Сара Кру и философский камень

«Дорогая Джинни! Надеюсь, дома всё благополучно. В Хогвартсе очень холодно, то и дело кто-то простужается. Я тоже пару раз просила в больничном крыле зелье от простуды. Но даже если кашель проходит, время от времени голова становится тяжёлой. Эмма говорит, это из-за того, что я слишком много времени провожу за учёбой. Быть может, она права. Помимо учёбы не происходит ничего радостного, но и уроки надоедают. Я реже вижусь со всеми друзьями. Фред и Джордж много времени тратят на тренировки с командой, они обыграли Эмму и Седрика в прошедшем матче. (Я не ходила на него. На меня косо смотрели, не понимали, что я волнуюсь за всех игроков и не хочу болеть ни против братьев, ни против друзей. Зато я прекрасно провела время за чаем с мистером Филчем, он рассказывал о знаменитых сквибах и разрешил потанцевать под граммофон. Это было потрясающе! Жаль, что так мало.) Чжоу тоже хочет попробовать себя в квиддиче со следующего года, и, если ей удастся, я и против когтевранцев болеть не буду. Невилл постоянно пропадает на отработках, а Перси добивается, чтобы я открыто признала Драко Малфоя врагом, не задумываясь, как это повлияет на жизнь в Слизерине. В Когтевране и Пуффендуе мне рады, но тихого уюта нет, пока в гостиных собирается много народу. Только с Роном удаётся посидеть в тишине и поболтать по душам. Старшие очень напряжены. Все вокруг что-то знают, ничего не говорят мне, и я не чувствую себя в безопасности. Я уже думаю, не лучше ли провести пасхальные каникулы в Норе. В конце концов, обучают меня серьёзно, старшие помогают с полезной практикой, а без нескольких моих эссе замок не разрушится. Крепко обнимаю всех вас, очень скучаю. Сара». Выпросив у Рона Сычика, девочка отправила письмо. Проследив, как силуэт исчезает в ясном ночном небе, она вышла из башни Гриффиндора. Неподалёку шла Пэнси с Дафной и Миллисентой, и до Сары донеслось презрительное «эта гриффиндорка». Выждав, пока они удалятся, девочка неторопливо направилась в гостиную. На сей раз Реджинальд орал не только на пятикурсников, но и на игроков в квиддич. Они орали в ответ, молчал лишь Маркус Флинт, время от времени прикладываясь к флакону с успокоительным. Сара остановилась и смотрела на капитана квиддичной команды, пока тот не поднял на неё взгляд и не увидел в её глазах сочувствие. Оба коротко кивнули, и Маркус вновь опустил взгляд, а девочка отправилась в спальню. Кровать на сей раз была без ловушек от Лавинии и Пэнси, и Сара, укутавшись одеялом, стала решительно ожидать сон, чтобы очередной безумный день поскорее закончился. …Одним прыжком она достигла площадки на третьем этаже. Змей за дверью не спал и лениво проводил её взглядом, а она устремилась в люк. Сара не понимала, на что приземлилась в этот раз: казалось, это были мелкие змеи, но они не кусали и не душили, а просто замедлили её падение. За змеями следовали насекомые, но Сара летела быстро. Она даже не коснулась шахматной доски, по обе стороны которой стояли каменные воины; она была уверена, что линия, соединившая углы клеток, и есть нужная ей дорога. Никто не посмел остановить её. Крупное препятствие, подвижное, но слишком медленное, чтобы её догнать. Стол с сосудами, из которых по белоснежной скатерти стекает кровавое вино. Чёрное пламя у двери. Сара затормозила, всё ещё не касаясь пола. Ухватилась руками за края скатерти, подняла сосуды в воздух и бросила в колдовской огонь. Он не погас, но стена стала ниже, и Сара, будто прикрывшись от огня скатертью, пролетела за её пределы. Она знала, что рано или поздно её задержат. Полёт замедлился, её не хватали и не причиняли боль, но воздух стал вязким