***
Мне снилась какая-то ерунда. Какой-то парень-шпион из Дождя, который должен был отравить кого-то из участников прошлого экзамена, чтобы украсть какой-то свиток, а на этом экзамене подменить его другим, чтобы вызвать какого-то демона… Бред. Проснулся я раньше, чем было нужно, и тихонько полюбовался тем, как Юрито рисует в своём блокноте — он взял пример с меня — предрассветный лес страны Огня. Более того, живое воображение дорисовывало ему картину звериного мира: вот там попрыгала белочка, здесь — лисица забиралась в свою нору, где-то за деревом олень флегматично жевал травку… Я даже вздохнул от накатившей было меланхолии. Так захотелось вдруг увидеть берёзки… Юрито покосился в мою сторону. — Кьёджи? Ты уже проснулся? — Я молча пожал плечами. Он беззвучно хмыкнул. — Сменимся? Твоя очередь всё равно следующая, а сенсей обещал ранний подъём, — он произнёс это одними губами, чтобы никого не разбудить. Я кивнул и ловко выбрался из мешка. Юрито вопросительно глянул на меня, я снова кивнул, и вот уже он занял моё место и тихонько засопел, отходя в сон. Настало время задуматься о вечном. О смысле жизни, моей в частности, и о странностях, что происходят вокруг. Чтобы не терять бдительности и одновременно развивать навык, я активировал Бьякуган и, по методике Токумы, что он почерпнул в клановых свитках ещё в собственном детстве, до нападения Кьюби, начал концентрическими кругами проводить внутренним взором по границе доступного радиуса, направляя в глаза немного больше чакры, чем обычно. Для реагирования на все угрозы в руке я сжал кунай. Райко, если я правильно его понял, проговорился, что я мог бы — теоретически — быть бастардом Хиаши, а значит, старшим братом Хинаты и Ханаби. Но даже так я был бы незаконнорождённым — жена Хиаши-сана, имя которой я не помнил, была тогда ещё жива. А у меня не было даже намёка на развитую чакросистему (вернее, сама система была, что-то не то было с очагом), что, может быть, было следствием происхождения. Снова загадки. Затем. Что-то случилось с моей проклятой печатью на лбу. В отличие от Неджи, я принимал её не как рукотворную клетку, куда главная ветвь загнала ветвь побочную, а как инструмент поддержания статуса клана и интересов Конохи. Никто не отлавливает Хьюга на миссиях, потому что это ничего не даёт отловившим. Если, конечно, речь идёт не о Хинате или её младшей сестре, но тут, по оговоркам Ко, за ней присматривает кто-то из Анбу. Рисковать и смотреть на неё самостоятельно я не хотел, потому что… ну, мало ли что, и я сам себя убью? Нет уж. А делиться с кем-нибудь, даже с друзьями или, тем более, с братом таким я бы не хотел. Может, дело в матери? Это была интересная мысль. Отсутсуки Хагоромо… Хагоромо, кстати, это фамилия Шибуки… тоже занятно. Хагоромо отправил брата охранять тело Джуби на Луну, но сейчас на Луне никто, в общем-то, и не проживает. Зато есть страна Луны на местной Земле, откуда и происходит мать. Странно? Странно. Помнится, кто-то что-то говорил насчёт какого-то договора с Хьюга. Надо бы как-нибудь потом навести справки на этот счёт. Но самый главный вопрос, назревший сейчас уже точно: что мне делать дальше? Зачем вообще я оказался в этом мире? Ломать канон, в котором я не сомневался, несмотря на все маленькие несостыковки? Но я-то сейчас никто по местным меркам, да и звать меня никак. Очередной Хьюга. Нас таких в клане больше сотни. Нет, конечно, я приукрашиваю, но… Если смотреть рационально, то я, конечно, уже разрушил привычный порядок вещей. Своим существованием. Вон, с Такигакуре подружил Коноху. В перспективе, конечно же, если пройдёт гладко смена власти. Да и не подружил, а так, позволил теоретически навести мосты. Может, мне и правда не рыпаться и ждать снисхождения свыше? Чтобы мир шиноби превратился в постиндустриальную помойку… Точно! Я-прошлый оставил «Наруто» потому, что в следующем поколении мир шиноби, таинственно-средневековый, но вместе с тем вполне развитый, стал слишком похож на обыденный мир. Слишком обычный. Может, изменить это, оставить привычный порядок вещей здесь — есть, не побоюсь этого слова, моя Миссия? В любом случае, кроме послезнания, никаких козырей у меня нет. Как шиноби я — посредственность, что-то представляю собой только в команде. И в клане. Так и решим, за клан держаться всеми руками. И за Коноху. И за войны во всём мире. Да здравствует война! Так, что ли?..***
