***
Маринетт протяжно зевнула. Уроки мадам Менделеевой всегда были до невозможности скучными, а когда она решила объединить два класса — они стали ещё и невыносимыми. Кабинет, в котором сидела девушка, был чуть ли не битком набит учениками. То здесь, то там мелькали чужие головы, из-за которых увидеть школьную доску являлось одной из самых неприятных проблем. Да и личного пространства у неё было значительно меньше, чем обычно. Мысленно Маринетт уже проклинала всех и вся кругом, а в особенности того, кто придумал эту дурацкую идею с объединением. Точно месье Дамокл, и никак иначе. — думала она, параллельно записывая в тетрадь изучаемый материал. Их директор всегда любил необычные мероприятия и был заядлым сторонником выдвижения новых и безумных идей, как например, была эта. Юная особа пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, которого просто-напросто не было. В помещении было очень душно, а открывать окна на распашку во время занятий мадам Менделеева не любила. Да тут даже дело было не в любви, а в обычной вредности. Чересчур ворчливая и всем недовольная учительница никому не хотела уступать и никогда этого не делала. Наверное, боялась потерять контроль над непоседливыми учениками. — мелькнуло у неё в голове, что отчасти было правдой. Создавалось ощущение, что иногда пожилая женщина действительно оккупировала весь класс и территорию кабинета. Бывало, одно неправильное движение означало чуть ли не преждевременную смерть. Тебя буквально уничтожали на месте и стирали с лица земли. А это было зрелищем не самым привлекательным. К тому же когда на тебя были направлены взгляды всех одноклассников. Да и саму стратегию «держать всех в страхе» Дюпэн-Чэн считала далеко не удачной. Скорее, безвыигрышной. Какая была выгода для учителя в том, что дети её боялись? Страх порождал в подростках, в первую очередь, неприязнь к предмету и нежелание учить его. А после и вообще — охоту пропускать занятия. Все те минуты, просиженные на уроке, были для школьников ничем иным как пыткой. Пыткой, которая никогда не заканчивалась. Но печальней всего были, наверное, конечные результаты, которые не оправдывали ничьих ожиданий. Они были гораздо хуже, чем могли быть в другом случае. Когда приходило разочарование, тогда приходила и злость. Учительница кричала и гневалась, валила всю вину на своих подопечных, когда единственный виновным в ситуации была лишь она одна. Маринетт была убеждена: главная цель преподавателя была заинтересовать детей в своём предмете, пробудить у них желание тянуться к знаниям, а не убивать зачатки интереса на корню. Но это делалось чуть ли не ежедневно и так прижилось ко всем, что даже если бы она сейчас устроила бунт, вряд ли, кто-нибудь выслушал её в полной мере и прислушался. Никто не хотел проблем на свою голову. И это ясно почему. Но и никто не хотел решать эти проблемы. Слишком много хлопот. Поэтому и приходилось мириться с этим и терпеть. Что было очень и очень печально. Черноволосая непроизвольно потянулась, когда звонок прозвенел, и урок наконец-то был окончен. Ещё один мучительный этап был пережит. Оставалось совсем немного. Сумка была уже собрана, а её хозяйка была готова выйти из аудитории, когда кто-то неожиданно потянул её за плечо. Девушка мгновенно обернулась. — Надо же как повезло! Мы оказывается в одной академии учимся! Ты так быстро убежала в прошлый раз, что я даже не успела тебе вернуть вот это, — встретить незнакомую мулатку, которая, вроде бы, знала Маринетт, было случаем внезапным. Да тем более, когда та настойчиво копошилась в своём портфеле в поисках чего-то, о чём Дюпэн-Чэн не имела ни малейшего представления. Когда всё же это «что-то» оказалось в её руке, и брюнетка была наготове сказать, что её перепутали с кем-то другим, и она ничего не теряла, её прекрасным образом перебили. — Знаешь, было необязательно так сразу сбегать. Могла и просто сказать, что тебе не по душе совместное проживание. Ну, бывай, — эта загадочная девушка тут же испарилась и смешалась с толпой, как будто её тут не было. Всё, что от той осталось — лишь смутное воспоминание и этот странный брелок, который черноволосая сжимала в своих руках. Она посмотрела на небольшую пятиугольную подвеску в форме звезды и отчётливо заметила, что такую штуковину у себя она видела впервые. Никто из друзей не дарил ей подобного ни в детском саду, ни в младшей школе, ни в средней и даже в старшей. Таких милых подарков она не получала и от своего парня, Луки, который всякий раз любил одаривать её всякими девичьими побрякушками. Возможно, это принадлежит ей? — такая мысль сразу же проскочила у неё, стоило синеглазой вспомнить про не менее обычную «самозванку». Именно так она и называла Бриджит, к которой пока не успела до конца привыкнуть. Уж слишком быстро на неё всё свалилось. Вместе со спрятанной уже в карман сумки вещью Маринетт вспомнился и один