и почти неподвижным. Сара уцепилась рукой за ступеньку, что вела вниз, и тут её будто подтолкнули. Без боли и ушибов она слетела на площадку между лестничными пролётами. Последний из них вёл в длинный зал с колоннами, в центре которого стояла Лавиния. Сара хотела позвать её, но в горле не оказалось ни звука; она торопилась, спускаясь по ступеням к центру комнаты, а Лавиния безучастно отвернулась и заскользила прочь. В другом конце зала возникла золотая рама, и внутри неё натянулась стеклянная гладь. «Нет, нет, нет!» — думала Сара, желая схватить Лавинию за руку, но та шагнула сквозь стекло, и оно подёрнулось рябью. Теперь за ним была непроглядная чернота. Сара понимала, что во тьму шагать нельзя, и если стекло исчезнет по её просьбе, то не надо даже просить, но пальцы всё равно заскребли по холодной глади, за которой уже не было видно Лавинию. — Пожалуйста! Скажи, тебе ведь уже не причинят вреда! Он не дотянется за грань, это не в его власти! Где он прячется? Сара в отчаянии уставилась на своё отражение. От её тяжёлого дыхания стекло запотевало. Когда мелкие капли покрыли всё на уровне лица, напротив вдруг показалась Лавиния. Окостеневшим пальцем она коснулась стекла на уровне носа Сары и медленно начала вычерчивать линию, оставляя след посреди капель. Зелёное свечение приближалось сзади. Огромная спираль очертила голову Сары и замкнулась, когда зелёный луч ударил в стекло. Осколки брызнули во все стороны с громким звоном, и Сара постаралась закрыть голову руками — но вдруг осмелела и обернулась, и сила, пришедшая за Лавинией, улеглась, оставив искрящуюся в солнечном свете пыль… Сара проснулась. Сев в кровати, она осторожно проверила будильник. До подъёма было чуть меньше двух часов. Шрам несильно покалывало, под кожей нарастал знакомый холодок. «Она успела мне что-то сказать. Она успела нарисовать спираль. Большую такую, размером с мою голову», — Сара высунулась за полог, открыла чемодан, достала перо и чернильницу и вывела на полях черновика слово «спираль». Волдеморт прячется там, где спираль. Её надо найти где-то в Хогвартсе. Вернувшись в постель, Сара долго ворочалась, пытаясь доспать время до подъёма и одновременно не желая возвращаться к ночной жути. Будильник она услышала, так и не уснув. К несчастью, уже на втором уроке ночной недосып дал о себе знать. Профессор Бинс, конечно же, не заметил бы, что ещё один ученик заснул за партой, но Сара боялась, что если не напишет конспект, то не найдёт его ни у кого, кроме, может быть, Грейнджер, а та ни за что не поделится с ней. Стискивая зубы, девочка пыталась задавать вопросы, ответы на которые не позволят ей заснуть: — Профессор, на уроках защиты от тёмных искусств мы не проходили вампиров. Являются ли они полноправными участниками политических отношений? Или они, как оборотни, не могут реально отстаивать свои права? Или же, как кентавры, держатся вдали от общества волшебников? — Всё зависит от страны и времени, — профессор Бинс отвернулся от доски. — В Западной Европе с падением Римской империи наибольшей властью из магических народов пользовались гоблины. Вампиры крайне неприязненно относятся к гоблинам, и хотя популярнейшее высказывание о вампирах и вражде — это поговорка «как вампир с оборотнем», аналог магловского «как кошка с собакой», ни один вампир не назовёт оборотней главным противником на политической арене. Показателен один случай. Румынский вельможа хорошо ладил с гоблинами и получил в подарок от мастеров прекрасный меч. Все мечи гоблинской работы высоко ценились тогда и ценятся сейчас. Но этот был особенно хорош и дорог в глазах воинов. По логике гоблинов, после смерти