Слепые слышат

— Расскажи мне все, — еще раз попросила она. — Если ты на самом деле меня любишь. Не скрывай больше ничего обо мне. Рано или поздно я все равно узнаю, какой я была — и если я узнаю это не от тебя, я буду разочарована. Сокджин с минуту всматривался в лицо любимой сестренки с плохо скрываемой тревогой, пока, наконец, не спрятал свой взгляд со вздохом. Он так привык быть стеной, надежной защитой для Джису, настолько сильно вжился в свою роль, что и не заметил — сестренка выросла, стала совсем большой и совсем самостоятельной. Пережить такие метаморфозы казалось ему невыносимо сложно, но еще тяжелее было осознать, что Джису внезапно и надолго снова превратилась в самостоятельную и независимую особу с собственным мнением. Он всегда восхищался ее смелостью, но никогда не мог признать, что куда больше был бы рад, если бы она вела себя как обычные девушки ее возраста. За Джису всегда стоял Намджун — и Сокджин чертыхнулся в уме, как этот придурок допустил, что у его сестренки появились такие неудобные мысли?.. Минутная слабость быстро пропала, и он тут же взял всю ситуацию в свои руки. — Ну вот… — пробормотал он. — Удивила оппу… Что значит — расскажи мне все? Что ты не знала о себе, Джи? Или ты думаешь, что мы придумали тебе биографию, чтобы тебя запутать? А на самом деле ты похищенная дочь короля какой-нибудь страны? Прости, детка, подобной истории у меня нет. Но я с радостью расскажу тебе все то, что ты захочешь о себе узнать… Сколько раз ты в детстве плакала из-за грозы и куда вы с Джуном ходили на первое свидание, почему мама до сих пор боится отпускать тебя лететь на самолете или какие предметы ты любила в первом классе… Я все расскажу, милая. Но только тебе придется смириться с тем, что ничего удивительного и странного в этих историях нет, к сожалению. — Вот как… — разочарованно протянула Джису, не в силах поднять глаза на брата. Она отчетливо почувствовала фальшь в его словах, и теперь с ужасом думала о том, что единственный по-настоящему родной ей человек будет вызывать у нее не меньше вопросов, чем ее муж или родители. Она чертовски жалела теперь, что попросила у него истины — Сокджин даже и не подумал о том, чтобы рассказать ей, как она жила на самом деле, он предпочел глупые прибаутки и болтовню, чтобы не нести ответственность. Больше она никогда не сможет прижаться к нему в поисках тепла или пошутить с ним, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Джису внезапно почувствовала себя полной дурой — как она могла подумать, что тот, по сути, который вместе с Намджуном и устроил весь этот спектакль для нее, внезапно прервет ее агонию и расскажет ей правду?.. Разве не в его планах было держать ее в неведении? Разве не он помогал ее мужу скрывать от нее столь очевидные вещи? — Мне пора, — пробормотала она, стараясь не выдать себя. — Пойду в университет… Иначе не успею. Да, не успею… — Выглядишь бледной… — Сокджин сделал шаг к сестре, но та испуганно отшатнулась от него. — Давай-ка я отвезу тебя домой, идет? Заодно поговорим по дороге… Будет неплохо провести время вместе, тем более нам есть что обсудить… — Прости… — Джису отчаянно пыталась взять себя в руки, стараясь избежать общества брата. — Я не могу. Правда… У меня встреча с девочками в университете. Я собираюсь пообедать с ними. Прости за то, что ворвалась сюда без предупреждения, оппа… Не рассказывай Джуну, что я была тут, пожалуйста. Он будет волноваться… Она привычно мило улыбнулась брату, от чего его сердце начало болеть еще сильнее, а после торопливо выскочила из его кабинета и офиса, успев лишь кивнуть в ответ на прощание секретаря. Глаза ее были болезненно сухими, а в голове мелькала одна-единственная мысль — если даже родной брат не сможет помочь ей в ее поисках, значит, версия Юнги вполне может оказаться правдивой, ее травма таит в себе страшную тайну, и смерть Суен