В верховьях реки Каржай

Одна моя давняя приятельница, опытнейший стоматолог, любит повторять эту фразу, с тех пор как, подрабатывая в летнем лагере, вылечила от нечего делать всем поголовно детям все, требовавшие лечения зубки. А на следующую смену вдруг оказалось, что лагерь подозрительно переполнен. Я никогда не была стоматологом экстра-класса, но в справедливости этой истины имела возможность убедиться. Моя подруга Алина успешно преподает этнографию и краеведение в местном педагогическом университете, но, будучи личностью необыкновенно увлечённой, имеет в запасе ещё кучу самых разнообразных занятий. Одно из них – историко-этнографический клуб «Искатель» при Дворце культуры железнодорожников. Железная дорога – организация крайне не бедная, но зарплата старшего преподавателя детско-юношеского клуба является вечным предметом шуток или ругательств, смотря по настроению подруги. Так что эта сторона её деятельности держится на чистом интересе и чувстве долга перед детьми. Как-то незаметно оказалось, что, прочитав однажды этим самым детям несколько занимательных лекций о скифах, я тоже стала одним из сотрудников «Искателя», только зарплаты мне не платили совсем уже никакой. Дети очень быстро прижились у нас в музее, через несколько месяцев старшие уже водили по залам группы первоклашек и с серьёзными лицами демонстрировали сокровища музея любопытным малышам. Возиться с подростками мне нравилось, от них иногда была вполне ощутимая польза, но некоторые вещи я им долго не забуду. Например, экспонат, обогативший однажды зал с семейством мамонтов. На длинной витрине под стеклом среди бивней и костей, было обнаружено нечто, снабженное форменной табличкой, разъяснявшей, что экспонат за номером таким-то является окаменелой какашкой мамонта, найденной в 100 километрах от посёлка Мирный в Якутии, дальше был указан год великого открытия и номер поисковой партии. Инцидент удалось замять, несмотря на негодование Ирины Станиславовны, одной из старейших наших сотрудниц. Дело в том, что директору музея наши «искатели» пришлись ко двору. С их помощью музей успешно закрывал такую графу своей деятельности как «работа с молодёжью». Наши детки, науськанные Алиной, бодро рапортовали перед дядями из мэрии и областной администрации, выжимая умиленные улыбки из чиновничьих физиономий. Катя Пономарева, краса и гордость клуба, взмахивая длинными пушистыми ресницами и рыжей косой с бантом, умильно ворковала перед министерскими дамами, а рядом с ней стоял Артём, в костюме и при галстуке, играя шальными глазами и взблёскивая улыбкой из-под пробивающегося темного пушка над верхней губой - пара юных комсомольцев, сошедших с плакатной картинки. Министерские дамы согласно кивали «челмуками» на головах и одобрительно косились на Артема. То, что костюм с галстуком обычно помещался в шкафу, за таблицами «Птицы Западной Сибири», и счастливый Артем, повесив его туда, мгновенно нырял в родную толстовку и жуткие реперские штаны дамам знать не полагалось. Так же, как и то, что Катя каждый раз, выцарапывая бант из волос, клялась отрезать косу сразу по окончании школы, и оба они дружно костерили на чем свет стоит вышестоящие инстанции. «Искатели» стали частью повседневных забот, и я никак не ждала от них помощи в решении поставленной задачи – найти неизвестного мастера. Но решение приходит иногда с неожиданной стороны. Как-то в конце марта я опоздала на очередное заседание клуба и, открыв тяжелую белую дверь кабинета, оказалась в эпицентре урагана. Ураган состоял из Алины и скачущих вокруг неё 15 головорезов обоего пола, издающих жуткие звуки, которые можно было принять и за радостные приветствия, и за боевые кличи. На столе были навалены стопки бумаг, накрытые сверху крупномасштабной картой, по кабинету летал глобус, изображая, видимо, воздушный шар, а под чучелом сурка обыкновенного прямо на полу сидела Настя Мирошкина и, вытирая слезы, выла призывным голосом птеродактиля в брачный период. - Что случилось? – попыталась я перекричать гвалт, стоящий в кабинете - Варвара Пална!!! Мы едем! – на меня налетели сразу две Ирины и Тамиль, размахивая руками и подпрыгивая на месте. Общими усилиями им удалось придавить очень некрупную меня к стенду, изображавшему схему переселения крестьян в 18 веке, под нашим общим весом стенд не выдержал и рухнул на пол, после чего у меня подогнулись колени, и я села сверху, вместе с Иринами, пытающимися отцепиться друг от друга. На ногах остался один Тамиль, согнувшийся пополам и зажимавший себе рот рукой, пытаясь не смеяться слишком уж откровенно. - Да, кто, черт возьми, куда едет? Ира! И одна и вторая. Слезайте с меня немедленно! Постепенно все успокоилось. Под нервное хихиканье девчонок и выкрики с мест Алина наконец изложила мне новость, вызвавшую такой бурный восторг. Кафедра этнографии, присоединившись к археологам, отправляла в экспедицию на четыре летние недели нашу Алину. Географическая близость, позволила объединить совершенно разные задачи. Археологов манило бывшее русло Каржая, а этнографы получали возможность познакомиться с жителями отдаленного поселка староверов, которыми в серьёз никто до сих пор не занимался. Услышав название реки, я встрепенулась, и что-то в душе заныло в сладком предвкушение. Неужели! - Да! Мы едем в Торжовку. И если ты ещё ничего не запланировала на свой бесценный отпуск, то едешь помощником воспитателя, потому что институт получил разрешение на ваш музейный УАЗ, а значит, пятерых детей мы берём с собой. Боюсь, что даже запланируй я встречу с английской королевой, её величеству пришлось бы подождать. Какими путями Алька добилась лишних денег и ещё более лишней машины, это история достойная пера Данте, но я была безмерно счастлива в тот момент и столь же безмерно ей благодарна. В подготовке пролетела весна и начало лета, и вот после долгой дороги и ожидания я близка к цели. Машина по имени Бобик катится и подпрыгивает и с каждым поворотом колеса приближается к заповедной моей Торжовке.