Ночь над Ноттингемом

      Беспокойно проворочавшись всю ночь на своей лежанке, Локсли решил, что откладывать больше нельзя. Ведь чем дальше, тем труднее будет объясниться с Мэриан. К тому же и стражников возле ее дома больше не было. "Охрана… в любом случае можно было передать послание с Матильдой или Туком". Сказав ребятам, что идет лишь "прогуляться", и компания ему не нужна, Гуд направился в сторону поместья Найтонов. Обиженно засопев, Мач вернулся к своей работе. Маленький Джон принес целую корзину желудей, которые следовало прокалить, прежде чем пустить их в дело. А связки и гирлянды сушеных грибов – гордость шервудского повара, давно уже заняли место в полотняных мешочках под потолком их убежища. **       Когда сынишка конюха шепотом сообщил Мэриан, что Робин Гуд хочет ее видеть, девушка в первый момент растерялась. Она не видела бывшего жениха с того злополучного дня на лесной прогалине. В прежние дни, даже не видя Робина ежедневно, она чувствовала, что он где-то рядом. И это наполняло ее сердце радостью. Обида за его уход на войну быстро прошла, остались только хорошие воспоминания. А еще их объединило общее дело – борьба против шерифа. Но после всего, что произошло, она не представляла, как ей теперь вести себя с Локсли. Тем более что в тот день он публично отказался от нее, словно вышвырнув вон. Да и обстоятельства изменились – столько всего случилось за последние недели. Леди Найтон порой казалось, что она очутилась в каком-то чужом и незнакомом мире. "Что ж, пока отец под присмотром Тука, у нее есть немного времени". Набросив теплую шерстяную шаль, Мэриан вышла из дома и направилась в сторону хозяйственных пристроек. Завидев Робина, девушка замедлила шаг. Некоторое время они молчали, не зная, с чего начать разговор. — Мэр, — начал Робин и запнулся. — Я не хотел, правда. Я сейчас и сам не понимаю, что на меня нашло. Когда Матильда рассказала, что Гисборн принес тебя едва живую… — отвернувшись в сторону, Локсли взъерошил волосы и сел на боковую скамью. Мэриан молча присела рядом. — Никогда бы не подумал, что она умеет так ругаться, — Локсли попытался улыбнуться. — У меня аж уши горели. Да и друзей я в тот день едва не растерял. Робин хотел было взять Мэриан за руку, но как-то странно замер. Леди Найтон проследила за его взглядом и накрыла кольцо ладонью. — Ты носишь его кольцо? — в душе вожака разбойников снова нарастало раздражение.       В душе Мэриан всколыхнулась обида. "Можно подумать, у нее есть выбор. Тем более, после всего, что произошло. А Робин, словно не понимает". Девушка вздохнула. Ссориться с другом, не успев даже поговорить толком и помириться, совсем не хотелось. Мысль завести разговор о его детстве с Гаем мелькнула и тут же погасла. "Что, если отец прав, и станет только хуже?" Прежде она считала, что с Робином легко и просто договориться. Он всегда был таким… понимающим. Но теперь… Действительно ли она так хорошо его знает? Мэриан решила немного сменить тему.       — Робин, может, ты несправедлив к нему? В конце концов, все могут ошибаться, и Гай тоже. Я имею в виду, что он выбрал службу не тому человеку. И потом, разве это не твоя идея? Не твои собственные утверждения? — Какие утверждения? — Что не так много различий между людьми. Что бедные не отличаются от богатых и заслуживают того же, что и они. Что наша Святая Земля одинаково священна как для христиан, так и для сарацин. Почему среди сторонников принца Джона не может оказаться достойных людей? — Мэриан, ты серьезно? Каждый честный человек… — Хочешь сказать, что все, кто находится на стороне короля Ричарда – сплошь честны и благородны, и среди них нет негодяев? — перебила Робина девушка. "Конечно же!" – хотел ответить Локсли и тут же осекся, вспомнив историю с покушением. — Мэр, но ты его не любишь. — Робин, но разве я это имела в виду? В любом случае, за последние дни я увидела в нем такие черты характера, о которых и не подозревала. Мне кажется, что он не такой уж плохой человек, возможно – озлобленный… но в нем есть и хорошее. И я верю, что его чувства искренни… — Пока он служит Вейзи и принцу Джону, его достоинства, какими бы хорошими ни были, не имеют значения! — Локсли начал