Забухавшая феечка

      Я обозлилась на весь мир: как могла моя лучшая подруга оказаться в одной лодке с Квон Джиёном? Моему уму было невозможно это самостоятельно постичь, но я отказалась говорить о чем-либо с Сольхи. Я видела, что она была расстроена, наверное, даже искренне, но пока что моя жизнь была мне важнее, как бы это эгоистично не звучало. Почему она мне ничего не рассказывала раньше о своих взаимоотношениях с Джиёном? Никак не могла перестать думать об этом, даже перед сном.       Утром невыспавшаяся, всё еще обиженная, спустилась вниз на кухню заварить себе кофе, столкнувшись с новоявленным мужем, который как-то подозрительно хитро улыбался, рассматривая меня с головы до ног и наливая в маленькую чашку ароматный кофе.       — Не в духе, дорогая женушка? — его губы скривились в насмешке и коснулись края фарфора, тут же получая ожог, отчего я фыркнула и возвела глаза к потолку.       — Как ребенок, — мужчина прошипел какие-то проклятия, и я неосознанно улыбнулась.       — Чем будешь сегодня заниматься?       — Не твое дело.       — Какие мы злые, — его пальцы схватили меня за щеку и мягко оттянули ее. — Морщины рано появятся, — у меня чуть коленки не подкосились от его взгляда и прикосновения, поэтому, густо покраснев, отмахнулась от его руки и отвернулась.       — Бесишь…       — От любви до ненависти как говорится.       — Не в этом случае, Квон Джиён.       — Ты живешь со мной под одной крышей.       — По принуждению.       — Но ты же любишь меня.       — Нет, я люблю Ханбина! — развернувшись к мужчине лицом, пыталась показать свою непоколебимость, которая на самом деле уже давно превратилась в легкую тростинку, сломленную ветром.       — Ля-ля-ля, пиздежь и провокация.       У меня уши чуть в трубочку не сворачивались от такой манеры общения мужчины со мной, словно он воспринимал все мои слова, как речь маленького ребенка. Сжав губы, еле сдержалась, чтобы ничего не сказать, ведь прекрасно понимала, что он просто меня испытывал и наслаждался моей реакцией. Чего греха таить, нравился мне этот чертенок, до мурашек по коже и трепета в груди, но признаваться ему я не стала бы, даже если бы случился конец света. А он, похоже, понимал, как меня разрывало на части, и подливал масла в огонь, распаляя потухшие угли чувств к нему. Он был прав: моя ненависть и любовь шли рука об руку, сменяя друг друга, а, может, маскируясь под друг друга, отчего я порой сама не понимала, что же испытываю.       — Я люблю Ханбина. Только его и точка. Не понимаю, зачем тебе всё это, но мои чувства не изменить. Я. Люблю. Ханбина. Понял? — проговорила, медленно ретируясь с кухни, стараясь не смотреть в глаза мужчины, которые обжигали адским пламенем, — хрен тебе, Квон Джиён, я не дамся так просто!       После работы я решила сходить в свой любимый ювелирный магазин, чтобы хоть как-то развеяться. Ханбин всё еще не писал и не звонил, но и я сама стала всё реже пытаться дозвониться и писать. Мы ведь даже не расстались по-человечески, но в каких отношениях находились теперь, мне было непонятно. И я до сих пор не смогла сообщить родителям, что вышла замуж за другого. Да и как это можно было объяснить? «Мама, папа, я тут замуж вышла. За кого? Да, так, за одного знакомого. Мы не видели друг друга лет десять, если не больше, а тут вот увиделись и решили пожениться сразу. Что с Ханбином? Без понятия, » — воспроизвела глупый монолог в голове, и стало смешно и стыдно. Мама, конечно, в любом случае порадуется, что я вышла замуж, а вот папа может устроить скандал по этому поводу.       