По ту сторону мира

— Ты точно не останешься, Наруто-кун? — печально спрашивает Ханна, наблюдая за тем, как Наруто стоит рядом с дочерью, которая снимает обувь.  — Нет, я буду лишним в этот день, даттебайо! — Узумаки нелепо улыбается, пытаясь скрыть тоску в глазах, щурится и чешет затылок. Амайя ставит обувь на полочку и выравнивает спину. Она видела эту грусть, которую блондин пытался так нелепо скрыть. Ведь после того диалога, все хорошо просто не могло быть. И от этого девушке стало еще тоскливей. Девушка понимала, что приглашение остаться на семейный ужин — словно сковырнуть пальцем старую рану на сердце. Да, именно рану. Ведь смерть родителей, это не то, что оставляет шрамы, это не то, что можно с легкость забыть. Это то, что будет давить на душу все время. Все вокруг будет напоминать тебе о том, что ты один, что у тебя нет дома. Амайе стало еще тоскливей и она поспешила взять пакеты из рук Наруто, который тот любезно помог донести до дома, и поспешила пройти на кухню, под ошарашенные взгляды матери и друга. И только блондин понимал в чем дело. Было глупо того приглашать на ужин, после того, как обидел человека, после того, как узнал такую страшную правду. Да и это приглашение выглядело нелепым и каким-то тупым. Словно девушка хотела извинится таким образом, но сделала еще хуже. Да, смерть родителей и одиночество с детства — страшная вещь. Все вокруг кричит тебе о том, что ты одинок, и что друзья — это вовсе не то, чем можно заполнить дыру в груди. Да, ты можешь с кем-то поговорить, пройтись по Конохе и поесть рамен. Провести весело время в бане, сыграть в карты. А потом? Наступит вечер, вы разойдетесь. Друг придет домой, где его встретит семья, готовый ужин на столе и теплые улыбки. А Узумаки? Его встречает только пустота, холодные и темные коридоры. Слова «Я дома!» эхом разнесутся по квартире, вгоняя в печаль еще больше. Девушка закрыла глаза руками и глубоко вздохнула.  — Ты никогда не был лишним в нашем доме, — слышит Амайя ласковые слова своей матери. И понимает одно — Ханна говорит искренне. — Ты всегда желанный гость нашей семьи.  — Вы так говорите, только потому, что я спас Амайю-чан, — и снова это веселый и задорный голос.  — Я так говорю, — все так же продолжала Ханна, словно бы и не заметила колкость в его голосе, — потому что не только Амайя успела привязаться к тебе, но и я сама. Амайя набирает воздух в легкие и замирает. Убирает руки от лица, чувствует, как по её щеке течет горячая слеза. «Мама, почему же мы не познакомились раньше?» — только и думает девушка, быстро вытирая щеки тыльной стороной ладони.