За неспешными думами о мироздании и тренировкой Бьякугана прошла моя смена. Сенсей, поднявшись и умывшись в ручье, разбудил ребят, и вскоре мы снова прыгали по веткам, направляясь на юго-запад, к тюрьме. Обратно предстоял такой же путь, но с пленником, которого надо было ещё придумать, как замотивировать. До тюремного гарнизона мы добрались затемно. В сумерках мелькнули знамёна Конохи и какого-то клана, видимо, гарнизонного. Нас поприветствовал мужчина в повязке Шугонин Джуниши, защитников Даймё, но чёрный фон канджи на повязке свидетельствовал, что он оставил эту деятельность. — Райдо-кун, давно не виделись. Это твои ученики? — он оглядел нас, задержваясь на каждом лице и будто запоминая. — Да уж, десять лет, как ты торчишь в этой… тюрьме. — Приказ Хокаге нельзя не исполнить, — возразил экс-страж. — Хммм… — он остановился напротив меня. — Я рад, что ты выздоровел, Кьёджи-кун. Он знает меня?! Так вот, где я видел эти знамёна! Клан Такетори, деловой партнёр и союзник нашего клана, тоже вроде как пришлый из других земель. — Здравствуйте, кхм… — память упорно молчала, кто это такой. — Простите, я не помню, — я виновато опустил голову. Было действительно стыдно. Возомнил себя мессией, а теперь вот как идиот туплю. — Неудивительно. Такой стресс, — по-отечески улыбнулся мужчина. — Будем знакомы, Хьюга Кьёджи. Я — Такетори Иваши. Глава клана Такетори. В честь вашего прибытия, — он обратился уже ко всем нам, — мы дадим пир. Завтра вы отправитесь вместе с этим… Мизуки на север в сопровождении тройки наших бойцов. Заодно и подтянете навыки. Мы не возражали. Тем более против сопровождения, всё лучше, чем троим тринадцатилетним мальчишкам вести опасного преступника практически самим.***
Сама тюрьма, куда мы попали только утром после завтрака и того, как сенсей приведёт себя в порядок (второй раз идём на юг, и второй раз он напивается до отключки), внушала. Она располагалась в жерле потухшего-но-не-совсем вулкана, испарения от которого были ядовитыми для шиноби. Приговорённые к заключению здесь (а их было ровно тридцать три, причём двое сидели ещё со времён Тобирамы) обрекались на постоянное блокирование чакры. Поэтому и сбежать отсюда не мог никто. — А почему Коноха не отправит всех своих преступников в ту тюрьму, Хозукиджо? — задал я логичный вопрос. — Это стоит денег, мальчик, — наш сопровождающий, угрюмый громила-Акимичи в доспехах и с катаной, нехорошо ухмыльнулся. — Да и не всех можно было бы… переправить. Мы прошли мимо камеры, в которой сидел какой-то монстр. Очертания человека в нём не угадывались. Будто проследив за нашими взглядами, проводник пояснил. — Убил две сотни земледельцев в приморских деревушках. Насилу уловили, пятеро племянников Хокаге погибло. Сидит уже пятьдесят лет. Последние десять даже не воет, только ест. — А это вообще человек? — испуганно спросил Даичи. — Человек, человек. Твой дед, парень, хотел разобрать его на опыты, но даже его молодчики не смогли сдержать монстра. Потом насилу словили и больше не трогали. — Н-даа… — протянул сенсей. В одной из следующих камер сидел исхудавший скелет в чёрно-белых пятнах. Когда мы шли мимо, скелет кровожадно улыбнулся. — Это фанатик, верно? — Да. Их культ всегда был под запретом, но, будто изниоткуда, новые аколиты периодически снова начинают резню. Этот сам к нам пришёл, настоящим монахом захотел стать. Сидит второй десяток, познаёт дзен. Говорит, без ритуалов ещё век протянет. — Это ж скольких он убил? — передёрнуло меня. — А ты сечёшь, парень, — удивлённо оглянулся стражник. — Откуда такие знания? — Слышал истории в Водопаде, — отшутился я. — Хм. Убил он многих, но число не назвал. Говорит, резню