вельможи меч не доставался наследникам, а возвращался к создателям, и уже гоблины могли продать его своим собратьям. Многие желали заполучить оружие и ждали, когда вельможа умрёт. А он вместо смерти решил обратиться в вампира и оставил себе меч на всё бессмертие. Казалось бы, обмана нет, но имущественные права у народов определялись по-разному. Злость гоблинов вылилась в кровавую войну, которая надолго определила границы влияния между двумя народами. В Восточной Европе, включая западные территории бывшего Советского Союза, вампиры являются могущественной политической силой. Самым знаменитым политиком-вампиром, конечно же, является Влад Дракула, однако волшебники вынуждены считаться и с польским королём вампиров, и с главами прибалтийских кланов. В Западной Европе вампиры то обретали силу и власть, то терпели лишения едва ли не худшие, чем вечно презираемые оборотни. Всё это в большой степени зависело от Ватикана, который провозгласил Дракулу исчадием ада, но не смог одолеть его в течение нескольких столетий. Их противостояние сильно влияло на Европу. — Вампиры бессмертны? — Сара уже не могла скрыть зевок, но Бинса это не задело. — Вампиры провозглашают себя бессмертными, но не вечными. Считается, что вампиром становится человек, над свежим трупом которого совершён тёмный ритуал. Описания ритуала противоречивы, поскольку вампиры хранят его в секрете и веками запутывали исследователей. После проведения ритуала вампир обитает среди живых. Для него становятся безопасными яды и некоторые заклятья, однако он слабеет на солнечном свете, будучи иногда неспособен даже на малейшее волшебство. Известны случаи, когда вампиры проживали после ритуала несколько сотен лет, однако рано или поздно все они были убиты насильственной смертью. При этом разным вампирам смерть приносят разные виды оружия. По обычаю вампиров, в их сообщество может быть принят лишь тот, кто способен взять на себя груз бессмертия, поэтому зачастую они отказывали в обращении королям, знатным и богатым людям, которые боялись смерти и желали никогда не встречаться с ней. По этой же причине они в своё время отказали вашему несостоявшемуся убийце, мисс Кру. — А разве Волдеморт бывал в Румынии? За спиной раздались тихие охи. Профессор Бинс поправил призрачные очки. — Он посетил многие страны, прежде чем начал кровавое шествие по Франции. Полагаю, он мог бы достичь своих целей мирным путём, если бы другие уступили ему власть. Но Ватикан претендовал на вечность, а Румыния — на бессмертие. Ни того, ни другого лорд не заслуживал. Конечно же, нельзя сказать, что Влад Дракула на самом деле бессмертен — его доводится видеть лишь вампирам из правящих кругов, и волшебники давно предполагают, что за пятьсот шестьдесят лет бывший господарь Валахии или был убит, или потерял рассудок, как некоторые другие древние вампиры. А про реальную власть папы римского над вечностью можно сказать и того меньше. Но даже если под именем Дракулы скрывается вполне обычное тайное правительство, а чудеса Церкви — не более чем фокусы или магия, у этих политиков был авторитет. Лорду перекрыли дорогу к дипломатическим победам, и он совершил самый трусливый поступок, на который был способен, — развязал войну. — А как отнеслись к этому гоблины? — Придерживались нейтралитета. После многих веков, проведённых в войнах, они нашли себя и на мирном поприще. Сейчас в их руках банк «Гринготтс», финансовая система организована так, что и волшебникам, и гоблинам приносит выгоду. Но вампирам условия вкладов и кредитов невыгодны, поэтому они создали свой банк. Финансовое противостояние ведётся по сей день. Пожиратели смерти, как и их