Под крылом птицы обломинго. Год четвертый

От Кубка прошла холодная волна. Тени отступили, и уже было полностью видно Скорокова, который крепко прижимал к земле сопротивляющегося Седрика, а затем и вырубил его ударом лоб в лоб. Тут же к чемпиону подбежала Рене. Она наложила стазис и кинула исцеляющее на коленку Скорокову. — Очень rudement(1), — сообщила она. — И куда исчез мальчик? — На мензурах(2) быстро учишься использовать любое преимущество, — сообщил Скороков, поглядывая на меня, оценила ли. Пожалуй, это действительно было лучшее решение. Раз уж у нас были в наличии невидимые почти два метра и примерно девяносто кило живого тренированного веса. Я подняла большой палец вверх. Палочка Седрика выдала фонтан желтых искр, но, увы, всё еще с нулевым результатом. Поэтому мы потянулись к точке эвакуации номер два, прихватив с собой упакованного стазисом чемпиона. — Акцио корзина для пикника. — Акцио плед. — Энгорио корзина. — Эскуро. — Эксауриат! Приори Инкантатем открывает максимум десяток последних заклинаний, и для каждого из участников спасательной операции я подготовила список, воссоздающий картину слегка нарушающего школьные правила пикника. — Люмос — УУУ! Какого дракла? — Драклов в плане не было, был печеный картофель, сосредоточься. — Я обо что-то споткнулся. Что-то было довольно крупным, невидимым, теплым и липким. — Фините Инкантатем! Перед нами лежал мистер Бэгмен в своей пижонской желтой квиддичной форме, перепачканной кровью. — Живой, — успокоила нас Рене. Наверное, мы выглядели довольно дико, когда выбирались через стену лабиринта с корзинкой для пикника, окровавленным Бэгменом и бессознательным Диггори с шишкой на лбу. Но мадам Спраут совершенно не удивилась. Может быть, потому что рядом с ней уже стояли Марк с красными ушами и притихшие Джулия и Луна. — Теплица номер три! Быстро! — сурово сказала она нам и махнула рукой, задавая направление. С конца палочки профессора уже стекала серебристая росомаха Патронуса. Мы оставили тела на траве и послушно потрусили в указанную сторону. *** Пройдя через стройные ряды подвязанных растений, мы вышли к уютному уголку: свисающий с балки фонарь проливал пятно оранжевого света на деревянный стол с выскобленной столешницей и жестяным чайником. Стульев было всего четыре, но мы трансфигурировали еще несколько штук из пустых горшков, стопкой сложенных у стены. «Ах, все равно! Я сяду и поем, будь даже эта трапеза последней»(3), — провозгласила я, открывая корзину для пикника. — Кстати, у кого нет десятка пикниковых заклинаний на палочке, помогайте. Мы застелили стол скатертью, расставили приборы, подогрели мясной рулет и вскипятили чайник. Так что профессор Спраут, вернувшись, застала исключительно мирную картину: почищенные заклинаниями школьники чинно уничтожают припасы. — Седрик в полном порядке, — сообщила она, принимая чашку из рук Невилла, — только последние двадцать минут выпали из памяти. А вот Людо помнит всё, но без толку, на него напали еще перед ужином, и он не видел, кто. Я тихонько выдохнула, потому что все это время прикидывала, когда именно со Скорокова слетела невидимость, и насколько хорошо можно рассмотреть лицо, которое летит тебе навстречу в ударе. Очень любезно со стороны профессора. — Кто-то под личиной Бэгмена околдовал Крама, закрыл лабиринт от сигнальных чар, превратил кубок в портал и похитил Поттера. А вы, значит, очень своевременно устроили пикник на полосе препятствий, — подвела итог мадам Спраут. Мой бутерброд уже можно было считать произведением искусства, так тщательно было намазано на него масло и многократно выверена композиция из сыра, салата и ломтика огурца. Я повернула тарелку так и этак, прикидывая, нельзя ли что-нибудь добавить. Но нет, по самым суровым меркам настало время посмотреть на что-то еще. Например, в глаза профессору Спраут, которая всё еще не звала ни других деканов, ни директора, ни авроров, а пыталась понять, что и зачем мы тут наворотили. — Наша ежегодная хэллоуинская традиция, мэм, — начала я издалека, — попытка убийства Гарри Поттера. Было очевидно, что просто вовлечь его в опасные соревнования — это полумера. — И чем вас не устроили первые два тура? — Так с драконами вы тоже как-то сжулили? Слова профессора и Невилла прозвучали почти одновременно. — Некоторые правила просто нельзя принимать, — сообщила я и решительно впилась в бутерброд. — Вы очень странная компания, — покачала головой профессор. — Но, похоже, три чемпиона живы только потому, что никому такое даже в голову не пришло. Мы были отпущены без баллов или взысканий с напутствием держаться тише воды и ниже травы. Я покрутилась у теплиц, чтобы Невилл подумал, что меня провожает Скороков, а Скороков — что я задержалась в теплицах с Невиллом. Хотелось побыть одной. Живой Седрик — это здорово, и вроде бы мы больше ничего не могли сделать. Наверное. *** Утром выяснилось, что в Больничном крыле оказались не только все четыре чемпиона и Бэгмен, но еще и Сириус. Вроде бы он попытался проломиться по пути закрывшегося за Гарри портала, и его здорово приложило хогвартской защитой от аппарации. К вечеру поток посетителей (вопящий от возмущения мистер Диггори, истеричный Фадж, взвинченные Уизли, растерянные две трети Золотого трио и другие) схлынул, и наконец-то удалось поговорить с Гарри. Мальчик был очень бледным, чуть ли не как бинт, закрывающий его шрам. В огромной палате со сводчатым потолком на кровати с высокой металлической спинкой он казался совсем маленьким. Мне было бы не так жутко, если бы он хотя бы немного злился на беглого Барти Крауча, под видом Бэгмена навесившего портал на кубок и закрывшего лабиринт от наблюдения. Или признался бы, что было противно и страшно присутствовать при ритуале, в ходе которого тот самый Барти, кстати, получил серебряную руку взамен отданной настоящей. Но нет, Гарри и сейчас говорил не о себе. ‒ … и я так за него испугался, ты не представляешь. Понятно, что раз он шпион, то должен был прийти, но всё равно ужасно страшно… ‒ Гарри, ‒ прервала я рассказ о героическом Снейпе. ‒ Я не принесла тебе шоколада или чего-то такого, у меня только письмо, и оно тебе не очень понравится, но лучше, чтобы ты его прочитал, пока нам кто-нибудь не помешал. Через пару минут Гарри опустил распечатку на одеяло. ‒ Аллели, локусы… что это значит? ‒ Расхождение в трех локусах, поэтому в нижней строчке указана вероятность отцовства ноль. Тут может быть только два ответа - 99,9% и ноль. Ты не его сын. И это вполне определенно. Гарри аккуратно сложил листочек пополам. Потом еще раз. И еще. ‒ Знаешь, я использовал Экспеллиармус, как он учил. Я кивнула. ‒ И если бы ты видела, как он спорил с Фаджем и показал метку, чтобы доказать, что я не вру! Я снова кивнула и уставилась на свои шнурки. Что-то мне подсказывало — ничего хорошего из этого не выйдет.