еще одно лишь тому доказательство. *** — Абонент находится вне зоны действия сети, — в очередной раз услышала Джису в телефонной трубке. Вздохнув, она с тоской посмотрела на свой телефон — она уже полтора часа пыталась дозвониться по любому номеру Кенсу, чтобы поговорить с ним, но ничего не выходит. Значит Намджун был прав, и ее друг не то уехал из города, не то просто исчез на какое-то время. Джису не помнила Кенсу, она не знала его, поэтому не могла сказать точно, было ли ему свойственно такое поведение раньше, однако тревога с головой охватила ее — теперь, зная, что не все было так радужно в ее жизни, она не могла быть полностью уверенной, что все это лишь совпадения. С минуту подумав о том, как ей быть дальше, Джису нажала на кнопку голосового сообщения и привычно пробормотала знакомые слова. — Кенсу-я, — сказала она негромко, — Прости за беспокойство. Просто напиши мне, что у тебя все хорошо, когда получишь это сообщение. Я буду рада. Твоя Джи. Выключив телефон, она торопливо открыла толстую папку, которую передал ей адвокат. Некое досье — не то, что передал он ей еще до травмы, но некоторые остатки и дубликаты, которые еще остались у него. Видно было, что Сиумин счастлив избавиться от всех этих бумаг, словно он, наконец, снял с себя тяжкий груз. На обложке папки было написано уже знакомое ей имя, и Джису с интересом вчиталась в ее содержимое. Час изучения документов ничем ей не помог и только еще больше погрузил ее в отчаянье. Джису все еще не могла понять, зачем она так сильно интересовалась этим человеком. Чон Чонгук был на полтора года моложе ее, но личностью он был гораздо более выдающейся. В свои годы он успел открыть картинную галерею, которая неплохо окупилась, и создать ее филиал в столице. Там он устраивал выставки и перфомансы, которые приносили ему, судя по всему, хороший доход. Внешне он выглядел как ангел — молодой красивый парень с мягкой улыбкой, похожий на айдола или актера. Джису с интересом всматривалась в его глаза — вдруг воспоминания снова придут к ней, но ничего подобного, как было с Суен, например, не произошло. Она словно смотрела на постороннего человека, на незнакомца — красивый, располагающий к себе, но ничего особенного… Судя по всему, Чон Чонгук также занимался и другим бизнесом, много путешествовал, и до сих пор был холост, что делало его весьма выгодной партией для искательниц счастья. — Надеюсь, я не была его сталкером… — ужаснулась Джису. — Это будет слишком даже для меня… Она уныло листала страницы, разглядывая фото его квартиры, его галереи, пока внимание ее не привлекла занимательная фотография, сделанная со страниц какого-то журнала, вышедшего еще два года назад. На первой странице было фото самого Чонгука, скромного, в обычном темном костюме. Вокруг были журналисты, разные корреспонденты, просто зрители, зато человек, стоящий рядом, привлекал всеобщее внимание. Это была та самая красавица госпожа Айрин, о которой ей рассказывали брат с мужем — та самая звезда благотворительностей, добрейшей души человек. В темном бархатном платье она привычно еле ощутимо улыбалась на радость фотографам. Видимо, была приглашенной звездой на том событии. По другую руку от нее стоял тот самый высокий человек с надменным взглядом, ее супруг. Он выглядел равнодушным и холодноватым, но его рука незаметно придерживала жену за край ее платья, стало быть, он жутко ревнивый и сильно беспокоился о том, как бы она не стала к Чонгуку поближе. Джису с интересом всматривалась в лица на фото, поражаясь контрастам — чистоте профиля Айрин, ревнивой злобности ее мужа, стеснительному интересу Чон Чонгука. Подобное зрелище увлекало ее безумно. Конечно, Айрин могла быть просто посетительницей галереи, а ее фото с Чонгуком могло быть просто совпадением, но Джису почему-то показалось странным такое стечение обстоятельств, вспоминая рассказы о том, как