чтение под мелодию (Muhteşem Yüzyıl -Akincinin Aski) будет особо приятным.
The first time that you touched me Когда ты впервые дотронулся до меня. Oh, will wonders ever cease? О, иссякнут ли когда-нибудь чудеса? Blessed be the mystery of love Будь благословенна, тайна любви...
***
МУРАД.
Я долго искал человека, который сможет помочь мне в самом трудном деле. Ведь никакие людские бунты, вечные разрухи и гнилые неверные не были так опасны для меня, как собственная валиде-султан. Мне срочно требовалось найти управу на властолюбивую мать, иначе мой султанат она бы также околдовала своими чарами, и вряд ли бы проснулся я от дурмана этого. Мустафа-ага прибыл в Османскую столицу по моему приказу тайно. Я должен был полностью обнадежить себя, что имя его никоим образом не добралось до важных ушей Кесем-султан. Он предстал пред мной в один из дней, когда правление моей матери нашло своей конец, конечно же, под моим натиском. Мужчина представлял собой бравого война с некой грозностью в глазах. Я доверял ему, наверное, также сильно, как собственному хранителю жизни и покоев. Глаза моего верного война горели огнем. Они были наполнены силой, желали крови и сражений. А я отдал приказ, который возможно даже оскорблял его. Сопровождать, но при этом тайно следить. — Кеманкеш, ты один из немногих, кто остался — уныло подал молодой лев, с усмешкой на губах. Он с тяжелым вздохом поднялся и вышел из-за письменного стола, пройдя вдоль покоев своих дорого обставленных. Смотрел Мурад-хан на воды Босфора тихого через открытые дубовые двери, выходящие на мраморные балконы. — Повелитель, не печальтесь так, — холодный бас окатил комнату, словно кувшин с ледяной водой, — В жизни Вашей будут и взлеты, и падения - никуда без этого! Будет и друг верный, и враг заклятый - это тоже правило жизни, от него не убежишь. Так что не печальтесь, встретится на Вашем пути благословенном душа родственная, поселится в сердце и забудете вы про тоску. Мой собеседник покинул меня не скоро. Я дал ему четкие указания и искренне попросил быть осторожными. Мужчина много раз утвердительно кивал головой и внимал словам моим. Казалось бы, нет проще задания для такого война как Кеманкеш, но находится в обществе моей матушки, куда сложнее и опаснее.***
КЕСЕМ.
Погода в тот день благоволила. Ещё с утра яркие лучи солнца отыскали меня в собственных покоях, неустанно пытаясь разогнать и без того беспокойный сон. Такое затишье жутко напрягало меня, и все моё беспокойное нутро заставляло опасаться грядущей бури. Хотя, каждый день словно ураган проносится, оставляя лишь временные отпечатки на лице и теле. Останавливаясь в углу небольшой своей спальной комнаты, пытаюсь разглядеть себя в зеркале и не могу понять, что чувствую. Молода была даже сейчас, но все же угасала. Кому тело хранила? Ради кого душу свою берегла? И из-за кого время обходит стороной меня? Я тогда не знала, даже представить не могла, что ответ кроется там, где искать нет смысла. Главная госпожа государства, я — Кесем-султан тогда не понимала, что встреча того дня мне обернется колким ударом в сердце. В тот день я не сделала ничего нового. Также собрала прическу и одела давно пошитое платье. Эта встреча также должна была обойти меня стороной, но именно она перевернула жизнь мою с ног на голову. Именно в тот день произошло то, чего отнюдь не должно было происходить. Спросите меня, если бы была у меня такая возможность, осталась бы я в тот день во дворце и еще год не выходила оттуда, дабы не встретится с Мустафой? Нет, не осталась бы. Я прожила такую жизнь, наполненную любовью и страданиями, и никоим образом не хочу менять её. Потому что, в ней был мужчина, который любил меня чистой любовью, несмотря на то, что все называли его чувства постыдным грехом.***
КЕМАНКЕШ-МУСТАФА.
