Когда нет врага

И вот, поездка кончилась, мы вышли из двухэтажного автобуса и забрали свои вещи из багажного отделения. Первогодок собрали в отдельную группу и повели между припаркованных автобусов. «Ничего себе! Сколько их! Номера из разных регионов, но, вроде, все российские». Впереди виднелся старинный особняк, к которому мы направлялись. Какой же он красивый! Передний фасад украшал треугольный голубой фронтон, окружённый кантиком с белыми, переплетёнными между собой, каменными цветами, поддерживаемым шестью белыми ровными цилиндрическими колоннами, затянутыми живым плющом. За колоннами — широкие, крепкие, тяжёлые деревянные двери, в которые мы и вошли. Холл был блистательным: большая хрустальная люстра, множество кресел, обтянутых какой-то зелёной тканью, и столбиков. В остальном всё было довольно просто: паркетный пол, белёный потолок… Всё это было столь гармонично подобрано, что, несмотря на большое пространство, выглядело очень уютно и уединённо. Мы прошли дальше, в большой пустой класс с университетскими партами, где галёрка выше передних рядов, похожая обстановка в учебных комнатах некоторых зданий МГУ (спасибо олимпиадам, побывала там). К доске вышел крепкий человек неопределённого возраста в простой тёмно-синей футболке и светлых брюках. Он попросил занять места, чтобы он рассказал нам о школе. «Так, надо занять место на втором-третьем ряду». — Итак, — начал он, когда шум утих, — я — Геннадий Ильич Константинов, и давайте начнём. Вы могли уже заметить много странностей, таких как: разнообразие тем для приглашений — странно, что столько специализаций у никому не известного пансиона; или запрет на посещение нашего учреждения родственниками, — «А я даже не обратила на это внимание!» — Так вот, мы — не обычная школа, мы учим магии, — сначала была полная тишина, а потом все заговорили. А мне вдруг подумалось: «Я знала!» Когда уровень шума снизился до приемлемого, «учитель» продолжил: — Вы все обладаете магией, если хотите это проверить — вспомните, нет ли на вашей коже чёрного завитка, появившегося в ваше четырнадцатилетие, — «Так вот что это было! На лопатке». — Мы лишь проверим проявления вашей стихии или стихий, что бывает редко, направление или направления и расу, это всё мы выясним на инициации, которая пройдёт прямо сейчас вот за той дверью, — он указал на второй выход из этого класса, — не бойтесь, это не больно, а после мы определим вас на факультет. Зависит распределение от направления, какими являются: боевая магия, лечебное дело, некромантия, оберегство, зельеварение, другое его название — преобразование и предсказание; если же их будет несколько, что бывает не очень редко, вас распределят по вашему желанию и составят собственную программу. «Интересно, кто я, какие у меня силы, какая стихия, какое направление, а что за расы?»  — Что касается стихий, то их всего четыре, а именно: огонь, вода, воздух и земля. «Чушь какая-то! Огонь — признак химической реакции горения в кислороде других химических элементов и/или их соединений, вода — молекула, состоящая из двух водородов и кислорода, воздух — смесь различных газов, а земля — вообще понятие относительное, ну что в этом магического или хотя бы одинакового?» — Всё остальное узнаете на занятиях, скажу лишь, что помимо обучения магии, вы будете изучать и другие, обычные, предметы благодаря успехам в которых мы вас пригласили, однако, вас стоит предупредить что никто не должен узнать про ваши способности и про магию, даже родители. А теперь выстраивайтесь в очередь, и по одному проходите в кабинет. Геннадий Ильич прошёл в ту дверь, на которую он ранее указывал. «Так, быстро хватай вещи и в очередь, хочется побыстрее всё узнать!» К счастью, я сидела на втором ряду с нужного края, и поэтому быстро подошла к двери в неизвестность. Передо мной стояло всего шесть человек. * * * Наконец моя очередь, передо мною никого, за мной, наверно, около сотни человек. Волнуюсь, а вдруг что-то не так? Несмотря на все заверения