Под крылом птицы обломинго. Год четвертый

Привет, Невилл! Славно, что Эмпетрум Пиус выбралась в проход. Похоже, депрессии из-за сокращения светового дня удалось избежать. У меня всё хорошо: гуляю, делаю уроки, общаюсь с отцом. Отличные скучные каникулы, как я люблю. Скоро увидимся. Корделия Я почти не врала: шанс на скучные каникулы у меня действительно был. Впрочем, я, как всегда, умудрилась порушить их одним-единственным вопросом. Быт на Гриммо 12 вполне наладился. Кричер потихоньку приближал внешний вид дома к отелю или приемной дантиста, сундуками перетаскивая добро в банковскую пещеру и распихивая по тайникам. Сириус являлся на завтраки, обеды и ужины, ни словом не упомянув их резко подскочившую съедобность. Я меланхолично делала домашку под присмотром одного или другого портрета, для чего Сириус открыл мне часть библиотеки. От некоторых томов в моих руках Снейпа удар бы хватил. Снейп… Определенно, моя авантюра ему не слишком понравилась, но при этом он согласился в ней участвовать. Почему? Ответ мне не нравился: потому что профессор сделал примерно те же выводы о возвращении Волдеморта, на которые я намекала. И он боялся. Если хоть взглядом намекну, что я это поняла, нашему внеклассному общению точно конец. Кстати, это были первые каникулы без специального домашнего задания по Зельям для доставучих детишек, и я расстаралась над общим, выискивая в доступных шкафах книжки подревнее. По остальным предметам, наоборот, — пользовалась только старыми учебниками Блэков и упомянутыми в них источниками, чтобы не разрушить «легенду». Закономерно, что такими темпами домашка быстро кончилась, и я перешла на беспорядочное чтение. Добралась, в том числе, до описания отношений патрон-клиент. По счастью, концепция мало изменилась со времен римской республики: «клиент» должен был голосовать за «патрона», поддерживать его в публичной деятельности и выполнять мелкие поручения. «Патрон» же обязан был защищать «клиента» в суде и по возможности поддерживать материально (и наоборот, к слову). Из всех описанных в «Как приобретать последователей и оказывать влияние на политику» форм личной зависимости это был самый необременительный способ собирать вокруг семьи полезных людей. Всё равно интересно, сожрет ли бабушка Невилла самого Невилла или, если уж на то пошло, меня за эту самодеятельность. С моей точки зрения, наша дружба очень даже положительно влияла на парня: чтобы влезть вот так в кабинет самого страшного препода, надо было действительно преисполниться патрицианской доблести. Хотя грозная Августа и декан Синих вполне могли иметь свое мнение на сей счет. Роковой вопрос прозвучал утром между яйцом вкрутую и блинчиками с медом. — Скажи, Блохастый, если бы ты хотел кому-то насолить, что бы ты сделал? Я так понимаю, эльфы не позволят проказничать с едой, в классе мало кто решится на что-то серьезное, остаются коридоры, дортуар и порча личных вещей. Вроде бы. — Хочешь кого-то достать? — оживился Сириус. — Ты обратилась по адресу! — Скорее подозреваю, что кто-нибудь захочет достать меня, — вздохнула я и рассказала ему про Панси и змей на голове. — Тут будет проще показать, чем рассказать, — потер он руки. Не понимаю, где были мои мозги, когда я согласилась. *** Я открыла глаза, потому что услышала странный щелчок. Попробовала повернуть голову, но коса намертво приклеилась к подушке. Наученная горьким опытом, вместо того, чтобы выскочить из кровати и нести возмездие во имя луны, я сперва бросила на пол и на тапочки сканирующее заклинание. Так и есть: в левом тапке нашлась небольшая «бомбочка». Ухмыльнулась и еще раз просканировала правый. Ага! На подошве притаилось заклинание скольжения. Съехала бы по лестнице до самого подвала. В ванной шампунь сделал уже отлепившуюся от подушки косу синей. Вместе с руками и лицом. Все-таки Сириус сильный маг и везучий сукин сын, если с такими шуточками умудрился дожить до выпускного. По дороге к столовой мне попалось несколько хлопушек, хватающий за ноги коврик и липучая ручка двери. По счастью, я настояла, чтобы столовая осталась демилитаризованной зоной. — Четыре из восьми, значит, счет пока поровну, но уж это ненадолго! — приветствовал меня Сириус. — Действительно, не хвали день до вечера, — согласилась я, имея в виду, что собираюсь днем порыться в библиотеке. Сборник салонных игр стоило бы переименовать в «Поваренную книгу диверсанта». Правда, нужно было догадаться, что Сириус тоже в свое время её читал. Вечером счет на грифельной