самое, что подниматься вверх.       Спуск занял чуть меньше 10 минут и мы оказались в холле первого этажа. Девушки за стойкой поприветствовали нас и пожелали удачной дороги.       — Хм… Кёко, как на счёт того, чтобы немного порепетировать перед съёмками? — отличная идея! Я ведь всё равно хотела лучше подготовиться, а если со мной будет ещё и Тсуруга-сан, то это будет гораздо эффективнее, чем разговор с зеркалом.       — Давайте, я только за! — к этому моменту мы как раз дошли до машины и мужчина открыл передо мной дверь. Кажется, я начинаю к этому привыкать. А вот дождь совсем закончился и можно было спокойно находиться на улице, не беспокоясь ни за одежду, ни за вид.       — Тогда сейчас ко мне? — кивнув, я села в машину, и Тсуруга-сан закрыл дверцу машины, а после, обойдя её, сам сел за руль.

***

Порепетируй с Могами-кун, настрой её, чтобы она была моральна готова к предстоящим съёмкам и не было никаких происшествий. И ещё: завтра перед съёмками обязательно зайди ко мне. Один. Нужно обсудить твоё заявление и сцену от Джулии.

      Хотелось волком выть от его предложения о репетиции. Босс ведь кристально чисто намекнул на то, что отказаться мне не получится, а если бы он прислал сообщение и Кёко, то можно было идти и заказывать себе место на зелёной лужайке. А вот на счёт того глупого заявления и выходки матери давно пора дать какой-нибудь комментарий, как-то всё это объясняющий.       Когда я делал Кёко предложение (как это звучит… приятно), то очень надеялся на то, что у неё будут какие-нибудь дела, чтобы не репетировать ЭТО наедине. Но похоже, что Такарада (чтоб его) сговорился с Госпожой Судьбой и дел у Кёко не было, более того, она очень обрадовалась моему предложению.       Всю дорогу до дома я только и думал о предстоящем АДЕ (по другому я это никак назвать не могу), настраивая себя, чтобы не совершить глупых поступков. Уж не знаю, помогает это кому или я плохо поддаюсь самовнушению, но мою жизнь это не облегчило. Поднимаясь на лифте, отсчитывал мгновения до «казни», смотря на то, как «палач» радостно вышагивает рядом, а после ждёт, когда я открою дверь.       — Проходи, разувайся, чувствуй себя, как дома, — щелчок выключателем и прихожую освещает свет ламп. — Чай будешь?       — Давайте я заварю, а вы пока переоденетесь, — меня снова спровадили подальше от кухни. Обидно. Не могу распоряжаться своим же домом. А впрочем, от меня не убудет. Переодевшись в одну из любимых рубашек, привезённых как сувенир с каких-то съёмок, и оставшись в тех же джинсах, я вышел к Кёко.       Но стоило мне покинуть пределы спальни, как появилось чувство, будто что-то изменилось. Казалось, что вокруг таится опасность и стоит лишь сделать неверное движение, как мне не поздоровится. Отгоняя от себя бредовые мысли, открываю дверь на кухню. И тут же хочу её закрыть.       Кёко стоит у открытого холодильника. Нет, Кёко стоит у ПУСТОГО открытого холодильника, что может означать только одно — бежать, бежать и ещё раз бежать, пока меня не заметили и пока я ещё жив.       Не получилось…       — Упс…