противники, хранили деньги в «Гринготтсе», и никому из них гоблины не отказывали по причине войны. Сара старалась сосредоточиться на образе гоблинов, хитрых и суровых, но бессонная ночь и поток дат из уст профессора Бинса сделали своё дело. Попросив Теодора Нотта передать извинения профессору Стебль, Сара отправилась в подземелье. Добравшись до спальни, она лениво сбросила с себя плащ и верхнюю мантию и рухнула на застеленную кровать. Проснулась Сара под вечер. Протирая глаза, она открыла чемодан, чтобы переложить вещи, и взгляд её упал на смятый черновик. «Спираль», — гласила надпись, сделанная прошлой ночью. Спираль. Лавиния за зеркалом. Она больше не вернётся. Волдеморт там, где спираль. Где в школе спираль, Сара не знала. В очередной раз досадуя, что за десять веков никто не смог составить толковую карту замка, девочка вспоминала винтовые лестницы в башнях, орнаменты на плитах и гобеленах, схемы помешивания зелий. — Какое заклинание требует от палочки движения по спирали? — спросила она Дженнифер. — Зачем тебе? — староста прищурилась. — Оно очень тёмное? — Нет, обычное. Просто очень сложное. Его даже на седьмом курсе не требуют. — Я очень надеюсь, что оно мне не пригодится. Но я должна знать. Дженнифер вздохнула, скривив губы. — Заклинание незримого расширения. Прононс «капациус экстремис». Сара внимательно следила, как палочка Дженнифер вычертила спираль над горлышком склянки. Прозрачное стекло помутнело, уменьшаясь в размерах. — Видишь? — Таким заклинанием создают и убирают лишние классные комнаты? — Архитекторы замка использовали много сложных, но древних заклинаний. А это относительно новое. Наверно, на комнатах это тоже сработает, но только у очень умелого мага. Даже не пытайся сотворить тайник сама. Лучше подойди ко мне с этой просьбой. Хотя да, делать себе жильё в обувной коробке незаконно. Я имею право знать, что такое ты хочешь прятать. — Ничего, Дженнифер. Я просто видела сон про магию. Там была спираль. — И учти, что самым узким местом всегда остаётся точка, к которой приложено заклинание, — Дженнифер вернула флакону прежние размеры. — Ты не протолкнёшь кулак в спичечный коробок. Не зайдёшь внутрь дамской сумочки, чтобы укрыться от дождя. Не засунешь в музыкальную шкатулку фортепьяно. Ты можешь сузить или расширить горловину, но если добавочное заклинание внесёт малейшую нестабильность в схему свёрнутого пространства, то от тебя ничего не останется. С магией шутки плохи. С магией пространства — в особенности. — И времени, — вздохнула Сара. — Спасибо, я всё поняла. Спирали красовались на обложках книг в библиотеке. Спиралями украшались десерты в Большом зале. На отработке у профессора Стебль Сара внимательно следила за тепличными улитками с их спиральными раковинами и запоминала, какие растения привлекают их больше всего. Несколько раз в полудрёме ей виделся водоворот или каменный лабиринт в форме спирали, а круглые завитки стали украшать поля её черновиков. «Но что, если ты не успеешь отбежать от спирали, когда отыщешь её? Не проще ли вовсе не искать? — спрашивала сама себя Сара. — Нет, если вовсе не искать, то тоже можешь подойти слишком близко. Просто не будешь ожидать удара». Очередное озарение снизошло на Сару в самый прозаический момент. Вода в раковинах сливалась, образуя завитки, а туалетная бумага наматывалась на рулоны по спирали. Обходя один женский туалет за другим, Сара наткнулась на вполне рабочее помещение на втором этаже, на двери которого, однако, висела табличка «ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ». В нём обитал призрак девочки, которая назвала себя Плаксой Миртл. Всё время, пока Сара пыталась