***

Девушка напряженно замерла на месте, когда услышала щелчок и скрип входной двери. Тяжелые шаги и крик:  — Дорогая, я дома! Ханна бросает нарезку салата и, вытирая руки об края фартука, спешит в коридор. Лицо женщины светиться от счастья, а Амайя испытывает…страх? Но чего же ей бояться родного отца?  — Доча, может, поприветствуешь блудного отца? — слышит она мужской голос с нотками строгости и упрека. И этот голос словно заряд тока, заставил девушку подскочить на месте и медленно пойти в сторону своих родителей. Что делать? Она не знала. Что говорить? Она не знала. «Прости пап, я тебя не знаю? Нет, это очень глупо», — думала она, улавливая в тишине слабый голос матери.  — Я же тебе писала — она ничего не помнит, — уже с упреком говорит мать, ругая отца. Но в голосе женщины все равно слышны ласковые нотки. Она не злилась на него, просто предупреждала.  — Знаю, поэтому я и пришел как только смог, — так же тихо говорит её отец и после этого следует звук, будто он легко целует ту в лоб. Или щеку. Или невесомый поцелуй в губы. Амайя выходит в коридор и замирает на месте.  — Здраствуй.те? — окончание она произносит более вопросительно. Перед ней стоял светловолосый высокий мужчина, подтянутый, сразу видно, что шиноби. И это видно не только по стандартной форме джонина. Черты его лица были острыми, казалось даже, что он не умеет улыбаться, вечно серьезен и с лица не слазит грубая гримаса. Но как только тот увидел дочь, губы дрогнули, расплываясь в улыбке. Он делает один большой шаг, но достаточный, чтобы преодолеть расстояние между ним и дочкой, и крепко обнимает ту. От такого выпада девушка перебывает в шоке, ну руки сами невольно обнимают в ответ отца.  — Я так переживал, очень сильно переживал, — тихо говорит он, а с души блондинки словно камень падает. А она-то боялась, боялась встречи с этим человеком, который так крепко сейчас её обнимает и так сильно за неё переживает. Объятия длились не долго, и в скорее семья перенеслась за стол. Девушка не весело ковырялась палочками в тарелке с рисом, мама что-то весело щебетала, а отец смотрел на свою дочь, словно на незнакомку.  — Рассказывай, как твои дела? — отец отвлекается от разговора с Ханной и смотрит внимательно на Амайю. Девушка растерянно замерла, медленно перевела взгляд с тарелки на отца, открыла рот и…сразу закрыла. Что она могла ему сказать? Блондинка не знала. Она чувствовала, что этот человек ей чужой. Но, если так посудить, то и Ханна по началу ей казалась таковой, а потом девушке стоило только привыкнуть, и все наладилось. Она понимала, что называть её мамой стало намного легче, намного естественней. И Амайя понимала, что всем сердцем любит эту женщину. А вот с этим человеком все иначе. Нужно время.  — Хорошо, — единственное, что вяло ответила девушка и снова продолжила ковырять рис палочками. Казалось, что её завораживало это зрелище. «Хорошо? Амайя, ты серьезно?!» — корила себя девушка в голове.  — Это прекрасно, — отец сделал вид, слово ответ дочери его не расстроил и не ввел в ступор.  — Амайя начала снова тренироваться, — как-то невзначай сказала Ханна.  — О, это отлично, — отец как-то быстро воодушевился. — Техники свои уже тренировала?  — Еще нет, — покачала головой девушка и наконец-то принялась за еду.  — Тогда решено, — громко проговорил Кеншин, так звали отца девушки, — с завтрашнего дня я буду тебя обучать техникам! Амайя опешила и выронила палочки с рук. Она подняла глаза и посмотрела на отца. Тот сидел и беззаботно улыбался, смотря на дочь. Ханна мягко смотрела на дочь, кивая и улыбаясь, как бы говоря: «Это к лучшему, ты не пожалеешь». Блондинка сама и не заметила, как на её лице появилась улыбка.

