— Катова, если ты сейчас же не открываешь, то остаёшься в Воронеже одна. А мы тем временем будем уже в Москве. Считаю до трёх, — Алан стучит по двери уже вторую минуту. И это, пожалуй, входит в старую добрую привычку - ждать Сэмми часами.
Так было, есть и будет. Конечно, если она вновь на что-то не обидится и не перестанет вновь с ним общаться на пять лет.
За дверью гостиничного номера можно услышать шаги, к слову, ей стоило бы поторопиться, ведь самолет через два часа.
— А я тебе ещё раз повторяю. Я всё всегда успеваю. Поэтому даже не вздумай винить меня перед Олей за твоё, дорогой мой, опоздание.
Она предстаёт перед его глазами слишком ярко, но благородно. Светлые волосы в пучке блестят от светящих лучей солнца ей в спину. Платье, что больше похоже на длинную кофту своим видом, удивляет Алана своим цветом. Розовое. Разве она когда-то носила розовые вещи, тем более платья?
— Простите, девушка, вы точно Сэмми Катова? Моя подруга не надевает такие сверхпривлекательные платья.
— Иди нахуй, понял? — сгибает брови вместе, громко говоря это. Обидно? Да, немного. Но ведь тут реально что-то не так, ведь девушка сейчас взяла и официально призналась ему, что ей неприятно. Здесь всё очень запутанно.
— Я-то пойду, но только в Москву, а ты останешься тут.
Шантаж, или один из способов вывести Катову из себя. Та, в свою очередь, громко цокает языком, забирая свой чемодан и поясную сумку и хлопает дверью за собой.
— Ты невыносим, —проговаривает на весь коридор, безумно злясь на Алана своей девичьей злостью, которая, как мы все знаем, приходит вместе с женской гордостью.
Даже не смотрит назад, просто идёт прямо под шум колёсиков чемодана. Стоит ли говорить, что Алан просто ухмыляется этой выходке? Прикрыв свои темные глаза черными линзами очков, он смотрит ей в след. И как только она пропадает за поворотом, Алан начинает идти и даже не думает скрывать свою улыбку.
— Катова, довыделываешься, — шепчет как приговор.
* * *
Ему вовсе не нравилось, когда она делала вид, словно не знает его. В самолёте она проявила женскую гордость, решив показательно для Алана сесть не с ним. Глупышка, ведь тот помнит, к кому она прилетела на концерт и с кем была рядом последние дни. Он так не любит её игры, ведь чаще всего правила были только у неё. Но сегодня он даже не хочет с ней играть в эти стрелялки глазами. Неужели теперь правила в его руках?
Они стоят близко друг к другу лишь когда ждут свой багаж. Алан не проявляет никакой неловкости и смятения, что присутствует в такой непробиваемой Катовой. Каким образом у них вышло так поменяться? Наверное, после встречи в Сочи и её решения лететь с командой ещё в один город.
Алан не может смотреть на то, как она пытается поднять свой чемодан с ленты. Девушка пускает все свои старания на бой с четырёхколёсным гигантом и никак не может поднять его из-за жутко неудобной оградки, которой она не замечает.
— Дай сюда уже, — знает же, что не отступит. Будет так и дальше кряхтеть, но не попросит помощи. Именно поэтому отодвигает её, перенося девушку чуть в бок и достаёт блондинке её предмет страдания.
— Я бы и сама справилась.
Он смотрит на неё с такой огромной долей умиления, что вгоняет её в ужасную краску и Сэмми вновь начинает себя ругать за свою поездку к этому парню с самой очаровательной улыбкой. Главное ей сейчас не назвать его так в слух.
— Меня учили помогать девушкам.
— Дальше я сама, — пытается выдернуть из его цепкой хватки чемодан, но как бы не старалась - у неё ничего не выходит, — Отдай сюда... Ты хочешь оставить меня без вещей или что?
— Довольно заманчивое предложение, но не сегодня. Я довезу тебе его до такси. И вообще, чего ты там набрала на десять киллограм с собой на пару дней?
Сэм идёт, немного кривясь, делая вид, будто не нравятся его жесты.
Будто ей всё в нём не нравится. Но при это продолжает идти рядом, сложив руки на груди с гордо поднятой головой.
— Если ты не знал, то в Сочи очень тепло, а в Воронеже уже холодрыга. И как я по-твоему должна была одеться? В собачий холод в платье и на каблуке цестит себе зарабатывать или зажариться в куртке на жаре?