лектора, я страшусь ближайшего будущего. «Так, не надо об этом, подумай лучше о предоставленной информации. Интересно, какая у меня стихия? Надеюсь огонь или вода — они прикольные. А направление? Лекарь, вот это было бы круто! — Следующий, — моя очередь. Вхожу. Небольшая комната, похоже лаборантская, в середине которой сидело пять человек, один уже знакомый — Геннадий Ильич, остальные, а именно: одна женщина со странным, можно сказать полупрозрачным силуэтом и четверо мужчин, все так или иначе казались неправильными. Также в комнате находились шесть стульев, видимо, последний предназначалось для испытуемого. На столе находилось непонятно что: пар, паривший в миллиметре от поверхности, мелькали отголоски четырёх стихий и какие-то фигурки. — Садись. Как звать? — сказал один из мужчин, тот, кому так и хотелось пририсовать острые уши и длинные волосы. — Линда Лавандова. — Положи руку на сферу тумана, она покажет, кто ты, — произнёс говоривший ранее. — После инициации у тебя появятся знаки там, где у тебя сейчас метка силы, — проинформировал человек настолько крепко сложенный, что казался собранным из булыжников. Кладу руку — шар кажется холодным и влажным, рука проваливается на несколько сантиметров, сфера вспыхивает, превращаясь в пламя, хочу отдёрнуть ладонь, но не могу, она будто в резине застряла, однако горячо не было. — Огонь, — сказал молчавший доселе мужчина, сверкнув белыми зубами, я почему-то обратила внимание на острые клыки. Над костром, складываясь из искорок, начали появляться какие-то линии, превращающиеся в картинки: сначала ворон или какая-то другая похожая птица, потом круг, и, вроде, звезда, что за бред? — Предсказатель, — вымолвил тот, кто и до этого переводил знаки. — Луна! Она наша, — сказал парень лет двадцати пяти с причёской-ирокезом. «Так, что значит «наша», во что я влипла?» — Шестиугольная звезда, — нахмурившись, подтвердила женщина мою догадку о названии этой фигуры. — Где-то я это видел, надо поискать в архиве — это дополнительная способность, — молвил человек со странной причёской индейцев. Вдруг над столом вспыхнула человеческая фигура ростом 15 сантиметров, расставив руки в стороны, она, казалось, купалась в языках пламени, а потом, неожиданно, протянула к себе все символы и исчезла вместе с огнём. Я вытащила руку из сферы. Она отпустила. «Что они скажут?» — Человек, — приговорил Геннадий Ильич. — Ты выходишь в главный зал, где собираются все, но стоишь и ждёшь, пока инициация закончится для других, и объявят сбор стражей. А теперь иди, — сказал молодой человек, указывая на достаточно богато украшенную дверь, через которую мне следовало пройти. Когда дверь за мной почти закрылась, я услышала голос женщины. — Следующий! * * * Я вышла в тот зал, где мы очутились, когда только вошли в… учебное заведение. Ну, трудно мне это школой называть. Такое привычное название не подходит месту из фентези. Встряхнув головой, избавляясь от лишних от лишних мыслей, прошла к угловому столику. Можно почитать. Достав планшет, расположилась не выбранном диване и погрузилась в книгу про то, как Антон Городецкий отдыхал на даче в гамаке. На моменте, когда действие главного героя было прервано появлением нежелательного иного (С. Лукьяненко, Сумеречный дозор), у меня перед глазами помахали рукой. Пришлось отвлечься. Едва сдержала вздох: передо мной стоял улыбающийся Сергей. — Наконец-то ты меня заметила, чем ты так зачиталась? Опять какую-нибудь заумную книжку зубришь? А, Ежинка? — Ага, разбираюсь с теорией о Сумраке и тем, кто такие иные, — как раз хотела перечитать Сумеречный дозор ради этого фрагмента, а отвечать нормально не хочется. Кажется, кто-то не понял моей шутки, видимо, Лукьяненко не читал! Вон какие круглые глаза! Надо продолжать его путать, может отстанет? — Ты, хотя бы, когда-нибудь, читаешь простые книги? Ну хоть фантастику, на фентези даже не надеюсь, — вот ведь смешно! Я как раз фентези и читаю, но просто так указать на его ошибку не интересно. Ведь не уйдёт