Karma is bitch

Чонгук залипает на длинный хвост каштановых волос, перевязанных лентой на затылке, пока делает растяжку. Феликс о чём-то разговаривает с преподавательницей, и Сонхва почему-то мило улыбается самому младшему в их группе, и это, конечно, не может Чона не бесить, ведь обычно так улыбаются ему, причём обычно даже особо напрягаться не приходится. Ну чем он ей не угодил? Тем, что уверен в себе? Или возрастом? Но ведь на Феликса последнее не распространяется. Может, они где-то пересекались? Чонгук бы запомнил, она ведь с момента встречи из головы не выходит. А может ну его нахрен и оторваться сегодня в клубе с Чангюном? Припоминается, у Ким Чонын, ныне девушки Юнги, есть прелестная подружка, Хиджу, кажется. И он ведь не обещал Чонын не трогать её, верно? — Чонгук, — Сонхва зовёт его, выглядывая из-за плеча Феликса, — твоя очередь проходить вступительный. — Учитель, — вежливо, как может, отзывается Чонгук, хитро улыбаясь, — это ведь награда, которую мы выиграли в конкурсе, а вы заставляете проходить нас семь кругов ада. Это нечестно. Может, вы всё-таки смените гнев на милость? — Значит, вот так вот ты воспринимаешь шанс стажировки в лучшем университете Кореи, чтобы потом для вас были открыты новые дороги? Или считаешь себя настолько уникальным, что не нуждаешься ни в чьей помощи? — Я не это имел в виду, — задетый за живое, супится Чонгук, выходя из стойки, опуская руки и сжимая кулаки. — Вам палец в рот не клади, Хан Сонхва-ши. Теперь понятно, почему девчонки с визгом разбегаются. Похоже, что вы даже не пытаетесь прыгнуть в последний вагон поезда, лишь отрываетесь на молодых. Парни выпучивают глаза от тирады Чона, Чангюн подходит сзади и хлопает его по плечу, пытаясь усмирить и что-то нашёптывая в страхе, но раз Чонгук это уже высказал, слов своих обратно не возьмёшь. Сонхва стойко, однако, выдерживает его словесную оплеуху, краешками губ улыбаясь, но сверлит взглядом не менее агрессивно, чем он. — Не твоего ума дело говорить о моих педагогических методах. — Не похоже, что вы вообще знакомы с педагогикой. — Тебе виднее, ты же у нас уникальный, — цедит Сонхва. — У меня среди друзей есть парочка ребят, которые при случае преподали бы вам урок. Так что я знаю, о чём говорю, — усмехается танцор. — Значит, не будешь у меня учиться? Скатертью дорога, — указывает она на выход. — О, нет, я воспользуюсь подарком судьбы по полной, — Чонгук садится на пол и снова начинает растягиваться, и по женщине видно, что она едва сдерживается, чтобы не кинуть в него чем-нибудь, — так что поехали. Итак, самый первый танец зародился…

***

Чонгук выходит из аудитории первым, превозмогая боль, и не чувствует мышц. Они тренировались, чуть-чуть отдыхали, тренировались, изучали техники и опять тренировались по крайней мере часов восемь. В СНУ, по крайней мере, есть душевые, причём прямо на этаже рядом с раздевалками, в противном случае Чонгук бы чувствовал себя мокрой псиной, которую макнули мордочкой в лужу, чтобы показать, кто здесь хозяин. Сонхва, у которой даже и пряди не выбилось из причёски, выглядела так, словно вообще ни мускулом не пошевелила за это время. И Чонгук хотел ненавидеть её ещё и за это. Ведьма. Но так устал, что на это не осталось сил. Из всех только Феликс, так же уставший, выглядел довольным сегодняшним днём. Чонгук искренне не понимал, как. На улице ещё светло, рядом с корпусом есть ларёк с напитками и всякими перекусами, а у них не было даже обеденного перерыва, так что Чонгук плетётся на ногах-макарошках до него, покупает бутылку воды без газа и батончик, чтобы заморить червячка перед ужином с Хосоком и Сыльги. Брат уже написал, что у них