Если учитывать то, что Алан в туре был полторы недели, у него довольно маленькая сумка с вещами. Даже не чемодан. Ох уж эти девушки.
— Не боишься, что тебя узнает кто? Всё-же аэропорт, тем более столичный. Тысячи людей вокруг, не стрёмно, что засекут как ты воруешь мой чемодан и сольют в твои фан-аккаунты?
— Бойся лучше ты, ведь ты так грандиозно появилась на сцене во время фестиваля и не менее феерично пару дней назад. Уверен, они уже знают о тебе.
Ей даже нечего сказать. Чувствует, будто он её унизил. Но только как? Правдой?! Что-то слишком много вопросов на сегодня.
Кажется, ребята вовсе забыли о команде, которая, впрочем-то, не против наконец оставить их вдвоём. Лично Оля давит улыбку до ушей, когда засекает знакомые силуеты в далеке. Они так красиво тают в лучах осеннего солнца, что тепло разливается на её душе. А та, кстати, давно почуяла эту связь между Аланом и Сэмми. Но все так и делают вид, что ничего нет. Может когда-нибудь это тайное станет явным.
Москва сегодня хороша погодой. Воронеж встретил и проводил их холодом и дождём, поэтому видеть солнышко куда более приятно. Витамин D сегодня зарядит уставших ребят.
Среди всех людей они не выделяются. Тоже идут в своём направлении, перекидываются фразами. Она так и продолжает дуться, он так и дальше улыбается с её поведения. Вроде далеко не дети же.
— Знаешь, если бы не мои единственные выходные в этом месяце, я бы так и не послушала твою музыку, — гордо сесть в такси - сделано.
—Ну, когда у тебя ещё будет свободное время, то предупреждай хотя бы о своих визитах.
— Не люблю так.
— Да? Ну тогда если что, то я завтра на студии.
Не даёт сказать подруге ни слова, захлопывая дверь жёлтой машины. Та чувствует себя как-то не так, смотря вслед спокойно уходящему молодому человеку в черной спортааной куртке и такого же цвета сумкой в руках. Да и вообще, он снова в своём любимом total-black look. Хорош.
* * *
« ты без стука открываешь двери.
ты можешь мне не верить, но ты пахнешь как бензин.
ты можешь сжечь меня, как старый мэри.
воздух в моей атмосфере. »
* * *
Студия Газгольдера, 20:23.
Ритмичный звук её шагов в коридоре за дверьми. Первое, что предупреждало о её появлении, — и не сказать, что нежданном, ведь на Газгольдере почти все были знакомы с Сэмми, кроме, разве что, Василия, и относились к ней, как к своей. Звуки становятся всё громче, и вот - в дверях появляется её стройный силуэт: черные свободные джинсы, черный топ и легкая полупрозрачная рубашка, накинутая поверх. Total black. Как там говорилось, "с кем поведешься..." Как только она вошла, Алан сразу обратил на нее внимание, ведь вроде бы в последнюю их встречу в аэропорту девушка была в обиде на него.
— Привет, тебя прощаю, можешь не париться, — будто прочитав его мысли, произносит она и с ехидной улыбкой плюхается на диван.
— Твоя мания величия не знает границ, имей совесть, — усмехается Хадзарагов и качает головой. Он знает, что она прикидывается. Но игра затягивается.
— Это что за диковинка такая?
— Тебе показать совесть? — Алан приподнимает брови и устремляет свой проницательный взор на ее глаза.
— На своем примере? — сладким голосом протягивает Сэмми, — ты такой скромный.
— Ну поскромнее тебя буду, — Хадзарагов сворачивает окно с дописанной аранжировкой на ноутбуке и массирует пальцами переносицу.
— Будь, кто тебе мешает? — Катова наклоняет голову вбок и пожимает плечами.
— Ты невыносима, — его до скрипа в зубах раздражает ее напускное самолюбие.
За словестной перепалкой двух молодых людей они совсем позабыли о нахождении в комнате ещё двух человек — Нико, уже знакомого Сэмми, и ещё одной девушки, пристально наблюдавшей за ними все это время. А это уже интересно.
— Изи, давай их вдвоём оставим, да, — с долей иронии произносит Нико, — мы тут лишние походу.