просто так, что придумать? — Я читаю лишь то, что несёт в себе важную информацию, — под это определение я могу подогнать почти любую книгу (кроме тех, которые крайне не логичны или ни о чём), — потому что думать о причинах поведения героев очень интересно, и в итоге понимаешь их характер, а, следовательно, и характер автора, можно рассуждать о правильности устройства мира, его логичности и вероятности существования. А зачем читать что-то другое? Что не обогощает тебя, то может мешать тебе. — Так скучно! Ты хоть когда-нибудь отдыхаешь? — удивлён! То, что надо! А теперь приоткроем карты… может, обидится? — Отдых бывает разным, я не напрягаюсь, когда читаю про вампиров, оборотней и магов с их волшебством. — Ого! Только молчит и глазами хлопает. Вот так удивился! Теперь уткнусь в книгу. * * * Не знаю, сколько я читала, если верить планшету, то три часа, а по ощущениям минут двадцать, когда меня снова прервали. Это была яркая брюнетка с крупными серыми глазами, правильным носом, пухленькими губами на коричневатой коже (похоже, она мулатка) и аккуратными ушами, за которые она постоянно заправляла выбивающиеся длинные волосы, достигавшие талии. Девушка, наверное, была моей ровесницей и, по-видимому, также чувствовала себя неуютно, но я это компенсировала погружением в книгу, а ей было нечем. — Привет! — сказала незнакомка напряжённым голосом, таким высоким тоном любят говорить крайне милые героини мультиков. — Привет! Садись и не бойся. Как тебя зовут? Девушка тут же села и начала разглядывать свою юбку. Потом подняла на меня свои глаза: — Я Элла, правда странное имя? Но не думай, я не иностранка. Фамилия у меня нормальная — Кошкина, — брюнетка со страхом взглянула на меня, а я улыбнулась. — У меня тоже необычное имя, но я этим немного горжусь. Я Линда Лавандова. Теперь Элла тоже улыбнулась. И без страха начала говорить со мной: — А я боялась, что ты будешь смеяться. — Ну, а над чем? Имя красивое, в одной книге так звали самую умную и добрую героиню — гарпию, которая своими знаниями помогла спасти всё человечество от уничтожения, — Элла легко рассмеялась, это было звонко, но тихо, а я, почему-то, обратила внимание на ровные белые зубы, как у мужчины на инициации. — Да, ты права. Слушай, я смотрела на тебя, ты уже долго сидишь, больше получаса, а тут всех забирают каждые двадцать минут. Ты почему не уходишь? Ждёшь кого-то? — Нет, мне сказали ждать конца всего этого, потом нас соберут и повезут стражи, — что-то встрепенулось в памяти, но тут же вернулось назад в бездну. — Значит, я не одна такая! Просто, когда все уходят, а ты сидишь и ждёшь не пойми чего, становится как-то стрёмно, — книга была позабыта. — Согласна, я здесь уже где-то четыре часа сижу, сколько ещё ждать? Сколько там ещё людей осталось? — Я стояла где-то посередине. Но до нас тоже стояла очередь. — А что тебе сказали на инициации? — Ну, сначала запылала огнём сфера, вроде это к магам огня причисляет, потом появилось какое-то растение, по их словам — багульник, потом сказали, что я некромант, по-моему они поднимают мёртвых, бррр, я их боюсь, да и противно, дальше была луна, как я поняла, это знак стражей, ну, а после… возникло нечто, похожее на оскал; я, вроде как вампир, но ты не бойся! Я не кусаюсь, наверное… — Элла сникла. — Кто знает, какие здесь вампиры, нельзя верить фентезийным книжкам. Но даже во многих из них, вампиры могут контролировать себя. Не бери в голову! Нам обещали всё рассказать, вот тогда, когда узнаем, и будем думать. Кстати, я тоже огневик, но человек и предсказатель; луна у меня тоже появилась, а ещё — шестиугольная звезда, только я не знаю, что это значит, похоже, я их удивила. — А какие знаки у предсказателей и у людей? — У меня всплыла человеческая фигурка с расставленными руками и ворон. Знаешь, а ведь знаки эти символичны. Ворон — птица мудрости, часто является спутником ведьм и колдуний, помогая им ворожить и предсказывать будущее, это по легендам. Багульник, он же болиголов, любит расти по