В своих невеселых мыслях я даже не успела заметить, как прошло около получаса. В торговом центре было многолюдно и шумно, кругом пестрили вывески, но я шагала в определенном направлении, не оглядываясь по сторонам на заманчивые предложения в виде скидок и сезонных акций.       Оказавшись перед витринами любимого магазина, буквально вросла в пол, заметив Сольхи и Джиёна. Сердце затрепетало, порываясь разорвать грудную клетку. Какого черта вообще происходило? Что за отношения между ними были, что они даже вместе в магазины ходят?! Меня обуяло чувство, больше похожее на ревность, чем обычное непонимание происходившего. Еле-еле я взяла себя в руки, чтобы не ворваться и разоблачить этих двух злоумышленников, оставаясь на месте и прислушиваясь к их разговору.       — Ты уверена? — спрашивал Джиён.       — Нет, как я могу быть уверена? — Сольхи разговаривала в своем обычном тоне, словно между ними были не только деловые взаимоотношения, — да и вообще, что они делали в этом магазине?!       — Мы просмотрели уже кучу всего… Как ты не можешь определиться?       — Мне уйти?       — Не включай капризную женщину, тебе это не к лицу.       — Не включай мудака, тогда мне не придется быть такой.       — В тебе ворчливости больше, чем в самой древней старухе.       — А ты на удивление сохраняешь свою пиздабольскую молодость.       — Опять ты начинаешь…       — Ты кидалово, слов своих держать не можешь.       Я откровенно не понимала всей сути их диалога. О чем они говорили? И зачем вообще общались, проводили вместе время, если каждый их разговор, — набор брани и ругани? Они друг друга не переваривали или это такая форма любви?       Моя обида на подругу набирала обороты. Как она могла мне ничего не рассказать об общении с Квон Джиёном?! Хотя она же не знала ничего о моей первой любви до этого проклятого девичника, так что, наверное, не стоило на нее обижаться из-за этого. Но я ничего не могла с собой поделать и злилась, жалко подглядывая из-за угла.       — А подслушивать нехорошо, — у меня даже сердце остановилось, и я забыла, как дышать на несколько секунд, настолько неожиданно раздался голос рядом.       На негнущихся ногах развернулась и облегченно выдохнула, увидев Сынхёна. Наверное, моё лицо побледнело, потому что он озабоченно насупил брови.       — Ты себя плохо чувствуешь?       — Я на тебя посмотрела бы, если бы так подкрались к тебе, — сердечко приходило в норму, продолжая учащенно биться, а мозг требовал ретироваться с места преступления, пока нас не успели обнаружить мои подследственные.       — Тоже думаешь, что они что-то замышляют? — Сынхён кивнул в сторону Сольхи и Джиёна, и я перехватила его за руку, быстро оттаскивая подальше в сторону.       — Пойдем отсюда, пожалуйста. Мороженое поедим?       Мужчина вопросительно склонил голову набок, но всё же последовал за мной. Внутри меня разгорелся настоящий пожар: одно дело за кем-то тайно следить, и совсем другое, когда тебя спалили за этим. Нужно было как-то и чем-то прикрыться, чтобы не было так паршиво, поэтому мороженое купила, почти не глядя, сразу принявшись его поглощать. Мне было жутко не комфортно, стыдно было даже в глаза посмотреть Сынхёну. Он, наверняка, сразу понял, что я приревновала Джиёна к своей лучшей подруге. Господи, да это же ненормально! Я ведь решила, что должна любить только Ханбина, это правильно. Так какого черта начинаю вспыхивать как спичка при одном только виде этого чертенка Квона?       — Ты простудишься, если будешь так увлекаться, — мужчина выхватил у меня стаканчик, половину которого я умяла, не успев заметить.       