Исцели мою душу

      Утро началось с нечеловеческих воплей Леры. Девушка, пританцовывая, скакала по комнате, попутно убирая постель. Я тем временем потирал глаза, пытаясь проснуться и понять, чему эта сумасшедшая радуется так, что перебудила точно весь дом.       — Доброе утро, — практически подлетела ко мне сестра и обвила мою шею руками. Это что, нежность? — Яичницу пожарить? — поинтересовалась она. И тут я все понял. Я просто сплю. Определенно. Незаметно я ущипнул себя, но это не скрылось от взгляда Леры. — Ну, прям. Просто настроение хорошее, — пояснила она и немного приземленней направилась в кухню.       — Поделишься? — я шел следом за ней, все еще пытаясь открыть глаза до конца.       — Да, — она активно кивнула, но продолжения не последовало. Она подпевала песне, которая, видимо, играла у нее в голове и разливала масло по сковороде. — Ой! — спохватилась она, поймав на себе мой взгляд. — В общем Макс, это тот парень с фото, позвал меня в ресторан, представляешь, — девушка закрыла лицо ладонями и несколько раз подпрыгнула на месте.       — Ой, Лерка, — выдохнул я, одновременно и пугаясь, и радуясь за сестру.       — Да. Там такое крутое место, — продолжила она, вновь возвращаясь к яичнице. — Это за городом. У них есть обустроенный двор с гамаками и клевыми креслами-мешками. После ужина, когда темнеет, можно выйти и посмотреть на звезды, — мне казалось, что пройдет секунда и Лера снова запрыгает, так она была счастлива. — Свидания под звездами, — мечтательно произнесла она. — Это самое романтичное, что можно придумать, — и тут в моей голове случился «дзынь».       — Лер, — протянул я, вставая со своего места. Сестра, выключив плиту, резко повернулась ко мне, грозя лопаточкой. — Ты же меня любишь, — прищурился я, порываясь обнять ее и не отпускать, пока она не согласиться на то, что я собирался предложить. Но девушка, изучившая меня за много лет, присев, сумела вывернуться.       — Я не знаю, чего ты хочешь, но мой ответ нет! — она отступала назад и угрожающе вытягивала вперед предмет кухонной утвари.       — Лера, ну ты же моя сестра, ты должна помогать брату, — сделав резкий выпад, я схватил ее за обе руки, и девушка притворно захныкала. Ее хорошее настроение никуда не делось, более того, она заразила им и меня, так что мы одновременно расхохотались.       — Ладно, чего тебе? — сестра надула губы, пытаясь изобразить обиду и смирение, но пробивающаяся улыбка ее выдала.       — Двойное свидание.        На лице девушки с точностью воспроизвелось то самое выражение, какое было много лет назад, когда я отобрал у нее любимую куклу и пытался оторвать ей голову. Те же глазки, как у котика, те же опущенные уголки губ, те же бровки домиком. Лера упрямо качала головой из стороны в сторону. Но я был настроен решительно, как никогда. И знал, что сестра легко поддается уговорам.       — Ну, Лерочка, — приторно-ласково начал свои попытки я.       — Нет, — твердо. Уверенно.       — Ну, ты же моя любимая сестренка, — никогда не работало, но в последнее время мы очень сблизились в духовном плане.       — Не подлизывайся, — ее голос дрогнул, а уверенности в нем заметно поубавилось.       — Будь пупсиком, чего тебе стоит? — я улыбнулся. Сестра нахмурилась.       — Но это первое наше свидание в ресторане, — захныкала она. Есть! Ее уверенность испарилась, будто и не было ее никогда. Осталось лишь маленькое сомнение. Но и оно не представляет для меня препятствия: одна фраза, и сестра сдастся.       — Ты же сама сказала, что ничего романтичнее и быть не может, — припомнил я ее же слова. — А мне нужен максимальный уровень романтики, — по моему плану Дина должна была растаять от атмосферы, а после я легко мог бы проводить с ней время вдвоем, ведь она бы перестала бояться. Но сначала нужно убедить Леру. — Вот не женюсь никогда, буду тебя до смерти доставать и тыкать в тебя костылями в старости, — почему-то с сестрой я чувствовал себя мальчишкой, так что и угроза вышла какая-то несерьезная, детская что ли. Мы невольно улыбнулись.       — Ладно, позвоню, договорюсь, — наконец сдалась Лера. — Но учти! — девушка выставила вперед указательный палец и, клянусь, будь он на пару сантиметров ближе, я бы лишился глаза на раз. — Это первый и последний раз. Дальше сам. Ты уже взрослый мальчик, — последнее предложение было уже явной шуткой: Лера смешно поправила несуществующие очки. Девушка взяла в руки телефон и нажала несколько раз на экран. — Алло, приветик, — она улыбалась так счастливо и так очаровательно, будто тот парень на конце провода мог ее видеть. Я был рад видеть на ее лице, в ее глазах столько счастья. — Нет-нет, я не передумала, просто мой брат, — в этот момент Лера метнула в мою сторону такой взгляд, что мне показалось, она с трудом сдержалась чтобы не добавить «придурок». — Ему очень понравилась твоя сестра, и он хочет познакомиться с ней поближе, но, — сестра замолчала. Наверное Максим, кажется так звали этого парня, что-то начал говорить. — Да, именно об этом я и хотела попросить, — сестра облегченно выдохнула, видимо радуясь, что не пришлось неловко мямлить. — Спасибо, ты лучший… ага, до вечера, — парень, видимо, сказал еще что-то прежде, чем положить трубку, отчего щеки Леры стали ярко-розовыми.       Обсудив с Лерой все мелочи и детали, мы решили поехать на моей машине, так что уже через несколько часов мы ехали по бесконечно длинной дороге, ведомые голосом навигатора. На соседнем сидении устроилась Дина. Сегодня она выглядела так, будто в самом деле спустилась с небес: белое свободное платье до середины бедра, шикарные длинные волосы, каким-то чудным образом собранные сзади, длинные стрелки и красная помада. Роскошно.       На заднем сидении разместились Лера с братом Дины — Максимом. Как по мне, они сидели слишком близко, и я бы с удовольствием втиснул между ними запасное колесо, лишь бы не жались так друг к другу. В голове звучал голос Леры: «Занудный старший брат», — твердил он. Да, занудный. Но это лучше, чем если бы мне было абсолютно все равно на судьбу родной сестренки.       Наконец, череда одинаковых деревьев закончилась и дорога, которая, я был уже почти уверен в ее бесконечности, привела нас в ресторан. В помещение приглушенно горел желтоватый свет, то тут, то там звенели вилки, из кухни доносился аромат еды. Ужин начался максимально неловко: мы все долго топтались у стульев, ударяясь друг от друга, но, в конце концов, уселись.       Несколько минут неловкого молчания. После Максим разрядил обстановку: шутка за шуткой, и мы разговорились. Даже Дина изредка писала что-то в блокноте, а Максим читал вслух ее записи. Брат Дины оказался вовсе не плохим парнем, так что я очень скоро перестал думать о том, что он, возможно, разобьет моей сестре сердце.       Тарелки опустели, и мы, наконец, решили выйти на улицу. Максим с Лерой сразу же направились в сторону свободного гамака и сели на него вдвоем: сестра положила голову на плечо парню, а тот обнял ее. Я кивнул Дине на большие кресла-мешки чуть поодаль, и мы направились туда.

