Назад не смотри

— Вы с ним прежде были знакомы? — излишне грубо спросил Александр Христофорович, стоило им только выйти в туманный вечер Диканьки. — Да, — Мария Андреевна шла, понуро опустив голову.       Бинх вздохнул, закатил глаза и взял жену под локоть. Его пальто висело на ней балахоном и соскальзывало от каждого шага. Полицмейстер бережно запахнул ей полы и закрепил пальто так, чтобы оно держалось. Несмотря на тяжесть, лежавшую на его груди от увиденного в участке, Маша всё ещё была его женой, и он не хотел, чтобы она заболела. — Ты его любила? — такая короткая, но такая сложная фраза заставила голос главы полиции дрожать. — Да, — машин голос тоже дрожал, как и вся она. — Хорошо, — на языке у Саши вертелся ещё один вопрос, но ответ на него он не был готов услышать. «А сейчас любишь?»       Жена Андрея Ивановича Ленского и мать Маши была убита по дороге домой одним осенним вечером. Марии Андреевне тогда только исполнилось двадцать лет, и она, будучи девушкой впечатлительной, впала в глубокую хандру. Расследовать убийство Ленской выпала честь лучшему столичному следователю — Якову Петровичу Гуро. Он лёгкой поступью прошёл в дом убитой, стуча каблуками и тростью. По причине отсутствия отца, встречала его разбитая горем Маша. — Позвольте представиться, Гуро Яков Петрович, — он наклонился, чтобы поцеловать поданную руку. — Примите мои соболезнования, Мария Андреевна, — девушка коротко кивнула, не глядя на следователя. — Я понимаю Ваше состояние, но мне нужно, чтобы Вы ответили на несколько моих вопросов. — Конечно, — Маша кивнула и пригласила следователя в залу.       Он допросил её в считанные минуты, но уходить будто бы не собирался. Всё смотрел в её зелёные глаза, словно пытался заглянуть в душу. Она же, заметив, что дознаватель сидит дольше, чем следовало бы, сделала вид, что так и надо. Когда же через некоторое время Мария Андреевна поняла, что он не отводит от неё взгляда, она, краснея, приказала подать чаю. Яков Петрович усмехнулся её реакции и склонил голову набок. — Вы очень молоды, Мария Андреевна, — как бы ни к чему произнёс Гуро, взяв чашку чая с подноса. Девушка вновь зарделась отчего-то и кивнула для чего-то. — Однако же, здоровье Ваше, видно не совсем в порядке, — Маша вопросительно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит. — Вы очень бледны, — пояснил мужчина. — Бледность — признак аристократии, — Ленская невозмутимо сделала глоток горячего чая и обожгла язык. — Конечно, — Гуро скривился. — Надеюсь, произошедшее не усугубит ситуацию. Вам ещё следует найти подходящую партию для брака и успешно выскочить замуж. — Замужество — это не то, к чему я стремлюсь. — Я этого и не говорил, — Гуро потянулся к сахару. — Знаете ли, девушке Вашего возраста претит думать, будто бы она не такая, как все. Будто бы её жизнь сложится удачливее, чем у остальных. Найдёт любовь, будет счастлива… — Маша поймала его взгляд. — Вам бы я искренне пожелал именно такого будущего. — Почему же? Вы знаете меня всего несколько часов, но считаете, что я заслуживаю этого больше остальных? — девушка не отводила глаз от его плоских горящих коричневых дыр. — Я смею надеяться на это, — учтиво кивнул Яков Петрович. — А Вы сами? Удачно сложился Ваш брак и жизнь? — Мария Андреевна осмелела и кивнула на его красный перстень. — Я женат на своей работе, — мужчина покрутил перстень и развернул его камнем внутрь. — Я убеждён, что женщины и то, что люди связывают с ними, то есть, с Вашего позволения — любовь, отвлекают от важного и туманят холодный разум. Это непозволительно в моей сфере деятельности. — И что же, Вы никогда не любили? — удивилась девушка, имеющая на тот момент троих претендентов на руку и сердце. — К счастью, да, — Гуро криво усмехнулся. — А Вы? Наверняка, в силу своего возраста, уже успели пообещать своё сердце нескольким особенно романтичным юношам? — Мария Андреевна со звоном поставила пустую чашку на блюдце. — Не довелось пока что, — солгала она. — Не переживайте, успеете ещё, — Яков Петрович тоже отставил кружку. — Всё-то у Вас впереди, Мария Андреевна, — он вдруг поднялся на ноги. — Что же, было приятно с Вами познакомиться, хоть и при таких обстоятельствах. Дай Бог, встретимся снова, — он склонил голову и покинул дом.       Спустя месяц, когда Ленские совсем отчаялись от того, что убийца их жены и матери не найден, на их пороге вновь появился следователь. Он был в прекрасном расположении духа, что очень заражало даже скорбящих. — Добрый день, — Гуро протянул руку Андрею Ивановичу, встретившему его в коридоре. — Я к Вам с хорошей новостью, Андрей Иванович. Мы нашли убийцу и наказали его по всей справедливости, — следователь учтиво кивнул и, не снимая пальто, прошёл в уже известную ему залу. — И кто же он? — Некий юноша по имени… впрочем, Вы всё равно его не знаете. Он приехал из Москвы с полгода назад и промышлял тем, что грабил одиноко проходящих женщин и убивал их, — слишком весело рассказывал Яков Петрович. — А где Ваша дочь? — полюбопытствовал он. — Она, верно, будет рада услышать, что убийца её матери, наконец, на каторге. — Она у себя в комнате, я позову её. Вы пока что располагайтесь, я прикажу подать чаю, — нехотя, пробормотал Ленский, понимая, что быстро избавиться от Гуро не получится. — Это будет весьма кстати, — кивнул дознаватель.       