Far too young to die

Маленькая железная дверь тихо скрипнула, впуская в темное подвальное помещение луч яркого солнечного света, упавший на покрытый пылью красный диванчик, заваленный какими-то пакетами и прочим барахлом. В комнате послышался громкий щелчок, после чего все пространство осветилось сотнями разноцветных лампочек, развешанных по каменным стенам. Весь подвал, назовем его так, еще секунду назад пребывающий в плачевном состоянии в связи с тем, что в нем давно никто не убирался, моментально преобразился в мерцании желтых, красных, белых и оранжевых огоньков. Громкие шаги и человеческие голоса окончательно пробудили забытое всеми помещение ото сна, позволяя даже холодным стенам вновь вернуться к жизни. Только что вошедшая троица закончила спуск по чугунной винтовой лестнице, оглядываясь по сторонам и вовсю изучая детали. - Тут немного грязно, но это не проблема, - подал голос высокий парень с белоснежными волосами, подстриженными ежиком, и большой черной серьгой в одном ухе. - Думаю, мы сделаем вам скидку, если все-таки надумаете арендовать этот…лофт. - Блондин засунул руки в карманы серых джинс и начал следить глазами за расхаживающими туда-сюда девушками, ожидая их окончательного решения. - Ты слышала его, Брукс? Он назвал этот хламовник лофтом, - буркнула одна из девушек, внимательно рассматривая толстый слой пыли, покрывший ее указательный палец после его соприкосновения с поверхностью старого пианино, затерявшегося где-то в темном углу. - Он серьезно думает, что мы поведемся на его рассказы о том, как тут будет круто после небольшой уборки? - Я вообще-то все слышу, - возмутился блондин, нервно поправляя воротник клетчатой рубашки, который то ли от жары, то ли от присутствия двух привлекательных жительниц Англии - их выдавал британский акцент - почему-то стал его немного душить. - А мне здесь нравится, - пожала плечами Бруклин, от чего ее тонкая белая блузка сползла немного вниз, оголяя татуировку в виде пера на ключице. Она легким движением поправила одежду и, тряхнув копной кучерявых черных волос, достающих ей почти до поясницы, широко улыбнулась, от чего веснушки на ее бледном лице весело подпрыгнули вверх, сливаясь с бликами, исходящими от лампочек. - Дэйв. Вас же так зовут? - обратилась она к арендатору, который упорно пытался смотреть куда-то мимо девушки. Получив утвердительный кивок, Брук продолжила: - Мы готовы снять этот…лофт, если вы пообещаете тут хорошенько убраться. И сделать скидку не 30, а 40 процентов. - Как скажете, - ответил Дэйв, внезапно заинтересовавшись ногтями левой руки. - Оплата вперед. - Деньги у Милли. Милли! - громко позвала англичанка свою подругу, голова которой буквально через пару секунд показалась из-за спинки дивана. Милли Бобби-Браун поднялась с колен и, отряхнув длинное летнее платье в пол и поправив свалившиеся на нос солнечные очки, подошла к Бруклин, поглядывающую на нее с легким недоумением, и Дэйву, который нашел что-то невероятно занимательное в своем телефоне. Губы девушки растянулись в удовлетворенной улыбке, меняя еще недавно недовольную гримасу ее чуть смуглого лица на выражение, говорящее о сильном энтузиазме и тяге к действиям. - Я нашла за диваном коробку со старыми пластинками! - радостно объявила Милли, заранее предупреждая вопросы, готовые ливнем вылиться на нее из уст лучшей подруги. - The Beatles, Elton John, Nina Simon, Rolling Stones - да я их просто обожаю! А на пианино стоит проигрыватель. Брук, я сдаюсь. Давай мы арендуем этот лофт, - она сделала акцент на последнее слово, выразительно глядя на Дэйва. - Все равно у нас совсем не осталось времени на то, чтобы бегать по городу и искать что-то более подходящее. Бруклин серьезно посмотрела на подругу, пытаясь найти в ее взгляде хотя бы тень подвоха, но, не найдя там ничего, кроме ярого ажиотажа, громко завизжала, обнимая за шею Милли, которая хоть и была старше своей подруги, ростом все равно ей уступала. Радостный визг на долю мгновения заполнил все помещение, прежде чем укрыться в убежище серых стен. - Знаете, Дэйв. - Браун высвободилась из цепкой хватки Бруклин. - Моей лучшей подруге сегодня исполнилось восемнадцать лет. Мы специально решили запариться и снять что-то стоящее, чтобы отметить ее день рождения, и я хочу, чтобы все было на высоте. Если вы, Дэйв, не сможете привести этот подвал в нормальное состояние до семи часов вечера, то я найду вас и задушу во сне. Ясно? - Голос Милли оставался ровным и спокойным, а взгляд карих глаз был направлен прямо в голубые глаза арендатора, который, выслушав речь девушки, громко сглотнул. Конечно, он не верил в то, что она что-то ему сделает, но британки невысокого роста, с короткими коричневыми волосами и в красных кедах всегда его пугали. Мало ли чего можно ожидать от этих европейцев. - Оплата вперед, - отчеканил блондин, протягивая руку, чтобы взять деньги. Пока Милли рылась в своем маленьком рюкзачке, из которого периодически что-то вываливалось, Дэйв бросал жадные взгляды на Бруклин, которая задумчиво смотрела в одну точку, плотно сжимая ноги под короткой красной юбкой и, заложив руки за спину, раскачивалась из стороны в сторону. Даже надоедливые мотивы песен cardi b, которыми парень пытался забить свою голову, не заглушали желание, возникшее с появлением этой девушки в поле его зрения и до сих пор категорически отказывающееся исчезать. - Нашла! - оповестила всех Браун, выуживая из рюкзачка маленький голубой кошелек. - Думаю, мы остановимся на тридцатипятипроцентной скидке, - подвела наконец итог девушка, несколько раз пересчитав стопку зеленых купюр, и протянула их Дэйву. - Наши номера у вас есть. Позвоните, когда все будет готово. Дэйв недовольно посмотрел