закипать. — Мэр, ты же Ночной Страж! Нам нужна твоя помощь против шерифа. Тем более, сейчас, когда он снова замышляет заговор против короля. И ты должна сражаться с такими, как Гисборн, а не выискивать в нем хорошие качества! — Бывший Ночной Страж, Робин, — ответила Мэриан. — И позволь тебе напомнить, что Гисборн об этом знает. И не говори мне, что я должна делать, пожалуйста, — от вновь начавшейся ссоры у девушки голова пошла кругом. "Ну почему все опять идет наперекосяк? Казалось бы, у них с Робином общая цель – борьба с шерифом и его произволом. Они оба одинаково хотят, чтобы в стране наступил мир и восстановился порядок. И король, наконец, вернулся из своего похода. Но почему, как только речь заходит о том, кто и чем должен заниматься, или о политике, они начинают ссориться? И почему это происходит именно сейчас, когда она нуждается в его поддержке? Ее отец болен, и при мысли о том, что он может умереть, у нее всякий раз сжимается горло. А теперь еще и шериф с его интригами, а у нее нет возможности действовать под маской Ночного Стража…. И вся эта запутанная ситуация с Робином и Гисборном… и тягостное чувство, что она находится между двух огней…"       — Если бы сэр Эдвард не сдался, а боролся за свой пост, — с раздражением начал Локсли… — Не смей упрекать моего отца в трусости! — девушка вскочила со скамьи, а на ее глазах выступили злые слезы. — И в слабости тоже! Ты понятия не имеешь, сколько он сделал для Ноттингема, пока ты играл в героя!       Но Робин уже и сам пожалел, что затронул эту болезненную тему. Подняв руки в примирительном жесте, он старался ее успокоить. — Ты даже не вышла меня проводить в день отъезда, — Робин улыбнулся, попытавшись обернуть все в шутку. — А я должна была? — Мэриан вспыхнула, как разворошенный костер. — Ты уехал, разорвав помолвку, словно… словно выбросив ненужную вещь! И побежал за королем без оглядки, оставив Ноттингем в сложном положении и свалив все заботы на управляющего! Когда мой отец больше всего нуждался в помощи и поддержке влиятельных лордов графства. Ты бы многое мог сделать, но предпочел искать славы в чужих землях. Я просила тебя не уезжать, помнишь? Что ты мне ответил тогда? Что повышение налогов – временная мера, и каждый добрый христианин должен внести вклад в святое дело освобождения Гроба Господня. Так вот, с тех пор налоги не только не стали прежними, но поднялись еще выше, и появились новые! И для того, чтобы в ту зиму и следующую весну крестьяне не умерли от голода, папа дал им отсрочку, а часть недостачи выплатил из собственных средств. Но так не могло продолжаться постоянно! К тому же, собранных денег все равно не хватило для полной выплаты! И мой отец, честный и благородный человек, был смещен со своего поста лишь за то, что не смог собрать налоги в полной мере. За то, что, как оказалось, он не справляется со своими обязанностями! И это еще было мягким обвинением. Возможно, я ничего не понимаю в политике, зато умею слушать! А обо всем этом говорили, не стесняясь, даже при мне – в городе, в замке, в поместье! Очевидно, полагая, что глупая девчонка все равно не поймет, о чем речь. А ты – ты праздновал Рождество и Пасху со своим королем, и не думал ни о чем больше! "Черт! — Локсли был расстроен. — Их разговор опять зашел не туда. И кто тянул его за язык? Ведь можно было поговорить о чем-то другом". Положив руки на плечи девушки, Гуд осторожно попытался усадить ее обратно. — Мэр, пожалуйста, успокойся. Ты даже не представляешь, как я теперь сожалею об этом. Правда. Если бы я только знал… **       — Знаешь, я недавно виделся с твоим отцом, — после недолгого молчания Робин вновь заговорил. — Неудобно вышло с этой дурацкой засадой… — Папа рассказывал, — девушка кивнула и откинулась к стене. — Счел, что будет лучше, если я узнаю об этом от него самого. — Сэр Эдвард сказал много такого, о чем стоило бы поразмыслить. И теперь вся эта история с покушением выглядит еще более мерзкой. Но я все равно выясню, кто в этом участвовал, — в глазах Локсли появился колючий стальной блеск. — Заговорщики должны быть наказаны. — Продолжаешь утверждать, что одним из них был сэр Гай? — леди Найтон покачала головой. — Я думаю, что ты все же