Мы прошли уже целый круг и подходили к эскалатору, когда я решила, что мороженое можно снова есть, так как мысли понемногу приходили в порядок. Попытка выхватить свою порцию у мужчины закончилась полным провалом: мороженое феерично вылетело из его рук и нашло пристанище на волосах молодой леди. А я чуть не выпала за ограждение, но Сынхён вовремя схватил меня за руку, удержав рядом с собой. Мой уровень везения настолько велик, что молодой особой оказалась Сольхи. Несколько секунд недоумения, и мы с Сынхёном поднялись вверх, а Сольхи спустилась вниз. Эффект был более ошеломляющем, нежели на знаменитой картине Ильи Репина.       Провал, фиаско, тотальный пиздец. Не могла подобрать слов, чтобы описать произошедшее. Я, которая полчаса назад приревновала Джиёна к лучшей подруге, на ее же глазах обнималась с мужчиной, в которого она была влюблена. Лучшая подруга — ничего не скажешь! Ожидая скорой расправы, я съежилась, закрыв глаза, однако ничего не последовало. Сольхи стояла внизу, смотрела на нас неотрывно какое-то время, отвернулась и ушла. Мне показалось, что в ее глазах стояли слёзы. Внутри всё сжалось, стало до одури тошно, и я рванула за ней.       В этом смятении естественно рванула я не по тому эскалатору, чуть не навернулась, Сынхён снова поймал меня, озадаченно глядя.       — Что с тобой?       — Как это «что»?! Ты что ли слепой?! Это же Сольхи! Моя Сольхи!       — И?       — Нужно всё объяснить ей, я не хотела этого… Она должна понять…       — Дурак поймет, что это случайность. Как будто тебя водой случайно не обрызгивали.       — Что? О чем ты вообще? Это нехорошо, что она нас двоих увидела.       — У твоей подруги какие-то особые привилегии?       — Сынхён, что за ерунду ты несешь? Ты же ей нравишься, а я тут с тобой… обнимаюсь. Представляешь, как она себя чувствует?       — Нет.       — Пидора ответ! — накричавшись, всё-таки ускользнула от мужчины, побежала вниз по ступенькам и попыталась найти подругу в толпе, но ее нигде не было видно, отчего удрученная отправилась домой…       Количество обиженных на меня людей росло, и я не могла ничего с этим поделать. Чудесным образом каждый мой шаг или действие неминуемо засасывали в это топкое болото лицемерия, лжи, обмана, предательства. Теперь Сольхи перестала общаться со мной, и моя злость на нее из-за недосказанности с ее стороны казалась крупицей по сравнению с тем, что я сделала. Точнее, я ведь ничего ужасного не сделала, но выглядело для нее это довольно красочно, раз она перестала отвечать на звонки и сообщения.       Я выла в подушку и била по ней кулаками, пытаясь понять, когда совершила ошибку, когда всё пошло по худшему сценарию. Всё возвращалось к злосчастной попойке. Упаси меня господь так напиваться впредь!       — Ты чего скулишь? — мужчина даже не соизволил постучаться в дверь, бесцеремонно нарушая личное пространство.       — Иди к черту, я не в настроении, — пробубнила в подушку, не оборачиваясь к нему, утыкаясь лицом в мягкую ткань.       — Может, я смогу это исправить?       Он подошел к кровати, присев с одного края, и кожи моей руки коснулось что-то мягкое и холодное. Любопытство заставило поднять голову. Рядом лежал огромный букет белых пионов, пышно распустившихся и издававших чудесный аромат, мигом заполнивший комнату. Улыбка неосознанно заиграла на лице, а рука потянулась к прекрасным цветам. Ох уж этот Квон Джиён! Каким бы дьяволенком он не был, всё же умел делать маленькие приятности.       — Спасибо. Они прекрасны, — вдохнула аромат, чувствуя невероятное спокойствие и блаженство, растекавшееся по всему телу. — Но ты меня не подкупишь.       — Я хотел увидеть твою улыбку, — легкий, почти невесомый чмок смазано оказался на щеке, и мужчина, слегка взбив мои волосы, вышел из комнаты.       Господи, боже мой! Как можно быть таким?! Я ведь точно потеряю голову от таких выходок, Квон Джиён!