Формула любви

Это было жестоко. Нет, действительно, но ничего другого Эсмеральда не придумала. Тем более, что оба «отрезвителя»: в виде оглушающего звона (Квазимодо постарался) и даже холодной воды (тут приложил руку Гренгуар), на епископа не подействовали. Поэтому, когда инструменты для «починки» иссякли, она применила, как сказали бы сейчас «шоковую терапию». Вышибла клин клином, поскольку судя по лицу и всей позе Фролло, он находился в когтях какого — то необъяснимого страха, зато Эсмеральда знала великолепную причину объяснимого. Выудив из шкафа первый попавшийся пузырек с черепом и костями на этикетке, она опустилась рядом с епископом на колени и поднесла склянку к губам, сопроводив жест душераздирающим заявлением, что больше не выдержит, и лучше так, чем дальше мучиться. Надо признаться, что какая — то микроскопическая доля правды в ее словах была. Вполне вероятно, что она — то как раз и сработала, потому что в следующий миг отраву у нее из рук выбили. Дальнейшее есть необходимость описывать? Скажем так, останься у епископа дар, ураган Катрина с позором потерял бы звание одного из самых разрушительных в истории, по крайней мере, в масштабах лаборатории. На этот раз ураган высказал Эсмеральде все, что он думает и по поводу выходки в подземелье, и по поводу попытки якобы суицида (про «якобы» он, разумеется, не догадался). Эсмеральда стойко терпела последствия собственного «лечения». В конце — концов, это было лучше припадка, в причинах которого еще предстояло разобраться. Поэту со звонарем оставалось только жмуриться и отворачиваться, от носящихся в келье потоков воздуха из луженой епископской глотки. Гренгуар впервые позавидовал глухоте товарища, поскольку у него самого адски звенело в ушах. — Если бы я не облил учителя святой водой, то подумал бы, что в него демон вселился, — пробормотал он, — но раз не дымится и не исчезает, то надежда есть. — Скажи спасибо, что прорвало. Пойдем — ка, — шепнул поэту Квазимодо, по привычке ухватив того за рукав, — сами разберутся. Удивительно, но Фролло услышал. — Нет! — рявкнул он на два тона ниже, — я обещал! Друзья переглянулись. — Что все расскажу, — внезапно спокойно добавил епископ. Бросив на Эсмеральду многообещающий взгляд, мол «с тобой потом закончу, не расслабляйся», и подозрительный на большую колбу, в которой все еще плескались остатки святой воды, набранной Гренгуаром в ближайшей купели и вылитой учителю на голову, Фролло нетвердой походкой направился к своим стеллажам. И тогда произошло то, что повергло соштабников в еще один шок: когда он снял с полки три книги, а две другие поменял местами, что-то щелкнуло, и весь шкаф открылся, как дверь, явив микроскопических размеров каморку, сверху до низу заставленную какими — то коробочками с ярлычками. Единственная бровь Квазимодо полезла наверх и спряталась под рыжими лохмами, поэт разинул рот, Эсмеральда вытаращила глаза, пробормотав, что теперь начинает кое — что понимать… — Ты знал…? — беззвучно спросила она звонаря, но, заметив исчезнувшую бровь, не стала продолжать. Немного покопавшись в недрах своей тайной кладовой, епископ извлек маленькую шкатулку, водрузил ее на стол и открыл. Вся троица с любопытством подалась вперед, ожидая увидеть горку сверкающих самоцветов. Однако их постигло разочарование: внутри лежали грязно-бордовые продолговатые штуки, напоминающие кровяные колбаски. — Ну, и что это? Подношения мясника Богородице на прошлогоднее Рождество? — неуверенно осведомился поэт, кажется вновь усомнившись в душевном здоровье учителя, который держит под замком такой откровенный мусор. — Это то из — за чего нам пришлось лезть под стеной, — проворчал Фролло, явно разочарованный отсутствием привычного восхищения, — то, что хочет от меня король. Соштабники переглянулись. Видимо, каждый задался вопросом, как именно монарх собирается это использовать. (судя по слегка порозовевшим щекам Гренгуара, его версию не стоило озвучивать в приличном обществе). Эсмеральда мысленно порадовалась, что с ними нет Клопена, который бы ничтоже сумняшеся ее озвучил. — Это рубины, идиот, такой чистоты, что не снилось даже королевскому ювелиру! А он неделю пытался найти изъян! — не выдержал епископ, — ты же не думаешь, что они получаются сразу ограненными? — с этими