ошибся. — Нет, верь мне. Я прав, — Робин тихонько сжал заледеневшую ладошку Мэриан. — Даже если ты прав, и Гисборн действительно пытался убить короля, — ответила девушка, — я все равно буду против его казни. Более того, я выступлю в его защиту, — она подняла голову и посмотрела на Робина. — Несмотря на все, что он делает по приказу шерифа? — Я не оправдываю того, что он делает по его приказу! Только как быть с тем, что Гисборн позволил твоим друзьям вытащить Джак из тюрьмы и отпустил, вместо того, чтобы схватить их всех на радость Вейзи, ты уже забыл? Тук мне все рассказал, пока я болела. Или то, что сэр Гай отвез меня к Матильде, несмотря на то, что я - Ночной Страж, о чем ты кричал на весь лес. Он мог просто уехать с той проклятой поляны, но он остался. Из-за меня! А потом не выдал шерифу, хотя мог это сделать, и ничего не потребовал взамен. Этих причин для тебя недостаточно?       Мэриан была права, и Локсли не мог не признавать этого. Но все же он сделал еще одну попытку убедить подругу. — Мэр, но как же… король? — против обыкновения, на этот раз в словах Робина не было обычной злости. — Король… всегда - "король"… — девушка отвернулась от друга. — Ты так часто говоришь о нем, что я чувствую себя лишней. — Это не так, Мэр! Ты важна для меня, — уязвленный, Робин попытался оправдаться. — Как твое оружие, — с горечью заметила девушка. — Так ты сказал недавно, помнишь? Оружие, которое можно использовать против шерифа или Гисборна. И о котором вспоминают лишь в момент надобности. По большей части, ты приходишь только затем, чтобы попросить меня об услуге… или в чем-то попрекнуть. Как сейчас. Потом ты уходишь совершать очередной подвиг, а разгребать последствия приходится другим.       Робин закусил губу. Он и впрямь никогда не говорил Мэриан, что любит ее, во всяком случае – со дня своего возвращения. Предпочитал прятаться за шутками, или переводил разговор на другую тему, лишь бы не выглядеть слабым и уязвимым в глазах других. Да и, по правде говоря, о том, чего стоило Мэриан находить для него информацию, он тоже не слишком часто задумывался. **       Обманчивое осеннее солнышко скрылось за набежавшей тучей. Вновь налетел порыв холодного ветра, принося с пустошей медово-горький запах увядающей полыни и вереска. Небольшой вихрь последних золотых листьев закружился в воздухе, словно рой бабочек над цветущим лугом, и тут же умчался вдаль. Проследив за ним взглядом и зябко поежившись, Мэриан плотнее запахнулась в теплую шаль. Немного помолчав, она судорожно вздохнула и, моргнув, размашистым жестом стерла остатки слез. "Она не должна плакать, - сердито напомнила себе девушка. - Прежде она никому не позволяла видеть своих слез. Не позволит и сейчас". — Мне нужно идти. Папа… он не очень хорошо себя чувствует, и мне бы не хотелось надолго отлучаться из дома. Да и Тука не стоит задерживать. — Фриар здесь? — Пришел проведать отца, — Мэриан встала. — И принес лечебную согревающую мазь. — Мне бы хотелось с ним увидеться. Наедине. И навестить твоего отца. Девушка кивнула. — Я передам, что ты ждешь его здесь. А папа… я скажу Саре, чтобы она открыла для тебя заднюю дверь. Постарайся, чтобы тебя не заметили. **       Ждать пришлось недолго. Робин увидел, как входная дверь отворилась, и монах вышел из дома. Придерживая рукой бесформенную полотняную сумку, висевшую на плече, фриар широким шагом приближался к разбойнику. — Мэриан передала мне твою просьбу. Робин кивнул. — Это правда, что сэр Эдвард болен? — Да, — Тук склонил голову чуть вбок, внимательно глядя на Локсли. — Почему ты сомневаешься? — Как он? — на вопрос Гуд предпочел не отвечать. — Годы никому не прибавляют здоровья, сын мой, — уклончиво ответил монах. — Но мне кажется, ты искал меня не за этим. Локсли искоса взглянул на францисканца и вздохнул. — Так о чем ты хотел поговорить? — видя, что собеседник продолжает молчать, Тук первым завел разговор. — О Гисборне, — глухим голосом отозвался Гуд. — Ты все еще не оставил свою затею? — уточнил фриар. — Король… — начал Робин и осекся. — Да, я знаю, что мне не следовало так поступать. Но… в тот день, на лесной поляне… ты же слышал про покушение и татуировку. Почему ты его освободил? — Воспрепятствовать