Слепые слышат

Джису казалось, что она плывет, когда Чонгук нес ее на руках по длинному коридору. — Дорога в ад, — промелькнуло в ее голове. — Он, наверное, убьет меня там. Жаль, что все так вышло. Жаль. Жаль… Она вспоминала лица близких и родных, в ушах до сих пор слышался обеспокоенный голос мамы. Как она умоляла Джису опомниться и вернуться к Намджуну, как взывала к ее совести, к голосу ее разума… Все кончилось быстро. Теперь уже ничего не вернуть назад. А жаль… — Тебе не холодно? — нарочито ласково спросил Чонгук. — Я думаю, ты немного неуверенно чувствуешь себя, но мне пришлось завязать твои глаза. Ты не должна запомнить дороги… Хотя, в любом случае, ты будешь здесь столько, сколько понадобится. Теперь за нас все буду решать я. Последние его слова звучали властно и даже немного грубо. Джису с раздражением подумала, что Чонгук чувствует себя хозяином ситуации, а это здорово било по ее самолюбию. Теперь она понимала, что именно всегда заставляло ее держаться на расстоянии от Чонгука… Он, как и Намджун, возможно, как и Сокджин, всегда считал ее слабой и ведомой. Он решительно верил в то, что мог управлять Джису, что ее воля — его воля, что он будет вести ее по жизни. Впрочем, все вокруг нее так считали… Единственный, кто прислушивался к ней, это Мин Юнги. Он всегда старательно слушал ее мысли, а если она была не права, он позволял ей самой прийти к этому. Замечательный человек, добрый друг… Он был на ее стороне с самого начала. А еще он был на стороне Джой… Почему она не слушала его, когда он просил ее держаться подальше от Чонгука и Тэхена?.. — Неуверенно чувствую себя? — насмешливо отозвалась Джису. — Да уж, куда увереннее… Особенно, когда на моих руках наручники, а на глазах повязка. Я так уверенно себя давно не чувствовала. — Но ты же понимаешь, что ты ведешь себя неадекватно? — мягко сказал Чонгук. — Я меньше всего хочу причинять тебе боль, но ты не оставляешь мне другого выбора. Это ты виновата в том, что происходит с нами. Если бы ты только слушала меня, мне бы не пришлось так поступать. Именно твои поступки спровоцировали Тэхена… Он не виноват, он лишь пытался сберечь тебя. — Типичные слова манипулятора и мерзавца… Пытаешься обвинить меня в том, что плохо поступаешь сам! — Возможно, я даже спорить не буду, — Чонгук легко встряхнул ее. — С девочками не спорят, так ведь даже в садике учат. Джи, все наладится, как только ты поймешь, зачем мы тут. У нас будет семья, мы будем очень счастливы, обещаю тебе. Только доверься мне и себе. И позволь мне повести тебя за собой и… — Оставь эти глупости для Тэхена или еще кого-нибудь, — вырвалось у Джису. — После того, что вы оба сделали… Особой веры у меня нет. Как и надежды. — Я тебя понимаю, — сказал он, помолчав. — Но и ты однажды поймешь мои мотивы. Я все делаю ради любви, Джи. Ради любви. Любовь оправдывает все. И меня в том числе. Они все еще шли по коридору, и, наконец, он аккуратно поставил ее на ноги перед собой. Стоя перед ним, Джису чувствовала холод — значит, недалеко была открытая дверь или окно. Она могла, конечно — теоретически — вырваться и убежать, но это не представлялось возможным, обе руки Чонгука плотно блокировали ее с двух сторон. Он недолго возился с замком, наконец, открылась дверь, и он аккуратно впустил Джису впереди себя. — Пару секунд, Джи, — попросил он. — Я включу свет. Звук тяжелого замка, яркий свет — и Джису оказалась в большой светлой комнате, яркой и хорошо обставленной. Огромная кровать у стены с балдахином, похожа на кровати в дорогих отелях, застеленная свежим бельем, тумбочка с лампой, плотно привинченной к ней — вероятно, для безопасности. Невысокий плательный шкаф, и такая же этажерка с книгами — довольно много книг, как отметила про себя Джису, а у другой стены небольшой столик с накрытым ужином. — Что это? — вырвалось у нее. — Моя тюрьма? — Временное убежище, — сказал Чонгук. — Тут чисто, и никто тебя не потревожит. Я бы хотел, конечно, чтобы ты жила у меня, но пока это невозможно. Да и окна… Ты ведь запросто выберешься в окно, если захочешь, не так ли? Я знаю, от тебя всего можно ожидать. — И сколько мне тут быть? — Джису прошла в глубь комнаты и увидела небольшую ванную комнату — душевая кабинка, раковина, унитаз. — Пока все не наладится, — уклончиво сказал Чонгук. — Возможно, пара дней или пара недель. — А что потом? — Мы уедем, — наивно сказал он. — Лондон, не забыла? Сразу после свадьбы мы… — Но я не собираюсь выходить за тебя, — Джису нахмурилась. — Ты не можешь меня заставить… Как только я увижу кого-то извне, я попрошу вызвать полицию и забрать меня отсюда. Или ты