Баланс белого

       Панда потёр сонные глаза и наклонился над раковиной, чтобы зачерпнуть лапами холодной воды из-под крана и совершить бодрящее утреннее умывание. Вода, падающая на железную поверхность тонкой струйкой, успокаивающе журчала. Однако на душе у медведя от чего-то было неспокойно: сердце его билось неровно, от чего появилось гадкое чувство беспочвенного и непонятного волнения. Панда ненавидел это чувство, когда ты из-за чего-то волнуешься, но не можешь понять, из-за чего именно.       По пути на кухню Панда уже проверял свой фейсбук, тыкая по экрану смартфона подушечкой пухленького пальца. В новостной ленте не было ничего, из-за чего стоило бы волноваться. Точнее, там не было вообще ничего, на чём можно было заострить своё внимание.       Не отрываясь от экрана, Панда сел за обеденный стол и только потом поднял глаза. Напротив него сидел старший брат, морда которого выражала недоумение вперемешку с волнением. На столе стояла лишь коробка с хлопьями и бутылка молока. Запаха еды, ставшего привычным за столько лет, сегодня вообще не чувствовалось. Панда нахмурился. Обычно, когда он просыпался и шёл на кухню, Белый уже ставил на стол горячие блинчики и другие вкусности, которые он всегда готовил для себя и братьев…        — Где Белый? — Недовольно цокнув языком, спросил Панда у Гриза.        — Он не выходил сегодня, это очень странно, — бурый медведь пожал плечами, размешивая давно размокшие и превратившиеся в гадкую мешанину хлопья.       Панда открыл холодильник, где обычно ночевал их неразговорчивый младший брат в обнимку с топором, но там Белого не оказалось. Медведь вздохнул. Теперь ему стало ясно, откуда ноги растут у этой тревоги. Однажды они уже чуть не потеряли Белого, когда его цапнул за ухо краб…       Нашёлся Белый в гостиной– он сидел за ноутбуком в тёмном углу так тихо, что братья его не сразу заметили. Со стороны казалось, что Белый почти не дышал — он выглядел неподвижным, словно снежный сугроб.        — Эй, братишка, ты чего здесь сидишь? — Лапа Гриза плюхнулась на плечо Белому, но тот даже не шелохнулся.       Младший из медведей смотрел в экран ноутбука, почти не моргая, будто бы увидел там что-то шокирующее. Панда наклонился и, прищурившись, прочитал вслух:        — Здравствуй, дорогой брат, наконец-то я тебя нашёл! Возможно, ты меня не…        — Это что ещё такое? — Взревел Гриз, придвигая ноутбук к себе поближе. Белый остановил его, положив свою лапу на лапу брата.       Сообщение, которое не дочитал Панда, пришло Белому ещё вчера вечером. На фото профиля того, кто его написал, красовался такой же белый медведь, как и их младший брат.        — Что же это… — Панда был ошарашен, когда переварил информацию. Судя по содержанию сообщения, у Белого есть родственники…       Белый посмотрел сначала на Гриза, затем на Панду, и брови его грустно опустились вниз.        — У Белого есть брат, — тихо произнёс он, опустив голову, — Белый не помнит его.        — Он предлагает тебе встретиться! — Эмоциональный Панда мгновенно оказался на грани истерики. — Не соглашайся! Вдруг он мошенник или маньяк!..        — Пан-Пан, — старший брат многозначительно посмотрел на него, и Панда умолк.       Все трое опустили глаза вниз, почти синхронно часто-часто моргая, чтобы не заплакать. В памяти у медведей возникли грустные картины прошлого, фрагменты из детства…        Братьями медведи стали только тогда, когда они сами так решили. Это потом они будут путешествовать в поисках дома, спать в коробке, пытаться понравиться хотя бы одному посетителю в зоомагазине… А сначала медвежонок Гриз был один.       Гриз никогда не жил на воле. Родился он в маленьком зоопарке, где первые месяцы жизни о нём заботилась медведица-мать. Но потом, как смутно помнил Гриз, зоопарк разорился: кого-то из животных взяли на попечение работники, кого-то (как теперь с ужасом и горечью осознавал Гриз) пришлось усыпить. Его, милого и неуклюжего медвежонка, взял к себе парнишка, который каждый день приходил кормить их с матерью, а также убирался в их вольере. «Буду хотя бы жить у друга», — думал малыш, однако его приютили отнюдь не из-за дружеских побуждений. Тот парень продал маленького Гриза в цирк.       В цирке, как ни странно, оказалось не так уж и плохо. Доброго, доверчивого и весёлого Гриза полюбили все. О том, что произошло с остальными в зоопарке и что произошло бы с ним, не попади он в цирк, малыш старался не думать; он верил, что с ним случилось лучшее из того, что могло произойти в этой ситуации. Жизнь в цирке была для него весёлой игрой, в ходе которой Гриз мог забыть о плохом. Постепенно прошлое как-то само собой отошло на задний план и выцвело, затуманилось, покрылось пылью.        Через несколько месяцев в цирк привезли ещё одного медвежонка — Панду. Он прибыл издалека: бамбуковый лес, где жила семья Панды, сгорел, и многие медведи погибли: кто от огня, кто от голода. Медвежонка спасли, потом так же, как и Гриза, продали. Панда в первые дни пребывания в цирке был растерян и напуган, но Гриз сразу проявил к нему своё внимание. Они подружились очень быстро и вскоре стали неразлучны. Панда был ещё слишком мал, чтобы в полной мере осознать, что с ним произошло; кроме того, новый друг быстро помог забыть о плохом. Постепенно медвежатам начало казаться, что они живут совершенно нормальной жизнью, и главным в ней было то, что никто из них больше не был одинок.        Появление Белого в цирке, точнее предыстория этого появления, была не менее трагичной. Когда Гриз и Панда услышали, что к ним приехал ещё один медвежонок, то очень обрадовались: втроём их команда стала бы ещё лучше. Но «новобранец» был в таком плачевном состоянии, что ни о каких играх не могло быть и речи: на медвежонке шкура буквально висела, шерсть свалялась и в некоторых местах выпала совсем; он был еле жив, а в глазах можно было увидеть такой страх, от которого мурашки бежали по коже. Что он пережил, оставалось лишь догадываться. Он сторонился всех и вздрагивал при каждом постороннем звуке, словно причина страха могла настигнуть его вновь. Говорили, что его привезли с севера: медведица с медвежатами набрела на охотников, сама она погибла, малыши разбежались… Каким чудом Белому удалось спастись, сколько истощенному медвежонку пришлось прятаться, кто его нашёл и спустя какое время он попал в цирк, никто сказать не мог.       Подружиться с новеньким было крайне сложно: он всего боялся и не говорил. Но Гриз на правах старшего среди медвежат решил для себя, что у него теперь два брата. Вместе всем троим было хорошо: Гриз чувствовал себя важным и нужным, Панда повеселел, а Белый начал привыкать к названным братьям. Несмотря на то, что сознание белого медвежонка блокировало воспоминания о пережитом ужасе, он всё-таки отличался от остальных: изъяснялся короткими, обрывочными фразами, говорил о себе в третьем лице, не в силах себя идентифицировать как личность, единицу, в отрыве от группы или по какой-то иной, неведомой для других причине… Братья понимали, что Белый стал таким из-за психической травмы, и с пониманием относились к его особенностям.       Привычки повзрослевшего Белого отражали его подсознательные страхи: спал он всегда в обнимку с топором, настораживался при каждом шорохе. Конечно, он уже не мог помнить, что с ним произошло, однако знал: у него есть братья, которые всегда рядом. Белый очень нуждался в семье и поэтому ценил её, всеми силами поддерживал уют в пещере, готовил вкусности для братьев…        Гриз и Панда теперь уже принимали его трогательную заботу как должное. До сегодняшнего дня. Это внезапное сообщение вернуло всех троих в прошлое и перевернуло с ног на голову их устоявшийся уклад, словно кто-то залез в ящик с аккуратно уложенным бельём и перемешал всё, устроив жуткий беспорядок.        — Ты пойдёшь? — Севшим голосом спросил Панда у Белого, который всё ещё сидел, уставившись в монитор ноутбука, пытаясь в каждом слове этого сообщения разглядеть хотя бы один осколок своего детства.       — Да, — Белый кивнул и захлопнул крышку ноутбука, посмотрел на Гриза, затем на Панду, — Белый пойдёт.        — Мы тебя любим, братишка, — прикрыл глаза Гриз.

