Легендарный гонщик Тень

      Вот уже много лет прошло с того момента, как Лавертуса изгнали из Чимы, и как он поселился в этой жуткой лесной глуши, живя в одиночестве, без друзей и близких, полностью охваченный тоской.       Льву попросту не было с кем поговорить. Законы львов об «Изгнании» действовали очень сурово, с ним никто не имел права контактировать, так же, как и он сам. Он был словно чужд обществу.       Это привело к тому, что Лавертус начал сходить с ума от нехватки общения и одиночества, которое поедало его изнутри. Лев постепенно начал бредить, разговаривать с самим собой и с неодушевленными предметами. К сожалению, больше он ни с кем не мог общаться, в Чужеземье никто не жил, да и кто рискнёт здесь жить. Кругом растут дикие растения, пожирающие всё на своем пути, воздух загрязнённый. Вокруг жилья Лавертуса часто появлялся зелёный туман, который делал эту чащу леса ещё мрачнее, другими словами у него были проблемы с соседями…       Но храброго льва это не так сильно тревожило, как расставание с близкими, это куда пострашнее, чем странные явления природы.       Каждый свой день Лавертус начинал и заканчивал тем, что думал о своей любимой Кранкет и о дочке, которых от него так нагло когда-то давно отобрал Кроминус. Этот гадкий болотник разрушил ему практически всю жизнь, лишив Лавертуса счастья. Как раз по вине Кроминуса, льва изгнали из Чимы. Теперь Лавертус будет ненавидеть короля крокодилов до конца своей жизни.       Единственное, что у светлогривого льва осталось от любимой, так это розовый шарф. Кранкет, самка крокодила, подарила его Лавертусу, прежде чем он покинул Чиму. Лавертус практически никогда не расставался с её шарфом, а в особенности любил засыпать в кровати, прижав эту тёплую ткань к своей бурой шерсти. Шарф не только грел льва по ночам в ветреную погоду, но также напоминал о ней и о дочурке, по которым он очень сильно скучает. Эта маленькая и простая на вид вещица была очень ценной для него.       Когда-то Лавертус ходил вместе с Кранкет за ручку, на ней был одет этот самый шарф, он очень хорошо ей подходил; лев помнит их первый поцелуй, когда они соприкоснулись своими губами возле маленького водопада, прямо под деревом, в тот момент Лавертус чувствовал себя счастливым зверем; лев никогда не забудет знаменательную дату для него, когда родилась его дочь — Лейвна. Для любого отца дети многое значат, поэтому уйти из Чимы и бросить Кранкет одну с маленьким ребёнком — было не так легко.       Вспоминать хорошие и счастливые моменты, проведенные вместе с ней, было не самым лучшим ощущением, это давило на сердце ещё сильнее, заставляя громче биться. Мысли о том, что он никогда их больше не увидит, терзали его изнутри, словно меч вонзили в самое сердце. Иногда, кажется, лучше умереть, чем жить с этими ужасными чувствами, но так только делают слабые звери, а Лавертус был сильным духом. Лев пообещал себе, что всё равно, несмотря на запрет, когда-нибудь вернётся, хотя бы просто увидеть их, неважно как, но он вернётся.       Чтобы смириться со всем горем, льву потребовался целый год. Казалось, что эта колющая боль никогда не пройдёт, но так или иначе ему пришлось всё это принять.       Отвлечься ему помогло его хобби. Лев и в юности любил кататься на транспорте, но сейчас это стало его любимым увлечением — гонки, единственное, что отвлекало его от всего плохого, а также давало неплохое преимущество, живя в опасном месте. Что сейчас и собирался сделать бурый лев.       — Нужно потренироваться, а то я совсем обленился. Хватит думать о плохом, Лавертус! — сказав сам себе, лев поднялся с мягкой кровати, на которой хотелось бы ещё полежать, но нет! Нужно было прокатиться по своему «дому», а то золотую Чи не выиграет, если будет лежать без дела.       Лавертус подошел к потайному гаражу и открыл большую дверь, нажав на скрытую кнопку, одновременно сняв замок с двери. В этом месте он хранил все свои личные вещи, а также снаряжение для гонок и чимацикл, которые сделал своими руками. Лев был неплохим механиком и одновременно кузнецом, что помогло соорудить себе хорошую униформу для гонок красно-синего окраса. Вид чимацикла был хорошим, да и сделан из особенного каменного материала, который добыть не каждый сможет. С приличной скоростью и удобным управлением. Цвет гоночного транспорта такой же, что и у униформы.       Лавертус оделся и сел в чимацикл, нажав на рычаг, помчался по тропе куда глаза глядят. Лев каждый раз, выезжая за пределы своего дома, надевал свой маскировочный шлем, чтобы никто не мог его узнать, поэтому он сейчас был не похож на себя. Белокурая грива, которая очень смахивала на волосы, была спрятана под красно-синим шлемом.       Проезжая возле горы, где была круговая дорога, ведущая на самый верх, Лавертус подумал:       — А неплохо было бы перескочить с неё на вон ту… так и сделаю! — Лавертус со всей уверенностью развернулся в её сторону и, нажав на газ рычага, помчался на самый верх горы, чтобы с одной перелететь на другую.       Рассчитав расстояние и скорость чимацикла, лев сумел перелететь на другую сторону и сразу же затормозил.       — Что же, неплохо, но этого мало, вот бы найти настоящую гоночную трассу. А то я всё уже вокруг объездил.       Лев на какое-то время задумался, куда бы ещё ему сгонять. Лавертус задумался на некоторое время и вспомнил, что редко катался возле болот, которые ему были не по душе. Потому что лев не любил воду, а особенно грязную, но чего только не сделаешь ради испытаний.       Лев направился в сторону болот, но, доехав до зелёных вод, гонщик притормозил. Чей-то неразборчивый голос раздался на противоположной стороне от него.       Кто это или что не было видно, но было понятно одно, что Лавертус здесь не один.