на сияющую Милли и задумчивую от чего-то Бруклин, крепко сжимая в руках приятно шуршащие доллары. Девушки уже были почти у выхода, когда Бруклин обернулась и, смерив блондина снисходительной улыбкой, сказала: - Ты можешь тоже прийти, если вечер свободный. Милли ошарашенно посмотрела на свою подругу и ткнула ее в бок. Дэйв был удивлен не меньше. Но вечер у него и правда был свободен, поэтому причин отказываться просто не было. Милли Бобби-Браун и Бруклин Вулфард познакомились в том возрасте, когда дети еще не умеют разговаривать, а единственными их способностями являются пускание пузырей и очаровательные детские улыбочки одним зубом, которые так умиляют всех мамочек и прочую родню. Первые шаги, рассматривание разноцветных картинок в больших детских книжках, игры в куклы, просмотр мультиков, первый велосипед, ярко-розовая губная помада с блестками на двоих, девичья влюбленность, первые эксперименты с косметикой, секреты, сплетни, ночные прогулки, выкуренная одна на двоих сигарета - эта длинная цепочка последовательных событий крепко связала двух девочек. Они и правда были очень близки. Поэтому когда Бруклин объявила о своем желании покинуть родную Великобританию и уехать учиться в Америку, Милли, не секунды не колеблясь, забрала документы из престижного английского университета, в котором успела отучиться один год, и отправилась паковать чемоданы, чтобы отправиться вместе с подругой на другой материк. Брук всегда была очень открытым и жизнерадостным человеком, поэтому очень быстро влилась в новую компанию, став любимицей не только своих однокурсников, но и ребят с других курсов. Но даже огромное количество новых друзей, бесконечные приглашения на различные вечеринки и праздники никак не поменяли ту крепкую связь, навеки сковавшую ее с подругой своего детства, с Милли, которая, не без помощи Бруклин, тоже оказалась затянута в круговорот безбашенной университетской жизни, и совсем скоро девушки стали активными участницами всякого рода внеклассной деятельности. Список гостей, который Бруклин составила как-то вечером, сидя за стареньким макбуком и попивая холодный кофе, был настолько длинным, что Милли даже не стала пытаться прочесть его целиком, понадеявшись хотя бы на то, что ее подруга пригласила не всех студентов с первого и второго курсов, а хотя бы только одну третью их часть. Поэтому сейчас, прогулочным шагом идя по нагретому солнцем тротуару, Браун в голове прокручивала всех университетских знакомых Бруклин, пытаясь мысленно угадать, кого из них она пригласила, а кого - нет. Брук шла рядом с ней, совершенно ни о чем не думая и не беспокоясь. Погода была просто отличной, и девушки решили прогуляться до арендованного помещения пешком, наслаждаясь последними летними деньками, которые совсем скоро должны были закончиться, оповещая всех школьников и студентов о начале учебного года. Вулфард была в предвкушении предстоящего вечера, ведь она наконец-то увидится со своими университетскими друзьями, которых не видела уже очень давно, по причине того, что все лето она провела у родителей, в Англии. Внутреннее ощущение того, что вечерний праздник пройдет просто замечательно, не оставляло девушку, заставляя ее пухлые, чуть подкрашенные губы расползаться в довольной улыбке. Девушки в нерешительности остановились возле железной двери, за которой скрывался снятый ими "лофт". Бруклин поднесла кисть руки к широкой ручке и, глубоко вздохнув, навалилась на дверь. К великому облегчению обеих, после небольшой уборки помещение и правда стало выглядеть намного лучше. Все старые вещи, еще с утра заполнявшие весь подвальчик, куда-то исчезли. Несколько мягких диванчиков были прислонены к стене, оставляя в центре комнаты много свободного пространства, которое можно было использовать в качестве танцевальной площадки. За барной стойкой аккуратно стояли картонные коробки с едой и алкоголем, заранее доставленные в указанное место. На маленьком круглом столике стояла стеклянная ваза с цветами, из под которой торчал уголочек белого листа бумаги. Бруклин аккуратно достала записку и, быстро пробежавшись по ней глазами и приулыбнувшись, вслух прочла: - "Ключи во втором ящике справа, стаканы в третьем"…так, тут не интересно, указания по поводу того, где что стоит…"спасибо, что позвали меня, я приду, как и все гости, к семи. Ключи нужно будет отдать Монике, когда соберетесь уходить. До встречи, Дэйв." - Брук подняла взгляд на подругу и сдула упавшую на глаз кучеряшку. Ее щеки почему-то покрылись легким румянцем, а на губах заиграла немного хитрая улыбка. Милли отлично знала, что означает этот взгляд, но оставила свои едкие комментарии при себе, лишь слегка усмехнувшись и покачав головой из стороны в сторону, заставив подругу смущенно отвернуться и сделать вид, что она ищет что-то в ящике. Браун положила солнечные очки на барную стойку и плюхнулась на диван, положив ногу на ногу. Лампочки и торшер, от которого исходил теплый розовато-оранжевый свет, создавали атмосферу уюта, и девушка мысленно отругала себя за то, что наехала на Дэйва с утра. - Ну и кого же ты все-таки пригласила? - поинтересовалась Милли, наблюдая за попытками Брук достать из коробки четыре бутылки пива за раз. Убедившись в полном провале идеи своей подруги и испугавшись за бутылки, которые в любую секунду могли разбиться о кафельный пол, Браун поднялась на ноги и подошла к темноволосой, выхватив пиво, почти выскользнувшее из рук девушки. Бруклин коротко поблагодарила подругу и начала перечислять приглашенных. На каждое угаданное несколькими часами ранее имя Милли довольно кивала, еще раз убеждаясь в том, что она просто отлично знает свою подругу. Повисло молчание, оповещающее о том, что