болотам и часто растёт на сырых могилах. Его аромат, пахнет само растение, а не цветы, вызывает головную боль, если долго им дышать. Интересно, а у лекарей что? — Лотос, я слышала, как кто-то хвастался этом. А у боевого мага — дракон, не знаешь почему? Ты всё логично объясняешь. — Ну, это лишь мои предположения. Лотос — цветок жизни у древних египтян. Дракон, ну, в одном из вариантов легенд, — храбрый и благородный защитник, сильный, но мудрый и справедливый. Хотя большинство мифов говорят обратное: мелочный, гордый агрессор. — Откуда ты всё это знаешь? Ты такая умная, не то, что я. — Не надо так говорить! Просто я увлекаюсь мифологией и фольклором, изучаю биологию и химию, но плохо понимаю математику и информатику. А в физике, вообще, полный ноль. Да и с языками у меня не очень. — Я полный гуманитарий, и с точными науками я тоже не лажу, но ни биологию, ни химию, ни другие естественнонаучные дисциплины выше четвёрки не понимаю. Слишком много всего надо помнить. — С тобой весело. Будем друг другу помогать. Знаешь, если нас будут спрашивать с кем мы хотим жить, то я бы выбрала тебя. Никого знакомых, а мы, вроде, нашли общий язык, только перестань, пожалуйста, бояться. — Спасибо! Мне нравится с тобой общаться, легко и весело, но мне бывает трудно рассказывать о себе, потому что надо мной в школе смеялись. — Я считаю, что унижать и издеваться, показывая свою «силу», могут только слабаки или глупцы. Если что, помогу с ними справиться. Ты откуда? — Из Иркутска. А ты? — Из Москвы, вернее, из Зеленограда, что в сорока километрах от столицы. * * * Наконец, объявили сбор стражей. На улице уже стемнело, а встать пришлось рано, но спать пока не хочу: слишком всё интересно и волнительно. Всего нас оказалось около двадцати человек, причём мальчиков заметно больше; интересно, почему? Мы снова сели в автобус и, дождавшись погрузки нашего багажа, поехали по шоссе: немного разбитая однополоска, освещаемая редкими фонарями. В салоне многие спали, и свет был погашен, однако просматривались и те, над кем Морфей оказался не властен. Такие, обычно, собирались в группы и начинали что-то тихо обсуждать, наверно, обсуждалась тема магии, или то, куда мы едем из школы, а, может, просто знакомились. Мы с Эллой говорили о наших вкусах и увлечениях, оказалось, что она хочет стать художницей, вспоминали своих друзей, оставшихся дома, и вынашивали планы по «выживанию» в этой загадочной ситуации с магией и стражами. Мне нравилось общаться с этой девушкой. Она была проста и немного болтлива, но зато искренна и надёжна, как мне кажется. Когда Элла поняла, что бояться нечего, она стала общаться охотно и задорно, постоянно жестикулируя и, порой, строя такие смешные гримаски, что мы потом долго смеялись. И вот наш долгий путь подошёл к концу. Нас выгрузили около большого странного парка, освещённого лишь странными разноцветными светляками, размещёнными на концевидных верхушках кованых ворот и по гребню забора, выполненного в том же стиле. Отдав нам сданные в багаж вещи, водитель тоже отдалился от автобуса и, шагая рядом с уже знакомым мне парнем с ирокезом, подошёл к воротам. К ним тут же подлетело по светляку, и, после каких-то манипуляций с ними, ворота открылись, пропуская нас в тёмный сад. — Какая красота! — протянула я. — Ты права, но мне немного не по себе, — сказала слегка притихшая Элла. Мы проходили мимо каких-то спортивных сооружений, скрытых в ночном мраке, мимо вливавшихся в нашу дорогу тропинок и широких ответвлений и мимо групп домиков, в которых не было ни одного огонька. По нашей колонне пошли шепотки: мы как будто попали в другой мир или, по крайней мере, страну. А ещё было очень тихо. Многие начали бояться, голоса становились всё напряжённее и громче, а я любовалась. Мне нравится ночь с её темнотой, в которой я вижу прекрасно, с её тайнами и небольшим приятным волнением в ожидании чуда. Здесь можно поверить в магию. Но вот из-за деревьев показался свет, и мы вышли к двухэтажном зданию, уходящему