Дом с вампирами

На широких разлапистых ветвях елки, пахнущей снегом и декабрьскими морозами, было удивительно удобно лежать. Иголки не кололи, скорее, щекотали, заставляя Мору смешливо морщиться и ворочаться. Просочившись бледно-серебристым туманом сквозь еловые лапы, дампир бесплотной змейкой обвилась вокруг липкого от смолы ствола и дремала, дыша запахами леса. Золотистые капли, подсохшие на шершавой коре, дразнили нюх Моры медовой сладостью и горечью древесной мякоти; волосы девушки стекали по ветвям тонкими нитями паутины, тонкие пальцы, белые, как изморозь, играли с забавно топорщившимися темно-зелеными иголками. Они тянулись навстречу ладони Моры, и девушка хихикала, воображая, что гладит ежа. Огонь уютно потрескивал в камине; тепло, идущее из каменного, черного от копоти нутра, пахло осенним костром. Мора потягивалась, подставляя ему нагую спину; пыльно-розовое платье, кружевное, тонкое и легкое, будто сшитое из облаков и предрассветной дымки, одиноко лежало на кресле, грубо смятое и перекинутое через подлокотник. Мора носила его, когда дома собиралось слишком много гостей, чтобы не смущать Стренджера, который при виде наготы девушки темнел лицом и нездорово блестел взглядом, который старался спрятать. Но сейчас, кроме Моры и гуляющих по чердаку сквозняков, никого не было, поэтому можно было походить без неудобной, надоевшей одежды. Платье было красивым, ткань нежно касалось кожи Моры, а рисунок кружев повторял контуры снежинок, но дампир казалась себе одетой не в шелк и кружева, а наряженной в серебряную кольчугу, тяжелую и тянувшую ее к земле. Одетой, у нее не получалось летать так же быстро и легко, платье постоянно цеплялось и мешалось, Мора то и дело путалась в подоле, чувствуя себя птицей с крыльями если не перебитыми, то измазанными застывающим бетоном. Ходить дампиру тоже не нравилось; Рейн специально подарила ей туфельки, блестящие, словно присыпанные звездной пудрой, и на каблуке, точно такие, какие Мора видела в журнале, но ногам в них оказалось неудобно: дампир не чувствовала пола сквозь подошву, тонкий каблучок слабо держал пятку и шатался, а ремешки, которые надо было застегивать на щиколотке, обхватывали слишком туго и натирали. Сердито фыркнув, Мора повернулась на другой бок; и сестры, и герр Зигмунд говорили, что она очень красивая и ей все безумно к лицу, и девушка им верила, но обнаженной она чувствовала себя куда свободнее и привольнее. Ей нравилось, что шкаф ее ломился от нарядов, но когда дампир была нагой, Симон смотрел на нее так, что Мора таяла сахарным кристаллом в водовороте чая. Девушка мечтательно вздохнула, прикрыв глаза; обняв еловую ветку, она уткнулась носом в пахучие иглы; Симон не зыркал на нее исподлобья и не цедил слова, будто за каждое сказанное ему приходилось платить, не ухмылялся мерзко как Северин. Симона ничуть не смущало тело Моры, рядом с ним девушка чувствовала себя красивой и без всяких платьев и туфель. Симон улыбался ей всегда широко и открыто, подавал руку, помогая спуститься с лестницы, а на совместной охоте позволял ей укусить первой. Это было так мило, почти так же, как в старых романах, будто бы Симон был рыцарем, а Мора – его дамой; отсутствия коня, доспехов и головы дракона девушка даже не замечала. Кому нужны эти турниры и подвиги, когда Симон раздевался донага и ходил так по дому, чтобы обнаженной Море было не так одиноко. Ощутив приятную тяжесть внизу живота, Мора свернулась в клубочек, как котенок, подтянув колени к груди, прижала пальцы к горящим губам. Она считала Симона красивым, даже красивее Зигмунда, с которым они делили одно лицо на двоих. У Зигмунда был шрам и перламутровая пленка бельма на месте правого глаза, улыбался он совсем не так лукаво, как его брат-близнец, не обнимал Мору так горячо и не целовал ее плечи и шею, но девушка и не хотела его поцелуев, ведь Зигмунд принадлежал Рейн, и Море не нужен был любимый мужчина сестры, ведь у нее был свой. Девушка вновь потянулась и легла на еловых ветвях, выгнув спину и свесив голову; пальцы дампира играли с ее волосами, на губах блуждала туманная улыбка. Раньше она не любила кого-то, кто не был ее сестрами. Ей хотелось улыбаться, когда улыбался Симон, смеяться, когда смеялся он, была готова слушать его часами. Море нравилось, как звучал голос Симона, а от его запаха голова