бездна, в которую мы упадем

— Стефан?.. — у Эллисон дрожат руки, дрожат губы и глаза мерцают слезами, готовыми вот-вот пролиться. Она едва успевает ступить за порог своего дома, как видит его — живого и здорового, хотя несколько месяцев назад своими руками несла цветы на его могилу. Стефан слышит, как яростно бросается вскачь ее сердце — что та загнанная лошадь. Он не может сдержать улыбки, полной злорадного торжества: — Да, любовь моя, это я. Не рада мне?.. Эллисон замирает в дверях, она только что вернулась с пробежки, беспроводные наушники сиротливо падают к ее ногам, ритмичные звуки музыки все еще можно расслышать, но эти звуки больше ничего не значат. Они просто неясный шум на фоне неистового биения ее сердца. Сердца, которое ей не принадлежит. Хозяин ее сердца — настоящий хозяин и настоящий мертвец еще вчера — подступает к ней ближе из полумрака ее же прихожей и осторожно, бережно и нежно, как умеет только он, касается пальцами ее подбородка. — О, только не опускай взгляд и не молчи, — его голос звучит тихо и ласково, но не без укоризны. — Нам есть что обсудить, иначе я бы не заглянул к тебе на рассвете этого чудесного дня — дня моего очередного воскрешения из мертвых. — Стефан, я не… — начинает было Эллисон говорить, но, оглушенная его близостью и прикосновением, сбивается и мотает головой: — Черт побери… Я не знаю, что сказать. Не знаю! Мне нет оправданий. — В самом деле? — Стефан Сальваторе опускает руки и делает шаг назад. Он выглядит разочарованным и даже уязвленным. — Как жаль, а я ведь искренне надеялся, что ты придумаешь хотя бы одно и мы воссоединимся как счастливые влюбленные… — Мы не счастливые влюбленные, это уж точно, — горько бросает Эллисон. — Не после того, как… — Не после того, как ты сдала меня своим дружкам-охотникам и они затравили меня, как дикого зверя, — заканчивает за нее Стефан холодно. Эллисон молчит, молчит несколько долгих мгновений, а затем поднимает на Стефана вспыхнувший отчаянием и болью взгляд: — Ты впал в неконтролируемую ярость. Твоя жажда ослепила тебя! Что еще мне оставалось делать? Смотреть, как ты топишь город в реках крови? — Могла хотя бы убить меня сама, а не делать добычей целой шайки праведников с серебряными пулями, — отзывается Стефан сухо. В его зеленых глазах клубиться тьма. Та самая, которая когда-то казалась Эллисон очаровательной и манящей. Та самая, которая в итоге поглотила его и погубила их обоих. — Я не могла сама, — произносит Эллисон тихо. — Я… Я ведь так любила тебя… — Больше не любишь? — отрывисто уточняет Сальваторе. — Взгляни на меня еще раз, хватит отводить взгляд! Это все еще я, Эллисон. Стефан. Твой Стефан. — Ты не ради любви сюда пришел, — Эллисон медленно качает головой, взглянув снова в это лицо. В лицо любимого и в лицо безумца. — А ради чего же еще, моя милая малышка Элли? Конечно, ради любви, — Стефан разводит перед нею свои широкие ладони. Те самые, что ласкали ее. Те самые, что творили зло. — Я был одержим тобой с первой секунды, как увидел. Даже умерев, не могу отпустить тебя и отдать кому-то еще. Однажды моя — моя навсегда. — Но как? — у Эллисон голова кругом идет. Она уже успела оплакать свою любовь, но смириться с потерей не смогла. И вот, он снова здесь, снова стоит перед ней, но он все еще тот, кого быть с ней рядом не должно. — Как сможем мы забыть все то, что натворили? Ты стал монстром, я натравила на тебя охоту… — Я не прошу прощать меня и твое раскаяние мне не нужно тоже, — обрывает ее терзания Стефан довольно грубо. — У меня совсем другой план. — И какой же? — с холодеющим сердцем спрашивает его Эллисон. — Идеальный, — его внезапная улыбка кажется безмятежной, озаряя мрачное лицо. — Мы начнем с чистого листа. У меня новая жизнь, и у тебя отныне будет тоже. — Но я не… — начинает было говорить Эллисон, но ее останавливают длинные клыки, безжалостно вонзающиеся ей в горло. Клыки вспарывают ее плоть и забирают ее жизнь — чтобы подарить ей новую. Жизнь после смерти, о которой она никогда не просила. В извращенном понятии Риппера это и есть счастье — обратить свою возлюбленную в вампира и подчинить себе, используя особую связь Создателя. — Ты не могла не знать, что этим все закончится, любовь моя, — вздыхает Риппер, пока рядом на полу в конвульсиях не-смерти бьется тело особенной для него девушки. — Разве не поэтому ты вообще была со мной?.. Эллисон умирает у его ног. Эллисон возрождается у его ног. — Новая жизнь, — повторяет Стефан, вливая ей в рот заранее припасенную донорскую кровь из пакета, который он похитил из местной клиники. — Ты и я, Элли. Ты и я. Теперь все наконец будет правильно. Он даже кольцо для нее припас — с тем самым, правильным камнем, который заговорила ведьма. У них все будет серьезно. На этот раз точно.