просто будешь держать меня взаперти? — Я не хочу заставлять тебя, — сказал Чонгук, немного помолчав. — Мне было бы неприятно знать, что я заставил тебя. — Неужели… — вздохнула девушка. — Но если это потребуется, я не исключаю того, что, возможно, мне придется пойти на такой шаг. Хотя бы потому что я люблю тебя. — То есть ты свяжешь мне руки и заставишь подписать брачное соглашение? — уточнила Джису. — Это так романтично, дорогой… — Не язви, пожалуйста, — попросил Чонгук. — Я бы этого не хотел, Джи… Но ведь есть же другие способы. Способы, которые могут заставить тебя самой надеть свадебное платье и подписать документы. — Ты же не пытаешься шантажировать меня… — пробормотала Джису. — Мне не особо нужна твоя семья, — небрежно сказал Чонгук. — Я хотел бы быть единственным дорогим тебе человеком. Так что в расход могут пойти твои друзья… Или твой бывший муж… Или твой братец… Надеюсь, я не дойду до твоих родителей, вот их бы мне лично не хотелось бы трогать, но, если потребуется… — Прекрати… — вырвалось у нее. — Не смей… Не говори так… — Я люблю тебя, Джи, — просто сказал Чонгук. — Очень люблю. Прежде чем Джису успела сказать что-то или сделать, он подошел к ней и обнял ее, с силой прижав ее к себе. Пальцы его зарылись в ее волосы, руки обвились вокруг нее. Джису впала в ступор, а потом попыталась отстраниться, но не вышло. Чонгук был физически силен, крепок, а его настойчивость прибавляла ему уверенности. Наконец, он отпустил ее — а потом поманил к себе. Джису протянула ему руки, и он снял с нее наручники. — Прими душ, — сказал он. — Умойся, переоденься, эта одежда мокрая и грязная. И поешь, я прошу тебя, в еде нет лекарств или наркотиков… Но в тебе еще достаточно всякой дряни, которая не выйдет, если ты не поешь чего-нибудь. А потом, пожалуйста, поспи. Тут звукоизоляция, никто тебя не услышит. Завтра мы с Тэхеном придем к тебе. — Нет! — вырвалось у Джису. — Нет! Я не хочу его видеть… — Но тебе придется, — мягко сказал Чонгук. — Он так беспокоится… И так смущен… Он должен поговорить с тобой, а я не собираюсь вам обоим мешать. Пойми его мотивы, Джи, в этом нет ничего неправильного. И веди себя хорошо. — Я не открою вам… Я буду кричать, я… — Тогда мне придется воспользоваться аптечкой доктора Пака… — сказал Чонгук с сожалением. — И у тебя снова будет болеть голова, тебя снова будет тошнить… Не вынуждай меня переходить к таким мерам. Просто будь славной девочкой, и все наладится. — Но меня будут искать… — сказала Джису. — Мой брат и Юнги-оппа… Что ты им скажешь? — Я придумаю, — легко сказал Чонгук. — Неужели ты думаешь, что я не найду верный вариант? Ты моя невеста, у меня все козыри на руках. Только мне решать, где ты будешь и когда. К тому же ты совершеннолетняя. И ты имеешь право быть там, где хочешь. — Не пугай их… — вырвалось у Джису. — И не угрожай им… Они… Они тут не при чем. — Если ты будешь вести себя хорошо, я обещаю подумать, — сказал Чонгук. — И даже обещаю тебе, что буду к ним добр. Ради тебя и нашего будущего. Но ты тоже должна вести себя хорошо, Джи. Поешь и поспи. Он еще раз подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Джису пришлось молча вытерпеть эту ласку, хотя больше всего на свете ей хотелось вырваться и убежать от него. Однако спорить с Чонгуком она не решилась. Во-первых, он действительно может навредить ее семье — он слетел с катушек, и вряд ли его кто-то остановит. А во-вторых, если она хочет выбраться отсюда, она должна быть хитрее. Кроме того, он действительно может допустить ошибку, а она вполне может ею воспользоваться. Сейчас главное понять, где она и как ей подать о себе весточку. Все остальное — потом. — Впрочем… — Чонгук, стоящий у двери, оглянулся, заинтересованно глядя на нее. — Если ты хочешь… Я могу остаться на ночь… Могу просто обнять тебя… Побыть с тобой рядом… И… — Нет, — резко сказала Джису. — Достаточно нервных потрясений на сегодня. Я хочу успокоиться. И отдохнуть. И у меня болит голова от твоих лекарств… — Я понимаю, — кивнул Чонгук. — Отдыхай. Я приду завтра. Он улыбнулся на прощание и, открыв дверь, скрылся за нею. Послышался тяжелый неприятный звук запирающегося замка — Чонгук твердо решил держать Джису под замком — и она осталась одна. — Как мне отсюда выбраться… — пробормотала девушка. — Во что я вляпалась… Господи… Джин… Юнги-оппа… Намджун… Дахен-и… Что мне делать… Как же быть?.. Она старательно обследовала всю комнату — от двери до туалета в надежде, что найдет хотя бы что-нибудь, чтобы выбраться отсюда, но могла только признать, что Чонгук предусмотрел все. Тут не было окон, не было запасных дверей, не было