Я смотрю в неё, и я считаю звёзды.

      Звезды сияли одна ярче другой, будто участвуя в каком-то негласном соревновании: кто ярче, кто красивее, кто необычнее. В городской суете даже не находится момента поднять голову наверх и хоть мельком взглянуть на звезды намеренно, а не по совершенной случайности. Там, в городе, который сейчас казался бесконечно далеким, звезды представлялись простыми желтоватыми точками на черном фоне. Безликими. Не имеющими значения.

Другие галактики. Звезды. Планеты. Спутники.

      Цвета, что невозможно было назвать, настолько они были необычны. Все это находилось на бесконечном, совершенно нечерном, полотне. Будто опытный художник смешал уже и без того сложные оттенки и получил совершенно новые. И все это мигало, светилось и превращало мое существование в ничтожество. Все это наверху было живым и таким бесконечным, как по пространству, так и по времени, что становилось на самом деле жутко. Но в то же время все это неимоверно восхищало.

Природа была самым лучшим мастером по созданию красоты.

      Сестра, красивая как никогда, обвивала руками накаченный торс Максима, и я не мог не признать, что они очень красивая пара. Я невольно вспомнил, как в детстве четырехлетняя Лера, совсем еще глупая и ничего не понимающая, любила карабкаться по моей ноге, чтобы в конце концов я с ней поиграл; как не могла уснуть без «спокойной ночи» от ее любимого мишки, которого озвучивал я; как боялась кататься на какой бы то ни было карусели, даже самой нестрашной, без меня; как повторяла все за мной, чтобы я ни делал и как таскалась за мной всюду по пятам, что безмерно меня раздражало.

И теперь она, совершенно изменившаяся, медленно целовала своего возможно не первого парня.

      Волосы, которые все детство торчали во все стороны, с трудом собранные мамой цветными резинками, теперь лежали на ее спине аккуратными, ровными завитками и больше не смотрели в разные стороны.       Забавные платья в красный горошек исчезли из ее гардероба, но им взамен появилась совершенно другие. Например то, что было сейчас на ней: зеленое, оголяющее часть спины и совсем неприличной, на взгляд старшего брата, длины. Но она весь вечер была под моим присмотром, так что я не заставил ее пойти переодеваться перед выходом из дома.       Босоножки с носочками сменились туфлями на каблуке. А вместо размазывания взятой тайком помады по половине лица, я нередко, бывая дома у родителей, слышал как мама просит у Леры косметику. Детство сестры прошло еще быстрее моего, и сейчас я ощущал это как никогда явно.

Здесь, под звездами, время, а точнее его скоротечность, чувствовалась всеми клеточками тела. И, если я все еще не понимал смысл жизни, то кое-какая вещь дошла до моего сознания: ценность каждого мига, каждого периода и каждого события.

      Лера медленно покачивалась в такт тихо льющейся приятной музыке, обвитая руками брата девушки, что сидела напротив меня в таком же кресле-мешке. Я, как настоящий старший занудный брат, следил за тем, чтобы его руки не опускались ниже талии ни на миллиметр, но и без моего надзора парень держал грань приличия.       — Ты не хочешь потанцевать? — обратился я к Дине после продолжительного молчания. И она, и я были погружены в какие-то собственные мысли. Я в большинстве думал о сестре. О чем думала она, оставалось загадкой.       Я не знал, что скрывалось за грустным взглядом зеленых глаз. Но мне, по меньшей мере, хотелось знать причину ее грусти. Она оставалась загадкой, и это манило. Дина была словно книга с заманчивой аннотацией, но не дающая себя прочесть.       Ей было абсолютно неловко, и это чувствовалось во всем. Она нервно что-то искала глазами: по моим предположениям брата, желая его поддержки. Руки и ноги были напряжены и показывали скованность. Но все же, к моему большому удивлению, девушка кивнула.       Я поднялся на ноги и протянул ей руку, чтобы помочь. Осторожно, почти не касаясь меня, Дина положила свои пальцы мне на плечи. Я дотронулся ее талии и поразился ее худобе. Мы держались на неприлично большом расстоянии, но девушке так было комфортно. Я не стал даже делать попытки подступить хоть на миллиметр ближе, либо притянуть ее к себе.       Она ни разу не взглянула на меня. Ее глаза были устремлены в небо. Я не сразу понял, что девушка плачет. Крохотные слезинки скатывались по ее щекам, а она будто бы не обращала на них внимания. Сначала одна, за ней другая. Капельки оставляли за собой влажный, слегка сероватый от туши, след. Я растерялся.       — У тебя все хорошо? — задал я самый дурацкий вопрос. Разумеется, у нее было не все хорошо. Девушка заливалась слезами, которые текли вряд ли под впечатлением от окружающей красоты: в глазах действительно плескалась грусть и, кажется, даже тоска.       Дина запястьем вытерла соленые капли и, смотря на свою руку активно замотала головой. Я не знал, что делать. В самом деле, я не мог ее обнять, не знал, что сказать, ведь был риск сделать еще хуже, не мог даже спросить: кто я ей, чтобы она рассказывала мне нечто личное?       Пока я несколько секунд стоял совершенно потерянный, девушка уверенным шагом, чуть ли не бегом, направилась к своему брату. Я поспешил за ней. Она достала из маленькой сумочки блокнот и принялась писать. Максим терпеливо ждал, приобнимая Леру за талию, но, не сводя с меня подозрительного взгляда. Дина протянула парня бумагу, и тот с серьезным видом принялся водить глазами по тексту.       — Она хочет домой, — наконец произнес он и перевел жалобный взгляд на Леру. Было ясно: им уходить совершенно не хотелось.       — Я могу отвезти ее и вернуться за вами, — с готовностью предложил я. Максим неуверенно пожал плечами. Дина неловко переступала с ноги на ногу.       — Дин, поедешь без меня? — спросил он, смотря ей прямо в глаза, будто девушка должна была прочитать в его взгляде что-то еще, кроме поставленного вопроса. Брюнетка медленно кивнула. — Без обид, да, сестренка? — он ласково потрепал ее по плечу. Теперь она закивала быстро и уверенно, на ее лице даже появилась тень улыбки. — Иди сюда.       Максим отпустил Леру и заключил в объятия Дину, что-то шепча ей на ухо. Я различил только первые несколько слов. Кажется, это было что-то вроде «прекрати плакать». Мне стало неловко слушать семейную беседу дальше: казалось, будто он говорил ей что-то личное.       Дина села теперь на заднее сидение и сразу уставилась в окно. Она никак не реагировала на мои фразы, так что я перестал что-либо говорить и сосредоточился на дороге. Теперь, в неловком молчании, она казалась еще длиннее. Но, когда я уже стал думать, что поля, следующие за деревьями, никогда не кончатся, совсем близко показалась табличка, обозначающая въезд в город. Вскоре после этого я затормозил возле уже знакомой многоэтажки, прямо рядом с подъездом, из которого только несколько часов назад вышли Дина с Максимом.       Дина совсем слегка коснулась моего плеча, чтобы привлечь внимание. Я повернулся. Кажется, по дороге девушка тоже плакала: щеки уже высохли, но ресницы оставались мокрыми, веки чуть припухшими, а глаза красными. Чуть дрожащей рукой она протягивала мне записку. Я взял лист и развернул его.