осмотреть краны, Миртл громко плакала, стенала и подвывала. Причину её слёз девочка не знала, но не решалась прервать поток рыданий, которыми призрак упивался. — Только один кран поломан. Остальные вполне работают, — пробормотала Сара себе под нос. Миртл, видимо, сочла это за начало беседы и надрывно провыла: — Тоска-а-а-а… — Извините, я не совсем понимаю, хотите вы утешений от меня или чтобы я ушла и оставила вас? — Меня все оставляют, — тоненько всхлипнула Миртл. — Лишь грусть, тоска и слёзы — вечные мои спутники. Они затягивают в свой водоворот и не выпускают, пока ты не будешь измотана… «Затягивает… — Сара ещё раз оглядела краны. — Спираль — ловушка, которая ведёт тебя к центру и не выпускает обратно. Засасывает, как эту воду в трубы. Измотана…» — Они поглотят тебя и заставят раствориться… — Миртл продолжала всхлипывать. «Измотать. Растворить». Сара с болью всмотрелась в собственное отражение в маленьком зеркале над раковиной. Конечно же, это не её сон, не зеркало Еиналеж. Вряд ли Волдеморт будет обустраивать себе тайник в женском туалете, чтобы атаковать школу спустя столько лет после исчезновения. Но вот её истинное отражение, девочка из зеркала выглядит такой измотанной, растворённой в страшных видениях, затянутой в неведомые дела… Вот она — настоящая опасность. — Спасибо тебе, Миртл, — нежно и печально произнесла Сара. — Ты мне очень помогла. От неожиданности призрак смолк. «Нельзя дать себя затянуть. Не думать о нём — только и всего. Выбросить из головы и тем самым лишить его власти над своими мыслями. Настоящая спираль всё это время была во мне», — думала Сара. Отказаться от тяжёлых мыслей в один момент не получилось. Какое-то время Сара ещё ловила себя на том, что непроизвольно чертит спирали на полях и в уголках пергамента. Но отдаление от шумных компаний в итоге принесло облегчение. Девочка вновь считала минуты до отбоя, чтобы прийти в полную народа гостиную как можно позже, но не терять баллы лишний раз. Она просила выбирать менее шумные места для встреч. Рон и Эмма довольно скоро привыкли к посиделкам в библиотеке, где мадам Пинс жёстко пресекала нарушителей тишины и спокойствия. Это уже помогало Саре не впадать в уныние. В один из мартовских дней, когда ранняя оттепель смягчила воздух за окнами, трое друзей сидели в библиотеке и усердно работали. Эмма против обыкновения штудировала трансфигурацию, Рон упражнялся в чарах, Сара пыталась систематизировать заклинания не тем способом, какой предлагал автор учебника, чтобы полнее вникнуть в их суть. Полузабытый запах кротовой шубы отвлёк её от размышлений, и девочка, обернувшись, увидела Хагрида. Тот плохо вписывался в обстановку, но желал остаться незамеченным и неловко таился между шкафами. — Хагрид! — тихонько позвал Рон. — Привет честной компании, — Хагрид подошёл к их столу, скрывая что-то за спиной. — Сара, вижу, тебе удалось расшевелить их на учёбу, а? — Прости, Хагрид. Я очень давно не бывала у тебя в гостях. Ты обижаешься, что я тебя забыла? — Ну вот ещё! — Хагрид всплеснул руками, но тут же торопливо завёл их за спину. Дети успели заметить, что прятал лесничий книгу. — Я, чай, знаю, как ты к делу ответственно подходишь. Учишься, сказки пишешь. Чего мне обижаться? — он подмигнул и широко улыбнулся. — А если найдёшь время, заходи, конечно. — Что это у тебя там, Хагрид? — Рон косился на спрятанное за спиной. — Да так… неважно… не обращайте внимания. — Мы к тебе сегодня придём, — пообещала Эмма. — Замечательно, — Хагрид улыбался всё так же приветливо, но теперь было отчётливо видно, как сильно ему хочется уйти и избежать расспросов. — Увидимся вечером. Эмма дождалась, пока лесничий