именинница перечислила всех гостей. - О! - добавила она спустя какое-то время. - Еще будет мой брат, он совершенно случайно оказался неподалеку. Обещал заехать. Что-то глухо ударилось у Милли под ребрами. Сердце. Вокруг нее как будто образовался вакуум, не позволяющий двигаться, дышать и издавать даже малейшие звуки. Туман сизым покрывалом опустился на серебряную гладь озера. В густых зарослях травы громко стрекотали кузнечики и сверчки, повествуя свою историю тихому лугу, кольцом окружившему темный водоём, по краям которого частоколом пустили свои стрелы высокие камыши, стремящиеся вырваться из оков вязкой земли, что крепко приковала их ко дну, и отправиться в бесконечное странствие по просторам всепоглощающего черного неба, куполом раскинувшегося над спящим миром. Милли бежала вперёд, на далёкий звук квакающих в рогозе лягушек, которые, казалось, никак не хотели смириться с наступлением ночи, продолжая своим шумом разрушать дурманящую тишину. Она бежала, раздвигая руками высокие стебли осоки, чувствуя, что ее тоненькое летнее платье насквозь промокло из-за прозрачных капель росы, примостившейся на острых, зелёных листьях. Ее босые, исцарапанные о мелкие камешки и ломаные ветки ноги стремительно продолжали продвигаться сквозь изумрудный барьер высокой травы. Девочка на секунду остановилась, чтобы перевести дыхание и ещё раз убедиться в том, что она бежит в правильном направлении. Откинув короткие кучеряшки волос, она слегла нагнулась вперёд, пытаясь рассмотреть что-то на рыхлой от ночной влаги земле. Ее бегающий взгляд на секунду замер, и Милли широко улыбнулась, уверенно приближаясь к своей находке - глубокому следу, по всей видимости, совсем свежему. Дальше она продолжила двигаться по цепочке из отпечатков чьих-то ног, и совсем скоро перед ее взором открылось освещенное лунным светом озеро, на берегу которого плавно покачивался на волнах, бегающих от ветра по поверхности воды, лодочный причал. На самом краю длинного деревянного помоста, который, казалось, убегал куда-то прочь, поднимаясь по лунной дорожке прямо к небесам, кто-то сидел, пуская вверх сизые облачка сигаретного дыма. Милли сделала два шага вперёд и в нерешительности замерла, думая о том, что тот человек, наверняка, не ждёт ее. Она сама не знала, почему ей вдруг захотелось последовать за ним, проигнорировав строгий запрет родителей не выходить из дома с наступлением темноты. Но она уже здесь, и глупо было разворачиваться и идти домой, когда она уже почти окончила свое небольшое ночное приключение, добравшись до своей цели. Маленькие босые ножки застучали по дощатой поверхности старого причала. Эхо шагов прокатилось над всей поверхностью водной глади, смешиваясь с недовольными разговорами сонных лягушек и вечно бодрствующих кузнечиков. Тот человек обернулся, всматриваясь в приближающийся к нему маленький силуэт. Тусклый лунный свет по-началу не позволял Финну узнать его маленькую преследовательницу, но в конечном итоге, когда она подбежала уже совсем близко, мальчик облегчённо вздохнул и иронично усмехнулся. - Ты ведь не расскажешь родителям, вороненок? - шепотом спросил он, указывая на сигарету в его руке. - Надеюсь, это останется нашим маленьким секретом. Милли аккуратно присела рядом с Финном, опуская покрытые ранками ступни в теплую, как парное молоко, воду. - Как ты нашла меня? - безразлично поинтересовался мальчик, зажигая спичку и наблюдая за тем, как маленький огонек, возникнувший на ее кончике, медленно поглощает свою жертву целиком, превращая ещё недавно светлый кусочек лучины в черный пепел. Девочка с восхищением посмотрела на своего друга. Ветер мягко обдувал его небрежные черные кудри, заставляя их плавно колыхаться, взгляд карих глаз был устремлён куда-то вдаль, будто бы пронзая пространство. В сотый раз она испытывала этот детский щенячий восторг, изучая каждую веснушку, каждую родинку на хорошо знакомом, повернутом в профиль лице. - Мне захотелось тебя увидеть, Финнли, - пробормотала малышка, не отрываясь от созерцания немного угрюмого лица друга. Немного поколебавшись, она добавила: - Раньше мы каждый день гуляли вместе, ты, я и Бруклин, а сейчас ты нас как будто не замечаешь. Ветер шептал что-то в густых кронах далёких деревьев, вдалеке раздался какой-то плеск, будто кто-то нырнул в воду. Финн молчал, сливаясь с чарующей ночью, которая будто завладела им, поселившись звёздами на его лице и черным туманом в волосах. Милли было всего восемь лет, и она не до конца понимала тех чувств, того трепета, вызванных присутствием тринадцатилетнего Финна рядом с ней. Когда это всё началось? В начале лета, когда он просто прошел мимо, не удостоив ее даже малейшего взгляда печальных карих глаз, просто потому что он был уже взрослым, а она всего лишь ребенком? Или же все началось ещё в их первую встречу, когда Вулфард, так сильно похожий на маленького лягушонка, такой нескладный и круглолицый, впервые пригласил ее в свой маленький домик на дереве? В общем, Милли не могла обозначить точных границ между знакомством с Финном Вулфардом и влюбленностью в него. Это была та самая чистая и невинная детская привязанность, не омраченная никакими взрослыми штучками, обидами и разочарованиями. - Тебя нужно отвести домой, - разрушил наконец всепоглощающую тишину, которую как будто можно было резать ножом, как какое-то желе или масло, Финн, кидая окурок в воду, которая сразу разбежалась кругами во все стороны, и убирая спички в карман мешковатых шортов. Милли обиженно закатила губу. Ей нравилось сидеть здесь: нравилось чувствовать его присутствие рядом с собой, ей нравилось, что их ноги почти соприкасались, ей нравилось, что их руки лежали рядом, ей нравилось, какими