во тьму. Мы зашли в хорошо освещённый небольшой холл. Никаких украшений, как в Школе, всё просто и функционально, но такая обстановка мне понравилась больше. Может из-за загадочности? Мебели не было. А налево и направо уводили тёмные коридоры, впереди, за двойными дверями просматривалась пустая раздевалка, похожая на ту, что была в моей старой школе. Около неё стояли небольшие диваны светлых тонов, с одного из них поднялся человек и пошёл к нам. — Вы поздно, — произнёс он. — Да, из-за задержки поезда, иркутские прибыли не утром, а чуть позже московских, — ответил водитель. — Ясно, сегодня уже ничего не будет, расселим завтра. Сколько их? — Девятнадцать. — Думаю, их можно определить в учебное крыло, пока там пусто, а завтра с утра их расселим, — и уже нам добавил, — пошли! Мы миновали раздевалку, за которой оказалась лестница и несколько дверей, наша группа поднялась на второй этаж. В темноте пошли по левому коридору. Пройдя мимо нескольких дверей, остановились около очередного входа. — Вещи не распаковывайте, завтра с утра будет расселение, — и, указав на дверь, сказал, — девочки, заходите сюда, а мальчики за мной, — и пошёл дальше по коридору. Нас оказалось шестеро. И, войдя в эту… комнату, мы все остановились, удивившись. Это оказался большой зал, в одной четверти которого стояло несколько столов, сдвинутых близко к одной из стен, на которой висела школьная доска, а остальное место ничем не было занято. — И где нам спать? — спросил кто-то из нас. — На чемоданах! — засмеялась другая. — Я думаю, что нам принесут что-то. Ну, матрасы или спальники, мы ведь ночью прибыли, можно уже чем-то заниматься. Я подошла к окну, пространство перед зданием было озарено светом, льющимся с первого этажа, но за освещённой частью парка простиралось царство загадочности, видимое, потому что второй этаж был «графством тьмы». Деревья и поляны тонули в омуте ночи. Что это там блестит? Из-за веток, находящихся слишком близко к стеклу, не видно. Прошла к другому окну которое не сильно заслоняла растительность. Озеро! Ура, вот это здорово! Очень люблю смотреть на водоёмы. И плавать в них. В дверь постучали. — Уходите, — сказала одна из девочек. В помещение вошёл тот же человек, что и провожал нас в этот зал. В руках у него были свёртки. — Я принёс вам спальные мешки. К сожалению, вы приехали слишком поздно, а заселение затянулось бы на несколько часов. Умыться можете, пройдя во вторую дверь правого коридора, там есть табличка: «душевая». Завтра подъём в десять утра, в десять тридцать встречаемся внизу, в холле, без вещей. Вас проводят на завтрак, а после мы будем расселять вас по домам. Вы сами выберете, где, и с кем вам жить, завтра это обговорим, — и ушёл. Ко мне подскочила Элла: — Мы будем вместе? Вдвоём? Не передумала? — Я только за, но слышала про «завтра это обговорим»? Вдруг что-то случится? Но я хочу жить с тобой. — Всё равно здорово! А вдруг вампирам с людьми нельзя? — погрустнела подруга. — Это вряд ли. Сейчас же не разделили, значит ничего страшного нет! — твёрдо сказала я, хотя немного сомневалась. — Давай лучше спать, всё узнаем завтра, а сейчас ничего нового узнать не сможем, лишь напугаем себя. Уже когда легла в спальник, вспомнила, что должна была написать по приезду маме. А я забыла! Посмотрела на дисплей телефона — двадцать три двенадцать. Разблокировала, шесть пропущенных сообщений. Начала читать, всё было в духе: «ты где?», «почему не пишешь?», «я обижусь!» в ответ написала следующее: «Мы приехали, всё хорошо. Не писала я, потому что нас сразу повели в зал на речь, потом было распределение по факультетам, из-за которого я забыла написать, затем перевезли в нужный корпус, а здесь, из-за того, что мы появились поздно (опоздал поезд из Иркутска, и образовалась очередь к комиссии распределения), расселение будет завтра с утра. Если будет интернет, напишу тебе в контакте, иначе пошлю СМС. Пока!» И, уже засыпая, услышала уханье совы — пришёл ответ, но не стала его читать, всё завтра…