убийству - мой долг священника и христианина, Робин. Господь желает исправления грешника, а не его смерти. Во-вторых, я знаю о Гисборне то, чего возможно, не знаешь ты. И в-третьих, чтобы не дать тебе совершить ошибку, о которой впоследствии ты мог бы очень пожалеть. — Не перебивай меня, — видя, что Гуд пытается ему возразить, Тук положил свою тяжелую ладонь на его плечо. — Ты частенько говоришь о том, как важно выслушать человека, но сам этим правилом пренебрегаешь. Поэтому сначала выслушаешь все, что я скажу, и ответишь на мой вопрос. — Какой вопрос? — Ты уверен, что твой отец одобрил бы то, что ты собирался сделать с Гисборном? — При чем здесь мой отец? — Я знаю, как и когда он умер, — спокойно ответил Тук. — Что? – ошарашенный разбойник во все глаза смотрел на фриара. — Ты его видел? Где? Францисканец кивнул. — Долго придется рассказывать, Робин. А здесь – не самое подходящее место. Вот что… приходи чуть позже к отцу Уильяму, священнику из Локсли. Я как раз собираюсь его навестить. Он немного приболел – осень, простуды… ты понимаешь. Там нам никто не помешает; к тому же, я оставил ему на хранение кое-что из вещей, которые должен передать тебе. **       Робин недолго пробыл у Найтонов, и вскоре быстрым шагом направился в сторону поместья Локсли. Небольшая деревянная церковь и прилегающий к ней домик священника располагались в некотором отдалении от деревни, поэтому подойти к ним незаметно было нетрудно. — Робин! — отец Уильям, невысокий и кругленький, улыбаясь, поднялся навстречу гостю. Тем временем фриар Тук поставил на решетку над жаровней котелок с водой. — Я слышал, вы занедужили, святой отец, — атаман разбойников тепло улыбнулся. — Ничего серьезного, сын мой, — пожилой священник махнул рукой. — Обычное дело в это время года. Я буду в церкви, — повернулся он к Туку. — Нужно немного прибрать там, к завтрашней воскресной мессе. **       — По правде говоря, я долгое время считал, что вас об этом известили, — начал Тук, когда Робин удобно устроился на широкой лавке возле стены. Сам фриар, выложив из сумы на стол небольшую бутыль из толстой кожи и пучки трав, начал отбирать нужные. Покончив с этим, он присел рядом с юношей. — Я был в Ноттингеме лет пять назад, но уже не застал тебя. К тому же, здесь не было никаких разговоров о том, что Малькольм пропал без вести. Все утверждали, что он погиб на войне. И я не стал вдаваться в детали. Я думал, что ты получил отправленное мной письмо из аббатства Сен-Венсан, где похоронили твоего отца. И, уехав с королем во Францию, ты сможешь побывать в Ле-Мане. А там встретишься с братом Антуаном и поговоришь с ним, коли уж мы с тобой разминулись. — Ле-Ман? — разбойник, не отрывая глаз, смотрел на монаха. — Да, — Тук кивнул. — Он ведь пропал во время того сражения? В те дни в городе царило сущее безумство. Чтобы остановить продвижение войск принца Ричарда и Филиппа Французского, сторонники старого короля подожгли пригороды. Не самая лучшая идея, когда стоит жара и сушь. Да еще и ветер переменился. Пожар перекинулся на город, жителей охватила паника. Уильям Маршал со своими рыцарями удерживали южные ворота, не давая воинам Филиппа проникнуть в город. Но потом… Нужно было спасать короля, и сэр Уильям с горсткой рыцарей вывезли Генриха из Ле-Мана, надеясь переправить его в Нормандию. — Оставшиеся воины продолжали удерживать город, насколько возможно, но увы… Вскоре он был захвачен отрядами Ричарда и Филиппа. Многие из слуг старого короля и защитников города были отловлены по одному и убиты. А пять или шесть рыцарей, из тех, что обороняли город, укрылись в ближнем аббатстве Сен-Венсан. Одним из них был Гай Гисборн.       — Гисборн? Он тоже был там? — Локсли поймал себя на мысли, что прежде никогда не задумывался, где и как его друг детства провел все эти годы после побега из поместья. — Когда я увидел его на той поляне, то узнал сразу. Хотя он меня – вряд ли. Да и не до того им было, чтобы разглядывать монахов. Позже мне рассказывали, что он на себе вытащил из огня двух раненых товарищей… — Между тем в обитель продолжали приносить и других пострадавших во время захвата города. Среди них оказался и твой отец. Хотя, должен признаться, я не сразу увидел его среди раненых. Страждущих было много, и мы с братом Антуаном, попечителем лазарета, поделили обязанности. К тому же, Малькольм не сразу пришел в себя. Поначалу нам казалось странным, что лорда Локсли никто не разыскивает. Но позже мы решили, что его люди наверняка были перебиты или потеряли своего хозяина во время боя. Да и время было такое… — Тук махнул рукой. — Когда преданность старому королю могла обойтись очень дорого. — Старому королю? Но я всегда считал, что отец поддерживает Ричарда! — сидящий на скамье Робин едва не подскочил. — А теперь, когда оказалось, что это не так, ты станешь хуже о нем думать? — с тенью иронии осведомился Тук. — Малькольм считал, что его сын вправе иметь собственные политические взгляды, даже если он сам не согласен с ними. Твой отец не хотел ссориться с тобой из-за этого. К тому же, ты был так восхищен принцем Ричардом…       Тем временем вода в котелке закипела. Встав со скамьи, Тук поочередно высыпал туда заранее отобранные травы. Молодой человек взглядом следил за его неторопливыми движениями. Немного погодя фриар продолжил. — В те дни, пока твой отец находился у нас, он рассказывал о тебе, и о вашем с Гисборном детстве. А незадолго до смерти он в присутствии брата Антуана выразил просьбу. Малькольм хотел, чтобы ты разыскал Гая Гисборна и попросил от его имени прощения. За то, что он не нашел в себе сил признаться в убийстве его матери, переложив вину на Гая. Во всяком случае, он допустил, чтобы мальчик чувствовал виноватым себя. — Мой отец убил леди Гислейн? — очередное шокирующее известие ударило Робина по голове, словно обухом. — Этого не может быть! — крикнул он. — Не намеренно, — ответил Тук. — Конечно же, он не хотел этого. Напротив, они собирались пожениться в ближайшее время. — Что? — голос Локсли прозвучал глухо, и он неверяще смотрел на монаха. — Но мой отец любил только мою мать…       Происходящее казалось молодому человеку каким-то дурным сном. И нужно только проснуться, чтобы увериться в этом. То, что он слышал сейчас о своем отце, совершенно не вязалось с тем образом, к которому он привык с детства. Он всегда думал, что знает отца, и очень хорошо. А теперь – все оказалось не так и не тем. Между тем Тук вновь склонился над снадобьем. Поднимающийся над ним беловатый пар, там и сям подкрашенный в рыжеватые оттенки отсветами огня, принимал причудливые очертания. Поворошив в жаровне угли и убрав котелок подальше от сильного жара, монах снова сел рядом с юношей.       — Твой отец всегда старался оградить тебя от реальности, Робин. И он полагал, что ты будешь против его нового брака. К тому же, ситуация была очень сложная, а леди Гислейн нуждалась в защите. Малькольм собирался тебе все рассказать, но не успел. — Ты же помнишь, что случилось в тот день? Откуда-то… — фриар вздохнул, — стало известно, что изгнанный хозяин поместья вернулся, и к их дому помчалась толпа селян с факелами. А твой отец и сэр Роджер, они оба потеряли головы от отчаяния и ревности. Гислейн пыталась помешать их драке, и в какой-то момент схватила Малькольма за руку. Тот оттолкнул ее, она упала и сильно ударилась головой. Бедная женщина умерла мгновенно. — Все могло сложиться иначе, но ее поставили перед выбором. А достойного выхода не было. С одной стороны – муж, которого она продолжала любить, и кого изгоняли из мира живых. И в любом случае, долг и порядочность не позволяли ей бросить мужа в беде, в коей он не был повинен. С другой – двое детей, которых она не могла обречь на нищету и лишения, ведь иначе их изгнали бы вместе с Роджером. И последней каплей явился твой отец, который за долгое время отсутствия Гисборна-старшего перестал быть для нее просто добрым соседом. — Твой отец очень сожалел, что сам не поговорил с Роджером и юным Гисборном, а свалил эту тяжкую ношу на любимую женщину. Возможно, им бы удалось найти какой-то другой выход. А после пожара он не нашел в себе сил признать свою вину в смерти Гислейн, и пустил все на самотек.       