***

      Гриз и Панда сидели на диване, и, не в силах заняться чем-нибудь, томились в ожидании. Их младший брат, их дорогой Белый, кажется, нашёл свою настоящую семью. Медведи думали об одном и том же: пещера опустеет без Белого. Жизнь станет другой без молчаливого, покладистого, скромного брата. И эту пустоту ничем не заменишь.        — Гриз, как думаешь, он вернётся? — Наконец нарушил тишину Панда.        — Не знаю, Пан-Пан, не знаю, — Гриз потёр свой лоб. — Мы не можем его удерживать. Это будет нечестно. Только ему решать.       Панда едва слышно вздохнул. Ему хотелось плакать.        — Но… Он же наш братишка. Он нас любит… Нельзя же просто…       Дверь пещеры открылась, и баланс белого внутри внезапно оказался нарушен: вошёл Белый, а следом за ним — ещё один белый медведь, похожий на первого как две капли воды, только чуть полнее.        — Да у нас гости, Пан-Пан! — Гриз моментально оживился, поднялся с дивана и бросился встречать гостя. Пока тот смущенно улыбался, старший из медведей уже изо всех сил тряс его за лапу, другой лапой обхватив его за локоть.        — Меня зовут Север, — негромко произнёс белый медведь, улыбаясь.        — Очень приятно познакомиться! — Гриз в порыве радости — от того, что Белый привёл родственника сюда, а, стало быть, не уходит от них, был готов раздавить в своих объятиях всех в этой комнате. Он обернулся назад и проревел:        — Пан-Пан, не стесняйся, иди сюда!       Панда недоверчиво подошёл к ним, взгляд его маленьких блестящих глазок пронзал Севера иголочками сомнений: а вдруг Белый пришёл попрощаться с ними?        — Север, это Панда, мой второй брат, — проговорил Белый, скромно улыбнувшись.        Дрожащая лапа Панды потянулась к лапе Севера. Он попытался изобразить вежливую улыбку, но уголки его рта задрожали, искажая мимику. Не сдержавшись, Панда всё же разрыдался и закрыл морду лапами.        — Что случилось? — Белый с грустным непониманием посмотрел на Гриза.        — Ничего, братишка, — Гриз почесал затылок, затем одной лапой обнял плачущего Панду, а другой принялся вытирать глаза, — просто ты впервые говоришь о себе от первого лица.