Извини, ты наверное не такого вечера ожидал. Со мной всегда так. Все планы летят к чертям. Еще не передумал знакомиться со мной?

      — Нет, — очень твердо сказал я, так что сам поразился уверенности в своем голосе. Вопреки всем своим прошлым привычкам, благодаря которым я многим девушкам сказал «прощай», я был готов продолжать знакомство. Я был готов к любому открытию, если оно имело отношение к ее личности. — Не передумал.       Дина, забрав у меня бумагу, снова что-то начала писать, устроив ее на коленях. Видимо, было совсем неудобно, но девушка упрямо продолжала мучиться с ручкой, которая не желала писать на мягкой коже.

Тогда можем послезавтра погулять по парку. Если ты, конечно, захочешь. Я закончу в шесть.

      — Хорошо, — с улыбкой согласился я. — С удовольствием проведу с тобой время, — я отстегнул ремень и, повернувшись к ней почти полностью, слегка нагнулся вперед, чтобы рассмотреть ее лицо ближе. Девушка села на самый край сидения, так что мы оказались близко, как никогда. Кажется, она совсем успокоилась и теперь на ее щеках красовался смущенный румянец, который я уже успел полюбить. — Ты не пожалеешь о времени проведенном со мной.       По своей глупости, либо по велению неясного для меня притяжения, я коснулся ее подбородка пальцами. Мне хотелось попробовать на вкус ее губы. Но Дина резким движением откинулась на спинку и быстро заморгала, а после отвела взгляд в окно. Я будто очнулся от сна или наваждения. Быстро вернувшись в прежнее положение, я сжал руль руками, чтобы хоть как-то унять их дрожь.       — Прости, — прошептал я. — Сам не знаю, что нашло. Ты действуешь на меня как гипноз. — Я посмотрел на девушку в зеркало заднего вида. Лица уже не было видно: она открывала дверь, желая выйти из машины. Я не стал ее останавливать, запирать двери и просить выслушать. Все это было бессмысленным. Хлопнула дверца, и я остался в оглушающей тишине.       Я обернулся назад, бросая взгляд на место, где только что сидела девушка. Там лежал тот самый лист, на котором она писала о том, что не против прогуляться. Но в силе ее предложение до сих пор? Не разбил ли я своим резким шагом хрупкий мост ее доверия. Мои размышления прервала еще одна надпись, которой там точно не было. Написанная быстро, неровно и кое-где с проплешинами из-за непишущей ручки.

Ты слишком торопишься. Не надо. Пожалуйста. У нас ведь много времени впереди.