доске, которую Блэк трансфигурировал из жутковатой подставки для зонтиков, был уже 8:43 (не в мою пользу). Пританцовывая после «бальной мины» (довольно гнусная разновидность сглаза Таранталлегра, снять который можно только после определенного количества танцевальных фигур), я жутко жалела, что пропустила целый пласт детской культуры. Никогда не была в пионерском лагере, а из чужих рассказов могла припомнить максимум зубную пасту на лице спящего. Зато Сириус еще ни разу не повторился. На третий день такой жизни я поняла, что мне далеко до Луны в плане исследовательского интереса. Это она первое время изучала, как далеко могут зайти одноклассницы, если не получают отпора (спойлер: чертовски далеко). Если у кого-то в школе фантазии хватит хотя бы на половину репертуара Сириуса, я стану вторым за пятьдесят лет учеником, которого исключат из школы со сломанной палочкой. Пора было включать голову. Вечером я доверчиво расселась в гостиной с вязанием. И с огромным удовольствием прослушала сперва грохот ведра с клеем, свалившегося с двери моей комнаты, а затем вопли Сириуса, который, похоже, пытался зачаровать в этот раз не подушку, а балдахин. Тут, признаю, мне помогла Вальбурга, милостиво поделившись чарами, которые она девочкой накладывала на свои вещи. Работали чары по принципу «золотой гусыни»: при попытке целенаправленного взаимодействия (приманить, взять в руки, заколдовать), злоумышленник намертво приклеивался к предмету. Я ухмыльнулась: «Хорошая шутка нынче все равно что перчатка: любой остряк в два счета вывернет ее наизнанку»(1). Через полчаса дважды отклеенный (от заклятия и ведра картофельного клейстера) Сириус снисходительно сообщил, что в основном это всё, потому что вряд ли следующие поколения превзошли Мародёров в своей изобретательности. Лично мне тоже очень хотелось в это верить, но на всякий случай я не расслаблялась, так что какой-то магловский краситель в кране меня утром вообще не удивил. С самоконтролем за эти каникулы так точно стало получше. Несколько десятков розыгрышей в день, когда ты не можешь их автора прибить ни по-честному, ни по-нечестному, настраивают на философский лад. *** — Мерлина ради, перестань так пялиться в зеркало. Можно подумать, у тебя острый приступ нарциссизма. — Легко тебе говорить, на работе такое творится, что мне уже всякое мерещится, — буркнул Перси, для разнообразия уставившись в чашку. Сириус всё дольше пропадал на своих таинственных заданиях, но всё же в один из последних дней каникул согласился сопровождать меня в город. Я решила воспользоваться удобным случаем и повидаться с Перси. Во-первых, это мой единственный источник в Министерстве. А во-вторых, мне показалось, ему сейчас нужен кто-то дружелюбно настроенный. Довольно жестоко прямо из школы кидать домашнего мальчика под ковер в Министерстве (фигурально выражаясь). Я собиралась разузнать кое-что полезное и заодно подбодрить(2) моего любимого брата Рона. Поэтому отправила совой приглашение выпить чаю в магловском кафе, где мы теперь и сидели. — Так проверь, мерещится или нет. Я так понимаю, на всякие «маячки» ты одежду и вещи проверяешь? — парень кивнул. — Вот бы и мне научиться… извини, отвлеклась. В общем, тогда остается классика: внешнее наблюдение. Если кто-то «отводит взгляд, когда на него прямо смотрят», «переходит улицу, когда объект поворачивается назад в направлении, откуда он пришел» и всякое такое, значит, следят! (3) Я бросила взгляд через витрину кафе на «привязанную» к поручню большую черную собаку. — Не думаю, что мне стоит обсуждать это с тобой, — Перси явно вспомнил, что он тут взрослый. — Да, действительно, не самая подходящая тема для разговора с поклонницей. — Поклонницей?! — мой визави удивленно заморгал. — А то! Как посмотрю на Миллза и Киттинг, так сразу хочется установить в гостиной памятную доску: «Персиваль Игнотус Уизли — лучший староста Гриффиндора. 