Вера

      Слёзы льются из глаз его. Да, он плачет. Сидит на холодной, мокрой траве и плачет, как ребёнок. Он здесь один, но даже если бы и проезжала по ночной пыльной дороге какая-нибудь телега или карета, он бы совсем не обратил внимания. Горе захватывает его и с силой сжимает горло. Он пытается ровно вздохнуть, но каждый раз захлёбывается воздухом и снова роняет на землю тёплые солёные капли. Перед глазами стоит образ Веры. О, Печорин бы сейчас многое отдал, лишь бы больше никогда не вспомнить о ней. Хотя нет, нет. Воспоминания это всё, что у него осталось, но каждое из них режет душу, будто острый нож; он знает, что эти шрамы никогда не заживут.       Он будто знал, он чувствовал ещё недавно, что скоро они разойдутся и, может, во век не увидятся. Но он не был готов, не теперь, не сейчас, он не был готов её терять. Он, нашедший в ней смысл после всех своих разочарований в развлечениях и дружбе, в любви и счастии, может быть даже в самой жизни, в самой сущности бытия, не должен был позволить ей уйти. Но он не удержал её, не смог. И никогда этого себе не простит.       Печорин роется в кармане и достаёт измятый уже клочок бумаги. Он сжимает в руках последнюю её записку. Внимательно вглядывается в этот последний почерк, ловит последние нотки духов, что так быстро смешались с сырым запахом его одежды. «Ни в ком зло не может быть так привлекательно». Он снова и снова перечитывает эту строчку, но слёзы по-прежнему застилают ему глаза, обволакивая разум туманом. В голове его рождаются невнятные образы, он бредит. Кажется, он шепчет её имя траве и ночному небу. В горячечном сознании его всплывают обрывки минувших дней и мыслей. Он хватается за последние воспоминания о ней, словно они могли бы вернуть её, помочь сделать шаг назад. Нет, не могли, и Печорин это знает. Какой бы особенной она ни была, он был не в силах помешать ей. Будь он сейчас там, у её дома, с час назад, он бы прямо сказал ей всё, не боясь ничего. Впрочем, как и всегда.       Он никогда не обманывал её, не смог бы обманывать. Был честен до конца и во всём, а она… Она вверялась ему каждый раз, любила, иногда, казалось, до ненависти, но любила со всеми дурными привычками и страстями, со всеми слабостями и недостатками. Совершенно любила. Так просто и бесстрашно падала в его объятия, ни о чём не спрашивая, не беря обещаний и гарантий. Печорину было странно подобное: девушки всегда зарились на его богатство, красоту, быть может, звание. Но Вера… Печорин не раз говорил, что по-настоящему ничем не дорожит и дорожить не может, а она лишь улыбалась уголками губ, и взгляд её трепетал, будто перед ней был то ли ангел, то ли дьявол. И Печорин не понимал её, это волновало ему сердце. Он не мог разгадать все нити души её, лёгкая загадка оставалась в ней поминутно, и он гнался, гнался, чтобы узнать ответ, который всегда так ловко и незаметно выскользал из рук его, оставляя за собой незаконченный эпилог.       У Печорина уже кончаются слёзы. Теперь он тихо втягивает прохладный ночной воздух и оглядывается зачем-то по сторонам. Беглый взгляд его падает на мёртвое тело. Лошадь лежит, не шелохнувшись: мертва. Печорин закрывает невольно глаза. Ещё раз судьба предоставила ему роль палача, ещё раз загубил он живую душу, чтобы угнаться… Чтоб убежать от скуки и отчаяния, снедавших душу его. Он кладёт руку на большую мёртвую морду, как будто хочет извиниться, но уже поздно. Уже поздно…       По спине его пробегает холодок. Неожиданная ясность вдруг накрывает разум, и он почему-то отдёргивает руку от трупа. Голова тяжелеет, и Печорин поспешно ложится прямо на продрогшую землю. Он впервые за всю ночь взглядывает на небо. Луна, полная и большая, приветливо освещает ночную землю. Миллиарды крошечных огоньков разных цветов и размеров сияют на ослепительно-чёрном полотне. И все эти звёзды светят, кажется, ему одному. Тишина успокаивает и убаюкивает, нашёптывая слова утешения, а созвездия будто бы специально складываются в причудливый рисунок, напоминающий лицо. Её прекрасное молодое и серьёзное личико. Печорин глубоко втягивает ноздрями бодрящий ночной воздух и забывается на мгновение.       Он лежит один наедине со звёздами, со всем этим миром. Вдалеке он видит невысокий столб дыма. Это от костров из крепости. Слышит тихий шелест молодой листвы. И Печорину вдруг так страстно хочется жить. Жить и испытывать каждое мгновение на себе. Но он, кажется, больше никогда не сможет. Только не без Веры.        Он никогда не ценил её так, как сейчас: когда уже навеки потерял и безвозвратно. Она вдруг стала ему дороже всего на свете; ни любовь, ни счастье, ни жизнь ему были не нужны, только она, потому что она и была всем этим для него. И вот он понимает это, страшная правда отражается в сознании его и больно колет в самое сердце. Теперь уж поздно ею восхищаться, всё потеряно!       Издали доносится ржание одинокой лошади. Печорин не обращает внимания, как вдруг чувствует, что топот и беспокойный голос лошади приближаются. Он одним движением вскакивает на ноги и видит всадника. Она, конечно, она! Не помня себя, Печорин бежит к ней, спотыкаясь и снова задыхаясь. И, кажется, и луна, и небо, и листва радуются вместе с ним. Глаза его снова застилают слёзы, когда он прижимает Веру к себе, обнимает её и целует ей руки. Она вернулась, не могла не вернуться. Теперь уж он её никогда не отпустит. Никогда.