кружилась, словно от глотка шампанского. Рассмеявшись собственным мыслям, сладким, как запах первых весенних роз, дампир проворно взобралась на самую верхушку елки. Она не сомневалась, что Симон тоже ее любит, иначе зачем подарил ей жемчуга, такое красивое, но тяжелое ожерелье одного цвета с ее кожей? И учил танцевать, включая старое радио, и читать вместе с ней, и гулять с Морой под зонтиком, чтобы дождь не намочил ее новое платье. Что это, если не любовь? Совсем размечтавшись, девушка не услышала стук входной двери и тяжелые грохочущие шаги, встрепенулась и вскинула голову, только когда в дверях показалась темная фигура. Мужчина топал ногами, сбивая с сапог налипший снег; Мора, хихикнув, повисла на ветке елочной игрушкой. - Рейн не понравится, что ты мусоришь в гостиной, - заметила она, раскачиваясь на ветке; мужчина мрачно взглянул на дампира, страшно нахмурив брови, оскалился, красуясь крупными резцами, выступающими как клыки, но лишь насмешил Мору. Прыснув, она спрыгнул на пол, и волосы рассыпались по точеным плечам, прикрывая наготу девушки. - Подумаешь, натряс немножко снега. Он же растает. Половиком прикрыл – и все, - Симон передернул плечами, снимая пальто; комья снега падали прямо на пестрый ковер, по которому Кригер безжалостно топтался сапогами, оставляя грязные разводы. Мора, сцепив руки за спиной, танцующей походкой подошла к Симону. - А ковер чистить кто будет? – спросила она, лукаво щурясь, и, смеясь, ловко отскочила в сторону, когда Кригер, низко зарычав, попытался ее схватить. - Пол помыть, ковер вычистить, - важно перечисляла Мора, прохаживаясь по спинке софы. Дампир загибала пальцы, балансируя на носочках; платиново-белокурые волосы доходили до самых ягодиц. – Дров наколоть, воды натаскать, еще и крыша на веранде прохудилась, а весь двор замело… - Фройлян, вы, кажется, обознались, – Симон, обутый, заскочил на стул, а оттуда перепрыгнул на кофейный столик, свалив несколько тяжелых подсвечников. Стол зашатался, заскрипел под его весом, пока Мора, притаившись мотыльком, сидела на макушке старых напольных часов и настороженно следила за вампиром, готовая броситься прочь в любой момент. Девушка кусала губы, беспокойно поджимая пальцы на ногах; Симон, прохаживаясь по гладкой полированной столешнице, тоже не отрывал от дампира взгляда, пылающего голубым огнем. - Я офицер, - заявил он, гордо выпятив грудь, - а не Золушка, а вы, фройлян, хоть и, несомненно, милы, но не можете мне указывать. - А еще вы грязнуля, офицер, - дерзко бросила Мора, сидя на люстре, будто вороненок в гнезде, и скорчила Симону рожицу. - Если Рейн меня спросит, кто натащил грязи в гостиную, я не буду вас покрывать. - Так вы еще и ябеда, фройлян, - светлые брови немца угрожающе сошлись над переносицей. - Готовы сдать меня врагу при первой же возможности? - Это не враг, это Рейн! - возмутилась дампир. - А ты действительно грязи натащил. - Да будет тебе, моя нежная, - отмахнулся Симон; его светлые волосы, гладко зачесанные набок, блестели каплями растаявшего снега. Кригер спрыгнул со стола, уронив еще и медную вазу с сухими цветами, которые захрустели под подошвой его сапог. Мора печально вздохнула: ей нравился этот букет, и растения - лунник, жемчужницу и астильбу - было жалко. Насупившись, дампир перепорхнула на елку и забралась на самый верх, хмуро глядя на Симона, нетерпеливо постукивающему каблуком по полу. - Ну, перестань, слезай, оттуда, - Кригер протянул ей руку, но Мора фыркнула и отвернулась. - Неужели будешь на меня дуться из-за пары пятен на полу? Девушка не ответила, продолжая цепляться за еловые иглы, молчала больше из вредности и упрямства, чем от обиды. Море хотелось покапризничать, чтобы Симон ее немного поуговаривал; бросив на него быстрый вороватый взгляд через плечо, Мора тут же спрятала лицо за каскадом волос. Она кожей чувствовала улыбку Кригера, и ей, обнаженной, стало жарко, так, будто ее швырнули в костер. - Моя милая фройлян, что такое? - ласково продолжал Симон, кругом обходя елку; Море приходилось карабкаться по ветвям, чтобы уйти подальше от немца, настойчивого до волнительного трепета в девичьей груди. Губы жгло желание улыбнуться, рассмеяться над их игрой, слететь с ели прямо в его объятия, но девушка продолжала упорно лазать по дереву, вокруг которого Кригер кружил голодным волком. - Фройлян, - Симон