покинет библиотеку, и тихо проговорила: — Я прочитала название. Он взял книгу про разведение драконов. — Разведение? — Рон тут же осёкся. — Зачем ему? — Он всегда мечтал иметь дракона, — вздохнула Сара. — Сам мне признавался. — Но это незаконно! — удивился Рон. — Запрещено Конвенцией магов 1709 года, это всем известно. Маглы могут узнать о нашем существовании, если встретят дракона, да и потом, драконы не приручаются до конца. У Чарли полно ожогов, а он везучий и талантливый драконолог. — Может, он хочет не заводить дракона, а лишь представить, каково это было бы, — задумчиво проронила Сара. — Когда у меня не было чего-то, что мне очень хотелось иметь, я пыталась вообразить во всех деталях, что оно у меня есть. От этого на душе теплело. — Вот придём к нему на чай и расспросим обо всём, — решила Эмма. К чаю были принесены сладости, огонь в камине горел жарче обычного, и всё в хижине было исполнено уюта. Сара хотела насладиться приятным и лёгким общением, но мечтам её не суждено было осуществиться. Рон и Эмма не стали расспрашивать Хагрида о драконах, но как бы невзначай ввернули вопрос, правда ли преподаватели накладывали защитные заклинания на философский камень помимо Пушка. Лесничий был удивлён. Саре было неловко смотреть на его неубедительные попытки отнекиваться, и она, стиснув зубы, втягивала чай, пока Хагрид, смирившись с их осведомлённостью, перечислял учителей, приложивших руку к защите камня. — Профессор Стебль, профессор Флитвик, профессор МакГонагалл, профессор Квиррелл, профессор Снейп… ну, и сам Дамблдор, конечно, — улыбнулся лесничий. — Снейп? — Рон и Эмма взволнованно переглянулись. — Опять вы его подозреваете, — тяжко вздохнул Хагрид. — Не будет преподаватель вредить Хогвартсу. Ни обитателям, ни имуществу. Профессор Снейп уважает директора, это всем известно. — Но если кто-то из учителей всё же окажется предателем, получается, он сможет узнать, какие заклятья наложили его коллеги? — Эмма схватилась за голову. — Бросьте. Никто, кроме меня и Дамблдора, не знает, как пройти мимо Пушка, — Хагрид самодовольно улыбнулся. — Но все остальные заклинания известны каждому из учителей? — не унимался Рон. — Даже если неизвестны, — Сара отставила чашку, — что с того? Пусть есть некто, кто хочет заполучить камень. Он либо сам пробрался в «Гринготтс», либо послал помощника. Заклинания в банке сложные, крепкие, к тому же секретные. И они не остановили вора. Не остановят и эти. Пушок — хороший страж, он защищён собственной магией и может за себя постоять. Это не абстрактное волшебство, против которого можно применить заклинание «фините» или аналогичное, которое разом нейтрализует структуру потоков. Это крупное живое существо, чья магия существует внутри его тела. Нарушить структуру потоков сложно, даже если кому-то удастся покалечить Пушка. Вот только похититель из «Гринготтса» должен был готовиться к встрече с драконами. Что, если он принесёт собственного зверя? Маленького, например, дракончика, которого он похитил в банке из кладки местных охранниц? Хагрид, ты же хотел завести дракона. Тебе не предлагали часом купить драконье яйцо? — Нет, — ответил Хагрид, изумлённо глядя на Сару. — Если предложат — попытайся выяснить чуть больше о продавце. — Подумать только… — Рон переваривал сказанное. — Снейп мог выкрасть драконье яйцо! — Или купить, — поддакнула Эмма. — А если бы кто-то обнаружил его, то сказал бы, что это ты, Хагрид, незаконно держишь его у себя, секретно выводишь. Так что проверяй, не подкинули ли тебе что-то странное, похожее на яйцо. — Купить его он не мог, — Сара резко дёрнула головой. Разговор становился всё более напряжённым, участвовать