госпожа Айрин пропала из закрытой машины, и тело ее до сих пор не было найдено. — И я не разберусь во всем этом, если не навещу ту самую галерею Чон Чонгука, — сказала она сама себе. — Вот только идти туда просто так я не хочу. Надо взять кого-нибудь с собой, кого-нибудь, кто мог бы прикрыть меня, помочь мне выглядеть как обычной посетительнице. Кого-нибудь, кто мог бы… Да, конечно же! Это Рози! Я должна взять с собой мою Чеен! Она вдруг словно очнулась — с чего это вдруг она стала звать плаксу Чеен Рози — и Джису словно осенило, она ведь прекрасно знает это имя, она вспомнила его, вызволив из глубин своей потерянной памяти! Впервые со дня, когда она вспомнила Суен, к ней пришло хоть что-то ценное, что-то, что имело для нее значение в той ее жизни! Все верно! Она звала свою плаксу Чеен Рози — звала так потому, что та напоминала собой нераспустившийся бутон весенней розы, нежный и редкий, случайно найденный на заднем дворе. Она придумала это прозвище, когда они готовили Чеен к песенному конкурсу в ее школе. Ей тогда требовался псевдоним, а то, что выбирала сама Чеен, звучало глуповато — Ариэль, Мисс Чеен, Призрачная певица… И тогда Джису озвучила свои собственные мысли — и родителям плаксы Чеен они понравились. Все-таки их дочь и была цветочком, помнится, так сказал ее папа. — Я начинаю все вспоминать, — сказала себе Джису. — Все получится! Я обязательно верну себе воспоминания, я знаю точно! *** Домой она возвращалась счастливой, благодаря тому, что, наконец, ее память стала поддаваться ей — Джису даже планировала приготовить что-нибудь хорошее и посмотреть какой-нибудь фильм. У дверей дома она застала мужа — тот только вернулся с работы. Возле него стояла красавица Дженни, в изящном удлиненном жакете, коротких брюках. Та смахнула волосы, глядя на Джису, и та в очередной раз поняла — Дженни она не нравится совсем. Джису едва успела поравняться с мужем и его коллегой, когда вдруг уловила некую недосказанность между ними двумя. Дженни резко одернула руку, словно злясь. Намджун старался не смотреть Джису в глаза. — Я дома, — пробормотала она, пытаясь пройти мимо них. — Не буду вам мешать… — Дженни просто привезла меня домой, — устало сказал Намджун. — Моя машина сегодня сломалась. Заберу ее только завтра со стоянки… Теперь вот зову ее к нам в дом, но она отказывается. Скажи ей, Джи, что это было бы хорошей идеей, может тебя она послушает… — Если Дженни торопится, не стоит ее задерживать, — внезапно для себя сварливо сказала Джису. — Не навязывайся ей, Джун. Она, видимо, занята, у нее много дел. Спасибо ей, что подбросила тебя до дома. — Ты права… — пробормотала Дженни, хмыкнув в кулачок. — Я, правда, устала, Джун, и мне нужно домой. Ванна и сон, вот все, о чем я мечтаю последние пару часов. Спасибо за приглашение, конечно, но Джису-ним права. И вам тоже нужен отдых, вы тоже устали безумно. — Чай много времени не займет, — попытался удержать ее Намджун, но Джису внезапно почувствовала легкий укол ревности, которая была совсем ей несвойственна. Она торопливо встала рядом с мужем, беря его под руку, с вызовом глядя на Дженни. Та поторопилась попрощаться с супругами, чувствуя себя неловко. Последний взгляд, который бросила Дженни, прежде чем уехать отсюда, был брошен не на Намджуна — на Джису, ее опущенные брови и кулачок, который она положила на плечо своему мужу. Это было несвойственно им обеим. — Пусть больше не возит тебя, — заявила Джису мужу, ставя на плиту ужин разогреваться. — Она же глаз с тебя не спускает, Джун. — Вот как? Хоть кому-то я нравлюсь, — с издевкой сказал он, вспоминая о случайном фото, найденном в кармане пальто Джису. — Тебе это не нравится, дорогая? Злишься на что-то? Или ревнуешь? — Но ты мой муж, — резонно сказала Джису. — В конце концов, это неприлично. Ей пора задуматься о другом. Она помогает тебе, и я этому рада, но когда