***
Когда-то давно, ещё не была тогда Лиана элегантной деловой женщиной, и даже не работала на форты ведьмарей. Ей, тогда ещё девятнадцатилетнему подростку-пацанке не посчастливилось попасть в одно не слишком приятное местечко. Местечко это не было отмечено ни на одной карте, он нём едва ли кто-либо знал в правительстве Российской Федерации, хотя, чисто географически и по сути — это место было неотьемлемой частью России. А точнее — отдалённым от любого очага цивилизации островом на реке Лене. Сибирь — не слишком напоминает джунгли, но Лиана там ощущала себя настоящим последним из Могикан. Причём — ощущения эти были не из приятных. Ведь одно дело — читать в книжке про Дориана Грея. А совсем другое — встретиться с его реальными прототипами в живую. И знакомство это совсем неприятное, по графику «приятностей» где-то ниже нуля. Хотя поначалу всё шло не так уж и плохо. Местные «аборигены» даже были добры к ней. Вроде бы хорошо приняли, даже местным чайком угостили. Но потом оказалось, что суть их гостеприимства заключалась в том, что на острове слишком мало места, а еды не хватает. Поэтому, во избежание конкуренции, решили бессмертные красавцы ещё и развлечь себя охотой на живца. Который, в случае благополучной поимки, ещё и становился реальным ужином. Всё таки питаться бессмертным тоже чем-то надо. Вот таким живцом и стала Лиана. Фактически сразу началась игра на выживание. Игра жестокая, хладнокровная и беспощадная. В ней невозможно было победить, ведь для этого надо было найти способ покинуть проклятый остров до заката. Ведь если бы она даже пережила его — то всё равно бы умерла. Поскольку уже на следующий день стала бы такой же, как все её охотники. С вечно молодым телом, но всё более безобразной год от года душой. Аборигены мгновенно отсекли все пути к спасению, заманив Лиану в самую глубь острова. Ещё во время передышек она успела отметить, что на острове кроме её и её гонителей никого нет! Ни птички, ни жучка, ни даже червячка. Не удивительно, что местные жители в итоге подсели на людоедскую диету. Даже деревья и травы здесь какие-то непривычные были, словно бы и обычная сосенка, растёт, зеленеет. Только если повалить — обнаружится что сердцевина то гнилая. Всё, что было на острове этом, напоминала лиане сгнившее изнутри красное яблоко. Вроде бы даже красивое оно внешне, особенно, если воском натереть. Так и вспоминается то самое красивенькое яблочко, что мачеха подарила Белоснежке. И по сути оно даже ближе к подобному сравнению, особенно, если его разрезать. Тут же обнаруживается, что внутри то оно почти всё бурое от гнили, и только возле самой корочки миллиметр съедобного слоя. И Лиане уже тогда меньше всего светило стать, как-то яблоко. Поэтому её так поразила встреча с единственной живой совой, обитавшей на том острове. Эта сова завела её в пещеру, в самом её сердце. А в этой пещере — вероятно то, чем и был на самом деле этот остров. И это таинственное Нечто, что был сутью всего острова, сразу же заговорило с ней: — Знаешь, почему ты ещё жива? Лиана к тому моменту уже ничему не могла удивляться, а потому разомкнув пересохшие губы, ответила: — Мне тоже интересно. Почему? И вот только тогда и началась настоящая история Лианы Григорьевны, делледи и будущей секретарши Альберта Долбушина. До этого острова она была никем. Обычная бедная студентка среднего математического вуза, слегка увлекающаяся журналистикой и феминизмом. Не сказать, что у неё были тогда великие цели в жизни. Нет, конечно были, но ещё не слишком оформленные в что-то более определённое. Лиана ещё металась в поисках себя, как и многие в её возрасте, искала свою личную тропку в жизни, время от времени попадая в не очень приятные истории. И далеко не всегда ей удавалось достойно выйти из них. Последняя и вовсе грозила лишить Лиану жизни или души, а может и того и другого. В итоге, в тот момент, ей удалось не только очень много нового узнать о себе и о мире, но и