— И тебе привет, Нико, — Катова моментально, словно ураган, поднимается с мягкого дивана и с присущей лисьей, манерной грацией направляется в сторону привлекшей её внимание девушки. Волана чувствует неладное. Девушка оказывается чуть выше нее, кучерявая, черноволовая. От нее веяло каким-то шармом и загадочностью.
— Я Сэм Катова, битмэйкер, — протягивает свою жилистую руку с длинными пальцами для знакомства, незнакомка с улыбкой ее принимает.
— Очень приятно, Изабэлла, — девушка зеркально отражает мимику Сэмми, но чем-то она отталкивает Катову.
— Сэмми, это моя подруга - Изи, — говорит Хадзарагов.
Настроение моментально падает и по телу проходится острый укол. Подруга? А почему она раньше о ней не слышала? От резкого спада настроения и внезапно появившейся злости спирает дыхание. Это что, ревность? Сэмми пытается скрыть недовольство от происходящей ситуации, что у нее, в общем-то, выходит не очень удачно. Смену настроения улавливает и Алан, и в его голове щёлкает от осознания, что вызывает в нем глупую улыбку, которая попадается на глаза Сэмми. "И чего он улыбается?"
Бесит его мягкая и тёплая улыбка. Бесит его острая линия скул и даже в расслабленном состоянии сжатые желваки. Бесят его самые красивые глаза из всех, какие Сэмми за двадцать три года в жизни видела и пронизывающий до скрипа костей взгляд. Бесит запах свежескошенной травы и шоколада. Его запах.
Чтобы как-то спастись от пребывания в пресквернейшем расположении духа и последующего за ним скандала, Катова решает покинуть комнату и отыскать того, кто по старой дружбе был способен ускокоить её вспыльчивую натуру и привести в чувства, пока чего не натворила. Поэтому Катова пулей выбегает из комнаты, не забыв кинуть на Алана гневный взгляд, и, преодолев длинный коридор в две минуты, ведь с бегом на физре у неё всегда всё было отлично, взлетает вверх по лестнице. Осознание того, что Адиля тут может вообще не оказаться, приходит потом. Припомнится, что где-то на этом этаже находился кабинет Агады. Что же, если повезёт, то можно встретить её. Поэтому Сэмми решительно ступает вперёд по коридору, на углу которого приходится завернуть направо. Чёртов Хадзарагов. И зачем только приехала сюда? Пред глазами предстаёт широкая деревянная дверь с надписью: "Ольга Агада. Концертный директор", из которой доносятся какие-то звуки. Отлично, значит она там. Постучав костяшками по двери пару раз, Сэмми дергает за ручку и входит в комнату. Внутри оказывается сама Ольга вместе с Василием. Надо же, день знакомств-таки. А ведь Катова давно хотела познакомиться именно с Бастой. На её застывший в дверях чёрный силуэт оборачиваются и Ольга, и Василий.
— О, Сэмми, здравствуй, — Агада расплывается в тёплой улыбке, — Вась, это Сэмми, ты о ней слышал уже.
— Это ты та несчастная муза нашего Матранга? — проговаривает Валуленко с иронией, — Василий.
— Да знаю я, чего уж, кстати, — Катова кивает головой, — Сэмми. В смысле муза?
— Он после встречи с тобой в студию влетел и за ночь трэк свёл, так что, — Ольга вертится в кресте и кладет ручку на стол. Видимо, обговаривали какие-то рабочие моменты.
Сэмми находится в полном смятении, но держится хорошо. Муза, трэк за ночь. Все это звучит так дико в голове девушки.
— А я вам не помешала? Просто зашла спросить, кто-то кроме Алана здесь ещё? А то последний раз тут три года назад была, и то на студии. Ничего не помню. Только твой кабинет, Оль, — Катова опирается о дверной косяк.
— Ребята тут все, пойдем, я к ним как раз шел, — Баста выходит из кабинета и приглашает Катову идти за ним. — Ну, рассказывай, — он прикрывает дверь, — что у вас там? Потому что о тебе я слышал от всех пацанов, подкалывают Аланчика.
— А что быть может? Он меня раздражает уже пятнадцать с лишним лет, — Катова почему-то расплывается в глупой улыбке от нахлынувших воспоминаний, взгляд полон мечтаний, что не может не заметить Василий, — Мы одноклассники бывшие.
— Ты смотри, он в последнее время вдохновлённый какой, задумчивый. Алан-то добрый парень, но человек сложный. Его понять нужно.