Тем днем, я с трепетом ожидал прихода Кесем-султан. Я и раньше знал её, но тогда она была лишь новоиспеченной матерью шехзаде, а я уже делал первые шаги в корпусе янычар, занимая небольшие посты. Я увидел её лицо лишь раз, а потом меня сразу же отправили охранять границы от неверных. Нет, не влюблен я был в неё и даже не очарован. Молодая госпожа собирала розы в саду, пока мы с почившим Султаном Ахмедом прощались и я отправлялся в далекий путь. Кесем была обычной девушкой, не показавшись мне ничем примечательной. Просто красоту её за один раз не увидишь. Только когда в душу её проникнешь, когда в сердце своем найдешь ей место и поселишь там, тогда ты сможешь отыскать в ней нечто невероятное. Спустя столько лет, я снова увижу эту госпожу, молва о которой обошла свет весь. Нет, я не мечтал о встречи с ней. Простой мой интерес брал верх, и из-за этого не унимаясь я бродил из стороны в сторону ожидая прихода султанши. Когда тяжелые дубовые двери распахнулись, увидел я мрачную госпожу, лицо которой было весьма обременено и опечалено. Бледная белая кожа выдавала её неспокойный сон, как бы ярко не старалась пудрить она щёки. Видел я её недовольство, и сказать, что в тот день я полюбил её всем своим сердцем, будет смешной весьма глупой ошибкой. Султанша показалась мне грубой, речи её были ядовиты, а сухой взгляд высокомерных глаз прожигал на теле моем дырки. От той юной девушки не осталось и следа, обросла толстой коркой молодая Хасеки-султан. — Мне шпионы за спинами не нужны. Передай сыну, что я от него ничего не скрываю, а сомневается во мне, так пусть запрет под замок в покоях. Лучше это, чем будут за мной ходить докладчики, — произносит Валиде-султан окидывая взглядом Мустафу-агу, замечая, что тот и бровью не повел. — Султан Мурад беспокоится о Вашей безопасности, султанша. Время нынче неспокойное, бесконечные бунты могут потянуть Вас за собой, так что я всегда буду за спиной, дабы успеть подхватить Вас в нужный момент, — не остался в долгу воин. Не хочет давать себя в обиду строптивой брюнетке, что за минуту в ярость приходит. Тогда я не догадывался, что нити судьбы свяжут меня с этой губительной женщиной страстной любовью. Не понимал я и того, что ради неё смогу свернуть с тех путей, по которым годами шёл, считая их правильными. Спросите, жалею ли я о нашей встрече? Ни за что. С ней все свои беды пережил бы я снова и снова.***
ХАДЖИ АГА.
Моя госпожа после той первой встречи с Мустафой-агой уже никогда не будет прежней. С каждым днем менялась она, расцветая словно бутон розы. Сначала долго злилась на мужчину, которого приставили ей в шпионы, а потом была бесконечно счастлива. Её настроение менялось чаще, чем дует ветер. Кесем-султан всегда была женщиной эмоциональной, но в те моменты все что она чувствовала, отражалось на её лице. Я все чаще стал замечать, как по вечерам она пропадает в саду, задумчиво обхаживая любимые растения. Бывало, она прозябнет до костей, побледнеет словно мертвец, но все также гуляет по саду. Ночное небо, усеянное миллионами звезд не отпускало Валиде-султан, и она подолгу не возвращалась в покои свои. Она все чаще стала витать в собственных мыслях, пропуская важную информацию мимо своих ушей. Думаете, не догадывался я тогда, что госпожа моя попала в дурман запретной любви? Конечно, я все понимал. Но она казалась мне такой счастливой, словно эта женщина была совсем маленьким ребёнком, которому дали любимую сладость или игрушку. Я не хотел, чтобы моя султанша снова погрузилась во мрак печали. Мало чего мир этот значит пред улыбкой Кесем-султан. — Султанша, нужно ли Вам чего-нибудь? — верный слуга подошел к госпоже своей, роняя робко слова. Валиде-султан восседала на балконной тахте вчитываясь в какую-то книгу на заморском языке, который непонятен был евнуху. — Спасибо, Хаджи, мне ничего не нужно. Ты можешь идти, — голос её был мягок, лился словно мед. Она нежно улыбнулась хорошему другу, и чуть склонила голову в бок от усталости. — Зябко, госпожа моя. Может стоит вернутся в покои? — но Кесем уже не слышала слугу своего, пропадая опять в пучине мыслей несбыточных. Скажите мне, почему так быстро изменилась госпожа твоя? Что заставило столь мрачную женщину раскрыться с другой стороны? Ответ прост, вы просто не знали её. Вы не слышали её звонкий смех, по этому не судите мою султаншу. Вы просто никогда не заглядывали в теплую душу её, по этому не делайте выводов о ней. Вы просто не понимаете, что проживает моя госпожа сейчас, по этому не стоит разносить о ней лживую молву.