1991-1994». Серьезно. Я бы обожала Даббриджа, но он меня терпеть не может, к сожалению. В смысле, если тебе для каждого чиха нужна легенда, пусть будет трогательная школьная влюбленность, — заметив скептическое выражение лица собеседника, я подняла руки в примирительном жесте, — односторонняя и платоническая! — Вот уж спасибо, а то не представляю себя на метле у окна, — фыркнул Перси. — Хоть ты не подкалывай, — я состроила жалобную мордочку. — В общем, отрабатывай «легенду»: похвались мне своими свершениями и расскажи, как там у вас складывается сотрудничество с отделом Спорта. — Полный кошмар! Подчиненные Бэгмена, что ни спроси — ничего не знают, а сам он вечно отсутствует. Было бы легче, если бы Турнир целиком отдали в наш отдел. Я половину рабочего времени трачу на разгребание их косяков. — А помнишь, ты рассказывал про скандал после тех публикаций о Чемпионате? Тогда даже твоего отца на работу вызвали, а что в результате сделал отдел Игр и спорта? — Ничего, разумеется, — нахмурился Перси. — Вот ты спросила и даже удивительно, но… ничего. Бэгмен только улыбался и руками разводил, пока мистер Крауч и я сутками работали, и ведь этого жучилу даже в газетах так не протащили, как мистера Крауча или авроров. «Еще бы», — подумала я, — «кто же себя обижать будет. Вот и косвенное подтверждение гипотезы, что Бэгмен не жертва, а заказчик». — А в Министерстве знают, что он принимает ставки? — Разумеется, но на это все закрывают глаза. Мои чокнутые братцы умудрились сделать у него ставку на Чемпионате и, насколько знаю, так и не смогли стрясти с него выигрыш, но если думают припугнуть его разоблачением, то будут неприятно удивлены. У Бэгмена есть несколько горячих поклонников еще со времен, когда он был профессиональным квидчистом, а остальные просто махнули на него рукой, как на безобидного идиота. Хотя мистер Крауч считает, что он как раз — настоящая проблема, но менять его было нужно еще до начала подготовки Чемпионата и Турнира. Теперь-то поздно. — Не вижу особой разницы: делать работу за Бэгмена, когда он сидит в своем кресле, или когда кресло пустое. — Не скажи, за каждое хорошее кресло в Министерстве начинается настоящая драка. Проще оставить его занятым. — Спорим, не так ты представлял себе карьеру рыцаря плаща и кинжала. — Да уж, в романах как-то подозрительно мало формуляров и отчетов, — наконец улыбнулся Перси. Мы еще немного поболтали, я попросила особенно тщательно просматривать магловскую почту, потому что жду важного письма в ближайший месяц. Или три. На прощание Перси просил передать привет моему отцу. В общем-то, в Торонто еще только десять утра, если мне повезет, я застану Лира дома. «Он дышит добротой. Такие люди — большая редкость.»(4) Нет, не так, не чужими словами хотя бы раз. Сперва я просто хотела снова побыть любимой дочерью, но потом… Лир — самый добрый из людей, кого я знала в двух своих жизнях. Как бы я хотела, чтобы он мог быть моим другом. Другом настоящей меня. Его мягкость в обращении проявлялась не от неумения постоять за себя, а, напротив, — от уверенности в своих силах. Он бесстрашно бросился в волшебный мир ради своего ребенка. И я желала ему всяческого счастья и благополучия. Что, увы, означало держаться от него подальше. «Веду я счет потерянному мной и ужасаюсь вновь потере каждой.»(5) На почтамте у меня чуть не оборвалось сердце от нежности, когда Лир наконец снял трубку. — Привет! Всё в порядке. Просто забыла спросить: а у вас снег есть? У нас вот нет… До бровей? Тебе или мне? Учти, я немного подросла… По пути домой черный волкодав в модной клетчатой попоне дурачился, как щенок. Как жаль, что у этого замечательного деликатного пса, не замечающего моих мокрых щек, есть еще и человеческая форма. *** Утром шестого января без пятнадцати десять я полностью одетая и с саквояжем в руках сидела на банкетке в прихожей. Снейп появился за пять минут до назначенного времени, сухо поприветствовал меня и поинтересовался, где Блэк. — Сэр, мы можем уйти прямо сейчас? — С каких пор… — начал было Снейп, но его прервал рев Блэка с верхнего этажа. — Сэр, ну пожалуйста, — я подпрыгивала от нетерпения. — Я должен проверить, что с ним, — нахмурился Снейп. — Зашитыеноски, — выпалила я, меняя на грифельной доске счет с «82:413» на «83:413», — я все объясню, только, пожалуйста, поторопимся. Мы аппарировали с крыльца до того, как возмущенный Сириус успел спуститься и высказаться о моей манере прощаться. Немного невежливо? Ну не я придумала взбодрить себя вчера заклинанием Пондус Минуэре, из-за которого до ужина провисела под люстрой в холле, как дядюшка Мэри Поппинс. Причем безо всякой смешинки(6), а только с желанием зарядить Бомбардой по самому лучшему в мире веселильщику унылых подростков! Снейп доставил меня на платформу в Хогсмиде, с отсутствующим видом выслушал описание прикола с носками, у которых, слегка отступив от края, зашивают верх, и проинструктировал дождаться поезда, чтобы присоединиться к пассажирам. После чего аппарировал снова, вероятно, к площадке поближе к школе. Теплый прием, ничего не скажешь!