маленький инцидент, произошедший перед уроком математики. И, кажется, это происшествие было именно с участием той самой темнокожей незнакомки. Тогда Дюпэн-Чэн спокойно сидела на своём месте и тщетно пыталась перепроверить задание, сделанное днём ранее. Но это было, скорее всего, безуспешно: посторонний шум постоянно отвлекал её, что не говоря о других людях. В такой обстановке работать никак было нельзя, поэтому она позволила себе недолгую передышку. Может быть, она помогла бы ей хотя бы немного сосредоточиться. Глаз невольно отвлёкся на очередную шумиху и кучку ребят, собравшихся в центре кабинета. Маринетт с нескрываемым интересом следила за чужими жестами и движениями, значение которых не до конца могла понять. Лишь благодаря шёпоту с передних парт ей удалось более менее выяснить детали всего шума. Как оказалось, некая Алья Сезер так неудачно порезалась о бумагу, а известная модель, Адриан Агрест, как раз вызывался ей помочь, подарив бесплатный пластырь. И из-за этого такой галдёж! Как глупо… — она заметно фыркнула и от созерцания благодарящей мулатки вернулась к проверке работы. Нечего ей было отвлекаться на такую чепуху. Лишь зря время потеряла. Школьные коридоры были заполнены до отвала, а её живот до сих пор пустовал. Брюнетка понимала, надо было срочно исправлять такое недоразумение, поэтому стремглав побежала в кафетерий, где зайти ей вновь не дали. В самом конце, когда до цели всего было ничего, ей преградили дорогу заинтересованные в ней по какой-то неизвестной причине люди. Точнее, на этот раз это был, пожалуй, самый популярный и всеми узнаваемый звезда школы. Она лишь вопросительно изогнула бровь, в воспоминаниях прокручивая все варианты и случаи, где могла бы хоть каплю провиниться перед парижской моделью. Или хотя бы один момент, за что она так нечестно заслужила долю его внимания к своей персоне. — Прости, пожалуйста, за прошлый раз. Я, правда, не знаю, в чём виноват. Мы, кажется, когда-то были знакомы, но я тебя совсем не помню. Прости за это тоже. Прошу прими моё приглашение в качестве извинения! — увидеть извиняющегося перед тобой Адриана Агреста было… было впечатляюще. Получить от местной элиты купон из их пекарни — не менее потрясающе. А не знать, за что извинялся этот бедняга — вообще шикарно. Но давние подруги Маринетт учили её во всякой нелепой дикости находить плюсы. А пропустить такой шанс мило поболтать о всяком с видной фигурой она никак не могла. Это был тот момент, когда нужно было воспользоваться выпавшей возможностью незамедлительно. Даже, если это никак не касалось её. — Я подумаю… — задумчиво ответила она, и широкая улыбка тут же озарила лицо модели. Он был вне себя от радости, а она лишний раз отметила для себя, что иногда притворяться кем-то другим не так уж и плохо. Дюпэн-Чэн точно не помнила, что сказала в тот раз ещё, но, вроде бы, что-то подобное точно вылетело из её уст: «я дам тебе знать, когда мне будет удобно». На том они и разошлись. Настроение девушки значительно поднялось после этой короткой беседы, а когда она ещё, выходя из кафетерия, мирно попивала свой любимый кофе, оно взлетело до вершины. Непредвиденное знакомство с Агрестом льстило ей. Обычно к тому было не дотянуться, а сейчас она буквально стояла рядом с ним. Ну и, в конце-концов, что плохого, что она взяла самое лучшее из той нелепицы? Польза была же равной. И ему стало легче, и ей приятней. Не знаю, что ты там натворила, Бриджит, но спасибо тебе! — да, пожалуй, жизнь определённо стала налаживаться. В этом Маринетт убедилась на собственном опыте.***
— Твоё? — девушка бросила на кровать тот несчастный брелок, отданный ей несколькими часами ранее. И если бы Дюпэн-Чэн не стояла бы к своей соседке спиной, то легко могла заметить удивление на её лице. — Как… Откуда? — верно, Бриджит изумилась не на шутку. Как могла вещица, подаренная ей некогда Феликсом, оказаться у Маринетт? — Твоя подруга любезно отдала мне его вместе со словами «почему ты сбежала?» — она попыталась изобразить чужой голос, но то была не очень удачная попытка. Мари разом сбросила с себя всю эту надоедливую школьную форму и попутно принялась надевать домашнюю одежду. — Честно слово! Пустила чёрта себе на спину, приходится его тащить. Два раза уже перепутали с тобой. Не думала, что ты окажешься такой популярной, — она усмехнулась. Впервые ей надо было признать, что недавно появившаяся в её доме сумасшедшая обошла её по всем фронтам. — Алья? Брось, она, скорее, воровка моего жилища, чем подруга. Именно благодаря ей, я здесь. Хотя и здесь тоже не всё так плохо, — синие глаза всё рассматривали пятиконечную звезду, и в душе что-то нехотя кольнуло её, заставив вспомнить то радостное чувство, которое она когда-то испытывала. Подарок Феликса, такой детский и такой никудышный, до сих пор будоражил ей сердце. Как бы она ни могла выкинуть его из головы, целиком и полностью никогда