Это приходит со временем

Синеглазая пропасть над нами грозится дождем, черные птицы собираются в стаю, орут низкое «кар» и вальсируют безумные танцы. Темные крылья бродят близко к глазам, вот - вот схватят за них. Я не отдам им тебя даже под угрозой собственной жизни, не отдам. Тише! Они могут услышать, молчи, Джоске. Меня взяли за горло - не могу говорить, тело проткнуто тупой болью. Башка и так плохо варит, а в такой ситуации вообще думать отказывается. Столько шуму вокруг: карканье сливается в невыносимо громкий хор, вкупе с громом, они напоминают скрежет мела по доске. Джоске, пожалуйста... Черт, да я бы сейчас завыл от боли, если бы мог. Джоске прижимает меня к себе, роняя слезы на шрамистое лицо. Они жгут - в каждой из них столько жизни - хватило бы на воскрешение павшего легиона, а то и больше, но тело будто сопротивляется им, как и теплу его станда, который так привычно и аккуратно касается моей кожи. В нос врезается до дрожи знакомый запах лака для волос. Так забавно. Еще с детства он помешался на своем внешнем виде, а особенно - на волосах. Мог часами проводить перед зеркалом, делая всегда безупречную укладку. Я его не понимал, пока сам не подхватил эту зависимость. Стоя рядом с ним, я глядел в отражение нас, старался соответствовать. Потом приходилось еще несколько раз поправлять свои волосы - у меня не выходило так идеально. Тогда это казалось такой приятной глупостью, что я перенес ее и во взрослую жизнь, вместе с ним. Наверное, и без этой мысли, я бы сделал это. Воронье сгущается, скрывая тучи своими темными телами. Джоске закрывает мне глаза руками: «не смотри, Окуясу... потерпи, еще пару метров, мы доберемся до укрытия.... просто потерпи!» И я следую указаниям. Грустно, что от пытки болью меня теперь не отвлекают его глаза, отражающие спокойствие в любой ситуации, даже если давно наполнены слезами. С самого детства я очень волновался за него, как и мама. Он был хрустальной вазой в неаккуратном мире, а небо в глазах пасмурнело день ото дня. То, как с ним обращались в школе - недопустимо. Так я считал, а потому - бил рожу каждому, кто осмеливался говорить гадости в его сторону. Я не понимал Джоске, когда он убегал, расплакавшись, а затем помогал своему обидчику. Это пришло со временем, как и расшифровка его прически. Всю жизнь я пытался защитить его, не замечая, что это он защищал меня. Жизнь Джоске была ценней моей в разы, и до сих пор так. Даже сейчас, попрощавшись, я готов уйти, но перед этим... Последний, а может единственный раз, я хочу его по - настоящему защитить. 「The Hand」стирает пространство между нами, отбрасывая и 「Crazy Diamond」. Птицы бурно реагируют на это, весь урон предназначен мне одному. Беги, Джоске! Под собственные стенания и шум страшного хора, мое тело расходится на части. Птиц настолько много, что меня просто не видно за их спинами. Пока способен - стираю пространство, чтобы Джоске бежал в безопасности. Кончики пальцев немеют, к глазам подкатывает пустота. Боли нет. На бескрайнем поле, в компании безумного птичьего станда, имени владельца которого никто не знает, под гнетом пасмурной бездны и дождя, я встретил свою смерть. Последний, а может единственный раз, я смог по - настоящему защитить тебя, Джоске Хигашиката.