получить уже настоящую Цель. Свою действительно сугубо личную дорогу в этой жизни. Но ещё тогда она лишь заключила сделку с этим существом. Всего лишь три, ставших обыденностью, желания. Успех Умение просчитывать с математической точностью любые выгоды в любой ситуации И полная Независимость Об спасении с острова она не стала просить, поскольку получив исполнение второго желания, она и так поняла, как это можно сделать с максимальными потерями для себя. И сделала это. А затем — даже поквиталась с теми, кто закинул её на этот остров, чем отсекла постоянный поток контрабандной доверчивой «дичи» на остров мёртвых. А ещё через какое-то время, встретилась с ведьмарями и стала работать в финансовом форте. И иногда она, будучи до мозга костей тихой атеисткой, всё же задумывается: А не заключила ни она тогда самую настоящую «сделку с Дъяволом»? Впрочем, тот по больше части золотые горы предлагает за душу своей юридической стороны. А у Лианы Григорьевны, хоть и не всё чисто в этом плане, но всё же она подозревает, что это самое у неё всё же ещё имеется в наличии… «А и не дано тебе будет узнать о плате, раньше назначенного часа! Впрочем, я тебя всё равно предупреждала…» До сих пор ведь никто не догадывается, откуда на самом деле растут истоки дара Лианы Григорьевны. И даже не подозревают, куда она на самом деле девает свой псиос. Впрочем, односторонних сделок не бывает в принципе, и Лиана прекрасно помнила, что однажды ей за всё это «добро» придётся расплатится. И плата эта будет очень высока, ведь её уже тогда об этом предупреждали… — Но пока ещё срок договора не истёк — напомнила себе Лиана, — хотя, конечно, его конец всё же не за горами… Поэтому она просто отправилась в душ, помылась, освежилась, нарядилась и отправилась на своё рабочее место. Там её ожидала записка от шефа, где он предупреждал, что ждёт её на своей даче. А пока Лиана сварила себе кофе, попила его вместе с нехитрым завтраком на скорую руку, и отправилась к машине. По радио в тот день звучал новый молодёжный хит: Согрешила, разлюбила, Тебя и себя, по ходу, жизни лишила.. — Ой, кому вы это говорите, жизни лишила? Уж не мне ли, самой закоренелой грешнице в деловом форте? — с уверенной саркастичной ухмылкой про себя Лиана и прибавила газу на выходе из города.четвёртый день
16 января 2019 г. в 17:56
Часы на стене протикали полночь. Почти весь свет был выключен в комнате, кроме настольной лампы. Но Ася сидела возле окна и смотрела на бледные звёзды из-за расступившихся впервые за месяц туч.
Под платком не было заметно, как она грустно улыбнулась, и произнесла:
— Вот и подошёл к концу тринадцатое августа. Пятый по счёту.
Она встала, подошла к зеркалу в туалете — единственному на всю квартиру, и развязала платок.
Даже в сумрачном свете ей было видно всё, что получила она от жизни. И видит эта самая сила, что верховодит всеми событиями в этой Вселенной, которую иногда называют Бог — она это получила заслуженно.
А учитывая частоту успешных попаданий Бумеранга Судьбы, что ей ещё очень здорово повезло! Ведь могла бы так и остаться прежней бесшабашной бунтаркой, ломающая всё вокруг, включая себя саму. И неизвестно, что могло бы в следующий раз её остановить — повторение инцидента в БМВ, но уже с закономерным, и несчастливым концом. Или может быть какая-нибудь авария, наркотики, а может и всё вместе и в конце конце мост над Москвой-рекой. Толку от бунтарства нет никакого, особенно когда спонсор её бунтарских выходок иссякает.
В конце-концов, как ей исполнилось восемнадцать, родители отфутболили её в престижный колледж. Что называется — с глаз долой из сердца вон. Из колледжа она старательно вылетела, а дальше… долго вспоминать. Сначала подворотня, бешеные собаки, затем скорая, уколы и диагноз: пожизненное уродство и никаких перспектив в будущем стать матерью.
Ха. Ха. Ха.
О своих материнских перспективах, а в особенности, об их отсутствии, Ася знала ещё задолго до встречи с собаками.