маленькими казались ее пальчики по сравнению с его. Она так хотела, чтобы он все время был рядом. Ей хотелось слышать его ломающийся, хриплый голос, чувствовать сладковатый запах мяты, исходящий от его отросших за лето волос. Она скучала по нему. Скучала по домику на дереве, скучала по их играм, скучала по тому времени, когда он был ребенком и не стыдился игр с ней и со своей маленькой сестрёнкой, Бруклин. Скучала по тому, как он трепал ее волосы, щёлкал по носу, щекотал шею чуть ниже уха, называл "вороненком". - Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, почему перестал с нами дружить, - надулась девочка, скрещивая маленькие ручки на груди и устремляя взор куда-то вдаль. - Ты же не глупая, так что сама догадываешься, - отчеканил мальчик, немного нетерпеливо поднимаясь на ноги и протягивая Милли руку. - Ну же, ты идёшь? Можешь сидеть здесь хоть до утра, если хочешь, но я пойду домой. Малышка плотно сжала зубы, чувствуя, что слезы обиды и досады готовы в любой момент выступить на больших глазах, и покачала головой из стороны в сторону, надувшись ещё больше. Конечно, она знала причину, по которой Финн упорно игнорирует ее существование, но ей хотелось, чтобы он сам ее озвучил. Мальчик тяжело вздохнул. Это всё было неправильно. Они не должны быть здесь, совсем одни, ночью. Год назад Финну и правда нравилось проводить время со своей сестрой и ее маленькой подружкой. Они прекрасно ладили, и всё было отлично, но... Он вырос. А Бруклин и Милли все ещё оставались детьми. Он по-прежнему любил кроху Миллс с ее игривыми ямочками на щеках, вечно растрепанными волосами, сияющими глазами и звонким смехом. И иногда он оставлял свою новую компанию взрослых друзей и шел в сторону детской площадки, на которой проводили свои будни его маленькие подруги. Он останавливался неподалеку и наблюдал за ними. И порой ему очень хотелось все бросить, наплевать на то, что он уже взрослый, и снова подняться по верёвочной лестнице в домик на дереве, который пустовал уже больше года. - Мне с вами неинтересно. Вы занимаетесь какими-то глупостями, - холодно ответил мальчик и строго посмотрел на Милли, ясно давая ей понять, что разговор окончен. - Теперь мы можем идти? Малышка несколько раз моргнула, пытаясь прогнать пелену соленых слез. Она резко подскочила на ноги и, толкнув Финна, побежала по причалу, прочь от озера, прочь от друга, прочь, прочь... Мальчик на мгновение замер на месте, не понимая, что только что произошло. Способность двигаться вернулась к нему только тогда, когда силуэт Милли скрылся за высокой стеной приозерной травы. Он схватил старые кроссовки, которые валялись на причале, и помчался вслед за девочкой, которую он, кажется немного обидел. Милли неслась вперёд, не разбирая дороги, и периодически сдавленно вскрикивала, в очередной раз напоровшись на острый камешек. Финн не должен увидеть ее слез, которые ручьями скатывались по милому личику, оставляя за собой красные линии. Но ее силы были на исходе, а бесконечный зелёный лабиринт все не заканчивался. Она споткнулась обо что-то и с лету упала вперёд, приземлившись на руки, которые моментально испачкались в липкой земле. Милли громко взвыла и, притянув колени к груди, сжалась в клубочек, наконец-то давая волю рыданиям. Трава доходила Финну до груди, поэтому ему несложно было выследить виляющий путь девочки, которая, казалось, совсем не разбирала, куда ее несли ее же ноги. Увидев, что трава перестала шевелиться, будто Милли остановилась на месте, мальчик ускорил шаг, и совсем скоро до его слуха стали доноситься громкие всхлипывания. Когда он наконец увидел малышку, чей сарафан полностью измазался в земле, лежащей в траве и громко плачущей, ему захотелось ударить себя. Как он мог быть таким бесчувственным подонком? - Эй, Миллс, - тихо позвал он, опускаясь рядом с ней на колени. На секунду рыдания прекратились, как будто кто-то нажал на кнопку "стоп". - Вороненок, я не хотел тебя обидеть, правда. Давай я отведу тебя домой? Плечики Милли вновь начали содрогаться от периодических всхлипываний, которые она упорно пыталась глушить. Только малыши плачут, а ей давно уже пора повзрослеть. Какое-то время они просто оставались неподвижны, будто ночь околдовала их. Милли продолжала лежать на земле, а Финн все так же сидел рядом с ней, поглаживая ладошкой ее подрагивающую спину. Она была такой маленькой и беззащитной в сравнении с ним. Мальчику захотелось крепко-крепко прижать ее к себе и никогда больше не отпускать, зарывшись носом в непослушные кучеряшки. - Миллс, нам нужно идти. Скоро рассвет, - прошептал Финн, склонившись как можно ближе к ее уху. Не получив никакой реакции, он осторожно подсунул руки под маленькое тельце, поднимая его над землёй и притягивая к себе. Милли весила совсем немного, поэтому ему не стоило большого труда поднять ее на руки. - Да ты вся насквозь мокрая, - заметил он, ощущая, как его футболка пропитывается влагой при соприкосновении с холодной и промокшей тканью одежды девочки. - Так и заболеть недолго. Финн стянул с себя толстовку, которую он очень кстати накинул на себя перед выходом из дома, хотя на улице было достаточно тепло, и накрыл ей малышку. Милли чувствовала, как бьётся его сердце. Она сильнее прижалась к теплой груди мальчика, слепо тыкаясь носом в его ключицу, щекоча его своим свистящим дыханием. Наконец-то Милли окончательно успокоилась и подняла взгляд на Финна, который задумчиво смотрел на светлеющий горизонт. - Тебе, наверное, тяжело, Финнли. Давай я пойду сама? - предложила девочка. Финн коротко кивнул и опустил ее на землю. Милли немного поморщилась, чувствуя саднящую боль из-за большого количества ранок на ступнях, и ухватилась за болтающуюся