— Так-то да, но не думаю, что это со мной связано, — за разговором с Василием Сэмми и не заметила, как они приблизись в комнате, из которой доносились уже давно знакомые голоса и смех.
Здание Газголдера снаружи ошеломляет своей громадностью, а внутри добивает не только зарядом энергии и вдохновения, а и своими сложными путями. Могла ли Катова в 2011 или 2012 году подумать, что будет идти вместе с Бастой по его музыкальным владениям, в которых состоит её друг и одноклассник, и переговарить о музыке? Мечта стала реальность.
— Василий Михалыч, всегда хотела спросить: берёте битмейкеров себе или нет? — в голосе полная серьёзность, но после лишь смех.
— Мы подумаем, — Баста отвечает девушке улыбкой, приоткрывая дверь в самое сердце Газа, — нам сюда.
Первое, что абсолютно всегда можно услышать в студии Адиля - маты. Это такие словечки, которые он или кто-то из его команды пускает во время работы. Получается, не получается - Адиль всё равно пробубнит себе что-то под нос, делая такие маленькие эмоцианальные вставки.
— Казахское посольство сегодня принимает гостей? —этот знакомый девчачий голосок тут звучит крайне редко, поэтому догадаться,кто пожаловал, довольно просто.
Сэм по-хозяйски заходит к парням, разбавляя их "братство". Она всегда любила быть среди близких единственной девушкой, поэтому вернуться в старую добрую компанию Павлодара было таки правильным ходом судьбы.
— Хули такие шутки только у тебя?
— Юрик, только не заливай о том, что тебе там чёт неприятно. Я извиняться не умею.
В студии прохладно, не смотря на то количество людей, которые привычно собираются в этом кругу общения. Но сегодня здесь абсолютно все. Это настораживает, верно? Ведь все собраны на Газе, не у Скрипа в его подвале, не у Кирилла. Да тут даже и половины той техники нет, которые парни используют для записи.
Стойкий запах алкоголя и сигарет был характерным для этого места начиная с 2015 года, как только Жалелов оккупировал территорию завода Армы для своих музыкальных целей. Но сейчас возникает вопрос. Запах ушел потому что парни бывают тут крайне редко, или потому что эти две пагубные привычки стали реже появляться в их досуге? И Сэм почему-то уверена в первом варианте. Уж очень хорошо знает типов с Газа.
— Могу ли я поинтересоваться причиной вашего сбора здесь?
— Ну причину твоего присутствия тут мы знаем, — кажется, слова Кирилла ей не по душе с самого начала его ответки, так как девушка прерывает его на середине, так и не дав возможности получить ответ.
— А вот сейчас подробнее, малыш, расскажи мне о ваших догадках, — схватывает со стола стакан, в ней ещё остались остатки бури эмоций после знакомства с
подругой её друга, — твою мать, это кола чтоли?
— Да видели мы к кому ты приехала, дорогая.
— Ой, идите нахуй. К вам я приехала, теперь я могу получить ответ на свой вопрос?
Никак не может понять, что бесит её больше именно сейчас. Её действия или дотошность каждого подписанта Газа или та
подруга в одной из студий?
И всё возвращается к истокам, когда что-то новое для блонди начинает звучать из колонок. И что удивительно, ей нравится трек. Издержка профессии - это когда от одного лишь мотива песни ей хочется нажать на паузу, в другом же случае мозг сам собой делает какие-то акценты на бите.
Что удивляет еще больше, так это то, что ей полностью заходит этот трек. Неожиданность - услышать Юрика и Кирилла вместе, что немного вогнало девушку в приятный ступор. Несомненно, парни умеют давать стиль.
— Мне не нравится... мне не нравится то, что вам кто-то сделал охуенный бит и это была не я. Быстро называем мне имя и я обозначу этому додику свою территорию.
Самая ужасная часть в её характере - самоуверенность.
Подходя к монитору, чисто из профессиональных целей, занимает место того, в чьи владения зашла пару минут назад. Наглости хоть отбавляй.
— От души, Сэм.
— Черный, имей совесть и не забирай чужой хлеб, тем более мой.
Как можно расценивать угрозы от блондинки с самыми обаятельными карими глазами, которые немного сбивают с толку окружающих, когда она натягивает свою лисью улыбку? Пацанкой эту даму назвать никак нельзя, ведь не смотря на свой характер она умеет хранить в себе женственность и все присущие ей повадки и умения.