***

      Нет, ну как так можно??? Почему в холодильнике снова можно играть в футбол, а вот найти что-то съедобное — так же бессмысленно, как учить верблюда летать? Ой, я ошиблась, здесь есть яблоки — целый пакет, а в остальном — ничего съедобного.       Кажется, я слышала скрип. Оборачиваюсь. Ну так и есть! Тсуруга-сан стоит с выражением смертной муки на лице.       — Упс… — вот вам и упс, Тсуруга-сан!       — И как это понимать? Куда вся еда делась? Неужели вы съели всё, что было рассчитано на неделю? — Или… Неужели, он мог всё это выкинуть? Всё, что я приготовила… неужели, я зря старалась?       — Это всё Куу, — папа? А причём здесь папа?       — Ну, и зачем же ты плачешь? — приблизившись ко мне, Тсуруга-сан осторожно прикоснулся к лицу. Что он делает? А я что, плачу? И правда.       — Простите… я… я просто подумала, что вы всё выкинули… всё, что я приготовила.       — Глупая… я бы так никогда не сделал… Просто когда приехала мама, мы подобрали отца в агентстве, а потом поехали сюда. Ну, и ты знаешь, как отец любит покушать… Вот так и получилось…       Наверно, не стоило мне смотреть на Тсуругу-сана… Мне кажется, что я теряю себя в его глазах… растворяюсь и исчезаю… Нет, не надо, Тсуруга-сан… отпустите… я… я ведь не могу вам сопротивляться… мысли исчезают и всё, что остаётся — обмякнуть и наслаждаться этим коротким мигом близости…       Нет… это не правильно! Здесь должна стоять не я, а та школьница, которую любит Тсуруга-сан… зачем вы так со мной? Зачем даёте надежду, а потом так жестоко её растаптываете?       — Тсу… Тсуруга-сан… отпустите… — дайте только… последний раз, обнять вас…       — Не пущу… — сжимают… ещё сильнее и я чувствую горячее дыхание на макушке и жар, не ясно только чей… и стук, быстрый… рваный…       — Почему?       — Боюсь… — неужели у такого как он тоже есть страхи? — боюсь, что однажды ты… отдалишься от меня, боюсь сделать больно, оттолкнуть… боюсь напугать и потерять твоё доверие… боюсь, но не могу сопротивляться этому желанию… прикоснуться… задержать, не отпускать, — хватка стала ещё сильнее, воздух труднее поступал в лёгкие, но прекратить это сладостное мучение не хватало сил.       — Тсуруга… сан, посмотрите на меня… — поднимаю голову, встречаясь взглядом с его, пронзительными, но при этом такими нежными глазами, — не бойтесь этого… я… я никогда вас не брошу… — краска приливает с удвоенной силой, а кольцо рук, чуть ослабившее своё давление, снова сжимается вокруг талии. На плече ощущается тяжесть от его головы и горячее дыхание куда-то в шею.       — Спасибо… Кёко…