руку мальчика, чувствуя, как он крепко сжимает ее маленькую ладошку. Губы малышки растянулись в удовлетворенной улыбке. Небо постепенно окрашивалось в розовые и светло-оранжевые оттенки. Стрекот кузнечиков сменился на звенящее пение птиц. Первые лучи солнца коснулись темных крон деревьев, окрашивая их в яркие цвета. За небольшим лесом скрывался огромный луг, который как будто весь был усеян хрустальными осколками, каждый из которых хранил в себе частичку солнечного света. Впереди показались первые деревянные домики. В основном это были современные коттеджи, оснащенные антеннами, а возле некоторых даже были собственные спортивные площадки или беседки. Финн и Милли остановились возле небольшого, двухэтажного дома. - Вот мы и пришли, - вздохнула девочка, стягивая с плеч огромную толстовку, которая была велика даже самому Финну. - Нет-нет, оставь ее себе, - запротестовал мальчик. - Пусть у тебя останется хотя бы что-то от меня. - Финн потупил взгляд. - Думаю, это последнее лето, когда я сюда приезжаю, - добавил он немного погодя. Милли подняла на него широко распахнутые глаза. - И...что это значит? - То, что, возможно, мы говорим с тобой в последний раз, вороненок. - А как же Брук? Она тоже не будет больше приезжать? - с надрывом спросила малышка, чувствуя, как бешено ее сердце бьётся о ребра. - Нет, сестра будет, а мне лучше в городе. Повисло неловкое молчание. Финн внимательно разглядывал свои ноги, а Милли - Финна: его лицо, его одежду, его волосы, его руки - пытаясь запомнить в нем каждую деталь, навсегда запечатлеть его образ в своей голове. - Тогда прощай, Финнли, - тихо пробормотала она скорее самой себе, чем мальчику. - Я буду скучать. - Никогда не говори "прощай", - грустно улыбнулся мальчик. - Возможно, мы ещё когда-нибудь увидимся. Девочка коротко кивнула. Финн наконец поднял глаза, сталкиваясь с печальным взором Милли, которая, он был уверен, снова ударится в слезы, когда он уйдёт. Мальчик развел руки в стороны, и девочка сделала несколько широких шагов вперёд, оказываясь прижатой к худощавому телу Финна. Она обняла его так, как умеют обнимать только маленькие дети: так сильно, что казалось, ребра могут сломаться из-за слишком настойчивой хватки. Они простояли так около пяти минут, не в состоянии отпустить друг друга. Ожидания Финна оправдались. На следующий день он просто уехал в город, наплевав на просьбы родителей остаться хотя бы до конца лета. И вот она снова чувствует себя маленькой восьмилетней девочкой, по уши влюбленной во взрослого брата своей лучшей подруги. Одно упоминание о нем заставило Милли перенестись назад во времени, снова оказавшись в том дне, когда она видела его в последний раз. Она помнила все до мельчайших подробностей, будто это было вчера, а не одиннадцать лет назад. Кровь бурным потоком прилила к щекам. Девушке казалось, будто она вся горит, будто ее лихорадит, как при самом сильном гриппе. На лбу выступила капелька пота, а глаза широко распахнулись, и внезапно Милли показалось, что ее способность видеть улучшилась в сотни раз, и вот она уже может отличить маленькие пылинки, покрывающие барную стойку. Но, конечно же, ей всего лишь показалось. Из ступора ее вывел голос Бруклин. - Ты помнишь моего брата? Думаю, вы виделись, когда он еще приезжал в загородный дом на лето. Финн. Помнишь его? - Девушка откинула назад густые кучерявые волосы и посмотрела на Милли. Если вид подруги, так внезапно изменившийся, и показался ей странным, она не подала виду. - Нет, - хриплым голосом ответила Браун, понимая, что ее молчание становится подозрительным. - Я не помню твоего брата. Мы были совсем маленькими, и, даже если мы и были знакомы… - Нет. Только не это. Только не снова. Ей совершенно не хотелось вновь увидеться с Финном мать его Вулфардом, вновь почувствовать себя беспомощной малышкой, которую Финн не удостаивал даже редкими взглядами. - Даже если мы и были знакомы, его образ стерся из моей памяти, - закончила предложение девушка и громко сглотнула. Бруклин коротко кивнула. Видимо, ответ показался ей вполне логичным и правдивым. - Думаю, нам стоит переодеться. Скоро начнут приходить приглашенные, - заметила она, кинув быстрый взгляд на наручные часы. Конечно же, студенты не отличались особой пунктуальностью, поэтому первый гость появился только в 19:17. Но стоило первому пришедшему переступить порог, как помещение молниеносно начало заполняться вновь и вновь прибывшими. Из двух больших колонок грянули раскаты электронной музыкой, а подвал наполнился разговорами и смехом молодежи. Бруклин, черное платье которой смотрелось просто восхитительно на ее подтянутой фигурке, металась от одного к другому, радостно приветствуя каждого и принимая поздравления. Скорее всего, она не приглашала половину из пришедших, но это не мешало ей одинаково лучезарно всем улыбаться, скрывая факт того, что она даже не знает их имен. Совсем скоро копна кучерявых черных волос затерялась где-то в толпе уже немного опьяневших юношей и девушек, которые, не обращая внимания на то, что пол уже был чем-то залит, скидывали высокие каблуки и начинали энергично двигаться в ритм громкой музыке. Милли никогда не была фанаткой громких тусовок, поэтому, обменявшись приветствиями с несколькими хорошо знакомыми ей людьми, она примастилась на высоком стуле у барной стойки, потягивая колу с виски из высокого стакана. Пару раз к ней подходили какие-то неизвестные ей парни, утягивая за голые руки - а иногда и ноги - на танцпол, но Браун лишь смущенно улыбалась и отвергала каждую попытку затащить ее в гущу всеобщего веселья. Основная причина была даже не в том, что Милли не хотелось пить, танцевать и веселиться. Она просто очень боялась, что где-то