Проходится по всем взглядом, делая это минимум заметно. И пока Баста занялся работой исполнителей, Сэм приметила одну интересную ей личность. Грации тут особо не нужно, ведь ребята знакомы уж очень давно, но вот если Катова её включила сегодня, то использовать нужно всю.
— Жимбаев, я очень давно тебе не видела. Не обьяснишься? — кожаный диван как атрибут любой музыкальной студии, серьёзно. И уж нет лучшего места сейчас, чем этот самый диван.
— Знаешь, ты пропала на год, а я в последнее время всего лишь живу на родине. И тут логичный вопрос: где ты была всё это время?
Она кривит свою мордашку так приторно, что хочется открыто засмеяться и любоваться её веснушками. Но ещё большим оказывается желание назвать её удивительной. Ведь по сути так и есть. Необычная, своеобразная, самоуверенная.
И Саян подобрал бы ещё столько же слов, если бы не противно скрипящая дверь. Кажется, еще несколько таких открытий дверей и Адиль выставит всех за неё, ведь тут просто невозможно работать. В собственном подвале куда более спокойно и нет всей толпы, которая вроде и является естественной средой его жизни, но так бесит сейчас.
— Как доедешь, то набери... Изи, это не обсуждается, давай.
Почему Сэмми так резко захотелось скопировать его фразу, дуя щеки и корча гримасу? Как в детстве. Только вот она зачем-то сдерживает себя, включая свою любимую гордость и делая вид, будто вовсе не замечает друга. А вот он не делает этого.
Она слышит шаги в свою сторону и уже чуть было напряглась, да и фразы в голове со словами ненормативной лексики уже давно припасены в ее голове. Но какая же досада, когда он идет не к ней, а к Саяну, которого давненько не видел в Москве.
— Опа, сбежавшая Катова здесь. Или обиженная? — специально говорит так громко?
— Я обязательно когда-нибудь научу тебя юмору и сарказму, но не сейчас, — нужно было бы еще добавить "я занята" и точно бы стала обиженной Сэм.
— Бля, ты его только плохому научишь, — ну что есть, то есть.
— Я сейчас вспомню, что было в этой самой студии три года назад и тогда мы с тобой поговорим.
flashback.
На часах - четыре утра. За окнами загородной студии над туманной, торопливой Москвой всходит солнце. Рассвет ярко-оранжевый, почти алый, как будто небо горит. Москва горит. И хоть Катова за всю жизнь видела не один рассвет, но каждый раз можно восхищаться, как в первый. Порою, наблюдая за закатом или восходом солнца сотый раз, она чувствовала себя маленьким принцем, что на дню любовался заходом сорок раз. Звучит слишком романтизированно. Две фигуры отбрасывают тени на измученную многочасовой работой над звучанием аппаратуру. Ючи и Адиль уехали на очередную вечеринку, доверив работу над трэком умелым рукам Сэмми и Саяна. От усталости и количества выпитого алкоголя у обоих веки опускаются. Сэмми стучит ладонью по столу и отодвигается от аппаратуры. Работа настолько уморительна, что заставляет Катову подпереть голову рукой и потереть глаза и параллельно нервно трясти ногой. Главное - не психануть и не удалить всё к чертям. Состояние "пять-минут-от-психоза" улавливает и Жимбаев, пытающийся очистить звучание вокала, но выходило не очень-то, просто потому, что пальцы не слушались и нажимали не по тем клавишам.
— Ну, Волана, что делать будем? — Трувер с ехидной улыбкой закидывает ногу на ногу в кресле и отодвигается от стола.
— Напьёмся, накуримся и Адиля ждать будем, — Катова даёт себе перерыв в напряженной работе над трэком и листает ленту инстаграма, и, не найдя там ничего интересно, кроме фотографий цветов и довольных лиц знакомых инстателок, гаджет оказывается в кармане ее черных джинсов.
— Уже почти напились, накуриться не получится, а Адиля ждать долго.
— Тогда хотя бы первое завершим, — в руке Сэмми оказывается бутылка Jack'a Daniels'a. Она окидывает её взглядом, оценивая, и начинает жадно глотать пойло прямо из горлышка бутылки. От объема и градуса выпитого гортань обжигает, и алкоголь моментально ударяет в голову, что заставляет ее сморщить лицо.
— Мне Жалелов рассказывал, как вы познакомились. С тех пор не выёбываешься и пьешь из горла? — наблюдавший за этой картиной Саян склоняет голову набок и одаривает Сэмми усмешкой.