телефона, не было интернета, не было даже щелочек в стенах, не было острых предметов, кроме пластиковой вилки, не было никаких ручек или карандашей. Ничего, что могло бы помочь ей выбраться отсюда или причинить себе вред. Он действительно предусмотрел все. И старательно сделал из этой комнаты приличную тюрьму. Джису безуспешно пыталась оторвать лампу от тумбочки — но та была надежно прикручена к ней. А кран в душе был намертво вшит в стену, и оторвать его тоже было невозможно. Поплакав немного, Джису все-таки решила принять душ — она была мокрой от пота, слез и воды, которую выплеснул в нее Чонгук, чтобы привести ее в чувство в подвале. Сняла насквозь мокрые мягкие туфли, которые хлюпали от воды, и домашнее платье, без сожаления выбросив все в мусорное ведро. Встав под душ, Джису включила холодную воду, но с удивлением отметила, что кран не поворачивался ни в сторону холодной воды, ни в сторону горячей — Чонгук действительно берег свою игрушку. Вода была отвратительно теплой, и Джису наскоро помылась, вымыла волосы и отмылась от грязи и пота. В шкафу она нашла новое белье — целый ящик был полон трусиков и маечек одного цвета, купленных, видимо, впрок, новенькую пижаму ее размера и теплый махровый халат — четыре одинаковые пижамы и два халата, абсолютно идентичных. На нижней полке нашлись теплые носочки и тапочки — Чонгук старательно заботился о ее здоровье. Закутавшись хорошенько, она сначала хотела просто уснуть, но потом вспомнила слова Чонгука о лекарствах, которыми он ее напичкал. Джису хорошо помнила, как ей было плохо в самом начале. Она решительно выпила два стакана воды из крана и вызвала рвоту, старательно очистив свой желудок. Почистив зубы, она подошла к столику и изучила еду — хорошо приготовленная рисовая каша из дорогого ресторана со знакомыми бирочками на посуде, сендвичи, свежезаваренный травяной чай, который не успел еще остыть, пирожные. Джису решительно заставила себя съесть пару ложек каши и жадно выпила чай, а потом еще бутылочку воды, которые стояли на столе. Ее мучила жажда и била мелкая дрожь. Пришлось вернуться в постель, и только тогда она поняла, какой разбитой и усталой она себя чувствовала. Джису знала — она сама виновата в том положении, в котором оказалась. Она прекрасно понимала, что, если бы она была аккуратнее и осторожнее, этого удалось бы избежать. А значит, винить никого в этом она не могла… Но теперь ей нужно было самой найти способ выйти из этой ситуации. Зато радовало другое — она точно знала, что Чонгук и Тэхен замешаны в истории с Джой, а Мино и Ким Джину могли рассказать ей, как именно они замешаны. — Если б я вышла отсюда… — лихорадочно думала девушка. — Я бы просто приняла их условия… Я бы согласилась забыть о Чонгуке… И Ким Джину рассказал бы мне все, раскрыл бы мне правду о моем прошлом, открыл бы мне глаза. Многое стало бы ясно для меня… Если б я только могла выйти отсюда… Она старательно обследовала шкаф с книгами, хорошенько перебрав все, трясла их и смотрела между страниц — вдруг она найдет хоть что-нибудь. Наконец, на нижней полке, между страниц песенника Джорджа Майкла на английском языке она нашла аккуратное перо немецкой фирмы — без следов чернил. Видимо, кто-то просто подписывал песенник и вложил перо в книгу. Кончик его был острым, и Джису сразу оценила это потенциальное оружие. Аккуратно спрятав перо под матрас, она продолжила свое исследование, но больше ничего полезного не нашла. Удостоверившись, что выбраться отсюда можно только через дверь, она некоторое время постояла возле нее, прислушиваясь к звукам, раздающимся извне, но так ничего и не услышала. — Я тут совсем одна, — сказала она. — Возможно, это здание совсем далеко… Возможно, это за городом… Хоть бы оконце… Я бы могла разглядеть что-нибудь или понять, где я… Джису не оставалось ничего, кроме как вернуться в постель, и попытаться уснуть. Яркий свет, заливающий комнату, удалось приглушить — но выключатель она так и не нашла, Чонгук, видимо, боялся, что она спрячется в темноте или нападет на него, когда он придет сюда. Поэтому создав небольшой полумрак, Джису закуталась в одеяло и уснула, наконец, чтобы набраться сил. Проснулась она через полчаса — выпитая вода сделала свое дело. Ее вырвало снова, и дико начала болеть голова как от похмелья, видимо, наркотические средства, которыми ее угостил Чонгук, стали покидать ее тело. Приняв еще раз душ, Джису снова переоделась — в точно такую же пижаму, которыми был полон ее шкаф, и, немного поплакав, уснула. Во сне ей снился белый рояль и комната с синими занавесками. То самое, что она видела много раз до этого…