в этой толпе скрывается Финн, и если она увидит его, то та детская влюбленность может перерасти в уже полноценную зависимость от парня, а ей этого совсем не хотелось. Но время близилось к девяти, алкоголь мягко ударил девушке в голову, а оглушающие звуки отдавались болью в висках. Ее опасения по поводу того, что она вновь влюбится в брата подруги, казались ей самым настоящим бредом. Как вообще такое могло прийти в голову? Ей было восемь лет очень и очень давно, с тех пор многое изменилось. К горлу подступила тошнота, а голова безумно пульсировала. Нужно было выйти на воздух. Милли, осушив стакан, спрыгнула со стула, поправила мини юбку и черный топик с большим вырезом и, откинув шпильки в разные стороны, начала протискиваться между громко смеющимися, обильно потеющими людьми, пробираясь к лесенке, ведущей к выходу из душного помещения. Большинство людей, мимо которых проходила девушка, были ей незнакомы. Где-то в толпе она увидела своего однокурсника, чуть дальше - официантку, работающую в кафешке рядом с университетом. Почти у самого выхода она натолкнулась на Дэйва, который сменил рубашку на мятную футболку-поло. Он неловко улыбнулся ей, но Браун, проигнорировав жест парня, оттолкнула его в сторону, стремясь как можно скорее выбраться на улицу. Ступенька, еще одна, еще… Эта лестница показалась ей бесконечной. Когда ее рука наконец нащупала железную дверь, Милли показалось, что от начала подъёма ее отделяет безумное количество времени. Девушка со всех сил толкнула последнюю преграду, мешающую ей выбраться на желанную свободу, но дверь мало того что не открылась, а как будто толкнула Браун обратно в подвал. Милли хотела попробовать еще раз, но внезапно дверь отворилась, впуская в комнату поток свежего воздуха и высокого юношу в серой спортивной толстовке. Он обошел Милли и начал спускаться по лестнице. Остановившись где-то на середине, он скинул капюшон с головы - и зачем ему вообще надевать на себя капюшон летом? - позволяя черным кудрям растрепаться во все стороны, и громко крикнул: - С днем рождения мою младшую сестренку Брук! Браун, в далеко не трезвой голове которой еще не появилось осознание того, кто стоит буквально в паре метров от нее, громко фыркнула, поражаясь глупости парня. Можно было догадаться, что из-за громкой музыки его никто не услышит. Дверь, в которую на этот раз никто не пытался вломиться с другой стороны, легко открылась, позволяя Милли наконец-то оказаться на свободе. Понимание того, с кем она столкнулась у выхода, внезапно накрыло ее с головой. По спине девушки пробежали мурашки. Она сама не знала, почему ее так волнует факт того, что она находится в одной комнате с другом своего детства. Их, по сути, ничего не связывает, к тому же, нет совершенно ничего сверхъествественного в том, что Финн пришел на день рождения своей сестры. Выпитый алкоголь постепенно ослаблял свою хватку, позволяя Милли вновь нормально мыслить. Свежий воздух, поступающий в легкие, позволял ей дышать полной грудью, голова перестала болеть, надоедливые мысли о Финне как будто покрылись мутной пленкой. В сознании не осталось ни одной мысли. Сделав последний глубокий вдох, Браун снова вошла в помещение, оставляя за своей спиной темное ночное небо. Желание буйствовать вместе с остальными все еще отсутствовало, поэтому Милли поскорее заняла свою позицию у барной стойки, вновь потягивая что-то прохладное и не сильно алкогольное из длинной трубочки. Кажется, слух наконец-то привык к гулкой музыке, и девушка даже прониклась этой атмосферой сумасшедшей пьянки, отстукивая ритм ногой и покачивая головой в такт мелодии. Она уже готова была пуститься в пляс с остальными гостями, как вдруг кто-то плюхнулся на стул рядом с ней, который до настоящего времени пустовал. Браун посмотрела на подошедшего и моментально столкнулась с изучающим взглядом карих глаз, которые будто видели ее насквозь. Неаккуратные черные вьющиеся волосы, острые скулы, россыпь веснушек, пухлые губы - он не сильно изменился за прошедшие одиннадцать лет. Только во взгляде, который тогда был немного печальным и скучающим, сейчас плясали искорки веселья. - Мы когда-нибудь встречались раньше? - завопил Финн, пытаясь перекричать музыку. Его голос немного смутил Милли, ведь когда они виделись в последний раз, голос Вулфарда еще не сломался и был совершенно детским. Она открыла рот, чтобы ответить что-то, хоть что-нибудь, но низкий, с хрипотцой голос юноши настолько сбил ее с толку, что она не могла вымолвить ни слова. Финн повторил свой вопрос, ссылая молчание девушки на громко играющую песню. Браун энергично замотала головой из стороны в сторону, от чего ее короткие волосы, которые она все утро старательно укладывала, забавно заметались. Она перехватила взгляд парня, который, быстро пробежавшись по ее стройному телу, остановился на ее груди, и смущенно подтянула топик. Финн, совершенно не стесняясь, начал подробно изучать ее лицо, все еще пытаясь найти в нем какие-то знакомые черты. Милли отвернулась в сторону и, взяв в руки стакан, начала большими глотками пить налитый в него напиток. Вулфард улыбнулся, не переставая следить за каждым движением девушки. - И как же тебя зовут? - спросил он, когда Браун выпила все до последней капли. - Возможно, Бруклин рассказывала про тебя. Браун, которая смогла наконец-то взять себя в руки, развернулась к Финну и очаровательно ему улыбнулась. Это просто брат ее лучшей подруги. Ничего больше. - Меня зовут Моника, - без запинки ответила она. - Не думаю, что Бруклин обо мне рассказывала, мы не очень близко знакомы. - Моника… - задумчиво произнес Финн. Кажется, он ожидал услышать что-то другое. Но в следующий момент на его лице уже появилась