Маша, узнав, что приехавший мужчина это Яков Петрович, чинно выплыла из комнаты. Отец нахмурился, глядя на её непривычно серьёзное и сосредоточенное лицо, но ничего не сказал. Он почувствовал, что между Гуро и его дочерью произошёл разговор не только деловой, но и личный. Правда, отношение своё к этому открытию он так и не определил. — Мария Андреевна, — Гуро поднялся с кресла и поцеловал холодную поданную ладонь. — Яков Петрович, — сдержанно кивнула девушка, пытаясь сдержать своё внутреннее волнение. — Отец сказал, у Вас есть какая-то новость? — Мы поймали убийцу Вашей матушки, — Гуро ухмыльнулся. — Теперь справедливость торжествует, он отправлен сегодня утром на каторгу. — Что ж, это действительно замечательная новость. Спасибо Вам, что пришли сообщить её лично, — Маша посмотрела в глаза мужчины и снова попалась на удочку мерцающих огней в них. — Не мог упустить возможности вновь увидеться с Вами, — Гуро сел обратно в кресло, жестом пригласив Машу сесть на соседнее. Девушка аккуратно присела в кресло, не отрывая взгляда от следователя. — Как Вы поживаете? Успели уже полюбить? — мужчина шумно отпил чай. — Боюсь, что да, — то ли извиняясь, то ли обижаясь, произнесла Мария Андреевна. — И что же, скоро сыграете свадьбу? — Яков Петрович вздёрнул брови. — Увы, нет. Тот, кто вдруг завладел моим сердцем и затуманил разум, никогда не осмелится просить моей руки, — девушка смотрела прямо в глаза Гуро. Тот не отводил взгляда, но и смотрел будто бы сквозь неё. — Отчего же? — Он не умеет любить и сам в этом признался, — Маша, наконец, отвела взгляд и взяла чашку с чаем. Следователь внимательно следил за каждым её движением. — Тогда могу лишь посоветовать Вам, забыть его как можно скорее. Молодое женское сердце должно находить того, кто будет готов любить в ответ. — Вам легко говорить, — девушка опустила голову. — Почему Вы так думаете? — Вы же не любите.       Мария Андреевна довольно быстро поняла, что весь разум её, всю душу, и весь воздух вокруг неё теперь заполняет немолодой следователь, женатый на своей работе. Однако, что удивительно, он стал частым гостем Ленского, имевшего обыкновение устраивать приёмы каждую неделю. Машу он усиленно игнорировал, но в те моменты, когда они всё-таки пересекались, оба испытывали желание не расходиться никогда. В следующий же раз, Яков Петрович снова не замечал девушку, лишь изредка кидал на неё короткий взгляд.       Через год Гуро заявился в дом Ленских совсем рано. Его встретил уже не спавший Андрей Иванович. Мужчины долго говорили о чём-то в кабинете машиного отца и вышли оттуда оба озабоченные, но улыбающиеся. На следующий день Яков Петрович сделал Марии Андреевне предложение руки и сердца. Когда все приготовления к свадьбе были завершены, Гуро вдруг вырвали по службе в Москву. Оттуда он уже не вернулся. Вернулся лишь конверт со свидетельством о смерти следователя. Не успев стать женой, Мария Андреевна Ленская стала вдовой. — Он умер. Так мне сказали, — Маша сидела на кровати и смотрела на мерящего шагами комнату Бинха. — Но он жив, — взъерошенный, словно воробей, но растерянный, будто птенец, Саша остановился напротив жены. — Да. — Как это может быть? — Я не знаю, — Мария Андреевна, которой с трудом удавалось совладать с собой, опустила взгляд на ладони, сложенные на коленях. — Он не сказал тебе? — Нет, — Бинх сделал ещё несколько шагов, но вдруг резко замер и, глядя в тёмное окно, всё-таки спросил: — Ты всё ещё его любишь?       Маша испуганно подскочила с кровати и, минуя всё ещё лежавшие на полу осколки часов, подбежала к мужу. Она прижалась к его груди и тихо-тихо прошептала: «Я тебя люблю.» — А его? — Бинх медленно, словно нехотя, но на самом деле просто несмело, обнял женщину. — Любила. Саша, правда, любила. А сейчас тебя и только тебя люблю.       Александр Христофорович вымученно закрыл глаза. Мария Андреевна ещё крепче прижалась к его телу, вдыхая родной запах. Бинх не дышал вовсе. Он погладил дрожащую спину жены, и её дрожь перешла к нему. Внутри у него боролись сразу несколько чувств. Он чувствовал себя преданным, обманутым, брошенным. Одновременно он хотел справедливо наказать обидчика любимой женщины и не мог этого сделать. Желал узнать причины поступка Гуро, но и был ему благодарен. И чувствовал Саша, что будет сложно ему простить жену за то, что не рассказала ему, пока не прижало. Обида жгла сердце полицмейстера, как бы сильно он ни пытался её потушить любовью. — А я ведь не об этом поговорить хотела, Саш, — вдруг произнесла успокоившаяся Маша. — О чём же? — Давай, когда всё это закончится, когда он уедет, и убийца будет пойман, Бинхов в Диканьке станет больше? — Саша сначала не понял, что жена его имеет в виду. — Ты бы хотел ребёнка?