на другом континенте устроил, обрушил там какие-то шахты, а потом познал единение с природой, вернулся… Дальше вы знаете. Наконец парад заключённых кончился, и мы дошли до последних заселённых камер. — Здесь, — он кивнул на узника в робе, — и сидит ваш Мизуки. А это, — он поморщился, — братья-пердуны, так мы их зовём. Будто в подтверждение его слов раздался трубный звук, как будто слон взревел где-то над ухом. Завоняло. Сенсей позеленел и отошёл обратно по мостику, остальные — мы — держались. — Забирайте, — прогундосил стражник, предусмотрительно залепивший нос прищепкой. Он вытащил учителя Мизуки из камеры и встряхнул. — Просыпайся, сладкий. За тобой пришли. Мизуки тут же пришёл в себя и, испуганно задрожав, попытался вырваться. Охранник смутился. — Вы это, не подумайте… — Заберите меня, заберите меня, заберите меня, — в глазах Мизуки плескалось безумие. Его явно сломала тюрьма. На Юрито было больно смотреть. Любимый учитель будто бы стал олицетворением всех его кошмаров. — Пойдём, — хлопнул я друга по плечу, и тот благодарно сжал мою руку на плече в ответ.***
Такетори, приданные в сопровождение, оказались неразговорчивыми Анбу. Один из них явно был мне неуловимо знаком, но откуда — я не помнил. Мизуки одели в белый плащ, чтобы он выделялся на фоне деревьев, и поставили печать пяти стихий (это сделал сам глава клана, чтобы потом «некий» комендант Муи снял её и поставил свою), а на голову надели маску с прорезями для глаз. Вдобавок, Райдо-сенсей слегка ранил его своим клинком и предупредил, что яд начнёт действовать, когда они должны будут прибыть в Хозукиджо, и Мизуки надо будет быть пай-мальчиком, чтобы ничего не случилось и ему выдали противоядие. Три дня мы летели, как угорелые, обойдя Коноху по широкой дуге. По идее, должен был заканчиваться второй этап экзамена, и всякие разные Орочимару должны были быть заняты там, а не тут. Если уж мне, генину, была доверена часть заговора, то что говорить о других участниках. Короче говоря, время миссии было выбрано не просто так. И, тем не менее, проблем мы избежали едва-едва. Осматривая Бьякуганом место, выбранное для стоянки, я увидел след чакры в паутине. Совместными исследованиями мы предположили, что это мог быть уже знакомый нам Суйка — и чакра была похожа, но вот только мне-то было известно, что в Четвёрке звука был некий Кидомару, не стеснявшийся использовать паучьи способности на полную катушку. Решено также было «зайти» клоном в Таки и сообщить-поинтересоваться, что Суйка решил забыть возле Конохи. Расположившись в другом месте на ночлег, мы успешно продолжили путь, из чего я сделал вывод, что нам — по крайней мере, пока — ничего не грозит. Или мы попросту разминулись с «призовой командой» Орочимару. Во всяком случае, из недомолвок было понятно, что именно его считали вселенским злом и кукловодом Мизуки.***
Хозукиджо… внушало. В сам замок нас не пустили (и не собирались), но внешне он был грозным и устрашающим. Мизуки был раздет, проверен, и на наших глазах комендант Муи применил на нём своё хидзюцу Катона. Процедура была очень болезненной — и неудивительно, потому что Муи фактически выжигал весь резерв чакры и замещал его субстратом своей техники, изменяя тем самым структуру очага. Заключённые не могли использовать чакру, если печать не снимет сам Муи, а более никто секретом техники не владел. Анбу-Такетори отправились назад сразу же после нашего погружения на корабль до Хозукиджо. Здесь наша миссия была окончена, и Райдо скомандовал посадку на борт, пока Муи не решил запечатать ещё кого-нибудь. Услуга стоила недёшево, но были случаи, когда Траве платили за заключённого, а жители его родины, какой-нибудь Ивы, платили за заключение всех сопровождавших. Мир шиноби жесток… Неудивительно, что постоянно находились какие-нибудь боги, желавшие его изменить — но терпевшие поражение. И Хаширама, и Мадара, и Нагато, и Обито… Впрочем, последним двум ещё предстояло его потерпеть — и в этом я отступать от «канона» не собирался ни в коем случае.