— Ну а что делать? Вы до стаканов жадные.
— Кстати говоря, раз накуриться не получится, то можно попробовать нанюхаться, — сомневающимся голосом произносит Жимбаев и открывает нижний ящик стола, доставая оттуда маленький пакетик с порошком.
— Ты... Наркоту предлагаешь долбить? Ты уже пробовал?
— Нет, но от одного раза ничего не будет, — он взглядом оценивает содержимое пакетика, — у нас есть немного мета, ты будешь?
— В принципе, один раз зависимость не вызывает, — девушка закусывает губу, обдумывая, ведь ее очень давно манило всё запретное, — можно, да.
Трувер высыпает содержимое пакетика на стол и достает из портмоне банковскую карту, все, как в старых фильмах: смешанные запахи алкоголя, скрип деревянной мебели и четыре ровные дорожки амфетамина, сделанные умелыми руками Трувера. Не хватает только револьвера на столе.
— Давай, все норм будет. Просто кайф словим, — Саян протягивает Сэмми скрученную в трубочку купюру.
Первое ощущение: нос закладывает, в глазах темнеет, а все происходящее вокруг уходит на второй план. На смену дикому чувству усталости приходит расслабленность, тело обмякает и разваливается в кресле. А позже в глазах почему-то все плывет и дико хочется смеяться. Почему так весело? Полное отключение от внешнего мира. Пальцы невольно вырисовывают замысловатые контуры в воздухе, в нос ударяет обилие разных запахов, почему-то Катова чувствует свежескошеную траву и шоколад. Знакомый запах, только вот припомнить она не в состоянии. Стадия три. В груди зарождается неприятное чувство, будто организм отвергает принятое. Тошнота. Катова предпринимает невнятную попытку встать и дойти до ванной. Но выходит слабо. На ватных ногах она, опираясь о стены, добирается до заветной комнаты. Желудок очищается сразу, как только она приземляется у унитаза. "Как же хреново". Но новый приступ тошноты не заставляет себя ждать. В этот раз она чувствует руки Трувера на своей шее, придерживающие её волосы и поглаживающие по спине, успокаивая. Когда организм избавился от всего, что было употреблено девушкой за весь сегодняшний день, в голове моментально проясняется и исчезает чувство слабости.
— Что это было? — Сэмми открывает кран с холодной водой и ополаскивает лицо.
— Видимо, твой организм просто не принял наркотик. Да и с алкоголем мешать нельзя, но доза маленькая была. Тебя нехило так унесло, девочка.
the end of the flashback.
— Ебать, Сай, я сейчас накручу себя по полной мыслями шо тут было, — украинский акцент Кирилла заставляет обоих улыбнуться ещё шире, ведь есть такие моменты, когда только ты и твой друг, знакомый, близкий понимает о чем ты, в то время как все вокруг задаются одним простым вопросом: что это было?
* * *
— Вы очень мило беседовали сегодня со своей дамой сердца, — Алан и не заметил, как Баста оказался на студии и приземлился на кожаный диван, на котором ранее сидела Катова.
— Вась, дамой сердца? Мы разговаривать нормально с другом не можем, а вы уже под венец нас ведёте, — Алан усмехается про себя.
— Я за столько лет работы с людьми научился их видеть и понимать. Так вот: если бы ей было плевать, она бы и внимания не обращала на тебя. Но она-то здесь из-за тебя. Не из-за Адиля или Ючи, три года без них жила, думаешь, спокойно бы не жила дальше? А тут ты появился снова. Да и на себя посмотри: в себе все время, иногда не слышишь даже, о чём тебе говорят, — Василий умел быть мудрым и серьёзным, когда нужно было и когда ему того хотелось. Настоящим наставником, которого Хадзарагову не хватало на протяжении всего творческого пути.
— Я не знаю. Просто порой её не понимаю. Да и себя. Вся такая заносчивая, язвительная, самостоятельная. Это дико раздражает. Я понимаю, что это ее характер, защитная реакция. Но так хочется самому её защитить.
— Знаешь, мы с Леной тоже порой друг друга раздражали, вот прям до белого каления. Просто нужно примириться с недостатками, они у всех есть. Девочка непростая, но её жизнь такой сделала, ты открой глаза: вы друг к другу неровно дышите, и это видит каждый. Не упусти её.
« любовь - это когда вы делаете друг друга лучше. когда в каждом недостатке видите достоинство. >>