резко сменил курс и пошел в обратную сторону, прямо навстречу зашипевшей Море, которой пришлось спешно отступать, - боюсь, мы с вами попали в замкнутый круг. Вам некуда бежать... если только не ко мне. В ответ Мора коротко взрыкнула с высоты серванта, заставленного хрустальной посудой и фарфоровым сервизом на двадцать персон, расписанным золотистыми подсолнухами. Сидя на коленях и упираясь ладонями в крышу шкафа, покрытую тонким слоем пыли, дампир смотрела на нахмурившегося Кригера слегка заносчиво, ничуть не стесняясь голой груди. Симон пытался быть суровым: сжимал челюсти, поджимал губы, уперев единственную руку в бедро, но глаза его тянули к нагой груди Моры с бледными бутончиками сосков. - К чему это упорство? - немец чуть запрокинул голову; он быстро облизнул губы, сглатывая, совсем как живой человек, и вид его подпрыгнувшего кадыка заворожил Мору. Иногда она кусала его: как дитя Кейгана, она могла питаться кровью других вампиров, более молодых и слабых, но ей не нужна была кровь Кригера. Куда приятнее было скользить языком по коже и царапать зубами, чувствуя его дрожь. - Нежность моя, мы же оба знаем, чем все закончится, - улыбка Симона была острой и опасной, заставившей Мору крепче вцепиться в край серванта, обдирая ногтями лакированное дерево. - Поэтому я не вижу смысла продолжать эти салки. Приглаживая волосы, Кригер зашагал к серванту, с которого за ним настороженно следила дампир, будто соколица с ветки. Она легко могла сбежать, слиться с воздухом и дымком выскользнуть из комнаты, но зачем? Мора не собиралась капризничать всерьез, а только, чтобы Симон проявил побольше настойчивости, поприставал к ней; предварительные игры нравились девушке не меньше, чем сама близость, и Мора, чуть пококетничав, все же позволила немцу снять себя с серванта. В его руках было даже удобнее, чем на елке; дампир счастливо улыбнулась, повиснув на шее Кригера-младшего, от которого еще веяло запахом морозца и снега; Симон, подхватив девушку под голую спину ладонью в кожаной перчатке, круто развернулся на каблуках, закружив весело взвизгнувшую Мору, взвившуюся вверх, словно на качелях. Проворными руками дампир забралась под одежду юноши, тяжелые слои ткани, напитанные декабрьским воздухом; какая она все-таки лишняя и неудобная! Вампиры же не мерзнут, Симону было бы сподручнее без нее. Мора облизнула губы, как перед укусом, потянулась к немцу, такому гордому, словно он сам снял дампира со шкафа, однако отвернулась, не дав случиться поцелую, уткнулась лбом в плечо юноши, когда в прихожей прогрохотал голос Стренджера: - Если в доме есть кто без портков - натягивайте, я пришел! Кригер-младший коротко, недовольно зарычал, прихватив клыком нижнюю губу, и провел носом по виску девушки, зарываясь ей в волосы. - Вот видишь: пока ты от меня убегала, вернулся преподобный Стренджер, чтобы стращать нас и мешать развлекаться. - Тебе лишь бы развлекаться, - рявкнул Стренджер, не решаясь, однако, пройти в гостиную; Мора, озорно прищурившись, заскочила на Симона, крепко обхватывая его ногами за пояс, и юноша поддержал ее под ягодицы, прижавшись щекой к ее груди и скосив глаза на сосок, оказавшийся прямо у него перед носом. - А ты принес подарки? Если принес, то я оденусь, - задорно крикнула девушка и заверещала, когда немец легонько подул ей на грудь. Стренджер стукнул подошвой ботинок по полу, шумно стянул пальто, тяжелое от снега. - Не заслужили вы подарков. Они вообще не положены упырям. Приводите себя в порядок оба, сейчас уже Светлана придет. - А она принесла подарки? - продолжала ребячиться Мора, обнимая Симона за шею; ей не так уж и нужны были все эти подарки, важнее было то, что сестра смогла приехать, но дразнить Стренджера было так забавно. Чмокнув Симона в макушку, девушка выпорхнула из его объятий, ложась на поток воздуха, как на волну, и устремилась вверх, на третий этаж, чтобы переодеться; Кригер-младший направился за ней. - Подожди меня, - позвал он, перескакивая сразу через несколько ступенек, однако дампир нарочно прибавила скорости, предвкушающе улыбаясь; Мора знала, что наверху они продолжат то, что начали в гостиной, подальше от глаз брюзжащего Стренджера, который все равно будет недоволен, потому что Симон и Мора совершенно точно опоздают к ужину, а Рейн и Светлана не позволят без них садиться за стол.