***

      Не знаю уж, как мы смогли отойти друг от друга, но закипевший чайник не давал другого варианта развития событий. Зато картина, явившаяся мне после того, как Тсуруга-сан отпустил меня, стоит того, чтобы запечатлеть её на века… Для потомков… Хотя сомневаюсь, что он меня простит за такую выходку, и пока приходится довольствоваться его фотографией с моей подушкой.       Сейчас же, сидя в гостиной, я ждала, когда хозяин квартиры придёт со сценарием, ибо мой остался дома. Крутя в руках чашку с ещё тёплым чаем, прокручиваю в голове сценарий, надеясь на то, что мы не будем репетировать сцены, где развиваются отношения Усуи и Мисаки**.       — С какой сцены начнём? — спросил Тсуруга-сан, выходя у меня из-за спины с сценарием сериала в руках.       — Не знаю. Давайте с начала. Но сцена должна быть без других героев, человек ведь у нас не хватает.       — Задачка. Сейчас посмотрим… По-моему, это где-то здесь, — мельком пролистывая сценарий, Тсуруга-сан, наконец, остановился и показал мне текст. Эту сцену я хорошо знала. Она идёт практически с самого начала и не особенно трудная.       — Хорошо, давайте начнём с неё… Но, нужен небольшой реквизит, ведь Мисаки пришла, чтобы отдать шарф Усуи, значит нужен пакет и шарф. Выделите? Можно даже просто пустой бумажный пакет — разницы для репетиции не будет.       — Где-то был, — в задумчивости Тсуруга-сан отправился в путешествие «Поиск пакета», откуда вернулся победителем, поскольку в руке у него болтался пакет светлого цвета с эмблемой одной известной марки одежды.       — Идеально… Так… по сценарию, вы должны сидеть на крыше школы… Крыша… возвышенность… диван! Ага… садитесь, Тсуруга-сан, — переместив мужчину на приблизительное его место расположения, я отошла на пару шагов, проверяя, правильно ли сделала. Вроде бы, всё совпадает, насколько это возможно.       — Сижу я, сижу… — тихо пробурчал он. И уже громче: — Начинаем?       — Да, вам не нужно повторить сценарий?       — Думаю, я справлюсь и без него.       — Хорошо… — Ну что ж, начинаем!       — Они никому не сказали про твою работу.       — Правда? Сомневаюсь, что они сами решили сохранить мой секрет… Что ты им сказал? — делаю пару небольших шагов в его сторону.       — Ничего особенного. Только сказал им, что лишь я могу знать твой секрет и велел молчать, — всё так же не оборачиваясь, ответил он.       — Значит… ты действительно развлекался? — усмешка пополам с удивлением сквозит в голосе.       — Конечно… ведь, если скажу, что волновался за тебя, ты разозлишься, — полуоборот головы в мою сторону, нежный взгляд и снова обратно, — Хм… на самом деле мне всё равно, узнают в школе или нет… Подработка ведь не запрещена. К тому же, даже надевая эту униформу, твоя сила, трудолюбие и решимость остаются с тобой… Мне кажется, это правильно — жить с высоко поднятой головой…       — Вчера я весь день думала, почему Усуи так меня раздражает…       — Эй, я же только что тебя похвалил!       — В этот раз ты бежал впереди меня и помог. Я люблю соревноваться и совсем этому не рада. Но учти, я обязательно тебя догоню! Вот увидишь… и тогда будет моя очередь переживать за тебя… Ах, да… извини, что использовала твой шарф… я не люблю быть в должниках, но не могу придумать, чем тебя отблагодарить… Придумай сам…       Повернувшись ко мне всем корпусом, Тсуруга-сан с неизменно хитрой улыбкой сказал слова сценария:       — Тогда, как на счёт того, чтобы побыть один день моей горничной?       — Что? — вопрошаю с максимальным недовольством и раздражением, внутренне надеясь, что самый трудный для меня момент в этой сцене пройдёт без проблем — И о чём ты только думаешь? Идиот?! Извращенец! А я думала, тебя девушки не интересуют!       — А тебе жалко что ли?       — Держи! — кидаю ему пакет на колени и разворачиваюсь, уходя со «сцены».       — Отлично, Кёко! — Тсуруга-сан встаёт с дивана и берёт сценарий, — Какую сцену следующей?       — Так… сейчас найдём что-нибудь, — подойдя ближе, я склонилась над сценарием, вчитываясь в строки, — давайте попробуем вот эту сцену, показала я на текст через пару листов от первой попытки. Всё-таки, если мы не попробуем никакой сцены, где развиваются отношения героев, то эту репетицию можно считать не слишком успешной, а потому, скрепя сердце, предлагаю сцену разговора Усуи и Такуми после школьного фестиваля на втором году обучения в старшей школе***.       — А ты справишься? — усмехнувшись, Тсуруга-сан наклоняется ближе, заглядывая прямо в душу. Но сейчас он был не собой. Теперь мне стали более-менее понятны его редкие перепады настроения. В эти моменты он был не Тсуругой, а Хизури, которому не нужно держать себя на поводке. Нет, не так. Просто поводок длиннее.       — А вы?       — Дамы вперёд, — приглашающим жестом он указал на диван…

***

      — Спасибо… и за приглашение, и за репетицию, и, конечно же, за то, что подвезли до дома, Тсуруга-сан, — небольшой поклон в знак благодарности.       — Рен… ну или Куон, — мужчина чуть улыбнулся, но глаза… этот взгляд я видела пару раз… И тогда мне купили одежды, которой хватит на много лет… Вот ведь, знает, что не могу устоять.       — Хорошо… Рен… сан, — как хотелось рассмеяться на его разочарованное выражение лица, — до встречи!       Попрощавшись, Рен (как всё-таки непривычно называть его по имени, хоть и в мыслях) сел в машину и поехал домой. Я немного постояла, с улыбкой смотря вслед автомобилю, а потом зашла в ресторанчик.

***

      И всё-таки, это ничья… Что ж, пока будем играть по её правилам… Ничего, Кёко, однажды, я уверен, ты не просто побежишь рядом, ты меня обгонишь!