не получалось. Да и, наверное, не получится. Он всегда будет с ней, как кровавое напоминание о тех днях. — Скажи, откуда ты знаешь Адриана? — черноволосая немного отвлеклась и непонятливо взглянула на собеседницу. — Он учится в твоём классе? — сразу же последовало из конца комнаты. Уж не думала Бриджит, что та странная копия её и её ночной кошмар окажутся так близко друг к другу. — Нет, в параллельном. Он был как раз вторым, кто принял меня за тебя. И всё же. Что ты такого натворила, что сам идол академии стоял передо мной и жалостно извинялся? — любопытства у двойника было не занимать. Впрочем, Бриджит сама была такой в более юном возрасте. И когда ей тонко намекали на собственный недостаток, она не слушалась. Теперь же прекрасно понимала, каково было её одноклассникам и знакомым. Что ж. Бумеранг всегда возвращается обратно к его владельцу. — Боюсь, это не то, что можно рассказывать направо и налево. Ограничимся тем, что я работала в компании его отца, и его сынишка, возможно, является одной из причин, почему меня оттуда выгнали, — проговорила черноволосая и замолчала. Инцидент с Агрестами не был самым хорошим её воспоминанием. Больше тягостным и грустным. Наполненным сплошной темнотой и болью. — Как знаешь, — собеседница пожала плечами и перелистнула страницу какого-то известного журнала моды. — Но увольнение с работы… Это разве не веский аргумент для ненависти? — ненависти? Бриджит задумалась. Была ли это ненависть? Нет. Похоже было больше на жалость и недовольство реальностью. Она была не удовлетворена этим миром, концом этих отношений и самим Агрестом, поэтому она выбрала лёгкий путь для побега — возненавидеть своё прошлое и постараться прожить новую жизнь. — Кстати, у тебя сейчас перерыв? — этот вопрос подействовал на неё, как ведро холодной воды на кота. Она вмиг вернулась обратно на землю. — Не совсем. Я готовлюсь к скорому выходу. Сегодня я ещё и разносчик сладостей, — Бриджит усмехнулась сама себе. Она не представляла себя в роли доставщика заказов в детстве. Видимо, будучи малышкой, которая была слишком привязана к дому, она очень мечтала и в будущем о такой же прекрасной жизни. Но вот чуть-чуть переборщила со своим желанием, которое спустя несколько лет воплотилось в действительность. — Тогда захвати молока на обратной дороге, — услышала брюнетка, когда выходила из комнаты. Её десятиминутный отдых уже закончился, а работа себя не ждала. Чем быстрее расправиться с ней, тем скорее выдохнет.***
Уже заметно вечерело, когда последний заказ был доставлен, а бутылка молока куплена в ближайшем по пути магазине. Заходящее солнце ослепляло своими лучами, превращая небо в красно-оранжевую пелену. Тьма постепенно сгущалась и целиком налегала на город. Загорались первые фонари. Синеглазая не спеша прогуливалась по улицам Парижа, вдыхая пряный аромат наступившей осени и полностью отдаваясь порывам ветра. Вечер, пожалуй, был самым лучшем временем в жизни столицы. Враз он зажигал своими огнями сердце Франции, превращая его в нечто восхитительное и неповторимое. Город преображался, и порой уже было трудно узнать в нём обычный дневной мегаполис. При свете он бушевал, бурлил и кипел толпами людей и разными звуками. Под вечер же — буйствовал и кричал многочисленными красками и невообразимыми пейзажами. Сердце будто застывало и останавливалось от таких закатов. Бриджит ещё долго бы могла, не отрывая глаз, любоваться чудесами природы и вздыхать, и охать, если бы не мимо скользнувшая белокурая девица, что отчётливо напоминала ей второй кошмар. Первый же был связан с Агрестами и являлся реальным наяву. А вот этот… этот был её постоянным ужасом во сне. А скользкая фраза, которую она едва услышала от блондинки, была тому подтверждением. У тебя мало времени. Если не поторопишься — умрёшь. Инвалидная коляска со своим пассажиром уже давно скрылась из виду. Люди давно смешались, образовав новую толпу, готовую вытеснить черноволосую прочь. А она… Она так и стояла посреди улицы, не способная и шелохнуться. Она не могла понять: то ли в голове опять загудело, то ли это были машины, проезжавшие мимо неё. Мысли вновь обратились в бешеный водоворот, и она уже не могла прийти в себя. — Только что. Только что… Нет. Это определённо была она, — несвязно бурчала себе под нос Дюпэн-Чэн, когда осознала: её грех опять вернулся к ней. Хлоя Буржуа вновь появилась на горизонте, и юная особа была уверена, что не просто так. Возможно, дочь мэра, сидевшая взаперти и прятавшаяся от неё несколько лет, вышла в свет именно за ней. Возможно, клокочущая жажда мести наконец в той пробудилась и ждала своей очереди вылиться наружу. Расплата за совершённые грехи состоится уже скоро. И она будет далеко не сладкой. Это будет извергающийся вулкан, который пока только задымил. А она, Бриджит, будет тем несчастным путником, балансирующим между пропастью во тьму и жизнью на поверхности.