сегодня полноценный выходной, поэтому они готовят ужин и ждут его. Приятно, когда кто-то ждёт. Он садится на лавочку рядом с ухоженными кустарниками и посаженными цветами, открывает бутылку и долго пьёт мерными глотками. Чонгук на самом деле старается скрыть, как сильно он боится, что скоро брат неизбежно съедет к Сыльги или Сыльги переберётся в их с братом квартиру с концами, и Хосок скажет ему вернуться к родителям или снять квартиру. Чонгук живёт с братом давно, ему нравится, что оба они не так уж и часто бывают дома, чаще ночуют, но, когда пересекаются, подолгу разговаривают о чём-нибудь за ужином. Хосок учит с ним движения, если не сильно занят, или посвящает в нелёгкие будни кардиохирурга. С родителями, если придётся, не будет одиноко, но уже непривычно возвращаться, к тому же, будет намного неудобнее и дольше добираться до центра. А жить одному, как ни странно, и вовсе страшно. Он не маленький, конечно, но кому не страшно перед переездом? Тем более к одиночеству он вообще не привыкший. Он его терпеть не может. Вот такой уж он экстраверт. — Прохлаждаетесь, Чон Чонгук? — Сонхва, как всегда не вовремя, появляется на горизонте, спускаясь из университета по ступенькам. После восьми часов пыток она кажется ещё более воодушевлённой и посвежевшей. Чонгук мысленно выносит ей вердикт, что она — энергетический вампир, не иначе. — Или размышляете, какие ещё мне предъявить претензии? — Да уж куда мне, я уже всё понял, — Чонгук фыркает, откусывая вскрытый батончик с изюмом. — Вам нравится унижать людей. Мне не жалко, корона не упадёт. — Всё-таки заносчивости вам не занимать, — хмыкает она, оценивая его взглядом. — Извините, бегать, жаловаться не привык. — Значит, стерпите всё? Что ж, посмотрю, насколько вас хватит, — она разворачивается, чтобы уйти, но Чонгук останавливает вопросом, брошенным в спину. — Чем вам наше выступление не угодило? — он смотрит ей под ноги и видит, что на самом деле всё не так идеально, как он описывал: ступни, облачённые в каблуки, покрыты мозолями. Становится стыдно за то, что он думал, что она не особо-то практикуется, а только командует. Похоже, она тренируется не меньше их, а может быть, даже больше. — Это было потому, что вы разозлились на меня, или мы действительно станцевали плохо? — Вы весь день подвергаете мой профессионализм сомнению, — выдыхает она. — Почему бы мне на вас злиться? Мы тогда даже не были знакомы. — Я попытался пригласить вас на свидание, — улыбается Чонгук. — Так это было приглашением на свидание? — А что, вы думали, это было? — Больше похоже на обычное склеивание после трёх бокалов вина и исчезновение под утро, — она складывает руки на груди. — Вы думаете, я не понимаю, к чему это ведёт? Я не первый день живу и вы далеко не первый студент, пытающийся затащить меня в постель. — А если вы ошибаетесь, и я правда хотел всего лишь свидания? — опять уязвлённый, Чонгук гнёт свою линию. — Не смешите меня, я не школьница, в сказки не верю. До свидания, Чон Чонгук, советую вам даже не пытаться. Но стоит ей развернуться, как какой-то мужчина, которого Чонгук как-то даже не заметил, хотя тот точно целенаправленно шёл к ним, обнимает Сонхву, причём без зазрения совести пытаясь её поцеловать. Чонгук в смятении смотрит, как преподавательница пытается от него отделаться, и когда ей удаётся его отпихнуть, инстинктивно подходит ближе к Чонгуку — единственному, кто находится вблизи. Мужчина, лет тридцати пяти, выпрямляется, поправляет пиджак, смотрит на Чонгука так, словно сейчас по нему шмальнёт, а затем снова смотрит на Сонхву, и в его глазах читается похоть. Не то, чтобы Чонгук отважный и благородный рыцарь, но эта картина