словами он достал одну из колбасок, широкий конец которой был срезан, и продемонстрировал трем неверующим Фомам блестящую поверхность собственно, да — рубинового цвета. — Да чтоб мне никогда не издаться! — выдохнул поэт. — Готова почти половина заказа, — пояснил Фролло, снова устроившись в своем кресле, как в стар… в общем, как во времена до Гийома, цыган и вонючих подземелий. Эсмеральда даже проверила, на месте ли кольцо, чтобы убедиться, что прошедшая неделя ей не приснилась. Сама она, как обычно на собраниях Штаба, уселась с ногами на старую кушетку, Гренгуар — на стул, Квазимодо — просто на пол. — Раньше на то, чтобы вырастить один маленький камень уходило несколько месяцев, — продолжал епископ, — пока не потребовалось сделать для мистерии вот это… Не вставая, он протянул руку к огромному медному чану, мозолившему Эсмеральде глаза все эти полгода (она мечтала его выбросить) и легонько в него стукнул. Гренгуар едва со стула не свалился, когда в потолок вдруг с треском шибануло голубоватой молнией. — Так вот теперь процесс занимает всего пару часов, и мне нужно три дня, чтобы закончить — невозмутимо сообщил Фролло, — Я пообещал королю, что все будет готово через месяц, но, похоже, камни понадобились ему раньше. Очевидно война в Италии пошла не по плану, и нужно кого-то подмазать. *** — А ты куда? — удивленно спросил епископ наполовину исчезнувшую за дверью Эсмеральду. После того, как Квазимодо и Гренгуар получив четкие инструкции, куда направиться прямо с утра, чтобы разработанный план по устранению Жеана начал действовать, поспешно ретировались из кельи, она решила, что разумнее будет последовать их примеру. Не тут — то было. — Я ничего такого не хотела, правда, — выпалила она, все еще держась за ручку, чтобы створка играла роль щита, — я просто… это… — Да понял я, — вздохнул Фролло и показал глазами в сторону кушетки, — садись. Пришлось подчиниться. — Я просто не знала, что делать, — добавила Эсмеральда виновато, — ты так странно себя вел. — Вполне действенный способ, — кивнул епископ, — лучше не придумаешь, согласен. — Все еще сердишься из — за подземелья? — спросила она шепотом. — В этом причина… припадка? Фролло замотал головой. — С тем, что ты когда — нибудь по глупости свернешь себе шею, я, кажется, почти смирился, в конце концов сам не лучше. Но мы оба вопреки всему живы, значит придется принять это, как данность и перестать беспокоиться. Эсмеральда открыла рот, чтобы возразить, что привыкать к его постоянным визитам на тот свет не собирается, но епископ поднял палец, и она замолчала. — Дело в другом. Я не думаю, что имею право здесь находиться. Мне кажется, что собор меня отторгает. Будто мне здесь не место. После… после того, что я наделал. Она не поверила собственным ушам. Снова начать сомневаться? Сейчас? После всего «что он наделал»? Эта их ночь называется «Наделал»? — Что, уже пожалел?! Тогда может стоит вернуть все назад? — еле выдавила Эсмеральда сквозь стиснутые зубы, — давай, объяви о своем возвращении, замоли свои грехи и продолжай жить как прежде. Забудь обо всем, что было. Можешь и это забрать, — с этими словами, она сдернула с пальца кольцо, которое в мгновение ока снова стало сферой, и хотела запустить им во Фролло, но не успела, потому что тот схватил ее за обе руки, пробормотав что — то вроде: Боже, дай мне силы! — Ты спросила, что было причиной, — рявкнул он ей в лицо, едва не попав носом в глаз, — ответ «страх» тебя устроит? Ужас от того, что твой собственный дом тебя возненавидел. Но это не значит, что я собираюсь остановиться. Просто придется найти новый, который примет нас обоих. — Тогда зачем продолжать следовать плану? Зачем избавляться от Жеана? Можно просто уехать, исчезнуть и никогда не возвращаться… Епископ выпустил ее запястья. — Потому что ты права, пройдет время и меня снова потянет назад, также сильно, как сейчас хочется сбежать. Он упал обратно в кресло и потер переносицу. — Так что тебе еще не поздно передумать. Решить, сможешь ли ты жить с раздвоенным человеком и терпеть мои сомнения до конца дней? Эсмеральда задумчиво посмотрела на миниатюрный астрономический инструмент, лежащий на ладони. — Ты поэтому подарил мне такое кольцо? Хотел предупредить заранее? Епископ пожал плечами. — Ты и так уже