Когда грянул гром

Затишье случается дважды: перед бурей, знаменуя ее тем самым, и после бури, знаменуя следующую. После той самой в ночи, Сольвейг так надеялась, что больше никогда не попадет в подобную ситуацию, что больше гром в ее голове не грянет, что больше больно не будет. А гром грянул. Да причем так, как никогда. В Асгарде почти всегда сияло солнце. Величественный дворец купался в теплых лучах ровно столько же, сколько и бескрайние сады-лабиринты. О них слагали чуть ли не легенды, хотя Сольвейг прекрасно понимала, что все такие сказители ни разу не были в Ванахейме. Несмотря на всю роскошь и красоту Асгарда, богиню все еще тянуло домой, в свои родные земли, широкие поля и густые леса. И, к сожалению, она все так же понимала, что ей туда никогда не вернуться. Погрузившись в свои мысли, Сольвейг гуляла среди цветов и фонтанов, пока не заметила Фандрала. Закадычный друг Тора стал товарищем и для маленькой богини еще до ее прибытия в Асгард. Сольвейг хотела его окликнуть, но вовремя остановилась. Она невеста наследного принца, почти что замужняя дева. Едва ли ей были разрешены и позволены подобные вольности. Девушка спрятала ладони в длинных зеленых рукавах, расшитых дивными цветами. — Ах, леди Сольвейг! — Фандрал тоже заметил ее и окликнул в ту же секунду. Он поклонился, потому что так требовал этикет, хотя не по себе было обоим, — рад вас видеть в хорошем настроении и с улыбкой на лице, — после этих слов рыцарь и сам улыбнулся. — О боги, Фандрал, ты чего, — Сольвейг рассмеялась из-за такой вежливой манеры разговора. После помолвки с Тором изменилось все, вплоть до мелочей, чего маленькая богиня до ужаса не хотела. Похоже, изменения коснулись даже дружбы. Холод вновь прошелся по спине девушки леденящими руками. Плохое предчувствие. — Вы моя будущая госпожа, леди Сольвейг, — он вновь поклонился, хотя на этот раз, немного играючи, — я не могу обращаться к вам иначе, — Фандрал протянул ей свою ладонь, — не составите мне компанию, Ваше Высочество? — Фандрал, прошу, еще раз ты назовешь меня так — ударю чем-нибудь тяжелым, — Сольвейг сквозь смех вложила свою ладонь в его и ответила во всей присущей ей манерности, — с превеликим удовольствием! — Как скажете, Ваше Высочество, — он прыснул в кулак и начал самую вычурную экскурсию по королевскому саду. С Фандралом было легко, Сольвейг не думала о том, что ей нужно сказать, а что оставить при себе. Найти таких людей при дворе не то, чтобы сложно, это буквально нереально. А ей повезло, хотя, это с какой стороны посмотреть. Сегодня ей не хотелось говорить, достаточно было присутствия того, кто умеет понимать без слов. И так было, пока Фандрала не позвала леди Сиф, явно чем-то прежде раздраженная. — Леди Сольвейг, — она учтиво поклонилась и обратилась к Фандралу, не заметив ответного поклона богини, — прошу меня простить, но вынуждена забрать у вас вашего спутника. Тор попросил помощи. Сольвейг нахмурилась, не поняв, что же такого стряслось. Фандрал же, по всей видимости, не особо желал покидать общества маленькой богини, потому и кидал красноречивые взгляды на Сиф. — Фандрал, та смертная в Асгарде, Тор. Просит. Помощи, — терпения у воительницы было не так много, как мужества и силы. Рыцарь улыбнулся и повернулся к Сольвейг: — Ваше Высочество, вынужден откланяться, — Фандрал поклонился и побежал за уже ушедшей Сиф, а после крикнул чуть ли не на весь сад: — не грусти, пташка! Богиня рассмеялась, проводив взглядом удаляющуюся