начинает возмущать даже его, и он откладывает своё лакомство. — Привет, Сонхва, — грубый, хрипловатый голос мужчины не предвещает ничего хорошего. — А ты разве не скучала? Уже и со своими студентами романы заводишь? — Отвали от меня, Джихун, — сталь чувствуется в голосе женщины, но Чонгук улавливает и нотки страха, особенно по тому, как он продолжает пятиться. Приходится встать и подойти, и сейчас Чон не отдаёт себе отчёт в своих действиях. — Сколько раз тебе повторять, что я не вернусь к тебе? — Какие-то проблемы? — спрашивает Чонгук. Сонхва смотрит на него не то прося помочь, не то не вмешиваться. Чонгук выбирает первое сам. — Не лезь, мальчик, это разборки взрослых. — То-то я смотрю вы, бугай, и на хрупкую женщину лезете — очень по-взрослому, — говорит Чонгук и берёт Сонхву за руку. Та что-то очень коротко мычит, как будто недовольная этим жестом. — Отвалите, как она просит. — Проблем захотел? — мужик потирает кулаки. — Проблемы будут у вас, если я захочу вам их устроить, — Чонгук уже видит, что ему сейчас прилетит кулаком в лицо, поэтому решает, что лучшая защита — это нападение. И хоть он и качается, удар выходит более хилым, потому что до этого он чертовски устал. Этого хватает, чтобы мужик покачнулся и отступил, но не упал, однако ему не дают ответить Чонгуку подошедшие вовремя охранники, стоящие неподалёку и уводя мужика за пределы университетского корпуса. — Я тебя найду, выродок! — Ага, ага, сгинь, дядь. Вернувшись к Сонхве, Чонгук не без удивления отмечает, что даже не сильно покоцал кулак, хотя старался ударить как можно сильнее, кровь у того носом, по крайней мере, пошла. Женщина, которую он только что защитил, вообще-то, почему-то смотрит на него с недовольством. — Зачем вы вмешались, Чон Чонгук? — не спешит она уйти. — Чтобы сделать меня виноватой в том, что он теперь попытается вам отомстить? — А может, хватит искать подвохов и виноватых? — злится Чон, и она удивлённо на него смотрит. — Я защитил вас потому, что считаю отвратительным подобное. Мне надо стоять в стороне, пока женщину, любую, а не конкретно вас, насилуют, грабят, убивают? Особенно те, кто превосходят в силе. Это же мерзко. И почему он вообще достаёт вас, Джихун этот? И вы ничего с этим не делаете? — Я пыталась, — недовольно признаётся она. — И заявление писала, и угрожала, что его посадят. Но… — Кто он такой? — Мой бывший муж, — Сонхва поджимает губы. Чонгук удивляется сильнее, чем сам от себя ожидал. — Заткнитесь. Ничего не говорите. — И не собирался, — Чонгук подбирает свои вещи. — Ваше дело, конечно, но я бы на вашем месте при таком агрессивном бывшем супруге нанял себе охрану или хорошего адвоката, чтобы тот помог вам его засудить. — Вы не знаете, что это за человек, Чон Чонгук, — она снова вздёргивает нос, приосанивается и выглядит, как сильная и независимая женщина, которую не только что пытались домогаться. — Он могущественнее меня во всех смыслах. — Ну, теперь я хотя бы знаю, откуда такая тяга унижать тех, кто слабее вас. Муж и жена — одна сатана, — ржёт он без всякого зазрения совести. — Вы невыносимы! — Будьте осторожны! До завтрашнего занятия! — он оставляет её позади, быстрым шагом удаляясь из корпуса, правда, в противоположную сторону от той, в которую увели этого мудака. Не хватало ещё нарваться на него сейчас. Чонгук, похоже, только что нажил себе проблему не только в лице мегеры Хан Сонхвы, но и её бывшего муженька. Хосок, конечно, с того света достанет и подлатает, если что, но хотелось бы чего-то более действенного и менее кровавого. Ему придётся обратиться за помощью к почти женатой парочке копа и юриста. И он надеется, что в помощи они не откажут.