все поняла. Даже раньше, чем я сам. Еще когда попыталась отказать мне на мосту. — Где ты пафосно заявил, что запросто перестанешь быть священником? Ну да. Но тогда я даже не предполагала, насколько все плохо. Думала, что плохо — это Гийом с товарищами… — Что ж, — Фролло неуклюже поднялся и протянул руку, — Тогда, возможно, тебе следует его вернуть. — Вот еще, не дам! — неожиданно сказала Эсмеральда, сжала схлопнувшийся шарик в кулак и спрятала за спину, — Во — первых, оно мне нравится. Во — вторых, мне еще никто трижды предложения не делал, ну и… — Ты же только что собиралась запустить им мне в лицо! — Потому что ты меня разозлил, так что готовься, с твоими способностями меня бесить может прилететь и еще не раз! Если, конечно, ты согласишься терпеть это до конца своих дней! Это и то, что я все — равно первой полезу в разбойничье логово! На этом месте Фролло лишился дара речи. Несколько мгновений они молча таращились друг на друга. — Мы совсем спятили, да? — жалобно спросила Эсмеральда, поспешно надевая кольцо обратно на палец. — Только сейчас поняла? — усмехнулся епископ. Потом кончики его губ медленно поползли вверх, а в глазах нехорошо полыхнуло. Все — таки кушетка в келье на ее вкус была несколько узковата. Зато все мысли о мнимой враждебности собора из головы Фролло напрочь выветрились, даже несмотря на злостное нарушение парочки заповедей прямо в этом самом соборе, на что тот бы обиделся, будь он человеком. Хотя если покопаться, то вот келья давно была личной территорией самого епископа, а то, что в ней находилось — не менее личной собственностью. Впрочем, раньше это не помешало бы ему назвать происходящее ужасным святотатством. Но то раньше. Прежде чем заснуть, Эсмеральда еще успела просозерцать начало процесса изготовления рубина — по словам Фролло, отложить его было никак нельзя, иначе бы они не вписались в план. К счастью, все шло как по маслу (вероятно, благодаря вдохновительнице), и если бы не предательски смыкающиеся веки, ей бы удалось досмотреть все до конца — а взглянуть было на что, и речь не только о здоровом чане вокруг которого плясали голубые молнии. Скажем так, на этот раз епископ не стал застегиваться на все застежки и завязываться на все завязочки. Точнее, вообще ни на одну не стал, вполне оправдав имя «Вулкан», которым назвался еще разбойничьей пещере. Что в этой истории действительно грустно, так это то, что благополучно проснуться Эсмеральде за все время не удалось ни разу. Увы, и следующее утро не стало исключением: ее грубо вырвали из весьма приятных грез, попросту зажав рот. Прежде чем открыть глаза она успела дважды лягнуть обидчика и цапнуть за палец. Лишь после этого над ней возникло встревоженное и слегка перекошенное болью лицо Фролло. Убедившись в ее относительной адекватности, епископ Эсмеральду отпустил, почти беззвучно шепнув:  — Ни звука, у нас гости. Как мы знаем, эта фраза обычно предшествует неприятностям, а не веселому застолью с друзьями. За дверью ясно слышались голоса нескольких человек, среди которых выделялся один командный, не оставляющий сомнений, что их почтили визитом королевские солдаты. Вдруг раздался треск, будто кто — то с силой Голиафа дернул за ручку (видимо оторвав), и из косяка посыпалась пыль. К счастью, тяжелый засов выдержал. — Что им надо? — испуганно спросила Эсмеральда, вцепляясь в епископа, — Клод, что будет если…? — Тссс, так просто они не войдут, придумаем что — нибудь. Однако рано или поздно впустить их придется. — Но… — Ломайте! — раздался новый голос, так похожий на мерзкий писк Гийома, что даже Фролло вздрогнул, а у Эсмеральды спина покрылась холодным потом. — Кажется, она заперта изнутри, мэтр Оберт, — возразил голос с командной ноткой, — надо бы кувалду. — Не несите чуши, Ранье, внутри никого не было две недели. Проклятый горбун запер дверь на ключ и исчез. Так ломайте замок, или ваши люди совсем ослабели? Кому нужна такая гвардия? — Королевский ювелир, — прошептал Фролло, — видимо, солдаты не знают, что искать. — Они поняли, что мы закрылись, — пискнула Эсмеральда, — они знают, что мы здесь. Боже, что нам делать? На лице епископа отразилась напряженная работа мысли. В это время дверь содрогнулась от сильнейшего удара, кажется, кто — то из солдат вознамерился повторить