Ещё тогда, в далёком тринадцатом августе, после недельного прогула школы из-за неизвестной болезни, а затем похода к врачу, долгих уговором и одного домашнего скандала Ася всё же дала согласие на аборт. Фактически — вынесла приговор своему, да и не только своему, так и не родившемуся ребёнку.
Приёмные родители Аси — очень преуспевающие бизнесмены. Им очень было невыгодно, что бы пресса вынюхала об инциденте с их несовершеннолетней дочерью. Тогда бы вонь слухов поднялась на всю Рублёвку. Да что там слухи? Ася всегда поддерживала имидж неукротимой сорвиголовы, а её приёмный отец с матерью — образцовых деловых партнёров, которым был позарез нужен контракт с ортодоксально настроенными арабами. А из-за последней выходки «дочурки» выгодная сделка пролетела словно фанера над Парижем.
Так что у её малыша просто не было шансов, будь её нерадивая мамаша хоть чуточку самостоятельней в своих убеждениях, и чуть меньше зависящей от своих богатых «родственников» — она бы без разговоров собрала чемодан и ушла бы к Родиону, всё ему объяснив и что-нибудь решив с ним и его мамой.
Правда, тогда оставался бы другой, немаловажный вопрос — а решилась бы Ася доверится своему пока ещё малознакомому парню?
Да и, надо признать, ей было слишком трудно тогда не то, что доверится кому-то, а просто представить — она, живущая обычной жизнью молодая женщина с ребёнком, а с ней её любящий её, ну, хотя бы время от времени, муж-электрик. Возможно, даже, не сильно пьющий.
Нет, слишком это было не про Асю. Да и даже сейчас она себе это с трудом представляла. Ээх, увы и ах!
«Да, малыш, прости меня, но у тебя и вправду не было никаких шансов», — с грустью думала Ася, прикасаясь к своему плоскому животу. — «Да и папа твой наверное до сих пор меня вспоминать не хочет. Ну, а оно и понятно — после тех то слов, что она ему наговорила тогда!»
Вздохнула Ася. Никто теперь уже не ответит её мыслям в голове. Да и не кому уже, теперь то. Вот только особенно горько, что не только материнство в тот день она потеряла…
Родион… может оно и к лучшему, что она отстранила его от себя. Он парень упрямый, вполне бы мог начать настаивать на своём — и угодил бы за решётку на срок, который дают за совращение малолетних. Ведь Роде было тогда шестнадцать, а Ася на целый год младше его.
А уж адвокаты её приёмного отца уж точно бы этого добились, да ещё и с такой компенсацией, что его мать с бабушкой до конц жизни были бы обречены подписатся на пожизненное рабство в компанию, где работали её приёмные parants.
Так что хорошо, что Родя никогда об этом не узнает. И будет лучше — если не узнает никогда.
Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.
За нашей жизнью пристально следит.
Бог нашей драмой коротает вечность!
Сам сочиняет, ставит и глядит.
Любимые рубаи любимого поэта. Никогда она так раньше не тянулась к поэзии, как тянется к ней сейчас. Пожалуй, с великим математиком и философом Ася согласна во многом. Если всё же есть творец — то мы все куклы-марионетки. Создаёт он нас для какой-то одной игры, а потом отыграет и забывает. А там где забудет — и доживаем мы свой век.
Ведь Бог — вечный ребёнок, как говорится в одной отечественной песне. А детям очень трудно зацикливать внимание на чём то одном…
Лиана вскочила под утро от страшного воспоминания. По опыту своему она прекрасно знала, что страшнее любых иллюзий может быть только твоя правдивая жизнь.
Когда-то она вычитала в известной книге «Мемуары гейши» интересную фразу, сказанную одной из героинь романа.
Не стоит бояться неизвестного. Страшнее нашего будущего может быть только наше прошлое.
Ох, с какой силой Лиана Григорьевна была согласна с каждой буковкой этой фразы! Вряд ли и героиня, и сам автор этого произведения подозревали, насколько точно они узрели саму суть жизни в ней. Особенно жизни самой Лианы…