пару. Теперь она узнала своего товарища. Но что-то смутило ее в коротком сообщении леди Сиф. Интерес и любопытство внутреннего ребенка невозможно победить, каким бы взрослым ты не старался быть. — Смертная, говоришь. Сольвейг шла по саду так тихо, как только могла, пока не дошла до открытых зал дворца. Там-то она и увидела ту самую смертную. Она улыбалась, смеялась, с неприкрытым восхищением глядела на Асгард. И даже Тор подле нее был совсем другим. Сольвейг видела разницу, он даже смотрел на нее иначе. И она видела, с какой нежностью громовержец касался ее губ своими. «Страсть, пламя, любовь» Ее звали Джейн Фостер, мидгардка с прекрасной улыбкой. Она-то и дала начало буре, которая сметала все, не оставляя спокойствия. Сольвейг понимала это где-то внутри себя, в подсознании и не более. «Она красивая. Она веселая. Улыбчивая. Превосходная. Невероятная» — И смертная, — голос Локи раздался над головой совершенно неожиданно. Сольвейг вздрогнула, ком застрял в горле, но она себя пересилила. — Ваше Высочество, — богиня отпустила поклон, боявшись взглянуть на младшего принца. — Не стоит, леди Сольвейг, ваша учтивость мне льстит, — Локи никогда не бросал слова на ветер. Если он говорил, значит, имел какие-то свои помыслы и цели. И маленькая богиня утренней зари никогда не могла и не сможет узнать их наверняка. Потому что нет смысла тягаться с богом лжи и обмана, который, к тому же, еще и намного старше. — Кажется, вы стали свидетельницей пренеприятнейшей сцены, — он подошел ближе, ухмыльнувшись, и взял Сольвейг за ладонь, — прошу заметить, что, будь вы моей невестой, такого никогда не произошло бы, — с этими словами он поцеловал ее руку, галантно поклонившись. — Ч-что вы хотите этим сказать? — Богиня вырвалась из его хватки, чуть не упав в фонтан. Локи вновь хитро улыбнулся. — Лишь одно, леди Сольвейг, лишь одно и оно явно не для ваших ванахеймских ушей. Ах да, чуть не забыл! — Он повернулся к ней, хотя уже почти ушел секундой ранее. — Могу ли я попросить вас о небольшой услуге? Девушка была удивлена, даже шокирована. Сам Локи просит ее о чем-то — здесь точно что-то не то. Голос у нее дрожал, а у нее будто не было контроля над собственным телом. — Подними завтра солнце, — и гром грянул вновь, — такое, чтобы даже Хеймдалл и Один были ослеплены красотой новых лучей. Зачаруй все девять миров, покажи, на что годятся ваны в Асгарде. — А вы не боитесь попасть под чары, которыми просите ослепить Всеотца и Хранителя Врат? На такой ответ Локи лишь рассмеялся и исчез. Он знал, что Сольвейг это сделает, потому что знал ее саму. И богиня действительно пришла на Радужный Мост. Сбежав из покоев темной ночью, босая она пробиралась через весь Асгард, принимая всю магию, которую он мог предложить чужеземной девушке. Как только первые звезды погасли, Сольвейг взошла на Биврёст и начала танцевать один ей ведомый танец. Музыки не было, были бьющиеся о скалы волны, первый шум листвы, шепот цветов, голос самого Асгарда. И Сольвейг танцевала, поднимая первые лучи солнца, окрашивая небо во все возможные цвета. И с каждым ее поворотом, по щекам текли слезы, потому что пока заря завораживала миры, у богини внутри бушевала буря невиданной силы и мощи. Ее нельзя было обуздать, ее надо было только терпеть. Когда богиня остановилась, солнце сияло так, как никогда прежде. Время остановилось. Сольвейг больше не слышала ничего. Но только гром грянул в голове, вместе с пролетевшим мимо кораблем темных эльфов.