***

Амайя проснулась довольно-таки рано, видимо, эмоции, которые она пережила еще вчера вечером сказались на организме девушки и она от этого не смога уснуть. Обычно, страдая от бессонницы, люди засыпают под утро и спят днем крепким сном. Но девушка подумала, что если сейчас сомкнет глаза, то потом ей будет трудно подняться, поэтому, она встала с кровати, надела свою форму, в которой тренируется и выскочила из дома в окно, дабы не будить родителей. Самое странное, что эту дурную привычку Амайя подцепила у Узумаки, который в последнее время любил появляться везде, но не в дверях. Девушку это сначала смешило и веселило, она считала это нелепым, а потом, когда Узумаки потянул её через окно поняла, что это довольно-таки удобно. Амайя шла по утреней Конохе. Жарко еще не было, на улице дул слегка прохладный и свежий ветер. На улицах людей не было вообще, казалось, что все вымерли. Было тихо и спокойно. Девушка пришла на полигон, на котором обычно тренировалась с Ханной и начала разминаться. Она не знала, найдет ли её тут отец, и уже хотела пойти домой, но так увлеклась тренировкой, что забылась. Сейчас она увлечённо кидала кунаи в дерево, при этом используя не стандартные методы. Сначала она попадала в цель, когда просто стояла на месте, потом пыталась кидать их в беге, в прыжке. И большинство попадало в цель. Все же, старые навыки давали о себе знать, хоть девушка ничего не помнила, но к телу это не относилось. Помнится, как та оступилась на ветке и начала падать, но вовремя сгруппировалась и мягко приземлилась, не нанося себе никаких увечий. Как у неё получилось — она не знала, но радовалась тому, что не убилась такой нелепой смертью. Спустя какое-то время, когда Амайя выковыривала кунаи из ствола дерева, она улышала почти бесшумные шаги, но благодаря тишине, она их уловила по слуху и обернулась. Рядом стоял её отец, осматривая полигон так, словно видел спустя долгие годы.  — Мда, давно я тут не тренировался, — он вытянул руки, сцепил ладони и хрустнул их. Повертел шею, тем самым размяв и её.  — На сколько давно? — блондинка решила не игнорировать его слова и постоянно задавать вопросы. Все-таки, он е отец.  — С тех пор, как родилась ты, — Кеншин мягко улыбнулся и ближе подошел к дочери, попутно осматривая торчащие из коры дерева кунаи. — Неплохо, — задумчив протянул тот. Амайя быстро повыдёргивала все кунаи и сложила их себе в подсумок. Повернулась к отцу лицом.  — Я готова начинать.  — Это хорошо, — задумчиво протянул тот. — Ты ведь знаешь свою стихию?  — Эм, — девушка вспомнила разговор с Наруто, — нет.  — Тогда хорошо, — Кеншин полез к себе в подсумок и достал пару белых бумажек. — Это проводящая бумага. Она позволит тебе узнать природу твоей чакры. Знаешь, как пользоваться? Амайя кивнула, забирая лист бумаги.  — Разве ты не знаешь, какая у меня природа чакры? — косо смотря на отца, спросила блондинка.  — Знаю, — тепло улыбнулся тот, — но я хочу, чтобы ты сама поняла, как это работает. Зажми этот лист в левой руке двумя пальцами. Амайя послушалась отца. Закрыла глаза, сконцентрировалась и пустила небольшой поток чакры в пальцы. Открыла глаза и увидела, что лист криво, но разрезало по полам.  — Ветер? — вопросительно спрашивает девушка, смотря на отца. Тот только кивнул и протянул новый листочек.  — А теперь сделай то же с правой рукой. Амайя не стала задавать вопросы. Она знала, для чего это, ведь у шиноби может быть несколько стихий. И на каждой руке она своя. Конечно, блондинка сомневалась в том, что у неё есть еще что-то, помимо ветра, но с другой стороны…зачем отец так заморачивался бы? Девушка повторила процедуру и увидела, как бумага намокла. Глаза Амайи расширились в удивлении. -Вода?  — А теперь две руки, — игнорируя удивление дочери, скомандовал тот. Девушка вздохнула, снова повторила и…  — Лёд?! — Амайя перебывала в шоке, смотря на то, как лист покрылся небольшой коркой льда.  — Именно! — кивнул Кеншин. — Ты обладаешь Кекке Генкаем. Могу тебя поздравить с этим еще раз.  — Но, — девушка все еще перебывала в шоке, смотря на чакропроводную бумагу, — я думала, что такой способностью обладают только клановые шиноби или джонины, которые добились его большим количеством тренировок!  — Знаешь, тут еще замешаны секреты твоего рождения, но, — лицо Кеншина резко посерьезнело. Он говорил строго и сухо, — мы же пришли сюда не обсуждать это, верно?  — Верно, — пребывая в смешанных чувствах говорит девушка и прикрывает на секунду глаза. И как же ей все вспомнить, если говорят то не все. Тренировки проходили…необычно, отмечала для себя девушка. По крайней мере, ей было с чем сравнивать. Мама, которая спуску не давала и вовсе не была на полигоне мягкой, гоняла как проклятую и не давала ни минуты отдыха. А вот отец… Он доступно объяснил базовые техники стихии воды и воздуха, решили, что для начала она будет развивать эти две стихии, а потом уже перейдут к её Генкаю.  — Стихию воды лучше всего применять там, где есть её природные источники. Например, река. Так чакра будет тратится меньше, — объяснял Кеншин. — Но поскольку тут нет реки, то потренируемся со стихией воздуха. Вы с матерью тренировали контроль чакры? — Амайя кивнула. — Сможешь прогнать по своему телу этот лист? — отец сорвал с дерева небольшой зеленый листочек. Девушка снова кивнула и продемонстрировала это умение.  — Хорошо, — удовлетворенно проговорил Кеншин и достал из подсумка свиток, передавая тот в руки дочери. — Это базовые техники стихии воздуха, которые ты знала. Потренируйся сама, вдруг что-то вспомнишь. — Девушка кивнула.  — А ты куда-то уходишь?  — Да, мне нужно к Хокаге. Отец бросил дочь, а та вздохнула, смотря на свиток. Заниматься самой было довольно-таки странно, ведь почему-то, девушка думала, что проведет с отцом целый день. Но, с другой стороны, он ведь не нянька ей. Нужно самой справляться с такими вещами, как изучение новых техник. Все-таки, основы ей показали, все доступно объяснили. А дальше — она сама. Амайя вздохнула и направилась в тень дерева. Там уселась на изумрудную траву и открыла свиток, принимаясь за изучение.