улыбка, и он протянул руку, которую Милли без промедлений пожала. - Позвольте угостить вас выпивкой, - шутливо предложил он, доставая из-за барной стойки стеклянную бутылку с каким-то пойлом. - Благодарю, - хихикнула Браун, сама себе поражаясь, ведь такое поведение было ей совсем не свойственно. Разговор с Финном шел на удивление гладко и приятно. Милли на ходу придумывала историю о какой-то Монике, приписывая ее личность себе, а Финн рассказывал какие-то забавные истории из своей школьной и студенческой жизни, заставляя девушку громко смеяться. Все ее обычное стеснение куда-то пропала, и она, широко улыбаясь и облокотившись о стойку, взахлеб слушала рассказы юноши, потягивая что-то непонятное из своего стакана и игнорируя взгляд Финн, который периодически падал на ее декольте. Ей было весело. Она не думала о том, что Финн является тем самым мальчиком, к которому она испытала первую влюбленность, не думала о том, что с каждой фразой его лицо пододвигается все ближе и ближе к ее, оправдывая это плохой слышимостью из-за музыки. Ей приходилось отгонять желание запустить руки в его кудрявые волосы, которые казались такими мягкими, и провести пальцем по пухлой губе. Еще одна бутылка отлетела в сторону, Милли хотелось безостановочно смеяться. А еще танцевать, о чем она и оповестила Вулфарда, который, громко рассмеявшись и заметив, что она, кажется, пьяна, схватил ее ладонь, переплетая их пальцы. Девушка всем телом прижалась к его руке, которая утягивала ее вглубь толпы. Она не знала, сколько было времени, но для себя отметила, что людей поубавилось. Финн совершенно не умел танцевать, и его движения заставляли Браун безудержно хохотать, что, казалось, очень нравилось юноше, потому что с каждой минутой он двигался все страннее и страннее, вызывая у Милли новую волну смеха. Девушка танцевала совсем неплохо, и она с удовольствием заметила завороженный и жадный взгляд Финна, который пытался уследить за каждым изгибом ее пластичного тела. Заиграла какая-то плавная песня, и Вулфард, будто его притянуло магнитом, внезапно прильнул к Милли, обхватывая ее за бедра и плотно прижимая к себе. Только сейчас девушка заметила, насколько он был высоким. Она прижалась к нему грудью настолько близко, что чувствовала биение его сердца своим телом. Прямо как одиннадцать лет назад, когда он нес ее на руках к ее дому. От Финна исходил жар, и щеки Милли покрылись ярким румянцем. Она закусила нижнюю губу и томно вздохнула, почувствовав, как рука юноши залезла под ее топик, очерчивая узоры на выпирающих ребрах. Она не стала отстраняться, когда он поместил ладони чуть выше, прикасаясь к ее груди, а лишь сократила расстояние между ними по максимуму, теряясь в его объятиях. Они продолжали двигаться в такт песни, хотя мысли обоих были уже где-то далеко. Вулфард вернул руки на бедра девушки, сжимая в одной из них ее ягодицу. Браун посмотрела в его карие глаза, ясно прочитав в них желание. Казалось, они поняли друг друга без слов, потому что Финн, не выпуская девушку из своих рук, начал медленно продвигаться к деревянной дверце, за которой находился туалет. Они ввалились в достаточно большое, ярко-освещенное по сравнению с подвалом помещение и наконец-то отцепились друг от друга. Милли присела на краешек раковины, глядя на то, как Финн, чертыхаясь, пытается закрыть защелку на двери. Это выглядело очень забавно, ведь если бы не его возбужденное и опьяненное состояние, он бы справился с этой задачей на раз-два. Раздался характерный щелчок. - Мы точно никогда раньше не виделись? - в который раз спросил Вулфард, еще раз осмотрев девушку, топик который был немного приспущен, наполовину оголяя небольшую грудь. Она не успела ничего ответить, потому что Финн, резко сорвавшись с места, молниеносно приблизился к ней и впился своими губами в ее. Милли не до конца могла поверить в то, что происходит. Она целуется с человеком, с которым играла в домике на дереве, когда ей было семь лет. Финн, который, казалось, не хотел останавливаться на обычных поцелуях, проник своим языком в рот девушки, преодолевая барьер из ровных зубов. Милли ухватилась руками за его шею, и юноша, легко подхватив Браун на руки, усадил ее на раковину, вжимая ее хрупкое тельце в холодный кафель стены, не разрывая поцелуя. Почувствовав, что им обоим не хватает кислорода, Финн оторвался от губ девушки, опускаясь ниже по шее, к ключице, дорожкой темных отметин. Милли откинула голову назад, устремляя взгляд в потолок. Она обвила ноги вокруг поясницы парня, прижимаясь к нему всем телом. Они были так близко. И когда Финн, приспустив ее топик, прикоснулся губами к груди, она тихо простонала его имя: - Финнли… Парень резко отстранился. Милли вдруг стало очень холодно, и она обхватила руками оголенную грудь, испуганно глядя на Вулфарда. Только два человека называли его так. Его сестра и…Милли. Брови Финна полезли на лоб. Он наконец-то понял, почему эта девушка казалась ему такой знакомой. Потому что они были знакомы. Прошло одиннадцать лет с их последней встречи, но не было ни дня, когда бы он не думал о ней. Образ маленькой босой девочки с коричневыми кучеряшками, к которой он всегда так трепетно относился, навсегда запал в его душу. Он не был достаточно близок с сестрой, чтобы узнать у нее о судьбе Милли, о судьбе "вороненка", как он всегда ее называл за черные глаза и темные волосы, поэтому каждый гребаный день ему приходилось гадать, где она, с кем она, какой жизнью живет... И сейчас, глядя на растрепанную и немного напуганную девушку, чей взгляд ясно говорил: "что я сделала не так?" - он наконец-то ясно мог видеть в этой девушке ту малышку, которую он по-своему любил всю свою жизнь. Но сейчас он не хотел