рядом твоя жена… — Что тебя так сильно раздражает, — спросил Джун, — То, что я кому-то понравился, или то, что она заботится обо мне? — И то, и другое, — вырвалось у Джису. — Неприятно как-то. Я ей не доверяю, Джун, пойми меня… — А я не доверяю теперь тебе, — выпалил он. — Если ты обманываешь меня уже сейчас, еще даже не выздоровев до конца, я боюсь думать, что ты могла сделать тогда, когда память была при тебе! — О чем ты? — ужаснулась Джису. — Что за бред? Я не понимаю… — Как тогда ты объяснишь это? — вспылил Намджун, доставая фото из потайного кармана. — Смотри! Ты в халате и в таком платье с вырезами. Почти нагая! В конце концов я даже не знаю, чем ты занималась все это время, пока я был на работе! Отвечай мне, Джи, где сделано это фото?! — Откуда ты его взял? — Джису ахнула. — Ты шаришься в моих вещах?! Ты берешь то, что я тебе брать не позволяла? — Я нашел его случайно! Ты просто держала его в кармане! Была бы аккуратнее, так бы не спалилась! — Это обычное фото, не понимаю, почему ты так сердишься! — выдавила из себя Джису. — Я не голая, на мне платье, сверху халат. Мне его распечатали из-за ракурса, а я и забыла куда положила. Было бы это важнее, я бы спрятала получше, не находишь? — Зачем тебе вообще все эти съемки, а? — Намджун рассердился. — Этим не занимаются достойные женщины, только те, у кого ветер в голове! Но ты замужем, Джи! Твоя главная цель — я и наши будущие дети! — Что это означает? — Джису дернулась. — Я что — не имею права сходить и сфотографироваться?! — Но это фото не единичное, это почти сет! Ты для него надела платье? Ты что — подрабатываешь моделью? Ты снова решила… — внезапно Намджун осекся, словно выдохся, осторожно остановился и сел на стул возле кухонного стола, руками сжимая голову. Джису, которая успела уловить его интонации, встала перед ним, ожидая конца его фразы. — Что я решила снова? — отчетливо спросила она у мужа, — Можешь не делать вид, что ты ничего не сказал, Джун! Я слышала! Ты сказал, что я опять решила что-то… И я хочу знать, о чем ты говорил! — Тебе показалось, — глухо отреагировал он. — Все, Джи, я устал. Ужинать не буду. Пойду спать. Он поднялся с места, бредя в сторону спальни, но едва он собрался перешагнуть его, как перед ним возникла тонкая фигурка — Джису не собиралась сдаваться так быстро и так просто. — Я задала тебе вопрос! — повторила она. — И хочу знать ответ! — Я тебе тоже задавал вопрос, — напомнил он. — Мы квиты. Поговорим завтра. Я устал сегодня… — Поговорим сегодня! — Джису почти рассердилась, хватая мужа за руку, — Ты заикнулся о чем-то, что я не знаю, и я хочу знать, что ты имел в виду! — Хочешь знать? — рассердился Намджун, оторвав ее руку от себя. — Хочешь знать — спроси у своего дружка Кенсу, когда он объявится! Он тебе расскажет, что я пережил в этом браке, Джи! А меня, пожалуйста, не трогай сегодня! Я слишком зол сейчас, я устал, не хочу ничего слышать. — При чем тут вообще Кенсу? — ужаснулась Джису. — Я требую объяснений! Скажи мне нормальным языком, что… — Нет уж, — усмехнулся Намджун, уходя в спальню. — До тех пор, пока ты не расскажешь мне, где ты была и где сделали эти фото, я тебе ничего говорить не буду. Я не дурак, моя дорогая. Я вижу, что ты пользуешься любым способом удрать из дома, и не пытаюсь даже следить за тобой. Я доверял тебе, Джи, потому что ты просила доверия. Но, по-моему, ты его по-настоящему не заслуживаешь. И я мужчина в этом доме! Если я сказал, что мы поговорим завтра, значит так оно и будет! Больше не задерживай меня! Он с силой вырвался, перепугав ее до глубины души, хлопнув дверью спальни. У самой двери он остановился, больше всего на свете желая вернуться и помириться с женой. Однако Намджун знал, он обязан был проявить твердость, если он хочет, чтобы его отношения с женой наладились. Джису же осталась одна на кухне, сжимая в ладони фото со студии Хосока.