подвиг Фролло в подземелье, вот только… — Господи, ну и идиоты, — прокомментировал попытку епископ, — она же наружу открывается! Тем не менее, рано или поздно, тупая сила без мозгов, возымела бы действие. — Не толкать, кретин! — взвизгнули снаружи. — замок выбивайте! Эх, проклятье, инструменты и правда бы не помешали. — У меня есть, — сказал кто- то. Дверь сотряс очередной удар. — Выбьют и поймут, что лейтенант был прав, и заперто изнутри, — мрачно сказал Фролло. — Хотя солдаты короля никогда не отличались особым умом. Поднимайся, — скомандовал он шепотом, — попробуем спрятаться в кладовой. Нужно будет только как — то успеть отодвинуть засов… — Подождите, добрые господа! — вот этот голос показался узникам лаборатории небесной манной — судя по нему и неравномерным шагам на лестнице, к двери приближалась их собственная кавалерия — Квазимодо, видимо, успевший выполнить все утренние поручения и вернувшийся как раз к «раздаче».  — Я сейчас открою, ваша милость! Только не ломайте! Уже несу ключи! Господин голову с меня снимет, когда вернется, если хоть щепочка отлетит! — А где он, твой господин? — вкрадчиво осведомился ювелир, когда пыхтение горбуна приблизилось, — почему его нет? По понятной причине сама интонация пропала даром. — Я не знать! — завыл звонарь, — Квазимодо горевать! Но добрым господам я помогу, открою замок, найду, что попросите. Сейчас, сейчас, вот этот ключик! Ой, уронил! Жаль, господина тут нет, совсем! Был и весь вышел! Ох, ключик упал под ноги вашей милости! Тут так темно, Квазимодо плохо видит! Уберите — ка эту пику. Он, наверное, со ступеньки свалился, отойдите все. Послышался гул голосов, это солдаты безуспешно пытались освободить площадку. — Молодец, — с улыбкой прошептал Фролло, — понял, что мы сделаем, и старается выиграть нам время. Он быстро сложил в шкатулку последние заготовки рубинов, один оставил под рукописями. Стараясь не звякнуть, сгреб со стола все компроментирующие грязные реторты и затолкал их в шкаф. В это время Эсмеральда успела одеться и полностью спрятать следы хм… их ночных развлечений. К тому времени, как в открытом замке, послышался скрежет ключа, сопровождаемый причитаниями Квазимодо об отсутствии смазки, келья выглядела так, будто в нее и правда не заходили с месяц. В довершение, закусив от усердия губу, Фролло беззвучно отодвинул засов, после чего, перейдя, кажется, в абсолютно плоское состояние, запихнулся вместе с Эсмеральдой в малюсенькую тайную каморку и захлопнул дверцу. К счастью, в незаметные снаружи отверстия поступал воздух и было неплохо видно, что происходит в лаборатории. Но чтобы найти положение, в котором ребра епископа не впивались бы ей в лопатки, а ее локти в его живот, пришлось поерзать. При этом с полок с тихим шелестом что — то несколько раз свалилось и нехорошо дзинькнуло на полу. Кладовую заполнил отвратительный запах серы вперемешку с какими — то едкими травами. Эсмеральда напрягла все силы, чтобы не чихнуть, но все — равно чихнула. К счастью, звук слился со скрежетом открываемой двери, и в келью ввалился десяток солдат с оружием наготове, толстенький старичок и продолжающий причитать Квазимодо. Только теперь он умолял бравых вояк ничего не разбить. Королевский ювелир выступил вперед и потянул носом. — Что за запах? — спросил он, — Здесь кто — то был? Видимо, вонь от разбившейся в каморке склянки просочилась наружу. — Ох, простите, господин, — Квазимодо прикинулся страшно смущенным, — знаете, видимо, гороховая похлебка пошла немного не туда! Солдаты заржали, ювелир в сердцах выругался и приказал открыть окно, что пошло на пользу и обитателям шкафа. — Какие будут указания? — спросил командир. Мэтр Оберт упер руки в бока. — Вынужден признать, что урод прав, Ранье, пусть твои молодцы подождут на лестнице, оставь одного, самого смышленого, не того, что дверь вышибал. Если вдруг епископ вернется, нам не нужны проблемы. Солдаты, галдя ретировались. — А что надо — то? — спросил Квазимодо, — может я знаю, где. Ювелир на мгновение задумался. — Вероятно, оно выглядит, как кровяная колбаска, — медленно сказал он. — я видел только маленький кусочек. — А это чего? — подал голос солдат, — оно ядовитое? — Нет. Это ингредиент для важного лекарства, необходимого королю, — на голубом глазу соврал