во всем этом разбираться. Ее обкусанные губы и вздымающаяся грудь казались такими манящими, что Финн, не в силах сдерживать себя, вновь прикоснулся к ее губам, но на этот раз нежно, мягко, будто боясь, что она, словно иллюзия, вдруг исчезнет, оставив его одного. Милли послушно отвечала на поцелуй, легко массируя кожу головы юноши. Его руки задрали ее юбку, и он пальцами начал чертить круги на внутренней стороне ее бедра. - Что мы делаем? - прошептал он, цепляясь зубами за мочку уха Милли. - То, о чем завтра будем жалеть, - тоже шепотом ответила она, нетерпеливо стягивая с него футболку. Ей не хотелось останавливаться. - И мы все-таки сделаем это, зная, что завтра будем жалеть? - Он ухватился пальцами за резинку на ее нижнем белье. - Не знаю, что будет завтра, но сейчас я хочу этого. - Вцепилась в его ремень, пытаясь расстегнуть его дрожащими непонятно от чего руками. - Можем сослаться на количество выпитого алкоголя. Неплохое оправдание. - Прикасается пальцами к влажной ткани между бедрами. - Согласна. - Закусывает губу, пытаясь сдержать громкий возглас, готовый в любой момент сорваться с уст. - Отлично. Финн еще раз заглянул в темные глаза Милли, ища там согласия. Девушка коротко кивнула. Их прервал громкий стук в дверь. Вулфард готов был убить человека, который прервал то, что еще, по сути, даже не началось. - Эй, время аренды закончилось! Если вы не отдадите ключ, мне придется вызвать полицию! - раздался истеричный женский голос. Финн и Милли непонимающе переглянулись. Требование какой-то женщины повторилось. Только сейчас они заметили, что было очень тихо. Никакой музыки, никаких голосов, никакого смеха. Вулфард быстро застегнул ремень и натянул футболку, стараясь не смотреть на Милли, которая, стоя у зеркала, тоже пыталась привести свой внешний вид в хотя бы относительный порядок. Когда они наконец вышли из туалета, то с удивлением обнаружили, что в подвале не осталось ни одного человека, а о вечеринке напоминали только раскиданные повсюду бутылки. Браун рванула к своему рюкзаку и выудила оттуда телефон, моментально замечая двадцать семь пропущенных от Бруклин и одно сообщение: "Я уехала с Дэйвом. Думаю, Финн подвезет тебя. Расскажешь все завтра. Отдай Монике ключи. Люблю." Наверное, не стоило Финну садиться за руль после того количества алкоголя, что он выпил, но юноша убедил Милли в том, что он совершенно трезв, и, несмотря на все ее возражения, убедил девушку сесть в машину. Они ощущали некую неловкость, поэтому Браун залезла на заднее сидение, а Финн не стал возражать. Какое-то время они ехали молча, не находясь, что можно сказать друг другу после того, что между ними было. - Я знаю, что тебя зовут не Моника, - прервал наконец тишину Вулфард. - И я не понимаю, зачем ты назвалась чужим именем, Миллс. Девушку всю передернуло, и она виновато посмотрела в зеркальце заднего вида, сталкиваясь с упреком во взгляде Финна. - Мне не хотелось как-то связывать наше общение с нашим прошлым. Ведь мы расстались…не очень тепло, - попыталась объяснить девушка, пытаясь оправдаться скорее перед собой, чем перед Финном. - Так было проще для нас обоих. Я не хотела, чтобы ты воспринимал меня как какую-то малявку. Вулфард, на секунду оторвался от дороги, посмотрев на девушку, громко рассмеялся. - Ты посмотри как надулась. Совсем как в детстве, вороненок. Годы тебя не меняют. Было очень странно слышать это прозвище из уст взрослого парня, почти мужчины. Но когда Милли услышала его, на ее глаза навернулись слезы. Слезы обиды за то, что он не общался с ней столько лет, слезы непонимания его действий, когда он просто уехал, толком ничего не объяснив. - Почему ты уехал? Почему перестал со мной дружить? - плаксивым голосов спросила Браун, сама поражаясь тому, как банально и по-детски это звучит. Но ей было плевать. Она ждала одиннадцать лет, каждый день лелея надежду на то, что они еще встретятся, и теперь она хотела получить ответы на эти два элементарных вопроса. - Общаться перестал, потому что очень крутого из себя строил. А уехал…наверное, тоже поэтому. А еще потому что не мог смотреть на то, как ты наслаждаешься детством, когда я уже вырос, - задумчиво произнес юноша. - Мне хотелось, правда очень хотелось проводить время с тобой и с Бруклин. Но я был уже взрослым, а ты - совсем ребенком. И все это… Все это казалось мне неправильным. - Почему? - упрямо спросила Милли, не до конца понимая ответа. - Не знаю, - пожал плечами Финн. - Наверное, я всегда любил тебя, а ты была слишком маленькой, чтобы что-то в этом понимать. И это было тяжело. Проще было просто уехать. Вновь повисло молчание. - Но сейчас то я уже не маленькая, - осторожно заметила девушка, вызывая улыбку на лице Вулфарда. - Не маленькая, - подтвердил он. - И что мы будем с этим делать? Со всем этим? Машина внезапно затормозила, и Финн отстегнул ремень. - Переночуешь сегодня у меня. - Хорошо. Они продолжили сидеть в машине, не шевелясь и не издавая ни звука. - Я полюбил тебя сразу как только увидел, Миллс. И, наверное, навсегда, - после долгой паузы вымолвил Финн. - У меня кое-что есть для тебя, - сказала вдруг девушка, запуская руку в рюкзак и доставая оттуда старую, потрепанную толстовку. - Думаю, она будет тебе маловата, но это неважно. Финн усмехнулся и покачал головой из стороны в сторону, принимая из рук Милли свою старую вещь. - Думаю, ее можно выкинуть. У меня много толстовок, можешь выбрать любую. К тому же, теперь я не позволю себе снова сбежать от тебя. Ты спрашиваешь: что мы будем с этим делать? Я думаю, стоит попробовать наверстать упущенные одиннадцать лет. Что думаешь? - Думаю, это просто отличная идея. И она по-детски улыбнулась милыми ямочками на розоватых щеках.