в разборках с философским камнем она не хотела, но и позволять Рону и Эмме держаться мыслями за глупые идеи было неправильно — теперь каждый из них был опасен для преступника и нуждался в сведениях точных и полных. — Такие вещи стоят дорого, а Снейп беден. Ходит к Малфоям в гости, но не принимает у них финансовой помощи. Не имеет накоплений с зарплаты. Даже не может дойти до стада коз в деревне и сделать себе безоары на чёрный день. — Почему это? — удивился Хагрид. Чёрные глаза его блестели настороженно. — Профессор Кеттлберн сказал, что паб в деревне называется «Кабанья голова», а владеет козами Аберфорт, хозяин паба. Слово «Хогвартс» переводится как «кабан». Кабанья голова — это директор школы. Дамблдор и Аберфорт как-то связаны. Стоит Дамблдору сказать, что он не желает, чтобы Снейпа допускали до коз, — Аберфорт не допустит. Снейп останется ни с чем. Он будет беден и зависим от директора точно так же, как была зависима от мисс Минчин учительница французского языка. В хижине повисла тишина. Хагрид явно не ожидал вернуться к осеннему разговору про мисс Минчин и безоары. Эмма не понимала контекста и сидела в недоумении. Зато Рон прекрасно понял, о чём шла речь. — Но это безумие, Сара. Дамблдор никогда не станет так себя вести с сотрудниками. — Про мисс Минчин такое тоже говорили, — сдержанно ответила Сара. В её сердце разгоралось сочувствие к Снейпу, который, конечно, теоретически мог бы выкрасть и драконов из «Гринготтса», и коз из паба Аберфорта, но ничто из этого не спасало его от возможной жестокости Дамблдора. — К чему ты клонишь, Сара? — недоумённо спросила Эмма. — К тому, что нам не стоит лезть в это дело, — Сара схватила чашку и допила остывший чай. Чувство неловкости не уходило. Рон, Эмма и Хагрид ждали, что мысль будет продолжена. — Мало ли, что за дела творятся между Дамблдором и Снейпом. Быть может, Снейп в таких долгах, что век вынужден пахать на нелюбимой работе, как лошадь, чтобы оплатить Дамблдору всю сумму. Быть может, философский камень — единственный шанс Снейпа сделать необходимое количество золота из дешёвых металлов и навсегда покинуть замок, в котором он явно глубоко несчастен? И кому станет хуже, если Снейп навсегда нас покинет? Дамблдор просто наймёт нового преподавателя, который наверняка будет лучше относиться к ученикам. Я не ненавижу Снейпа за его придирки, но многие ненавидят и боятся. А так мы будет приходить в класс радостными, и Снейп будет без нас радостнее. Может, так и нужно, чтобы камень похитили. Если вы верите, что это Снейп, оставьте его в покое. Пусть крадёт себе камень на здоровье. Нам же легче жить. Хагрид звучно расхохотался. Рон и Эмма осмысляли внезапно открывшиеся перспективы. Только Сара неловко молчала, зная, что Снейп мог и не красть ничего, в Хэллоуин защищать Пушка от чужого дракона и до сих пор хранить важные секреты директора. Впрочем, главным было закрыть тему философского камня раз и навсегда. Пускай у Снейпа и других преподавателей есть поводы для беспокойства, хотя бы трое первокурсников вполне могут прожить без тревог. Мракоборцы отследят появление драконьего яйца в Хогвартсе, сам Хагрид поможет поймать вора. Так что надо сделать вид, будто она верит в версию злодея-Снейпа, и посоветовать всем держаться от него подальше. — Ну, будет тебе, Сара, — Хагрид смахнул слезинки. — Посмеялись и хватит. Дамблдор никогда не поступит дурно. Он человек очень добрый, истинно великий. — А вот словами «истинно великий» описывали Волдеморта, — ответила Сара без тени улыбки, наблюдая, как лесничий вздрагивает и становится серьёзным. — Не из-за доброты, конечно. Люди вкладывают разные значения