Какое-то время фриар и опальный граф молчали. Подавленный Робин не сразу решился спросить: — А что было потом? — Муж леди, сэр Роджер, велел твоему отцу убираться вон, пока пламя не охватило весь дом. Он сказал, что хочет умереть там, рядом со своей женой. И попросил лишь позаботиться о его детях. Малькольм и впрямь успел выскочить едва ли не в последний момент, ведь крестьяне весьма поспособствовали пожару. Позже ему так и не удалось выяснить, кто же первым бросил к стене дома горящий факел. Ну, а остальное, полагаю, тебе известно, — францисканец повернулся к Робину.       После недолгого молчания Тук заговорил снова. — Лорд Локсли говорил, что эта история тяготила его много лет. А после того, как во время битвы за город он увидел повзрослевшего Гая, воспоминание стало совершенно невыносимым. Я бы мог решить, что мой друг обознался, или ему привиделось после ранения. Но ведь этот Гисборн и впрямь находился в городе. Более того, был совсем рядом – в этом же монастыре. Но молодой рыцарь и его спутники уехали еще до того, как твой отец рассказал нам свою историю. И я не стал сообщать ему о Гисборне. **       — Я намеревался отправиться в Ноттингем вскоре после смерти твоего отца, но "человек предполагает…", — фриар усмехнулся. — Я сломал ногу, а на костылях далеко не уйдешь. А брат Антуан не мог покинуть монастырь так надолго, ведь в нем нуждались больные. Мы объяснили ситуацию аббату Раймундусу, и он написал два письма, где извещалось о смерти лорда Локсли. Одно мы отправили с посыльным, одним из купцов, направлявшихся в Англию. Второе, вместе с кольцом, осталось на хранении у аббата. Я сам смог добраться до Ноттингема лишь к октябрю. А приехав, уже не застал тебя. Сэр Эдвард сказал, что ты отправился в поход, вместе с королем Ричардом. — Зиму я провел в Керклиссе, а весной аббат Хериберт предложил мне сопровождать его в Рим. Затем судьба занесла меня в Константинополь, потом – в Святую Землю, и лишь к нынешней осени я смог вернуться в Англию. По дороге через Францию я остановился в том аббатстве, где узнал, что брат Антуан умер, а молодой граф Хантингтон так и не появлялся там. Тогда мне подумалось, что возможно, с нашим посыльным что-то случилось. Или послание до тебя не дошло. Это и немудрено в наше неспокойное время. Поэтому я забрал у аббата Раймундуса письмо и перстень, и отправился в Ноттингем. По дороге я решил, что, в крайнем случае, сам разыщу Гая Гисборна и передам ему слова твоего отца…       Фриар помолчал, подбирая слова. — Я был у Найтонов, изыскивая способ с тобой увидеться, когда прибежал Мач. Кто бы знал, что наша встреча произойдет при таких обстоятельствах, — Тук покачал головой. — А затем… я решил немного выждать, пока ты немного не придешь в себя, и не начнешь рассуждать здраво. Оставил письмо и перстень у отца Уильяма… разумеется, мне пришлось ему кое-что рассказать и объяснить. На тот случай, если я тоже не смогу выполнить обещание, данное твоему отцу.       Локсли внезапно охватила страшная усталость. Прислонившись к бревенчатой стене, он долго смотрел невидящими глазами куда-то прямо перед собой, в пустоту, не замечая ничего вокруг. Привычный мир вновь разрушился, и теперь было невозможно решить, кто прав, а кто виноват и в той давней истории, и в нынешней ситуации. Как теперь собрать воедино все эти разорванные нити, и что с этим делать дальше. Тем временем день близился к вечеру, и казалось, что небольшой домик наполнился тенями. Робин даже не заметил, когда вернулся отец Уильям. Словно в тумане, он взял принесенное Туком письмо с перстнем и поднялся. — Робин, подожди, - Тук протянул разбойнику чашку. — Выпей, только осторожнее. От крепкой настойки фриара Локсли закашлялся, но она позволила ему немного прийти в себя. — Может, останешься на ночь здесь? — отец Уильям с тревогой смотрел на молодого человека. — Нет, — Локсли отрицательно качнул головой. — Ребята наверняка уже с ума сходят, куда я подевался. Не наделали бы глупостей – с них станется сунуться в замок, — Робин вспомнил их недавнюю эскападу по спасению Джак. Поправив висевший за спиной налуч и колчан со стрелами, Локсли вышел из домика священника. Фриар молча смотрел ему вслед, пока разбойник не скрылся в густом подлеске. "Что ж, друг мой Малькольм, хоть и с опозданием, но я исполнил свой долг. Теперь все будет зависеть от твоего сына. И я надеюсь, что он справится".