старичок, — золотой тому, кто найдет. Эсмеральда видела, как лейтенант незаметно усмехнулся, видимо, он действительно не был идиотом, чего нельзя было сказать о его подчиненном. Начался обыск. Продолжился он, правда, недолго. — Это? — Спросил Квазимодо, — с триумфом извлекая заготовку из-под пачки пергамента и скалясь самым дурацким образом. — Да! — с ловкостью обезьяны ювелир выхватил колбаску у него из рук, осмотрел со всех сторон, попробовал на зуб и в довершение обнюхал. — Это оно. Ищите еще, их должно быть много. Штук двадцать. Но по понятным причинам дальнейший поиск успехом не увенчался. Когда солдаты шарили по шкафу - одновременно дверце в каморку, Фролло с Эсмеральдой вообще попытались не дышать. Через час разочарованный мэтр Оберт опустился в кресло епископа, снял шапочку и вытер ею лысину. — Не знаю. Либо Фролло нас обманул, либо они спрятаны не здесь, — произнес он со вздохом. — Проклятье! Где только этого святошу носит? — Простите, господин, — снова вылез звонарь, — вы золотой обещали тому, кто найдет. Лейтенант, не глядя швырнул ему монету, которая уж точно не была золотым, но он видимо, решил, что урод не разберет. — А если я найду остальные, вы еще дадите? — спросил Квазимодо с видом пса, которому собираются бросить палку, только что хвостом не вилял. — Конечно, по количеству штук, а если найдешь к понедельнику, то получишь в два раза больше, — встрепенулся ювелир, — помоги нам, сынок, продолжил он задушевным голосом кладя руку горбуну на плечо, — Король осыпет тебя почестями, возможно, даже приблизит. Это лекарство — вопрос жизни и смерти для одной знатной особы. Эсмеральда почувствовала, как Фролло беззвучно фыркнул у нее за спиной. — Я буду служить королю! Восторженно взревел Квазимодо. — О, спасибо, мой господин! — Да, да, только сначала найди их! Мсье Оберт поднялся. — Что ж, больше нам здесь делать нечего, — сказал он, повернувшись к лейтенанту так, чтобы его слов нельзя было прочесть по губам, — этот дурак найдет нам эмм… снадобье, если, конечно, оно вообще существует. Он осторожно завернул неограненный рубин в шелковый платок и сунул в поясную сумку, как следует прикрыв плащом. И они покинули келью. Последним выходил Квазимодо, на пороге он обернулся, слегка кивнул головой и подмигнул единственным глазом в сторону шкафа — каморки. Какое — то время ключ звенел в замке, якобы запирая его. *** Они еще подождали, пока шаги на лестнице стихнут и вывалились из шкафа прямо на пол, поскольку тела у обоих полностью онемели. Эсмеральда расчихалась так, что едва не вычихала себе легкие. Фролло, чуть ли не ползком добрался до выхода, задвинул засов обратно и попытался отдышаться. — Уф, — выговорил он, наконец, — должен признать, что еще немного и мы бы там концы отдали. Эсмеральда согласно чихнула — перед глазами у нее до сих пор плясали разноцветные точки. Тут снова раздался стук, а потом по дереву заскребли. — Это я, Пьер, — тихо донеслось из — за двери. — Пустите, солдаты уже ушли. Фролло со стоном сдвинул защелку, и поэт протиснулся в щель, поскольку обессиливший епископ подпирал створку спиной. — Да чтоб мне… — выругался Гренгуар, обозрев зеленоватые лица учителя и бывшей жены, — вы тут хоть живы? — Отчасти, — просипел Фролло и протянул поэту руку, чтобы тот помог ему подняться, — где — то две трети меня пока не функционирует. — А я — целиком, — простонала Эсмеральда. - Пьер, тебя когда — нибудь запихивали в ящик в два раза меньше чем ты? — Что скажешь? — спросил епископ, когда Гренгуар довел его до кресла и уложил на кушетку Эсмеральду. — А вы точно в состоянии слушать? — с сомнением спросил поэт, — а то отдохните, время еще немного есть. — Выкладывай, — прошелестело с кровати. — Ну, ваш брат, учитель, он здесь - внизу. Пришлось подождать, пока вояки уйдут, зато Жеан лишний раз убедился, что все серьезно. Его семейка в гостинице: невеста, будущие тесть с тещей, пара слуг. Обещали не высовываться. Правда, есть одна загвоздка, я пока не понял, хорошо это или плохо. — Что случилось? — хором спросили Фролло с Эсмеральдой. — Будущая теща, мачеха невесты, думаю, я с ней знаком. Точнее, когда - то она была всему Парижу известна. Затворница Роландовой башни. Насилу ее узнал, но это точно она. Мадам Шантфлери, твоя мать, Эсмеральда.