в слово «величие». Но хорошо, поговорим о доброте Дамблдора. Снейп, по словам Дженнифер, ходит несчастный уже который год, и Дамблдор не спешит помочь. Мистер Филч раньше жил в тесной каморке, до сих пор ест отдельно от других обитателей замка и всеми презираем, хотя работы у него по горло, и работа эта важная, и он с ней прекрасно справляется. На Рождество мы с Дамблдором говорили о профессоре Квиррелле, и я просила помочь ему, испуганному и мятущемуся. Я что-то не вижу, чтобы он получил помощь. Прошу, Хагрид, не хвали директора лишь из-за того, что он дал тебе работу, когда тебя изгнали. Да, профессор Кеттлберн рассказывал о тебе, твоих школьных годах и обломках палочки в зонтике. Если у Дамблдора такие хорошие связи, что мракоборцы не беспокоятся о тролле, а Николя Фламель доверяет на хранение столь ценные артефакты, то тебе давным-давно могли вернуть право на ношение палочки и продолжение обучения. По просьбе Дамблдора. Но разве он за тебя просил? Что-то изменилось во взгляде Хагрида. В желудке Сары противно ёкнул страх. Разговор принимал совсем не тот оборот, что мог вписаться в определение уютной и тихой беседы. Рон то открывал, то закрывал рот, желая возразить всему сразу и не находя слов. Эмма замерла, вглядываясь в Сару. Ещё никогда она не видела свою подругу такой. — Я хорошо знаю, что такое забота о тех, кого любишь. Я знаю, когда доброта проявляется от чистого сердца, а когда — как следствие выгоды. Я не знаю, что происходит у директора в голове. Не знаю, что творится за закрытыми дверями учительской. Не знаю, что за истории связаны с философским камнем. И потому я не буду даже думать о том, как мне ввязаться в это дело. Я буду собирать информацию, но для того, чтобы знать, откуда мне стоит уйти, чтобы не попасться на глаза или под прицел чужой палочки. Есть волшебники сильнее и умнее меня, они со всем справятся. В Хогвартсе есть тайны, которые для меня не предназначены. Я спокойно проживу в неведении. Хагрид хотел было что-то сказать, но в этот миг котёл, висевший над пламенем, забренчал, будто внутри него дёрнулось, ударившись о стенки, что-то твёрдое. — Я так понимаю, ты не хотел, чтобы содержимое котла видели. Не бойся, я уже ухожу и ничего не вижу, — Сара скользнула к стулу, на котором были сложены мантии. — Большое спасибо за чай, Хагрид. Он был восхитителен. И Сара вышла из хижины, не дожидаясь друзей. Дверь за её спиной закрылась с более громким хлопком, чем можно было ожидать. Но девочку это не смутило. Она решительно направилась прочь, к берегу Чёрного озера, всё ещё скованного льдом. Шагала она быстро, и вскоре впереди остался лишь чёрный силуэт замка с горящими огоньками окон на фоне бледно-голубого закатного неба. — Сара, постой! Рон нагнал её и зашагал рядом в её быстром темпе. Сара ждала, что тот будет укорять её за грубость или переубеждать насчёт Дамблдора, но мальчик не делал ни того, ни другого. Он молчал и держал её за руку, и от этого становилось теплее, чем в протопленной хижине. Эмма осталась. Она не знала про чердак. Не знал и Хагрид. Но Рон знал, и этого было достаточно. Сара понимала, что если бы Эмма тотчас оказалась рядом и смотрела ей в глаза ласковым вопросительным взглядом, то не услышала бы ни слова в ответ про сорванный праздник, работу на кухне и жизнь на чердаке. Отчего-то звуки застревали во рту. Профессор МакГонагалл встретила Рона и Сару в холле. Она мягко улыбнулась и похвалила Сару за подробное и логичное изложение мыслей в последнем эссе. Девочка коротко поблагодарила профессора и потащила Рона в маленький зал ожидания. Ей хотелось сидеть рядом с братом и молча смотреть на огонь в баночке.